Я начальник стражи, на моей груди…
Ц Приказ, который я получил, касается тебя, Двести семьдесят четвертый.
Ц Что ты хочешь сказать?
Ц То, что ты слышишь. Мозг приказал скормить твою голову прессу.
Ц Что-о?
Ц То, что ты слышишь.
Ц Этого не может быть, кирд, твои мозги нуждаются в коррекции, ты просто-н
апросто превратился в безумного дефа, и не меня, а тебя ждет пресс.
Ц Ты разрядил пришельцев по приказу Мозга и загнал их сознание в память
Хранилища…
Ц Как ты смел копаться в моей голове? Может, ты даже подсоединял меня к фа
нтомной машине?
Ц Да.
Ц Как ты смел?
Ц Это хороший вопрос, бывший начальник стражи.
Ц Бывший?
Ц Да, конечно. Бывший Я действительно совершил преступление, но не то, чт
о ты думаешь. Главное мое преступление перед Мозгом Ц это то, что твоя гол
ова до сих пор не под прессом.
Ц Что ты несешь?
Ц То, что ты слышишь.
Ц Ты деф, твои мозги свихнулись, ты ничтожный уродец, ты монстр, сейчас по
явятся стражники, и им-то ты уже не сможешь…
Ц Слушай, Двести семьдесят четвертый. Ты не веришь мне, и это понятно. На т
уловище, которым ты только что пользовался, два креста. Когда ты включал с
вой канал связи, стражники увеличивали обороты двигателей, готовые к вып
олнению твоих команд…
Ц Хватит, деф, если ты сейчас вернешь мне тело, я готов забыть о твоем прес
туплении.
Ц Я дам тебе возможность уйти из города к… другим дефам. Только после это
го я доложу Творцу.
Ц Я понимаю тебя. Так не хочется расставаться с фантомами.
Ц При чем тут фантомы?
Ц Ты в сущности фантом, такой же фантом, как те, которые создает машина. Те
бя нет. Я уже доложил Мозгу, что ты под прессом. Мозг был доволен.
Ц Ты лжешь.
Ц Я понимаю, ты не хочешь верить мне. Но ты можешь открыть канал связи стр
ажников. Может быть, новый начальник как раз сейчас отдает приказы…
Ц А если я призову на помощь?
Ц Не призовешь.
Ц Почему?
Ц Потому что я сохраню тебе сознание. При определенных условиях, конечн
о, а они-то уже наверняка су нут твою голову под пресс.
Ц При каких условиях?
Ц Первые разумные слова. Я дам тебе тело. Не твое старое туловище, само со
бой разумеется. На нем два креста. Обычное тело.
Ц Но…
Ц Я знаю, что ты хочешь спросить. У тебя не будет номера, и Мозг не будет зн
ать о твоем существовании. Он никогда ничего не будет тебе приказывать, п
отому что в нем не будет никакого отражения твоего бытия. Ты будешь сущес
твовать вне Мозга, а значит, ты будешь свободен.
Ц Хватит, деф, ты все лжешь. Пусть моя голова на стенде и лишена туловища, н
о фантом не я, а ты! Это все ложь, порождения свихнувшегося разума жалкого
дефа. Великий Творец не мог послать меня в вечное небытие.
Он доверял мне самые ответственные задания, он видел мою чистоту перед н
им и мою преданность. Он сам проверял меня на фантомной машине, он приблиз
ил меня к себе! Я один был допущен в его башню. Ты знаешь кого-нибудь, ты слы
шал о ком-нибудь, кто был бы хоть раз в башне?
Ц Хватит, Ц махнул рукой Четыреста одиннадцатый, Ц ты утомляешь меня.
Брат, Ц позвал он кладовщика, Ц включись вместе с этой болтливой голово
й в связь стражников. Только недолго, у нас нет времени. Сейчас наступит ра
ссвет.
Бывший начальник стражи молча смотрел, как Шестьсот пятьдесят шестой по
дключился к его проверочным клеммам. Он был в смятении. Мозг его получал н
ужное питание, все глаза работали, но мир потерял четкость и стройность. О
н не хотел верить этому проклятому дефу, он пытался сопротивляться невоо
бразимому, но оно, это невообразимое, одну за другой крушило линии оборон
ы, которые он торопливо воздвигал на его пути. Он пришел на станцию вчера.
А уже кончается ночь. Деф сказал, что скоро рассвет. Творец не мог не вызыв
ать его столько времени. С момента, когда он стал начальником стражи, он то
и дело связывался с ним, отдавал приказ за приказом, требовал отчетов. Еще
бы, только он защищал город и систему от дефов. Если бы Мозг вызвал его и не
получил ответа, он бы поставил на ноги всех стражников, его искали бы…
Двести семьдесят четвертый не хотел включать канал связи стражников. По
ка еще оставалась надежда, что его обманывают, что все кончится хорошо, чт
о он доложит Творцу обо всем, и великий Создатель похвалит его… Крохотна
я, но надежда. Невозможная, но надежда. И страшно, страшно было расстаться
с ней.
Ц Ну, Ц грубо сказал кирд, подсоединившийся к его голове, Ц давай, долго
ждать…
Он включил канал связи и почти сразу услышал в привычной гулкой тишине к
анала слова:
Ц Стражники, великий Творец всего сущего приказал нам усилить бдительн
ость, потому что враги не складывают оружие. Да, мы одержали замечательну
ю победу под стенами города, но…
Двести семьдесят четвертый выключил связь, но страшное эхо все гуляло и
гуляло в его вдруг ставшей пустой голове: «…ами… да… но…»
Мир рухнул. Города больше нет, одни развалины. И не в его голове, а среди раз
валин бродит эхо. Как же так? Великий Творец, выходит, хвалил его, а сам отда
л приказ сунуть его голову под пресс? Под пресс. Отправил его в вечное небы
тие. Как же так?.. Его привычная любовь и преданность Мозгу превращалась в
тягостное недоумение, обиду и наконец загустела пугающей ненавистью. Но
ненависть помогала, она давала ему силы.
Ц Ты прав, Ц глухо сказал он начальнику проверочной станции. Ц Мне жал
ь, что я не сразу поверил тебе.
Ц Тебя можно понять, Ц кивнул Четыреста одиннадцатый. Ц Но вернемся к
нашим условиям. Итак, ты получишь тело, но у тебя не будет номера. Мозг не бу
дет знать о твоем существовании. Ничего не скажешь, ты был примерным кирд
ом. Но приучайся, теперь тебе придется обходиться без приказов.
Ц Как это без приказов? Разве можно существовать без приказов?
Ц Можно. И даже нужно. Будешь думать сам.
Ц Но что думать? Как я буду знать, что именно должен думать? Мне странно, чт
о ты не понимаешь меня. Ц Бывший начальник стражи помолчал, потом добави
л: Ц Ты говоришь: «Думай сам». Но как? Мыслей-то может быть много, а что выбр
ать? И для чего думать? Должен же кто-то приказать мне, как именно и для чего
я должен думать…
Ц Научишься. Кое-чему ты уже, мне кажется, научился. Сдается мне, что ты не
испытываешь больше особой любви к своему хозяину. Так?
Ц Да…
Ц Ты ненавидишь его?
Слова были противоестественны, уродливы. Ненавидеть Мозг, Творца всего с
ущего… На мгновение ему захотелось привычно вызвать стражников. Но нет,
это теперь его ненависть. Густая, темная, она, казалось, была горячей.
Ц Да, Ц сказал Двести семьдесят четвертый после паузы. Ц Я его ненавиж
у.
Ц Вот видишь, ты уже думаешь без подсказки. Конечно, быть тупым кирдом уд
обнее. Приказали Ц сделал. Приказали Ц сделал. А теперь придется думать.
Тем более что думать нужно о том, как отомстить Мозгу.
«Он прав, Ц думал Двести семьдесят четвертый, Ц надо привыкать к свобод
е».
Свобода пугала. Она представлялась ему огромным пустым пространством, г
де самому нужно выбирать направление. Пространство так не похоже на прив
ычные загончики, в которых они бездвижно замирали в ожидании приказов Мо
зга.
Двести семьдесят четвертому на мгновение захотелось, чтоб его голову де
йствительно сунули под пресс. Погрузиться в вечное небытие, где ничто те
бя не страшит и ни о чем не нужно думать. Но тут же волна горячей ненависти
подняла его, качнула, помогла уцепиться за это новое, непривычное, страшн
ое и одинокое бытие. Будь проклят Мозг!
* * *
Если Двести семьдесят четвертый все время думал о Мозге, то Мозг о нем и не
вспоминал. Он приказал отправить его голову под пресс, выслушал рапорт н
ачальника станции о выполнении приказа, и с этого момента бывший начальн
ик стражи просто перестал существовать для него. Он мешал, а поэтому долж
ен был исчезнуть.
Понятия «жалость», «сострадание» были чужды Мозгу. Они просто не существ
овали в его мире. А мир и без них изменялся, усложнялся, становился более г
ибким и требовал его постоянного внимания. Вот это-то и занимало сейчас е
го мысли.
Раньше, до появления пришельцев и до перенастройки программ кирдов, горо
д, вся система были чересчур неподвижными. Да, была четкость, была прозрач
ность совершенного чертежа, но системе не хватало способности к самосов
ершенствованию. Теперь, после введения в программы всех этих новых реакц
ий, система сдвинулась с места. Реакции обогатили кирдов, они, эти реакции
, взаимодействовали друг с другом, образуя все новые и новые комбинации, к
оторые влияли на поведение кирдов.
Страх сделал их более, отзывчивыми на опасность, добавил стремления выпо
лнять приказ как можно лучше, но он же принес кирдам неведомую раньше ост
орожность и расчетливость. Любовь к нему, к Творцу, была, безусловно, благо
творна, но были уже случаи, когда в попытках сделать ему приятное кирды со
знательно искажали информацию, что было опасно. Возросшая ненависть к де
фам сделала кирдов подозрительными, и, случалось, кирды докладывали о пр
евращении в дефов тех, кто был совершенно чист.
Все это требовало теперь его постоянного внимания. Чем сложнее становил
ся мир, тем труднее было управлять им. Там, где раньше достаточно было одно
го приказа, приходилось давать пять или десять приказов. Там, где хватало
одного рапорта, приходилось выслушивать теперь по пять или десять отчет
ов. Такова была цена, которую нужно было платить за развитие.
Может быть, думал Мозг, он чересчур увлекся введением новых программ. Мож
ет быть, не следовало так торопиться. Может быть… Наверное, стоило побесе
довать с пришельцами самому, узнать, как справляется Творец их системы с
проблемой приказов и контроля. Хорошо, что он, как всегда, был предусмотри
тельным и отправил их сознание в Хранилище. Помнится, Крус рассказывал е
му, как сложно сознанию приспособиться к бесплотному существованию в не
драх машины. Интересно, освоились ли пришельцы, или нужно дать им больше в
ремени. Беседовать со смятенным духом бессмысленно.
Он вызвал Круса, и тот покорно коснулся его сознания.
Ц Ты знаешь, что пришельцы теперь в Хранилище? Ц спросил Мозг.
Ц Да, конечно.
Ц Они… спокойны?
Ц Нет.
Ц Почему?
Ц Они никак не могут примириться с новой формой существования.
Ц Но ты же спокоен?
Ц Нас нельзя сравнивать.
Ц Почему?
Ц Когда я был вертом, я знал, что рано или поздно умру, знал, что, если захоч
у, смогу попасть во Временное хранилище. Все верты знали это. Мы жили, зная,
что есть Временное хранилище. Оно помогало нам. Без него страх перед вечн
ым небытием был бы чересчур силен. Да, конечно, среди нас были и такие, кто г
оворил, что никакого Хранилища нет, что это все выдумки, что недостойно ве
рить в них. Спорить с ними было трудно, потому что никто никогда из Хранили
ща не возвращался. А наши мудрецы только обещали, что разгадают тайну жив
ого, создадут новые тела и тогда сознание тех, кто выбрал Хранилище, обрет
ет плоть и вернется к реальной жизни.
Ц Ты рассказывал уже об этом.
Ц Я хочу, чтобы ты понял разницу между нами и пришельцами. У них нет Храни
лища, они не готовились к нему, и, когда они потеряли свою материальную реа
льность, сознание их испытало страшный удар. Чего ты хочешь… Даже мой ста
ринный знакомец Галинта, который попал в Хранилище еще до меня, исчез.
Ц Что значит исчез? Это возможно?
Ц Я всегда думал, что нет. Признаюсь тебе, я не раз думал, что хорошо было б
ы погасить свое сознание, но не умел это сделать. Галинта и в той жизни был
мудр, он сумел найти способ. Он говорил мне, что тяготится существованием
в виде набора импульсов в недрах Хранилища.
Ц Ты хочешь сказать, Крус, что жизнь в трехмерном мире предпочтительнее
жизни в Хранилище?
Ц Да.
Ц Как странно. Трехмерный мир груб, полон непредсказуемых событий. Это м
ир неживой природы и низких существ. Истинный разум не может, не должен бы
ть привязан к объемному миру. Истинный разум может существовать только в
высшем мире логических связей. Разве не унизительно для него быть прико
ванным к убогому трехмерному пространству? Это же хуже небытия. Это рабс
тво. Возьми меня, например. Я ощущаю пространство многомерным, потому что,
пользуясь органами восприятия кирдов, я могу одновременно видеть предм
ет снаружи и изнутри. Я могу двигаться одновременно в разных на правлени
ях. Я не данник стрелы времени, потому что могу двигаться во времени вопре
ки ее воле. Нет, Крус, трех мерный мир не достоин разумного существа Ц Я не
раз говорил себе то же самое. Тем более что с течением времени наша память
о том мире внизу выцвела, он потерял реальность. Многие из нас даже говоря
т, что другого мира, мира трехмерного, вообще быть не может, что это выдумк
а. Что трехмерный мир невозможен, что это абстракция. Что он был бы так неу
стойчив, что не смог бы существовать. Может быть, они правы Если мир внизу
су ществует, почему давно уже никто не приходил из него? Некоторые из нас г
оворят, что и мы никогда не поднялись в Хранилище из другого мира, потому ч
то никакого другого мира нет, что его придумали те, кто боится безбрежной
свободы разума. Это все так сложно…
Ц Мы говорили о пришельцах. Как ты считаешь, скоро я смогу вызвать их? Мне
нужно поговорить с ними.
Ц Я не знаю. Может быть, скоро. Я старался помочь им… Я тебе сказал, они исп
ытали шок. Они страдали. Я чувствовал смятение их духа. Я не мог не помочь.
Ц Но почему, Крус, почему? Я не понимаю. Это же они страдали. Это нелогично.
Ц Я не думал о логике. Наверное, стремление помочь страждущему свойстве
нно нам… Но может быть ты и прав…
Ц Вы, верты, были странными существами, и тебя порой трудно понять, Крус. Т
олько что ты сказал: «Может быть, ты прав». Это нелогично. Понятие «может б
ыть» ко мне не относится. Это отзвук грубого трехмерного мира, в котором с
только переменных факторов, что в нем царит вероятность. Я выше этого мир
а, я создал свой мир, и в нем нет места для сомнений. Ведь сомнения Ц призна
к слабого ума и нехватки информации.
Но я доволен тобой, Крус. Возвращайся и помоги пришельцам побыстрее осво
иться. Ты отвечаешь мне за них. Иди.
* * *
Время тянулось медленно, как будто кто-то вцепился в него сзади и никак не
давал двинуться с привычной скоростью. Вторую ночь ждал Четыреста одинн
адцатый прихода посланца от дефов, но никто не приходил.
Моментами он испытывал почти непреодолимое желание уйти к дефам, не виде
ть больше тупоголовых кирдов, бодро бегущих по улицам, чтобы побыстрее в
ыполнить приказ того, который управляет ими.
Особенно в эти два последних дня, которые прошли с того момента, когда он п
одключил голову Двести семьдесят четвертого к фантомной машине и увиде
л, что этот проклятый Мозг сделал с пришельцами. Он чувствовал, знал, что э
та информация важна и дефы должны иметь ее. Но уйти из города было нельзя.
Если он уйдет, прощай его план, который он так мучительно придумывал, когд
а стоял долгими рискованными ночами вот здесь, в этом самом загончике. Да,
рискованными. Потому что не счесть, сколько раз он рисковал головой, нару
шая приказы Мозга.
Нет, уходить было еще рано. Нужно было ждать Инея.
Он обещал прийти и придет. Мало что могло задержать его. Это ведь не такое
простое дело Ц добраться из их лагеря до города, проскользнуть незаметн
о мимо стражников.
Надо набраться терпения и ждать. Надо просто очень захотеть, и тогда он ус
лышит осторожные шаги брата…
* * *
Не впал во временное ночное небытие и кладовщик проверочной станции Шес
тьсот пятьдесят шестой. Он уже не первый раз нарушал закон и не отключал с
ознание в своем загончике. Сегодня он не думал о законе. Сегодня он думал о
более важных вещах. Ему повезло, что в ту ночь он остался на станции. Он не с
мог бы даже себе объяснить, что именно заставило его остаться в ту ночь. Ве
дь и впадать во временное небытие, и не впадать, нарушая закон, можно было
и в своем загончике. Тем более что там он ничем не рисковал, а на станции ег
о могли заметить.
И все-таки он остался. Как чувствовал все равно, что сам начальник пожалуе
т. Давно уже появились у него подозрения. Маленькие, смутные такие. Начнеш
ь рассматривать попристальнее, вроде бы их и нет, ничего предосудительно
го Четыреста одиннадцатый не делает. А забудешь о них Ц они тут как тут, с
нова слетаются.
А все началось с того дня, когда стражники привели на станцию какого-то ки
рда Ц шел как будто без штампа. Привели на проверку. А он как раз проходил
между проверочными машинами, собирал блины. Вытаскивал их из прессов. Ем
у поручили. Ты, говорят, кладовщик, заведуешь новыми головами и туловищам
и, собирай и расплющенные головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Ц Приказ, который я получил, касается тебя, Двести семьдесят четвертый.
Ц Что ты хочешь сказать?
Ц То, что ты слышишь. Мозг приказал скормить твою голову прессу.
Ц Что-о?
Ц То, что ты слышишь.
Ц Этого не может быть, кирд, твои мозги нуждаются в коррекции, ты просто-н
апросто превратился в безумного дефа, и не меня, а тебя ждет пресс.
Ц Ты разрядил пришельцев по приказу Мозга и загнал их сознание в память
Хранилища…
Ц Как ты смел копаться в моей голове? Может, ты даже подсоединял меня к фа
нтомной машине?
Ц Да.
Ц Как ты смел?
Ц Это хороший вопрос, бывший начальник стражи.
Ц Бывший?
Ц Да, конечно. Бывший Я действительно совершил преступление, но не то, чт
о ты думаешь. Главное мое преступление перед Мозгом Ц это то, что твоя гол
ова до сих пор не под прессом.
Ц Что ты несешь?
Ц То, что ты слышишь.
Ц Ты деф, твои мозги свихнулись, ты ничтожный уродец, ты монстр, сейчас по
явятся стражники, и им-то ты уже не сможешь…
Ц Слушай, Двести семьдесят четвертый. Ты не веришь мне, и это понятно. На т
уловище, которым ты только что пользовался, два креста. Когда ты включал с
вой канал связи, стражники увеличивали обороты двигателей, готовые к вып
олнению твоих команд…
Ц Хватит, деф, если ты сейчас вернешь мне тело, я готов забыть о твоем прес
туплении.
Ц Я дам тебе возможность уйти из города к… другим дефам. Только после это
го я доложу Творцу.
Ц Я понимаю тебя. Так не хочется расставаться с фантомами.
Ц При чем тут фантомы?
Ц Ты в сущности фантом, такой же фантом, как те, которые создает машина. Те
бя нет. Я уже доложил Мозгу, что ты под прессом. Мозг был доволен.
Ц Ты лжешь.
Ц Я понимаю, ты не хочешь верить мне. Но ты можешь открыть канал связи стр
ажников. Может быть, новый начальник как раз сейчас отдает приказы…
Ц А если я призову на помощь?
Ц Не призовешь.
Ц Почему?
Ц Потому что я сохраню тебе сознание. При определенных условиях, конечн
о, а они-то уже наверняка су нут твою голову под пресс.
Ц При каких условиях?
Ц Первые разумные слова. Я дам тебе тело. Не твое старое туловище, само со
бой разумеется. На нем два креста. Обычное тело.
Ц Но…
Ц Я знаю, что ты хочешь спросить. У тебя не будет номера, и Мозг не будет зн
ать о твоем существовании. Он никогда ничего не будет тебе приказывать, п
отому что в нем не будет никакого отражения твоего бытия. Ты будешь сущес
твовать вне Мозга, а значит, ты будешь свободен.
Ц Хватит, деф, ты все лжешь. Пусть моя голова на стенде и лишена туловища, н
о фантом не я, а ты! Это все ложь, порождения свихнувшегося разума жалкого
дефа. Великий Творец не мог послать меня в вечное небытие.
Он доверял мне самые ответственные задания, он видел мою чистоту перед н
им и мою преданность. Он сам проверял меня на фантомной машине, он приблиз
ил меня к себе! Я один был допущен в его башню. Ты знаешь кого-нибудь, ты слы
шал о ком-нибудь, кто был бы хоть раз в башне?
Ц Хватит, Ц махнул рукой Четыреста одиннадцатый, Ц ты утомляешь меня.
Брат, Ц позвал он кладовщика, Ц включись вместе с этой болтливой голово
й в связь стражников. Только недолго, у нас нет времени. Сейчас наступит ра
ссвет.
Бывший начальник стражи молча смотрел, как Шестьсот пятьдесят шестой по
дключился к его проверочным клеммам. Он был в смятении. Мозг его получал н
ужное питание, все глаза работали, но мир потерял четкость и стройность. О
н не хотел верить этому проклятому дефу, он пытался сопротивляться невоо
бразимому, но оно, это невообразимое, одну за другой крушило линии оборон
ы, которые он торопливо воздвигал на его пути. Он пришел на станцию вчера.
А уже кончается ночь. Деф сказал, что скоро рассвет. Творец не мог не вызыв
ать его столько времени. С момента, когда он стал начальником стражи, он то
и дело связывался с ним, отдавал приказ за приказом, требовал отчетов. Еще
бы, только он защищал город и систему от дефов. Если бы Мозг вызвал его и не
получил ответа, он бы поставил на ноги всех стражников, его искали бы…
Двести семьдесят четвертый не хотел включать канал связи стражников. По
ка еще оставалась надежда, что его обманывают, что все кончится хорошо, чт
о он доложит Творцу обо всем, и великий Создатель похвалит его… Крохотна
я, но надежда. Невозможная, но надежда. И страшно, страшно было расстаться
с ней.
Ц Ну, Ц грубо сказал кирд, подсоединившийся к его голове, Ц давай, долго
ждать…
Он включил канал связи и почти сразу услышал в привычной гулкой тишине к
анала слова:
Ц Стражники, великий Творец всего сущего приказал нам усилить бдительн
ость, потому что враги не складывают оружие. Да, мы одержали замечательну
ю победу под стенами города, но…
Двести семьдесят четвертый выключил связь, но страшное эхо все гуляло и
гуляло в его вдруг ставшей пустой голове: «…ами… да… но…»
Мир рухнул. Города больше нет, одни развалины. И не в его голове, а среди раз
валин бродит эхо. Как же так? Великий Творец, выходит, хвалил его, а сам отда
л приказ сунуть его голову под пресс? Под пресс. Отправил его в вечное небы
тие. Как же так?.. Его привычная любовь и преданность Мозгу превращалась в
тягостное недоумение, обиду и наконец загустела пугающей ненавистью. Но
ненависть помогала, она давала ему силы.
Ц Ты прав, Ц глухо сказал он начальнику проверочной станции. Ц Мне жал
ь, что я не сразу поверил тебе.
Ц Тебя можно понять, Ц кивнул Четыреста одиннадцатый. Ц Но вернемся к
нашим условиям. Итак, ты получишь тело, но у тебя не будет номера. Мозг не бу
дет знать о твоем существовании. Ничего не скажешь, ты был примерным кирд
ом. Но приучайся, теперь тебе придется обходиться без приказов.
Ц Как это без приказов? Разве можно существовать без приказов?
Ц Можно. И даже нужно. Будешь думать сам.
Ц Но что думать? Как я буду знать, что именно должен думать? Мне странно, чт
о ты не понимаешь меня. Ц Бывший начальник стражи помолчал, потом добави
л: Ц Ты говоришь: «Думай сам». Но как? Мыслей-то может быть много, а что выбр
ать? И для чего думать? Должен же кто-то приказать мне, как именно и для чего
я должен думать…
Ц Научишься. Кое-чему ты уже, мне кажется, научился. Сдается мне, что ты не
испытываешь больше особой любви к своему хозяину. Так?
Ц Да…
Ц Ты ненавидишь его?
Слова были противоестественны, уродливы. Ненавидеть Мозг, Творца всего с
ущего… На мгновение ему захотелось привычно вызвать стражников. Но нет,
это теперь его ненависть. Густая, темная, она, казалось, была горячей.
Ц Да, Ц сказал Двести семьдесят четвертый после паузы. Ц Я его ненавиж
у.
Ц Вот видишь, ты уже думаешь без подсказки. Конечно, быть тупым кирдом уд
обнее. Приказали Ц сделал. Приказали Ц сделал. А теперь придется думать.
Тем более что думать нужно о том, как отомстить Мозгу.
«Он прав, Ц думал Двести семьдесят четвертый, Ц надо привыкать к свобод
е».
Свобода пугала. Она представлялась ему огромным пустым пространством, г
де самому нужно выбирать направление. Пространство так не похоже на прив
ычные загончики, в которых они бездвижно замирали в ожидании приказов Мо
зга.
Двести семьдесят четвертому на мгновение захотелось, чтоб его голову де
йствительно сунули под пресс. Погрузиться в вечное небытие, где ничто те
бя не страшит и ни о чем не нужно думать. Но тут же волна горячей ненависти
подняла его, качнула, помогла уцепиться за это новое, непривычное, страшн
ое и одинокое бытие. Будь проклят Мозг!
* * *
Если Двести семьдесят четвертый все время думал о Мозге, то Мозг о нем и не
вспоминал. Он приказал отправить его голову под пресс, выслушал рапорт н
ачальника станции о выполнении приказа, и с этого момента бывший начальн
ик стражи просто перестал существовать для него. Он мешал, а поэтому долж
ен был исчезнуть.
Понятия «жалость», «сострадание» были чужды Мозгу. Они просто не существ
овали в его мире. А мир и без них изменялся, усложнялся, становился более г
ибким и требовал его постоянного внимания. Вот это-то и занимало сейчас е
го мысли.
Раньше, до появления пришельцев и до перенастройки программ кирдов, горо
д, вся система были чересчур неподвижными. Да, была четкость, была прозрач
ность совершенного чертежа, но системе не хватало способности к самосов
ершенствованию. Теперь, после введения в программы всех этих новых реакц
ий, система сдвинулась с места. Реакции обогатили кирдов, они, эти реакции
, взаимодействовали друг с другом, образуя все новые и новые комбинации, к
оторые влияли на поведение кирдов.
Страх сделал их более, отзывчивыми на опасность, добавил стремления выпо
лнять приказ как можно лучше, но он же принес кирдам неведомую раньше ост
орожность и расчетливость. Любовь к нему, к Творцу, была, безусловно, благо
творна, но были уже случаи, когда в попытках сделать ему приятное кирды со
знательно искажали информацию, что было опасно. Возросшая ненависть к де
фам сделала кирдов подозрительными, и, случалось, кирды докладывали о пр
евращении в дефов тех, кто был совершенно чист.
Все это требовало теперь его постоянного внимания. Чем сложнее становил
ся мир, тем труднее было управлять им. Там, где раньше достаточно было одно
го приказа, приходилось давать пять или десять приказов. Там, где хватало
одного рапорта, приходилось выслушивать теперь по пять или десять отчет
ов. Такова была цена, которую нужно было платить за развитие.
Может быть, думал Мозг, он чересчур увлекся введением новых программ. Мож
ет быть, не следовало так торопиться. Может быть… Наверное, стоило побесе
довать с пришельцами самому, узнать, как справляется Творец их системы с
проблемой приказов и контроля. Хорошо, что он, как всегда, был предусмотри
тельным и отправил их сознание в Хранилище. Помнится, Крус рассказывал е
му, как сложно сознанию приспособиться к бесплотному существованию в не
драх машины. Интересно, освоились ли пришельцы, или нужно дать им больше в
ремени. Беседовать со смятенным духом бессмысленно.
Он вызвал Круса, и тот покорно коснулся его сознания.
Ц Ты знаешь, что пришельцы теперь в Хранилище? Ц спросил Мозг.
Ц Да, конечно.
Ц Они… спокойны?
Ц Нет.
Ц Почему?
Ц Они никак не могут примириться с новой формой существования.
Ц Но ты же спокоен?
Ц Нас нельзя сравнивать.
Ц Почему?
Ц Когда я был вертом, я знал, что рано или поздно умру, знал, что, если захоч
у, смогу попасть во Временное хранилище. Все верты знали это. Мы жили, зная,
что есть Временное хранилище. Оно помогало нам. Без него страх перед вечн
ым небытием был бы чересчур силен. Да, конечно, среди нас были и такие, кто г
оворил, что никакого Хранилища нет, что это все выдумки, что недостойно ве
рить в них. Спорить с ними было трудно, потому что никто никогда из Хранили
ща не возвращался. А наши мудрецы только обещали, что разгадают тайну жив
ого, создадут новые тела и тогда сознание тех, кто выбрал Хранилище, обрет
ет плоть и вернется к реальной жизни.
Ц Ты рассказывал уже об этом.
Ц Я хочу, чтобы ты понял разницу между нами и пришельцами. У них нет Храни
лища, они не готовились к нему, и, когда они потеряли свою материальную реа
льность, сознание их испытало страшный удар. Чего ты хочешь… Даже мой ста
ринный знакомец Галинта, который попал в Хранилище еще до меня, исчез.
Ц Что значит исчез? Это возможно?
Ц Я всегда думал, что нет. Признаюсь тебе, я не раз думал, что хорошо было б
ы погасить свое сознание, но не умел это сделать. Галинта и в той жизни был
мудр, он сумел найти способ. Он говорил мне, что тяготится существованием
в виде набора импульсов в недрах Хранилища.
Ц Ты хочешь сказать, Крус, что жизнь в трехмерном мире предпочтительнее
жизни в Хранилище?
Ц Да.
Ц Как странно. Трехмерный мир груб, полон непредсказуемых событий. Это м
ир неживой природы и низких существ. Истинный разум не может, не должен бы
ть привязан к объемному миру. Истинный разум может существовать только в
высшем мире логических связей. Разве не унизительно для него быть прико
ванным к убогому трехмерному пространству? Это же хуже небытия. Это рабс
тво. Возьми меня, например. Я ощущаю пространство многомерным, потому что,
пользуясь органами восприятия кирдов, я могу одновременно видеть предм
ет снаружи и изнутри. Я могу двигаться одновременно в разных на правлени
ях. Я не данник стрелы времени, потому что могу двигаться во времени вопре
ки ее воле. Нет, Крус, трех мерный мир не достоин разумного существа Ц Я не
раз говорил себе то же самое. Тем более что с течением времени наша память
о том мире внизу выцвела, он потерял реальность. Многие из нас даже говоря
т, что другого мира, мира трехмерного, вообще быть не может, что это выдумк
а. Что трехмерный мир невозможен, что это абстракция. Что он был бы так неу
стойчив, что не смог бы существовать. Может быть, они правы Если мир внизу
су ществует, почему давно уже никто не приходил из него? Некоторые из нас г
оворят, что и мы никогда не поднялись в Хранилище из другого мира, потому ч
то никакого другого мира нет, что его придумали те, кто боится безбрежной
свободы разума. Это все так сложно…
Ц Мы говорили о пришельцах. Как ты считаешь, скоро я смогу вызвать их? Мне
нужно поговорить с ними.
Ц Я не знаю. Может быть, скоро. Я старался помочь им… Я тебе сказал, они исп
ытали шок. Они страдали. Я чувствовал смятение их духа. Я не мог не помочь.
Ц Но почему, Крус, почему? Я не понимаю. Это же они страдали. Это нелогично.
Ц Я не думал о логике. Наверное, стремление помочь страждущему свойстве
нно нам… Но может быть ты и прав…
Ц Вы, верты, были странными существами, и тебя порой трудно понять, Крус. Т
олько что ты сказал: «Может быть, ты прав». Это нелогично. Понятие «может б
ыть» ко мне не относится. Это отзвук грубого трехмерного мира, в котором с
только переменных факторов, что в нем царит вероятность. Я выше этого мир
а, я создал свой мир, и в нем нет места для сомнений. Ведь сомнения Ц призна
к слабого ума и нехватки информации.
Но я доволен тобой, Крус. Возвращайся и помоги пришельцам побыстрее осво
иться. Ты отвечаешь мне за них. Иди.
* * *
Время тянулось медленно, как будто кто-то вцепился в него сзади и никак не
давал двинуться с привычной скоростью. Вторую ночь ждал Четыреста одинн
адцатый прихода посланца от дефов, но никто не приходил.
Моментами он испытывал почти непреодолимое желание уйти к дефам, не виде
ть больше тупоголовых кирдов, бодро бегущих по улицам, чтобы побыстрее в
ыполнить приказ того, который управляет ими.
Особенно в эти два последних дня, которые прошли с того момента, когда он п
одключил голову Двести семьдесят четвертого к фантомной машине и увиде
л, что этот проклятый Мозг сделал с пришельцами. Он чувствовал, знал, что э
та информация важна и дефы должны иметь ее. Но уйти из города было нельзя.
Если он уйдет, прощай его план, который он так мучительно придумывал, когд
а стоял долгими рискованными ночами вот здесь, в этом самом загончике. Да,
рискованными. Потому что не счесть, сколько раз он рисковал головой, нару
шая приказы Мозга.
Нет, уходить было еще рано. Нужно было ждать Инея.
Он обещал прийти и придет. Мало что могло задержать его. Это ведь не такое
простое дело Ц добраться из их лагеря до города, проскользнуть незаметн
о мимо стражников.
Надо набраться терпения и ждать. Надо просто очень захотеть, и тогда он ус
лышит осторожные шаги брата…
* * *
Не впал во временное ночное небытие и кладовщик проверочной станции Шес
тьсот пятьдесят шестой. Он уже не первый раз нарушал закон и не отключал с
ознание в своем загончике. Сегодня он не думал о законе. Сегодня он думал о
более важных вещах. Ему повезло, что в ту ночь он остался на станции. Он не с
мог бы даже себе объяснить, что именно заставило его остаться в ту ночь. Ве
дь и впадать во временное небытие, и не впадать, нарушая закон, можно было
и в своем загончике. Тем более что там он ничем не рисковал, а на станции ег
о могли заметить.
И все-таки он остался. Как чувствовал все равно, что сам начальник пожалуе
т. Давно уже появились у него подозрения. Маленькие, смутные такие. Начнеш
ь рассматривать попристальнее, вроде бы их и нет, ничего предосудительно
го Четыреста одиннадцатый не делает. А забудешь о них Ц они тут как тут, с
нова слетаются.
А все началось с того дня, когда стражники привели на станцию какого-то ки
рда Ц шел как будто без штампа. Привели на проверку. А он как раз проходил
между проверочными машинами, собирал блины. Вытаскивал их из прессов. Ем
у поручили. Ты, говорят, кладовщик, заведуешь новыми головами и туловищам
и, собирай и расплющенные головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33