Прошёл ещё один день. Пленнику исправно приносили еду и питьё. Наконец его посетил сенешаль.— Ты родился под счастливой звездой, — сказал сапонид. — Мы не нашли в твоём поступке злого умысла, а только невнимательность. Наказание могло быть очень суровым. Приказ предписывает три вида кары: первая — отрезать на ногах пальцы и вшить перец в кожу на шее; вторая — три часа бить преступника, а потом предать анафеме за осквернение святыни; третья — спустить виновного на дно озера в свинцовых башмаках и заставить найти утерянную Книгу Келлса. — Сенешаль благодушно смотрел на Гвила.— Что же будет со мной? — сухо осведомился тот.Сапонид пошевелил кончиками пальцев.— Есть указ Воеводы. Ты должен поклясться, что никогда больше не будешь осквернять наши святыни и нарушать обычаи.— Клянусь, — сказал Гвил и замолчал.— И ещё, — продолжал сенешаль с лёгкой усмешкой, — ты должен узнать, почему наши девушки никак не могут определить первую красавицу.— Ужасно трудно, — пробормотал Гвил, — не слишком ли велико наказание?Сапонид принял глубокомысленный вид:— Многие пытались решить этот вопрос… Каждый горожанин предлагает выбрать девушку из своей семьи: дочь, сестру, племянницу. Но вопрос должен решить незаинтересованный человек. Тебя же никто не сможет обвинить в предвзятости, и ты вполне можешь нам помочь в выборе первой красавицы.Гвил поверил в искренность сапонида, но его удивило, почему именно он должен выбирать красавицу.— Что же будет, когда я все исполню? — поинтересовался Гвил.Но сенешаль уже вышел, оставив дверь открытой.Гвил, проведший в темнице несколько дней, был огорчён, что его костюм оставляет желать лучшего после стольких приключений. Он умылся, причесался. Когда он вышел, то с грустью подумал, что выглядит достаточно неприглядно.Они с сенешалем поднялись на вершину холма. Обернувшись к спутнику, Гвил сказал:— Вы обещали показать дорогу.Сапонид пожал плечами:— Верно, но пока тебя освободили лишь временно, и ты должен нам помочь в выборе девушки. Всему своё время.С холма Гвил увидел, что по озеру плывут три полукруглых лодки, нос и корма которых опущены в воду. Юношу это заинтересовало.— Почему у вас лодки такой странной формы?Сенешаль удивлённо посмотрел на него:— Разве у вас на юге не растут такие стручки?— Ничего подобного я раньше не видел.— Такие плоды растут на лозах-великанах, как видишь, они имеют форму ятагана. Когда стручки созревают, мы их срезаем, очищаем, делая внутренний разрез, соединяем концы и сдавливаем, пока стручок не раскроется.Потом вставляем внутрь распорки, сушим, полируем, украшаем стручок резьбой, покрываем лаком — и корпус лодки готов.Площадка, на которую они поднялись, была окружена высокими домами из чёрного дерева. Это было место, где проводятся собрания и праздники горожан.Сами жители города, столпившиеся здесь, казались подавленными каким-то горем и безразлично взирали на происходящее.Сотня девушек печально стояла в центре. Гвилу все это зрелище казалось забавным.Девушки были пёстро одеты, их волосы, казалось, были умышленно растрёпанны, а лица выглядели грязными и мрачными.Гвил повернулся к своему проводнику:— Этим девушкам, похоже, совсем не нравится стоять здесь?Сенешаль криво усмехнулся:— Скромность не позволяет им выделяться. Она всегда была характерной чертой сапонидок.Но в душу Гвила прокралось сомнение.— Что это за процедура? Я многого у вас не понимаю, и мне не хочется никого обидеть.Сенешаль невозмутимо заявил:— Здесь не может быть никаких обид. Мы обычно проводим этот конкурс как можно быстрее и проще. Ты пройдёшь перед строем и укажешь на ту, которая тебе больше понравится.Гвил наконец понял, что от него требуется, и почувствовал себя дураком: идиотское наказание за нарушение нелепой традиции. Он решил побыстрее справиться с этим делом и направился к девушкам. Те смотрели на него с ненавистью и беспокойством. Его задача была не из простых, многие из девушек были миловидны, несмотря на выпачканные лица и гримасы.— Встаньте в ряд, — попросил он, — так мне будет легче выбирать.Насупившись, девушки подчинились.Гвил начал осмотр. Сначала он решил отсеять сгорбленных, чахлых, толстых, с оспинами на лицах. Группа сократилась на четверть. Затем он сказал как можно мягче:— Никогда не видел столько очаровательных девушек сразу. Любая из вас может победить. Мне выпала трудная задача. Я должен быть объективен и, не сомневайтесь, я постараюсь выбрать самую прелестную из вас.Пройдя ещё раз вдоль шеренги, он попросил уйти нескольких девушек, которые ему чем-то не понравились.Потом оглядел оставшихся и остался доволен — все были красивы. Из них он попросил ещё кое-кого выйти. Перед ним были самые привлекательные.Они зло смотрели на Гвила, когда тот, шагая вдоль поредевшей шеренги, заставлял ту или иную поворачиваться.Но вот выбор сделан. Девушки заметили это; напряжение и беспокойство их возросли.Гвил в последний раз прошёл перед ними. Нет, он не ошибся в выборе. Все девушки были очень миловидны, с лучистыми глазами, лицами, похожими на цветы, гибкие, как тростник, с шелковистыми волосами. Несмотря на все ухищрения, они не смогли обезобразить себя.Та, которую выбрал Гвил, была более спокойна, чем другие, и очаровательна. У неё было маленькое личико, огромные задумчивые глаза и прекрасные чёрные волосы с трогательной чёлкой. Её нежная кожа цвета слоновой кости была прозрачна. Стан гибок и грациозен. «Настоящая королева красоты», подумал Гвил и взял её за руку.Глаза девушки расширились от ужаса.Гвил потянул её, упирающуюся, вперёд, к Воеводе, сидевшему в кресле.— Я выбрал эту, так как нахожу её самой красивой.Над площадкой повисла мёртвая тишина.Из груди сенешаля вырвался хриплый печальный стон.Он, покачиваясь, вышел вперёд с поникшей головой и дрожа всем телом.— Гвил из Сферы, ты отомстил за мою хитрость. Это — моя любимая дочь Шири. Теперь она должна умереть…Гвил с недоумением смотрел то на сенешаля, то на Шири. Девушка была безучастна и глядела куда-то вдаль.Гвил, заикаясь, проговорил:— Ничего не понимаю! Я выбрал твою дочь как самую очаровательную девушку.— Ты выбирал справедливо, Гвил из Сферы, — с горечью сказал сенешаль.— Ну тогда скажи, что я ещё должен сделать, чтобы вы меня отпустили? — спросил Гвил Ему ответили:— В трех милях на север лежат развалины, которые мы называем Музеем Человека… — голос сенешаля прервался.— Ну, ну, я слушаю! — торопил Гвил.— Ты должен проводить мою дочь в Музей. На воротах увидишь медный гонг, стукнешь и скажешь: «Мы из Сапониса».Гвил нахмурился:— Кто это «мы»?— Это будет искуплением твоей вины, — прогремел сенешаль.Гвил огляделся. Он стоял в центре площади, окружённый мрачными сапонидами.— Когда я должен отправиться? — сухо спросил юноша.Сенешаль жёстко ответил:— Сейчас Шири переоденется в жёлтое платье. Через час вернётся, и вы отправитесь в Музей Человека.— А дальше?— Что будет потом, добро или зло, я не ведаю. До вас туда ходили 13000 человек, и никто не вернулся.
Спускаясь с вершины холма по тропе, усыпанной листьями, рассерженный Гвил чувствовал дрожь во всем теле.Нарушение этих дурацких обычаев повлекло за собой жертвоприношение.Сенешаль подтолкнул его.— Вперёд!Жертвоприношение… Гвил содрогался от ужаса. Его колотило, ему хотелось то смеяться, то плакать. Страх сжимал его сердце, ведь ему придётся идти в Музей Человека не одному.Позади оставались высокие деревья и украшенные резьбой дома.Наконец все спустились в тундру.Внизу стояли восемь женщин в белых хламидах с церемониальными коронами из соломы на головах. Они окружали жёлтую шёлковую палатку.Сенешаль подозвал Гвила к ритуальной матроне. Та откинула полог палатки.Оттуда медленно вышла Шири. В её тёмных глазах стыл ужас. Казалось, что материя, как обручами, стягивает её тело. У платья был высокий воротник, подпирающий подбородок. Руки красавицы были обнажены, на спину спускался капюшон. Девушка походила на маленького пойманного зверька. Она смотрела на отца и Гвила, как на чужих.Ритуальная матрона мягко обняла её за талию и подтолкнула вперёд.Шири робко сделала несколько шагов. Сенешаль подвёл Гвила. Мальчик и девочка подошли к ним с чашами, протянув их Гвилу и Шири. Девушка равнодушно взяла свою; Гвил тоже, подозрительно рассматривая её.— Что это за зелье?— Напиток, — ответил сапонид. — Выпей, дорога покажется короче, страх покинет тебя, и ты смелее перейдёшь болото у Музея.— Нет уж, — заявил Гвил, — я не стану пить, моя голова должна быть ясной при встрече с Хранителем. Не хочу выглядеть глупо, не хочу качаться и спотыкаться! — И он вернул чашу мальчику.Шири все ещё смотрела на своё зелье. Гвил посоветовал:— Не пей тоже, и мы доберёмся до Музея, не утратив достоинства.Нерешительно она протянула девочке свою чашу.Сенешаль помрачнел, но промолчал.Старик, одетый в чёрное, вынес атласную подушку, на которой лежал кнут с резной ручкой.Взяв кнут, сенешаль легонько ударил Гвила и Шири по спине.— А сейчас уходите из Сапониса! У вас больше нет дома. Ищите помощь в Музее Человека. Я приказываю не оборачиваться. Забудьте прошлое, не думайте о будущем в Северных Садах. Сейчас вы освободились от всего плохого, что связывало вас с Сапонисом и сапонидами. Я прошу вас! Уходите!Уходите!Шири закусила губу, слезы текли по её щекам, но она не издала не звука.С высоко поднятой головой она пошла в тундру. Гвил быстро следовал за ней.Они не оглядывались, лишь прислушивались к звукам за спиной. И вот вышли на пустынную равнину. Безграничная, мрачная тундра заполняла все пространство и тянулась к горизонту, серовато-коричневая, но живая. На горизонте белели руины Музея Человека. Двое шли туда молча, по едва заметной тропе.Гвил попытался заговорить:— Почему мы молчим?— Говори, — ответила ему Шири.— Почему мы должны выполнить эту непонятную церемонию?— Так было всегда. Разве этого не достаточно?— Для тебя — может быть, — проворчал Гвил. — но мне она ни к чему. Меня сжигает страстное желание все узнать, все прочувствовать. Всем овладеть в совершенстве — моя мечта.Шири взглянула на него с изумлением:— Все у вас на юге так любознательны?— Нет, не все, — ответил Гвил, — не многие тянутся к знаниям. Большинство просто ищут еду, чтобы жить. Но я не такой.— Зачем нужно что-то искать и исследовать? Земля охлаждается, человечество доживает свои последние годы. Так стоит ли отказываться от музыки, пиров, от любви?— Конечно, — промолвил Гвил. — Полное согласие и любовь царят у вас в Сапонисе! Молва окрестила меня ненормальным, якобы злой дух поселился во мне. Может быть, но я одержим знаниями.Шири сочувственно посмотрела на него:— Скажи, может, я смогу облегчить твою тоску.Гвил окинул взглядом её милое личико, её чудные волосы и огромные глаза, похожие на сапфиры.— Я счастлив, что встретил тебя и буду рад твоей помощи.— Говори, говори, — повторила Шири, — Музей Человека уже близок.— Почему нас прогнали с молчаливого согласия всех горожан?— Прямой причиной было то привидение, которое ты встретил на дороге.Когда оно появляется, то мы в Сапонисе знаем, что к Музею Человека надо отправить самых красивых юношу и девушку. Откуда взялся этот обычай, я не знаю. Так будет продолжаться пока светит солнце, а потом Землю окутает мгла; дождь, снег и ветер обрушатся на Сапонис.— Но какова наша роль? Кто нас встретит? Что нас ожидает?— Больше мне ничего не известно.Гвил задумчиво предположил:— Вероятность приятной встречи мала. Ты сомневаешься в доброте сапонидов, в доброте вообще всех существ, живущих на земле; но я случайный путник и мне по душе красивая молодёжь твоего города.Шири улыбнулась:— Ты не исключение.Гвил мрачно заметил:— Мне трудно судить, ведь я для вас посторонний человек.— Это так, — согласилась девушка.Гвил посмотрел вперёд:— Давай не пойдём к Музею Человека, чтобы не испытывать судьбу! Уйдём в горы, а потом на юг, в Асколайс! Мне, вероятно, никогда не утолить своей жажды к познанию мира.Девушка покачала головой:— Ты считаешь, что можно перехитрить судьбу? Глаза сотен воинов следят за нами и будут следить, пока мы не войдём в Музей. Если мы этого не сделаем, с нас сдерут кожу или запрут в ящик со скорпионами. Таково традиционное наказание.Гвил содрогнулся.— Ну что ж… Мне всегда хотелось попасть в Музей Человека. Для этого я и отправился в путь из Сферы. Я найду Хранителя и удовлетворю свою страсть к познанию.— С тобой отцовское благословение, — сказала Шири. — И твоё заветное желание может исполниться.Гвил не нашёлся, что сказать, и дальше они шли молча.Вдруг он остановился:— Шири! Как ты думаешь, они не разлучат нас?— Не знаю…— Шири!— Да?— Мы встретились под счастливой звездой…Девушка молчала. Они шли. Гвил смотрел вперёд, на приближающийся Музей Человека. Внезапно Шири схватила его за руку.— Гвил, я боюсь.Он опустил голову, рассматривая землю.— Посмотри, что это в лишайниках? Кажется, тропинка…Шири засомневалась.— Здесь прошло много ног, — Гвил едва сдерживал радость, — Было бы замечательно, если бы нам повезло! Мы должны быть очень осторожны. Ни на шаг не отходи от меня. Твоя красота будет хорошей защитой, и, может быть, мы останемся живы.Шири печально ответила:— Давай не будем обманываться, Гвил.Они пошли дальше. Тропа стала чётче, и его радость возросла. И чем ближе они подходили к Музею, тем шире становилась тропа.И вот развалины Музея предстали перед ними. Если сокровищница знаний здесь, то должен же быть какой-нибудь знак. Под ногами скрипел белый известняк, крошащийся, поросший сорняками.По краям строения высились полуразрушенные монолиты разной высоты. Когда-то они поддерживали огромную крышу, которой больше не было, и стены тосковали о далёком прошлом.Площадка, на которой они остановились, была ограничена разрушенными колоннами, она продувалась всеми ветрами, освещённая холодным красным солнцем. С мраморных развалин выдувалась пыль веков.Те, кто строил Музей, тоже давно превратились в пыль и были забыты.— Подумать только, — проговорил Гвил. — Сколько мудрости хранят эти развалины. Но неужели Хранитель не сберёг её, и мудрость всех времён смешалась с землёй?Шири понимающе кивнула.— Я все думаю, — продолжал Гвил, — что же будет дальше. Что нас ждёт?— Гвил, — прошептала девушка, — я очень боюсь. Наверное, они нас разлучат, будут пытать и убьют. Меня всю трясёт, когда я об этом думаю…Во рту Гвила было горячо и сухо. Оглянувшись, он сказал:— Пока я жив и мои руки сильны, нам ничего не угрожает.Шири тяжело вздохнула:— Гвил, Гвил, зачем ты выбрал меня?— А потому, что ты похожа на бабочку, — ответил он, — и опьяняешь, как сладкий нектар. Ты мне очень нравишься, а я никак не думал, что все закончится так печально.Дрожащим голосом Шири еле слышно проговорила:— Я должна быть смелой, ведь если бы выбор пал на другую девушку, ей бы грозила беда… А вот и дверь.Вход вёл в ближайший монолит, дверь была из чёрного металла.Они подошли к ней, и Гвил легонько постучал в маленький гонг.Петли заскрипели, дверь раскрылась, и на них пахнуло холодом подземелья.В чёрном проёме невозможно было ничего различить.— Кто здесь? — крикнул Гвил.Тихий, дрожащий, как бы плачущий голос отозвался:— Идите вперёд. Вас ждут.Гвил напряжённо вглядывался в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.— Дайте свет, нам ничего не видно.Еле слышно прошелестело в ответ:— Свет не нужен. Ваш путь согласован с мастером.— Ну уж, нет, — заявил Гвил, — мы хотим видеть лицо нашего хозяина. Ведь мы пришли по его приглашению, значит, мы его гости и нам нужен свет, чтобы войти в подземелье. Мы пришли за знаниями — значит, мы почётные гости.— Ах, знания, знания… — прошелестело в воздухе, — что станется с вами, если вы слишком много будете знать о разных странных вещах? О, вы утонете в потоке знаний.Гвил прервал этот стонущий глас:— Ты не Хранитель? Сотни миль я прошёл, чтобы поговорить с ним и расспросить его кое о чем.— Нет, я даже не хочу слышать это имя, он очень коварен.— Кто же ты?— Я никто и ничто. Я нечто абстрактное, тайна страха, испарения ужасов, голос умерших.— Ты говоришь как человек.— А почему бы и нет? Мой голос может раздаваться и в самых светлых и в самых тёмных закоулках человеческой души.— Ты не сделаешь нам ничего плохого? — тихо спросил Гвил.— Нет, нет, вы должны войти в темноту и отдохнуть.— Мы войдём, если будет свет.— В Музее Человека света не бывает.— В таком случае, — заявил Гвил, вынув свой светящийся кинжал, — я изменю процедуру встречи. Здесь будет свет!Разлился яркий свет, дух издал зловещий вопль и, став мерцающей лентой, растворился. В воздухе витало лишь несколько светящихся пылинок. Дух исчез.Шири, боясь шевельнуться, стояла, как загипнотизированная.— Зачем ты так? — спросила она, тяжело дыша.— Право, я сам не знаю, — ответил Гвил. — Я не хочу унижаться ни перед кем. Я верю в свою судьбу и не боюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Спускаясь с вершины холма по тропе, усыпанной листьями, рассерженный Гвил чувствовал дрожь во всем теле.Нарушение этих дурацких обычаев повлекло за собой жертвоприношение.Сенешаль подтолкнул его.— Вперёд!Жертвоприношение… Гвил содрогался от ужаса. Его колотило, ему хотелось то смеяться, то плакать. Страх сжимал его сердце, ведь ему придётся идти в Музей Человека не одному.Позади оставались высокие деревья и украшенные резьбой дома.Наконец все спустились в тундру.Внизу стояли восемь женщин в белых хламидах с церемониальными коронами из соломы на головах. Они окружали жёлтую шёлковую палатку.Сенешаль подозвал Гвила к ритуальной матроне. Та откинула полог палатки.Оттуда медленно вышла Шири. В её тёмных глазах стыл ужас. Казалось, что материя, как обручами, стягивает её тело. У платья был высокий воротник, подпирающий подбородок. Руки красавицы были обнажены, на спину спускался капюшон. Девушка походила на маленького пойманного зверька. Она смотрела на отца и Гвила, как на чужих.Ритуальная матрона мягко обняла её за талию и подтолкнула вперёд.Шири робко сделала несколько шагов. Сенешаль подвёл Гвила. Мальчик и девочка подошли к ним с чашами, протянув их Гвилу и Шири. Девушка равнодушно взяла свою; Гвил тоже, подозрительно рассматривая её.— Что это за зелье?— Напиток, — ответил сапонид. — Выпей, дорога покажется короче, страх покинет тебя, и ты смелее перейдёшь болото у Музея.— Нет уж, — заявил Гвил, — я не стану пить, моя голова должна быть ясной при встрече с Хранителем. Не хочу выглядеть глупо, не хочу качаться и спотыкаться! — И он вернул чашу мальчику.Шири все ещё смотрела на своё зелье. Гвил посоветовал:— Не пей тоже, и мы доберёмся до Музея, не утратив достоинства.Нерешительно она протянула девочке свою чашу.Сенешаль помрачнел, но промолчал.Старик, одетый в чёрное, вынес атласную подушку, на которой лежал кнут с резной ручкой.Взяв кнут, сенешаль легонько ударил Гвила и Шири по спине.— А сейчас уходите из Сапониса! У вас больше нет дома. Ищите помощь в Музее Человека. Я приказываю не оборачиваться. Забудьте прошлое, не думайте о будущем в Северных Садах. Сейчас вы освободились от всего плохого, что связывало вас с Сапонисом и сапонидами. Я прошу вас! Уходите!Уходите!Шири закусила губу, слезы текли по её щекам, но она не издала не звука.С высоко поднятой головой она пошла в тундру. Гвил быстро следовал за ней.Они не оглядывались, лишь прислушивались к звукам за спиной. И вот вышли на пустынную равнину. Безграничная, мрачная тундра заполняла все пространство и тянулась к горизонту, серовато-коричневая, но живая. На горизонте белели руины Музея Человека. Двое шли туда молча, по едва заметной тропе.Гвил попытался заговорить:— Почему мы молчим?— Говори, — ответила ему Шири.— Почему мы должны выполнить эту непонятную церемонию?— Так было всегда. Разве этого не достаточно?— Для тебя — может быть, — проворчал Гвил. — но мне она ни к чему. Меня сжигает страстное желание все узнать, все прочувствовать. Всем овладеть в совершенстве — моя мечта.Шири взглянула на него с изумлением:— Все у вас на юге так любознательны?— Нет, не все, — ответил Гвил, — не многие тянутся к знаниям. Большинство просто ищут еду, чтобы жить. Но я не такой.— Зачем нужно что-то искать и исследовать? Земля охлаждается, человечество доживает свои последние годы. Так стоит ли отказываться от музыки, пиров, от любви?— Конечно, — промолвил Гвил. — Полное согласие и любовь царят у вас в Сапонисе! Молва окрестила меня ненормальным, якобы злой дух поселился во мне. Может быть, но я одержим знаниями.Шири сочувственно посмотрела на него:— Скажи, может, я смогу облегчить твою тоску.Гвил окинул взглядом её милое личико, её чудные волосы и огромные глаза, похожие на сапфиры.— Я счастлив, что встретил тебя и буду рад твоей помощи.— Говори, говори, — повторила Шири, — Музей Человека уже близок.— Почему нас прогнали с молчаливого согласия всех горожан?— Прямой причиной было то привидение, которое ты встретил на дороге.Когда оно появляется, то мы в Сапонисе знаем, что к Музею Человека надо отправить самых красивых юношу и девушку. Откуда взялся этот обычай, я не знаю. Так будет продолжаться пока светит солнце, а потом Землю окутает мгла; дождь, снег и ветер обрушатся на Сапонис.— Но какова наша роль? Кто нас встретит? Что нас ожидает?— Больше мне ничего не известно.Гвил задумчиво предположил:— Вероятность приятной встречи мала. Ты сомневаешься в доброте сапонидов, в доброте вообще всех существ, живущих на земле; но я случайный путник и мне по душе красивая молодёжь твоего города.Шири улыбнулась:— Ты не исключение.Гвил мрачно заметил:— Мне трудно судить, ведь я для вас посторонний человек.— Это так, — согласилась девушка.Гвил посмотрел вперёд:— Давай не пойдём к Музею Человека, чтобы не испытывать судьбу! Уйдём в горы, а потом на юг, в Асколайс! Мне, вероятно, никогда не утолить своей жажды к познанию мира.Девушка покачала головой:— Ты считаешь, что можно перехитрить судьбу? Глаза сотен воинов следят за нами и будут следить, пока мы не войдём в Музей. Если мы этого не сделаем, с нас сдерут кожу или запрут в ящик со скорпионами. Таково традиционное наказание.Гвил содрогнулся.— Ну что ж… Мне всегда хотелось попасть в Музей Человека. Для этого я и отправился в путь из Сферы. Я найду Хранителя и удовлетворю свою страсть к познанию.— С тобой отцовское благословение, — сказала Шири. — И твоё заветное желание может исполниться.Гвил не нашёлся, что сказать, и дальше они шли молча.Вдруг он остановился:— Шири! Как ты думаешь, они не разлучат нас?— Не знаю…— Шири!— Да?— Мы встретились под счастливой звездой…Девушка молчала. Они шли. Гвил смотрел вперёд, на приближающийся Музей Человека. Внезапно Шири схватила его за руку.— Гвил, я боюсь.Он опустил голову, рассматривая землю.— Посмотри, что это в лишайниках? Кажется, тропинка…Шири засомневалась.— Здесь прошло много ног, — Гвил едва сдерживал радость, — Было бы замечательно, если бы нам повезло! Мы должны быть очень осторожны. Ни на шаг не отходи от меня. Твоя красота будет хорошей защитой, и, может быть, мы останемся живы.Шири печально ответила:— Давай не будем обманываться, Гвил.Они пошли дальше. Тропа стала чётче, и его радость возросла. И чем ближе они подходили к Музею, тем шире становилась тропа.И вот развалины Музея предстали перед ними. Если сокровищница знаний здесь, то должен же быть какой-нибудь знак. Под ногами скрипел белый известняк, крошащийся, поросший сорняками.По краям строения высились полуразрушенные монолиты разной высоты. Когда-то они поддерживали огромную крышу, которой больше не было, и стены тосковали о далёком прошлом.Площадка, на которой они остановились, была ограничена разрушенными колоннами, она продувалась всеми ветрами, освещённая холодным красным солнцем. С мраморных развалин выдувалась пыль веков.Те, кто строил Музей, тоже давно превратились в пыль и были забыты.— Подумать только, — проговорил Гвил. — Сколько мудрости хранят эти развалины. Но неужели Хранитель не сберёг её, и мудрость всех времён смешалась с землёй?Шири понимающе кивнула.— Я все думаю, — продолжал Гвил, — что же будет дальше. Что нас ждёт?— Гвил, — прошептала девушка, — я очень боюсь. Наверное, они нас разлучат, будут пытать и убьют. Меня всю трясёт, когда я об этом думаю…Во рту Гвила было горячо и сухо. Оглянувшись, он сказал:— Пока я жив и мои руки сильны, нам ничего не угрожает.Шири тяжело вздохнула:— Гвил, Гвил, зачем ты выбрал меня?— А потому, что ты похожа на бабочку, — ответил он, — и опьяняешь, как сладкий нектар. Ты мне очень нравишься, а я никак не думал, что все закончится так печально.Дрожащим голосом Шири еле слышно проговорила:— Я должна быть смелой, ведь если бы выбор пал на другую девушку, ей бы грозила беда… А вот и дверь.Вход вёл в ближайший монолит, дверь была из чёрного металла.Они подошли к ней, и Гвил легонько постучал в маленький гонг.Петли заскрипели, дверь раскрылась, и на них пахнуло холодом подземелья.В чёрном проёме невозможно было ничего различить.— Кто здесь? — крикнул Гвил.Тихий, дрожащий, как бы плачущий голос отозвался:— Идите вперёд. Вас ждут.Гвил напряжённо вглядывался в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.— Дайте свет, нам ничего не видно.Еле слышно прошелестело в ответ:— Свет не нужен. Ваш путь согласован с мастером.— Ну уж, нет, — заявил Гвил, — мы хотим видеть лицо нашего хозяина. Ведь мы пришли по его приглашению, значит, мы его гости и нам нужен свет, чтобы войти в подземелье. Мы пришли за знаниями — значит, мы почётные гости.— Ах, знания, знания… — прошелестело в воздухе, — что станется с вами, если вы слишком много будете знать о разных странных вещах? О, вы утонете в потоке знаний.Гвил прервал этот стонущий глас:— Ты не Хранитель? Сотни миль я прошёл, чтобы поговорить с ним и расспросить его кое о чем.— Нет, я даже не хочу слышать это имя, он очень коварен.— Кто же ты?— Я никто и ничто. Я нечто абстрактное, тайна страха, испарения ужасов, голос умерших.— Ты говоришь как человек.— А почему бы и нет? Мой голос может раздаваться и в самых светлых и в самых тёмных закоулках человеческой души.— Ты не сделаешь нам ничего плохого? — тихо спросил Гвил.— Нет, нет, вы должны войти в темноту и отдохнуть.— Мы войдём, если будет свет.— В Музее Человека света не бывает.— В таком случае, — заявил Гвил, вынув свой светящийся кинжал, — я изменю процедуру встречи. Здесь будет свет!Разлился яркий свет, дух издал зловещий вопль и, став мерцающей лентой, растворился. В воздухе витало лишь несколько светящихся пылинок. Дух исчез.Шири, боясь шевельнуться, стояла, как загипнотизированная.— Зачем ты так? — спросила она, тяжело дыша.— Право, я сам не знаю, — ответил Гвил. — Я не хочу унижаться ни перед кем. Я верю в свою судьбу и не боюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16