Джек Макдугалл тоже поехал. Я жду Роберта, чтобы сказать ему, но его еще нет.
– Но почему, Джим? В чем причина?
– Билл расследовал одно крупное дело и мог узнать что-то важное. Похоже, он собирался ехать на праздник, сел в машину, и бомба сработала, когда он включил зажигание. Скоро мы это выясним.
– Господи, – тихо сказала Женевьева. – Когда же кончится этот ужас?
– Это наша работа.
– Джим, прошу вас, когда Роберт приедет, передайте ему, чтобы он обязательно дождался меня. Скажите, что это очень важно. Речь идет о жизни и смерти.
– Хорошо. Я обязательно передам.
– Я выезжаю.
Она повесила трубку.
Эл Флад уже собрался. Он положил в спортивную сумку «Адидас» головы, завернув каждую из них в папиросную бумагу, а сверху поместил свой дневник и предмет из черного дерева.
– По новой теории, – сказала Женевьева, – сексуальные преступления имеют биологическую, а не психическую природу.
– Как это? – Эл Флад закрыл сумку и, подойдя к шкафу, достал оттуда пистолет.
– В Балтиморском медицинском институте провели исследования мозговой структуры нескольких насильников. Оказалось, что у всех них имеются хромосомные нарушения, известные как синдром Клайнфелтера.
– Ну, я думаю, здесь как раз дело в психологии, – Флад взял сумку и пошел к двери. – Моя машина внизу. Поговорим по дороге.
Он потянулся к выключателю. Последним, что Женевьева увидела в комнате, были фотографии планет, звезд и туманностей на стенах.
Она не посмотрела в окно и не увидела, что там продолжает падать снег.
Не увидела она и пару глаз, внимательно глядящую на них.
* * *
19.42
«Никто не знает, – думал Спарки, быстро спускаясь с пожарной лестницы. – Они никому не успели сказать».
На стоянке было пусто и темно.
Тускло горела одна лампочка, закрытая проволочной сеткой. Бетонные столбы отбрасывали на пол тени. Где-то успокаивающе гудел бойлер. Людей не было.
Спарки подошел к «вольво» и, сняв с помощью отвертки левую фару, затолкал туда мешок с кокаином. Потом забил крышку обратно, пользуясь отверткой, как молотком.
Спарки нырнул за машину, выхватывая одновременно пистолет.
– Спорим, не сделаешь! – мальчишеский голос.
К стоянке подбежали два мальчугана лет семи-восьми. Один из них катился на скейте, другой бежал сзади.
Снег продолжал идти. За стоянкой в железном баке горел мусор, рассыпая красные искры.
Спарки стиснул зубы.
Остается только ждать.
Потом он убьет и этих мальчишек.
* * *
19.46
– Я полжизни провел в этом лифте. По-моему, он самый медленный в городе, – Эл Флад надавил на кнопку в третий раз, и лифт, наконец, тронулся.
– Донни! Кевин! – позвал чей-то голос из темноты.
Мальчишки подняли головы вверх. На краю площадки над гаражом появилась толстая женщина в меховом пальто и в папильотках.
– Я что вам сказала? Следить за мусором, пока он не сгорит! Весь дом мог сгореть, пока вы тут бегаете. Был бы жив ваш отец, вы бы так себя не вели.
– Мы и отсюда все видим, – сказал один из мальчишек.
– Пошли домой. Все уже сгорело, – приказала женщина, заглянув в ящик. Мальчишки скрылись, прихватив с собой скейт.
Через пару минут раздался новый звук. Шум открываемого лифта и голоса. Держа пистолет, Спарки перешел от машины в тень одной из колонн.
– Снег замедлит наш путь, – сказала Женевьева Деклерк, выходя из лифта.
* * *
19.48
Пассажирская дверца «вольво» отстояла от бетонной колонны всего дюймов на восемь.
– Тесновато, – заметила Женевьева.
– Можете подождать, пока я развернусь, или садитесь вперед.
– Я сяду вперед.
Флад заметил царапины на фаре, когда обходил машину.
«Хулиганы?» – подумал он.
– Что такое? – спросила Женевьева. – Это не...
В пятнадцати футах от них грохнул выстрел. Его эхо заметалось среди колонн. Пуля ударила Флада в грудь, отбросив его на машину. Кровь брызнула на стекла «вольво».
Но даже раненый, он реагировал быстро. Женевьеву вниз. Раздался второй выстрел, еще более громкий. Срикошетив от бока машины, пуля попала в глаз женщины. Превратив ее мозг в кровавое месиво, кусок свинца пробил череп и вылетел наружу.
Женевьева Деклерк умерла, не успев упасть на пол.
Когда раздался третий выстрел, Флад уже залег за машиной с пистолетом в руке. Он видел, как пуля попала в Женевьеву, и знал, что она мертва.
С бешено бьющимся сердцем он оглядывал площадку в поисках убийцы. Он был почти беспомощен – стоило Охотнику подойти ближе, и он окажется легкой мишенью.
С трудом поднявшись на ноги, он побежал. Пуля ударила в бетон в пяти дюймах от него. Когда его миновала пятая пуля, он ощутил приток адреналина в надежде на спасение.
Но шестая пуля попала ему в спину и бросила на пол. Боль, как молотом, оглушила его.
К нему спешили шаги. Щелкнул курок, но выстрела не было. Шаги затихли.
Где-то поблизости прогромыхал грузовик.
Эл Флад, шатаясь, поднялся на ноги и побрел прочь от дома, увязая в густом снегу.
За ним тянулся кровавый след.
* * *
19.51
«Черт!» – подумал Спарки, когда пистолет дал осечку.
Грохот грузовика приближался. Нырнув за «вольво», он отыскал спортивную сумку.
Он не выходил, пока шум машины не стих.
Избавься от улик. Уничтожь головы, а потом догонишь этого ублюдка.
Он вставил в 38-й новую обойму.
Вот. Все правильно. Не дрожи. Тверже пальцы.
Должно быть, в этот момент жители Вест-Энда уже звонили в полицию; отраженный от бетона звук выстрелов разбудил даже глухих. Скоро здесь будут патрульные машины.
Хорошо, что все головы были в сумке. Там лежал и дневник Флада. Спарки заглянул в него.
«Почему люди так боятся отрубленных голов? И почему у меня этот страх сильнее в тысячу раз?»
Закрыв дневник, Спарки сунул его в сумку и, захватив оставленную кем-то промасленную тряпку, направился к железному баку.
Флада нигде не было видно.
Спарки кинул в бак, где еще тлели угли, тряпку, которая тут же вспыхнула. Потом побросал туда же головы. Их кожа горела, как бумага, волосы трещали, золотые колечки в губах вспыхивали красным. Следом полетел дневник, страницы которого тянулись из огня, как обугленные пальцы, пока не распались в прах.
«Черт с тобой, мама. Гори, ведьма, гори!»
С чувством освобождения Спарки открыл ближайший мусорный ящик и сунул туда сумку. Потом, все еще сжимая пистолет, пошел по кровавому следу.
«Ну, мистер Флад, теперь побеседуем с вами».
Выстрелы
19.56
Эл Флад никогда не был ранен, но он не один раз слышал рассказ людей, с которыми это случалось. Все они говорили, что главной их мыслью при этом было: «и зачем я здесь оказался?»
Флад оказался здесь по своей воле. И он умирал.
"Так умри! – подумал он. – Что тут такого? По крайней мере, с тобой умрет и твой страх".
Странно, но сейчас он не боялся.
Такие вещи, как одиночество и непонятость, стали для него далекими и чужими. Смерть казалась избавлением. Жаль только, что она сопровождалась такой болью.
Флад понял, что зря пошел в этом направлении. Он оказался на складе, между тремя громадными контейнерами, и со стороны улицы был абсолютно открыт. А патронов оставалось всего три.
Тошнота накатывала на него волнами. Один раз ему показалось, что в вое ветра он слышит полицейскую сирену. «Глупо. Они никогда здесь не ездят. К тому же ночью у них полно дел в этом зачумленном городе».
Он сел на снег и закрыл глаза.
Из мрака, застилавшего его сознание, выплыл старик в очках в проволочной оправе, с седыми волосами, курящий тонкую сигарету. Он сидел в санях и читал пожелтевшую газету, покрытую снегом. Эл Флад узнал старика; когда-то он читал одну из его книг.
Старик повернулся и шелестящим голосом сказал: «Этот снег засыплет всю провинцию. Он идет над темным океаном. Он идет над вершинами Скалистых гор. Он идет даже над тем маленьким кладбищем... маленьким-маленьким кладбищем...»
Старик исчез, растворившись в снежном вихре, и вместо него Флад увидел занесенный снегом склон горы и разбросанные на нем куски фюзеляжа. Он понял, что видит могилу отца.
Издалека послышался грохот прибоя. Черные волны били о берег, на котором стояли покосившиеся кресты и надгробия.
«Это старое индейское кладбище, – сказал голос, – на западе Ванкувера. В одной из его могил зарыт твой брат».
Он снова увидел сани, но теперь в них, кроме старика, сидел плечистый мужчина с колючей бородой. Он положил руку на плечо соседу.
«Странно, что они дружат. Такие разные...»
«Снег падает над всей Вселенной, сын мой, – сказал старик, – над живыми и над мертвыми».
«Она умерла, – добавил другой, – но ты жив. Если не можешь ничего сделать для себя, сделай для нее. Ты ведь ее любил. Смотри!»
Эл Флад увидел себя, засыпанного снегом, и тот же снег на стоянке, на котором красным пятном растеклась кровь Женевьевы.
«Умри за дело, – сказал Хемингуэй. – Не трать жизнь напрасно».
«Умри со смыслом, – поддержал его Джойс. – Поборись за свою смерть».
Тут они исчезли, и остался только снег. Эл Флад услышал собственный захлебывающийся кашель.
"Предсмертный хрип, – подумал он. – Уже скоро".
Он медленно поднялся и, держась руками за контейнер, повернулся.
«Сейчас он будет здесь. Приготовься, Эл».
Внезапно он увидел окно.
Окно в стене справа от него, недалеко от земли. Оно, похоже, не открывалось годами и было покрыто слоем грязи.
Флад разбил стекло рукояткой 38-го и втиснулся внутрь.
И упал с высоты восьми футов в подвал.
* * *
20.00
Спарки услышал звон стекла.
Осторожно. Не показывайся раньше времени.
Он вошел в пространство между стеной и контейнерами и успел увидеть, как ноги Флада исчезают в окне.
Убийца кинулся в ту сторону, подняв пистолет.
* * *
20.01
Место было таким странным, что сперва Фладу показалось, что он опять бредит. Потом он решил, что вернулся в детство и попал на карнавал.
Вокруг него столпились Микки-Маус и Граф Монте-Кристо, Янки из Коннектикута и Последний из могикан, русский казак и римский центурион. Куклы стояли, прислонившись к стенам, лежали на столах, свисали с крючьев.
На него уставились французский «пуалю» из окопов Вердена и шотландский горец в берете со страусовыми перьями, с волынкой на животе.
Тут были красноносые клоуны, леди Макбет, Панч и Джуди, Просперо из шекспировской «Бури». И повсюду на стенах висели маски монстров. В своем падении Флад сбил две из них, и теперь они смотрели на него с пола. Он опять начал терять сознание.
«Он идет», – прошипело чудовище Франкенштейна с лицом Бориса Карлоффа.
«С глаз долой, из сердца вон!» – взвизгнул Призрак Оперы.
Мумия промолчала.
«Уже поздно, – подумал Флад, чувствуя, как по щекам его стекают слезы. – Прости, Дженни. Мне нужно было остаться там, возле дома. Я...»
Подумай о ней.
«Не могу».
Борись за нее.
«Не могу».
Умри за нее.
«Да, это я могу».
Что-то свалилось на пол слева от него и повернулось к нему. Раздался щелчок затвора.
* * *
20.03
Спарки огляделся, вслушиваясь в каждый звук. За разбитым окном завывал ветер. Где-то далеко гудели машины. Хрипели легкие Эла Флада.
Медленно, как кот, готовый к прыжку, он двинулся вперед, лавируя между фигурами.
Не спеши. Подойди к нему с тыла.
Он прошел мимо оранжевого орангутанга, миновал группу ведьм и приблизился к мумии Хариса со сгнившими бинтами и морщинистой коричневой кожей.
Внезапно глаза мумии открылись.
Спарки невольно вскрикнул.
"Ты думал, что можешь убить меня?"
– Мама! – прошептал он.
«Да, сынок. Я вернулась к тебе».
* * *
20.04
Мумия свисала с крюка, вбитого в потолок. Вернее, человек был похож на мумию – все его тело закрывали бинты и гипс. Свободными оставались только лицо, гениталии и задний проход. У его ног стояла палитра с красками: красной, белой, желтой и коричневой.
Мумия в ужасе закричала:
– Не надо! Я боюсь иго-о-о-олок!
Вопль перешел в бессвязное хныканье и оборвался, когда он прикусил язык.
– Сейчас, сейчас, – сказала Сюзанна. – Еще немного, – она всадила в головку его члена еще одну серебряную иглу. Потом повернулась к Спарки: – Хотела бы я проделать это с твоим отцом.
Рядом стояла Кристал, всхлипывая от боли. На ее спине и ягодицах набухали рубцы.
– Еще раз, – Сюзанна ввела иглу в мошонку мумии между яичек.
– НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – заорал мужчина.
В комнате горели факелы, укрепленные в гнездах на каменных стенах. Кристал и Спарки стояли перед стойкой, оба голые. Тела их от страха были покрыты потом – они боялись этого мужчины. Топор, который он принес с собой, стоял у стены.
Мумия начала содрогаться, и из ее напряженного члена хлынула белая жидкость. Потом гипс начал отваливаться от ее тела большими кусками. Белая пыль заполнила воздух. Мужчина свалился на пол, поднялся и потянулся к топору. Кристал начала кричать.
– Ты убила мою мать! – завопил мужчина, поднимая топор.
Спарки в ужасе метнулся к стойке и спрятался за ней. Из укрытия он видел только мечущиеся по комнате тени.
Крик Кристал оборвался, и на пол упала отрубленная рука. Она еще некоторое время дергалась, потом застыла. На камни хлынул поток яркой артериальной крови.
Внезапно Сюзанна звонко рассмеялась.
– Ты убила мою мать, сучка! – взвизгнул мужчина, опять занося топор.
После этого удары следовали непрерывно. Скоро по всему полу валялись в лужах крови искромсанные куски тела девушки. Мужчина упал на колени, продолжая в ярости рубить то, что от нее осталось.
– Сучка! – кричал он. – Сучка! Сучка! Сучка!
Спарки съежился за стойкой, содрогаясь от ужаса. Тут к нему подошли высокие черные сапожки, рядом с которыми валялась по полу окровавленная плоть.
– Ты идешь, милый? Или мама должна тебя дожидаться?
Спарки давно знал цену непослушания и быстро вылез из-за стойки.
Черный кожаный корсет Сюзанны и ее нейлоновые чулки были теперь запачканы кровью. Пах женщины был оголен, и золотые колечки в нем блестели в свете факелов.
– Спарки, ты мой сын? Или ты принадлежишь своему отцу? – спросила она хриплым шепотом.
От девушки, которую звали Кристал, остались только маленькие кусочки плоти на полу.
Мужчина отбросил топор и начал запихивать первый кусок в рот.
– Покажи, что ты мой. Поцелуй свою мамочку в губы. Внезапно Спарки начал кричать.
– Папа, где ты? Спаси меня, папа!
(Я здесь сынок. Я это ты.)
* * *
20.05
Эл Флад услышал вскрик и слово «Мама?» – но не мог определить, откуда они доносятся. Он с трудом дотащился на локтях до стола, но дальше продвинуться не мог.
В окне блеснул красный мигающий свет, и он понял, что приехала полиция. Это не вызвало у него никакой радости. Он все равно умирал.
Он с усилием приподнял голову, но увидел только пустые глаза кукол.
«Прощай, дружище горец! Оревуар, пуалю!»
Вдруг он понял, что фигура в красном – вовсе не горец.
Человек в красном мундире стоял, расставив ноги, шатаясь. Руки его были вытянуты, глаза слепо глядели вперед.
Флад услышал шепот.
– Папа, где ты? Спаси меня, папа!
Чудовищным усилием Эл Флад собрал остаток сил. Он поднял пистолет.
– За нее, – прохрипел он.
Раздалось три выстрела.
Рикошет
24 декабря, Рождество, 19.00
Он стоял у окна и смотрел, как падает снег. Внизу по Баррард-стрит сновали машины. На обочине работал снегоочиститель, прорезая своим лязгом монотонное гудение машин. Где-то вдалеке звонили колокола, призывая к молитве, но человек, стоящий у окна, не был верующим.
За спиной только что назначенный старший суперинтендант слышал скрип тележки на гладком больничном линолеуме и звяканье хирургических инструментов. Голоса медсестер эхом отдавались в его голове.
В самой палате единственным звуком было мерное «плип... плип... плип» сердечного стимулятора.
Деклерк отвернулся от окна и сел на стул возле кровати. Лежащий там человек, казалось, уснул.
– Ты меня слышишь. Я хочу, чтобы ты выжил. Странно, но мне кажется, что ты – моя единственная надежда.
Ему не ответили, и некоторое время он молчал. Потом заговорил снова.
– Выстрел, убивший Женевьеву, был рикошетом. Я чувствую, что должен сказать это тебе... чтобы ты себя не винил. Я... я знаю, что ты не виноват в ее смерти. Я восхищаюсь тобой. Слышишь, что я говорю?
Из коридора раздались голоса, потом звук шагов. Закрылись двери.
– Я... я чуть не убил себя. Вот что я хочу тебе сказать. Двое друзей спасли меня, и одним из них была Женевьева. Тогда она взяла с меня слово, что я никогда, что бы ни случилось, не стану покушаться на свою жизнь. Знаешь, когда я узнал, я едва не нарушил свое обещание. Мне до сих пор хочется это сделать, но я не могу... из-за нее. Я так ее любил.
За окном завыла сирена «скорой». Где-то хлопнула дверь.
– Этот Флад не должен был работать в полиции. Ты знал о нем что-нибудь? Мы понемногу восстанавливаем картину. У него предрасположенность к наркотикам. Он из неблагополучной семьи. Отец – алкоголик, брат – наркоман. Его с трудом приняли в полицейскую академию – как мне жаль, что это случилось! Последние месяцы Флад встречался с доктором Джорджем Руриком, моим знакомым психиатром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Но почему, Джим? В чем причина?
– Билл расследовал одно крупное дело и мог узнать что-то важное. Похоже, он собирался ехать на праздник, сел в машину, и бомба сработала, когда он включил зажигание. Скоро мы это выясним.
– Господи, – тихо сказала Женевьева. – Когда же кончится этот ужас?
– Это наша работа.
– Джим, прошу вас, когда Роберт приедет, передайте ему, чтобы он обязательно дождался меня. Скажите, что это очень важно. Речь идет о жизни и смерти.
– Хорошо. Я обязательно передам.
– Я выезжаю.
Она повесила трубку.
Эл Флад уже собрался. Он положил в спортивную сумку «Адидас» головы, завернув каждую из них в папиросную бумагу, а сверху поместил свой дневник и предмет из черного дерева.
– По новой теории, – сказала Женевьева, – сексуальные преступления имеют биологическую, а не психическую природу.
– Как это? – Эл Флад закрыл сумку и, подойдя к шкафу, достал оттуда пистолет.
– В Балтиморском медицинском институте провели исследования мозговой структуры нескольких насильников. Оказалось, что у всех них имеются хромосомные нарушения, известные как синдром Клайнфелтера.
– Ну, я думаю, здесь как раз дело в психологии, – Флад взял сумку и пошел к двери. – Моя машина внизу. Поговорим по дороге.
Он потянулся к выключателю. Последним, что Женевьева увидела в комнате, были фотографии планет, звезд и туманностей на стенах.
Она не посмотрела в окно и не увидела, что там продолжает падать снег.
Не увидела она и пару глаз, внимательно глядящую на них.
* * *
19.42
«Никто не знает, – думал Спарки, быстро спускаясь с пожарной лестницы. – Они никому не успели сказать».
На стоянке было пусто и темно.
Тускло горела одна лампочка, закрытая проволочной сеткой. Бетонные столбы отбрасывали на пол тени. Где-то успокаивающе гудел бойлер. Людей не было.
Спарки подошел к «вольво» и, сняв с помощью отвертки левую фару, затолкал туда мешок с кокаином. Потом забил крышку обратно, пользуясь отверткой, как молотком.
Спарки нырнул за машину, выхватывая одновременно пистолет.
– Спорим, не сделаешь! – мальчишеский голос.
К стоянке подбежали два мальчугана лет семи-восьми. Один из них катился на скейте, другой бежал сзади.
Снег продолжал идти. За стоянкой в железном баке горел мусор, рассыпая красные искры.
Спарки стиснул зубы.
Остается только ждать.
Потом он убьет и этих мальчишек.
* * *
19.46
– Я полжизни провел в этом лифте. По-моему, он самый медленный в городе, – Эл Флад надавил на кнопку в третий раз, и лифт, наконец, тронулся.
– Донни! Кевин! – позвал чей-то голос из темноты.
Мальчишки подняли головы вверх. На краю площадки над гаражом появилась толстая женщина в меховом пальто и в папильотках.
– Я что вам сказала? Следить за мусором, пока он не сгорит! Весь дом мог сгореть, пока вы тут бегаете. Был бы жив ваш отец, вы бы так себя не вели.
– Мы и отсюда все видим, – сказал один из мальчишек.
– Пошли домой. Все уже сгорело, – приказала женщина, заглянув в ящик. Мальчишки скрылись, прихватив с собой скейт.
Через пару минут раздался новый звук. Шум открываемого лифта и голоса. Держа пистолет, Спарки перешел от машины в тень одной из колонн.
– Снег замедлит наш путь, – сказала Женевьева Деклерк, выходя из лифта.
* * *
19.48
Пассажирская дверца «вольво» отстояла от бетонной колонны всего дюймов на восемь.
– Тесновато, – заметила Женевьева.
– Можете подождать, пока я развернусь, или садитесь вперед.
– Я сяду вперед.
Флад заметил царапины на фаре, когда обходил машину.
«Хулиганы?» – подумал он.
– Что такое? – спросила Женевьева. – Это не...
В пятнадцати футах от них грохнул выстрел. Его эхо заметалось среди колонн. Пуля ударила Флада в грудь, отбросив его на машину. Кровь брызнула на стекла «вольво».
Но даже раненый, он реагировал быстро. Женевьеву вниз. Раздался второй выстрел, еще более громкий. Срикошетив от бока машины, пуля попала в глаз женщины. Превратив ее мозг в кровавое месиво, кусок свинца пробил череп и вылетел наружу.
Женевьева Деклерк умерла, не успев упасть на пол.
Когда раздался третий выстрел, Флад уже залег за машиной с пистолетом в руке. Он видел, как пуля попала в Женевьеву, и знал, что она мертва.
С бешено бьющимся сердцем он оглядывал площадку в поисках убийцы. Он был почти беспомощен – стоило Охотнику подойти ближе, и он окажется легкой мишенью.
С трудом поднявшись на ноги, он побежал. Пуля ударила в бетон в пяти дюймах от него. Когда его миновала пятая пуля, он ощутил приток адреналина в надежде на спасение.
Но шестая пуля попала ему в спину и бросила на пол. Боль, как молотом, оглушила его.
К нему спешили шаги. Щелкнул курок, но выстрела не было. Шаги затихли.
Где-то поблизости прогромыхал грузовик.
Эл Флад, шатаясь, поднялся на ноги и побрел прочь от дома, увязая в густом снегу.
За ним тянулся кровавый след.
* * *
19.51
«Черт!» – подумал Спарки, когда пистолет дал осечку.
Грохот грузовика приближался. Нырнув за «вольво», он отыскал спортивную сумку.
Он не выходил, пока шум машины не стих.
Избавься от улик. Уничтожь головы, а потом догонишь этого ублюдка.
Он вставил в 38-й новую обойму.
Вот. Все правильно. Не дрожи. Тверже пальцы.
Должно быть, в этот момент жители Вест-Энда уже звонили в полицию; отраженный от бетона звук выстрелов разбудил даже глухих. Скоро здесь будут патрульные машины.
Хорошо, что все головы были в сумке. Там лежал и дневник Флада. Спарки заглянул в него.
«Почему люди так боятся отрубленных голов? И почему у меня этот страх сильнее в тысячу раз?»
Закрыв дневник, Спарки сунул его в сумку и, захватив оставленную кем-то промасленную тряпку, направился к железному баку.
Флада нигде не было видно.
Спарки кинул в бак, где еще тлели угли, тряпку, которая тут же вспыхнула. Потом побросал туда же головы. Их кожа горела, как бумага, волосы трещали, золотые колечки в губах вспыхивали красным. Следом полетел дневник, страницы которого тянулись из огня, как обугленные пальцы, пока не распались в прах.
«Черт с тобой, мама. Гори, ведьма, гори!»
С чувством освобождения Спарки открыл ближайший мусорный ящик и сунул туда сумку. Потом, все еще сжимая пистолет, пошел по кровавому следу.
«Ну, мистер Флад, теперь побеседуем с вами».
Выстрелы
19.56
Эл Флад никогда не был ранен, но он не один раз слышал рассказ людей, с которыми это случалось. Все они говорили, что главной их мыслью при этом было: «и зачем я здесь оказался?»
Флад оказался здесь по своей воле. И он умирал.
"Так умри! – подумал он. – Что тут такого? По крайней мере, с тобой умрет и твой страх".
Странно, но сейчас он не боялся.
Такие вещи, как одиночество и непонятость, стали для него далекими и чужими. Смерть казалась избавлением. Жаль только, что она сопровождалась такой болью.
Флад понял, что зря пошел в этом направлении. Он оказался на складе, между тремя громадными контейнерами, и со стороны улицы был абсолютно открыт. А патронов оставалось всего три.
Тошнота накатывала на него волнами. Один раз ему показалось, что в вое ветра он слышит полицейскую сирену. «Глупо. Они никогда здесь не ездят. К тому же ночью у них полно дел в этом зачумленном городе».
Он сел на снег и закрыл глаза.
Из мрака, застилавшего его сознание, выплыл старик в очках в проволочной оправе, с седыми волосами, курящий тонкую сигарету. Он сидел в санях и читал пожелтевшую газету, покрытую снегом. Эл Флад узнал старика; когда-то он читал одну из его книг.
Старик повернулся и шелестящим голосом сказал: «Этот снег засыплет всю провинцию. Он идет над темным океаном. Он идет над вершинами Скалистых гор. Он идет даже над тем маленьким кладбищем... маленьким-маленьким кладбищем...»
Старик исчез, растворившись в снежном вихре, и вместо него Флад увидел занесенный снегом склон горы и разбросанные на нем куски фюзеляжа. Он понял, что видит могилу отца.
Издалека послышался грохот прибоя. Черные волны били о берег, на котором стояли покосившиеся кресты и надгробия.
«Это старое индейское кладбище, – сказал голос, – на западе Ванкувера. В одной из его могил зарыт твой брат».
Он снова увидел сани, но теперь в них, кроме старика, сидел плечистый мужчина с колючей бородой. Он положил руку на плечо соседу.
«Странно, что они дружат. Такие разные...»
«Снег падает над всей Вселенной, сын мой, – сказал старик, – над живыми и над мертвыми».
«Она умерла, – добавил другой, – но ты жив. Если не можешь ничего сделать для себя, сделай для нее. Ты ведь ее любил. Смотри!»
Эл Флад увидел себя, засыпанного снегом, и тот же снег на стоянке, на котором красным пятном растеклась кровь Женевьевы.
«Умри за дело, – сказал Хемингуэй. – Не трать жизнь напрасно».
«Умри со смыслом, – поддержал его Джойс. – Поборись за свою смерть».
Тут они исчезли, и остался только снег. Эл Флад услышал собственный захлебывающийся кашель.
"Предсмертный хрип, – подумал он. – Уже скоро".
Он медленно поднялся и, держась руками за контейнер, повернулся.
«Сейчас он будет здесь. Приготовься, Эл».
Внезапно он увидел окно.
Окно в стене справа от него, недалеко от земли. Оно, похоже, не открывалось годами и было покрыто слоем грязи.
Флад разбил стекло рукояткой 38-го и втиснулся внутрь.
И упал с высоты восьми футов в подвал.
* * *
20.00
Спарки услышал звон стекла.
Осторожно. Не показывайся раньше времени.
Он вошел в пространство между стеной и контейнерами и успел увидеть, как ноги Флада исчезают в окне.
Убийца кинулся в ту сторону, подняв пистолет.
* * *
20.01
Место было таким странным, что сперва Фладу показалось, что он опять бредит. Потом он решил, что вернулся в детство и попал на карнавал.
Вокруг него столпились Микки-Маус и Граф Монте-Кристо, Янки из Коннектикута и Последний из могикан, русский казак и римский центурион. Куклы стояли, прислонившись к стенам, лежали на столах, свисали с крючьев.
На него уставились французский «пуалю» из окопов Вердена и шотландский горец в берете со страусовыми перьями, с волынкой на животе.
Тут были красноносые клоуны, леди Макбет, Панч и Джуди, Просперо из шекспировской «Бури». И повсюду на стенах висели маски монстров. В своем падении Флад сбил две из них, и теперь они смотрели на него с пола. Он опять начал терять сознание.
«Он идет», – прошипело чудовище Франкенштейна с лицом Бориса Карлоффа.
«С глаз долой, из сердца вон!» – взвизгнул Призрак Оперы.
Мумия промолчала.
«Уже поздно, – подумал Флад, чувствуя, как по щекам его стекают слезы. – Прости, Дженни. Мне нужно было остаться там, возле дома. Я...»
Подумай о ней.
«Не могу».
Борись за нее.
«Не могу».
Умри за нее.
«Да, это я могу».
Что-то свалилось на пол слева от него и повернулось к нему. Раздался щелчок затвора.
* * *
20.03
Спарки огляделся, вслушиваясь в каждый звук. За разбитым окном завывал ветер. Где-то далеко гудели машины. Хрипели легкие Эла Флада.
Медленно, как кот, готовый к прыжку, он двинулся вперед, лавируя между фигурами.
Не спеши. Подойди к нему с тыла.
Он прошел мимо оранжевого орангутанга, миновал группу ведьм и приблизился к мумии Хариса со сгнившими бинтами и морщинистой коричневой кожей.
Внезапно глаза мумии открылись.
Спарки невольно вскрикнул.
"Ты думал, что можешь убить меня?"
– Мама! – прошептал он.
«Да, сынок. Я вернулась к тебе».
* * *
20.04
Мумия свисала с крюка, вбитого в потолок. Вернее, человек был похож на мумию – все его тело закрывали бинты и гипс. Свободными оставались только лицо, гениталии и задний проход. У его ног стояла палитра с красками: красной, белой, желтой и коричневой.
Мумия в ужасе закричала:
– Не надо! Я боюсь иго-о-о-олок!
Вопль перешел в бессвязное хныканье и оборвался, когда он прикусил язык.
– Сейчас, сейчас, – сказала Сюзанна. – Еще немного, – она всадила в головку его члена еще одну серебряную иглу. Потом повернулась к Спарки: – Хотела бы я проделать это с твоим отцом.
Рядом стояла Кристал, всхлипывая от боли. На ее спине и ягодицах набухали рубцы.
– Еще раз, – Сюзанна ввела иглу в мошонку мумии между яичек.
– НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – заорал мужчина.
В комнате горели факелы, укрепленные в гнездах на каменных стенах. Кристал и Спарки стояли перед стойкой, оба голые. Тела их от страха были покрыты потом – они боялись этого мужчины. Топор, который он принес с собой, стоял у стены.
Мумия начала содрогаться, и из ее напряженного члена хлынула белая жидкость. Потом гипс начал отваливаться от ее тела большими кусками. Белая пыль заполнила воздух. Мужчина свалился на пол, поднялся и потянулся к топору. Кристал начала кричать.
– Ты убила мою мать! – завопил мужчина, поднимая топор.
Спарки в ужасе метнулся к стойке и спрятался за ней. Из укрытия он видел только мечущиеся по комнате тени.
Крик Кристал оборвался, и на пол упала отрубленная рука. Она еще некоторое время дергалась, потом застыла. На камни хлынул поток яркой артериальной крови.
Внезапно Сюзанна звонко рассмеялась.
– Ты убила мою мать, сучка! – взвизгнул мужчина, опять занося топор.
После этого удары следовали непрерывно. Скоро по всему полу валялись в лужах крови искромсанные куски тела девушки. Мужчина упал на колени, продолжая в ярости рубить то, что от нее осталось.
– Сучка! – кричал он. – Сучка! Сучка! Сучка!
Спарки съежился за стойкой, содрогаясь от ужаса. Тут к нему подошли высокие черные сапожки, рядом с которыми валялась по полу окровавленная плоть.
– Ты идешь, милый? Или мама должна тебя дожидаться?
Спарки давно знал цену непослушания и быстро вылез из-за стойки.
Черный кожаный корсет Сюзанны и ее нейлоновые чулки были теперь запачканы кровью. Пах женщины был оголен, и золотые колечки в нем блестели в свете факелов.
– Спарки, ты мой сын? Или ты принадлежишь своему отцу? – спросила она хриплым шепотом.
От девушки, которую звали Кристал, остались только маленькие кусочки плоти на полу.
Мужчина отбросил топор и начал запихивать первый кусок в рот.
– Покажи, что ты мой. Поцелуй свою мамочку в губы. Внезапно Спарки начал кричать.
– Папа, где ты? Спаси меня, папа!
(Я здесь сынок. Я это ты.)
* * *
20.05
Эл Флад услышал вскрик и слово «Мама?» – но не мог определить, откуда они доносятся. Он с трудом дотащился на локтях до стола, но дальше продвинуться не мог.
В окне блеснул красный мигающий свет, и он понял, что приехала полиция. Это не вызвало у него никакой радости. Он все равно умирал.
Он с усилием приподнял голову, но увидел только пустые глаза кукол.
«Прощай, дружище горец! Оревуар, пуалю!»
Вдруг он понял, что фигура в красном – вовсе не горец.
Человек в красном мундире стоял, расставив ноги, шатаясь. Руки его были вытянуты, глаза слепо глядели вперед.
Флад услышал шепот.
– Папа, где ты? Спаси меня, папа!
Чудовищным усилием Эл Флад собрал остаток сил. Он поднял пистолет.
– За нее, – прохрипел он.
Раздалось три выстрела.
Рикошет
24 декабря, Рождество, 19.00
Он стоял у окна и смотрел, как падает снег. Внизу по Баррард-стрит сновали машины. На обочине работал снегоочиститель, прорезая своим лязгом монотонное гудение машин. Где-то вдалеке звонили колокола, призывая к молитве, но человек, стоящий у окна, не был верующим.
За спиной только что назначенный старший суперинтендант слышал скрип тележки на гладком больничном линолеуме и звяканье хирургических инструментов. Голоса медсестер эхом отдавались в его голове.
В самой палате единственным звуком было мерное «плип... плип... плип» сердечного стимулятора.
Деклерк отвернулся от окна и сел на стул возле кровати. Лежащий там человек, казалось, уснул.
– Ты меня слышишь. Я хочу, чтобы ты выжил. Странно, но мне кажется, что ты – моя единственная надежда.
Ему не ответили, и некоторое время он молчал. Потом заговорил снова.
– Выстрел, убивший Женевьеву, был рикошетом. Я чувствую, что должен сказать это тебе... чтобы ты себя не винил. Я... я знаю, что ты не виноват в ее смерти. Я восхищаюсь тобой. Слышишь, что я говорю?
Из коридора раздались голоса, потом звук шагов. Закрылись двери.
– Я... я чуть не убил себя. Вот что я хочу тебе сказать. Двое друзей спасли меня, и одним из них была Женевьева. Тогда она взяла с меня слово, что я никогда, что бы ни случилось, не стану покушаться на свою жизнь. Знаешь, когда я узнал, я едва не нарушил свое обещание. Мне до сих пор хочется это сделать, но я не могу... из-за нее. Я так ее любил.
За окном завыла сирена «скорой». Где-то хлопнула дверь.
– Этот Флад не должен был работать в полиции. Ты знал о нем что-нибудь? Мы понемногу восстанавливаем картину. У него предрасположенность к наркотикам. Он из неблагополучной семьи. Отец – алкоголик, брат – наркоман. Его с трудом приняли в полицейскую академию – как мне жаль, что это случилось! Последние месяцы Флад встречался с доктором Джорджем Руриком, моим знакомым психиатром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32