как и все табу, в наши дни оно стоит совсем немногого. Хотя я и не
решился бы завалиться в постель со своей сестрой или матерью, я не мог
отыскать ни одной мало-мальски убедительной причины, почему я должен
воздерживаться от обладания Пульхерией. Возможно, мне присущ некоторый
остаточный пуританизм, но я знал, что его как ветром сдует в ту же минуту,
как станет доступной для меня Пульхерия.
Но что меня действительно останавливало, так это универсальное
сдерживающее средство - страх перед наказанием. Если патруль времени
подловит меня во время сексуального контакта с моей многократно
прародительницей, то меня совершенно точно выгонят из Службы Времени, а
скорее всего посадят в тюрьму. Возможно даже, попытаются наложить на меня
наказание в виде смертной казни за времяпреступление тягчайшей степени на
том основании, что я совершил попытку стать своим собственным пращуром.
Меня ужасала такая перспектива.
Самые различные сцены разыгрывались в моем воображении. Например:
Я ухитряюсь познакомиться с Пульхерией. Каким-то образом мне удается
остаться с ней наедине. Я тянусь к ее невинной плоти; она кричит; меня
хватает личная стража Дукаса и карает смертью; патруль времени, после
того, как я не зарегистрируюсь, возвратясь из отпуска, выясняет, что же со
мной случилось, спасает меня, затем предъявляет обвинение в совершении
времяпреступления.
Или:
Я ухитряюсь познакомиться с Пульхерией и так далее, и мне удается ее
соблазнить. В момент кульминации в спальню врывается ее муж и пронзает
меня мечом. Остальную часть сценария смотри выше.
Или:
Наши любовные взаимоотношения с Пульхерией доходят до такой
критической точки, что я скрываюсь вместе с нею в какой-нибудь очень
отдаленной точке в прошлом или будущем от ее эпохи, например, в 40 году до
Рождества Христова или 1600 году после Рождества Христова, и мы живем с
нею там счастливо до тех самых пор, пока нас не изловит патруль времени,
ее - вернет в соответствующий момент 1105 года, меня - отдаст под суд по
уже вышеупомянутым обвинениям.
Существует ряд других возможностей, однако все они заканчиваются
одним и тем же печальным образом. Поэтому я переборол в себе искушение
провести свой отпуск в 1105 году, волочась за Пульхерией. Вместо этого,
чтобы подчеркнуть всю глубину своей подавленности, вызванной
неудовлетворенным вожделением, я записался на маршрут "Черная смерть".
Только совсем уж эксцентричные люди, в своем роде уроды, безнадежно
больные и извращенцы принимают участие в маршрутах, подобных этому. Хотя
надо сказать, спрос на них всегда довольно велик. Но, как находящийся в
отпуске курьер, я сумел вытолкнуть из состава группы одного из уже
заплативших клиентов и к отправлявшимся по этому маршруту туристам.
Имеется четыре вида регулярных экскурсий под общим наименованием
"Черная смерть". Местом проведения первой является Крым. Она начинается в
1347 году, и в ней показывается начало эпидемии чумы, занесенной из
глубины Азии. Кульминацией этого маршрута является осада Кафы, генуэзской
торговой гавани на Черном море, монголо-кипчакским ханом Джанибегом. Чума
свирепствовала среди воинов Джанибега, и он катапультировал трупы умерших
от нее через крепостные стены внутрь города, чтобы заразить чумой
генуэзцев. Чтобы попасть на этот маршрут, билеты приходится заказывать за
год до его осуществления.
Генуэзцы способствовали распространению черной смерти в западном
направлении, заразив ею практически все Средиземноморье, и второй маршрут
переносит вас в Италию, в осень 1347 года, когда чума начинает
распространяться внутри этой страны. Вы видите массовые сожжения евреев,
которых обвиняли в том, что они распространяют эпидемию, отравляют
колодцы. Третий маршрут переносит во Францию 1348 года, а четвертый - в
Англию, в самый конец весны 1349 года.
В кассе удалось достать билет только на лондонский маршрут. Днем я
перелетел в Лондон и присоединился к остальной группе за два часа до ее
отправления вверх по линии. Нашим курьером оказался некто Райли,
высоченный мужчина с мертвенно-бледным лицом, лохматыми бровями и гнилыми
зубами. Он был несколько странноват, но в этом не было ничего
противоестественного для такого специфического маршрута. Он несколько
мрачно, но дружелюбно поздоровался со мною и велел мне переодеться в
специальную одежду.
Чумной костюм является чем-то вроде космического скафандра,
отделанного черным. В нем предусмотрен стандартный четырнадцатидневный
аппарат регенерации воздуха для дыхания, есть в нем приходится через
специальную трубку, а процессы мочевыделения и дефекации связаны с еще
большими трудностями. Основная идея такого костюма, естественно,
заключается в том, чтобы обеспечить полнейшую изоляцию организма от
окружающей среды. Туристов предупреждают о том, что, если кто из них
откроет свой костюм хотя бы на десять секунд, то его зашлют навечно в
какую-нибудь из эпох, в которой свирепствует чума. И хотя это совершенно
не соответствует истине, пока еще не отмечалось ни единого случая, чтобы
кто-либо осмелился проверить, блефует или нет с такими утверждениями
Служба Времени.
Это один из тех немногих маршрутов, которые начинаются и
заканчиваются в строго определенных точках. Нельзя допустить, чтобы
возвращающиеся из прошлого группы материализовались где попало, занося в
наше время чумных возбудителей вместе со своими космическими скафандрами,
и поэтому Служба промаркировала красной краской специальные зоны, с
которых только и можно совершать прыжки вниз по линии из этих четырех
средневековых маршрутов. Материализация членов группы осуществляется при
этом внутри специального, тщательно изолированного стерильного купола; там
костюмы отбирают, а самих туристов подвергают дезинфекции прежде, чем
отпустить их в среду двадцать первого столетия.
- Все, что вы в скором времени увидите, - со зловещей напыщенностью
произнес Райли, - не является ни реконструкцией, ни воспроизведением. Все
это совершенно реально, без какого-либо преувеличения.
С тем мы и шунтировались вверх по линии.

40
Укутанные в свои черные пластиковые костюмы, мы осторожно
продвигались один за другим по земле, на которой буйствовала смерть.
Никто на нас не обращал никакого внимания. В такие времена, как это,
даже наши костюмы не кажутся чем-то диковинным; черный цвет был вполне
логичен, еще более логичной была полная герметизация наших туалетов. И
хотя ткань костюмов была совершенно неизвестна в четырнадцатом столетии,
никто не проявлял к ней особого интереса. В такие времена умные люди
стараются не выходить из своих домов и любопытство свое держат ох в какой
крепкой узде.
Те же, кому мы попадались на глаза, считали, что мы священники,
совершающие паломничество. Наши мрачные одеяния, наше продвижение цепочкой
по одному, бесстрашие, с которым мы смело разгуливали по пораженным чумой
местностям, - все это наводило на мысль, что мы, если не Божьи люди, то во
всяком случае, слуги Сатаны, а как в том, так и в другом варианте кто же
мог отважиться соваться в наши дела?
Колокола отбивали заупокойные панихиды, звеня непрерывно весь день и
добрую половину ночи. Весь мир превратился в одни сплошные,
непрекращающиеся похороны. Угрюмая дымка повисла над Лондоном. Все время,
пока мы там находились, небо было серого цвета, а в воздухе носились
мельчайшие частицы пепла. Но не природа подчеркивала своими внешними
проявлениями охватившую город вселенскую скорбь - пусть это и звучало бы
патетически, но было бы явным заблуждением - нет, эта дымка, эти частицы
пепла были делом рук человеческих, ибо по всей территории Англии
непрерывно горели тысячи больших и малых костров, пожиравших в своем
пламени одежду, дома и трупы пораженных чумой.
Мы видели жертв этой болезни на всех стадиях ее протекания, от
раннего головокружения до последних конвульсий.
- Начало заболевания, - спокойно, даже как-то бесстрастно объяснял
Райли, - распознается по затвердеванию и набуханию внутренней секреции
подмышками и в паху. Набухшие железы - бубоны - растут очень быстро и
вскоре оказываются размером от яйца до приличного яблока. Вот,
взгляните-ка на эту женщину...
Она была молода, но крайне измождена и объята ужасом. Отчаянно
прижимая ладонями выскочившие на ее теле бубоны и шатаясь из стороны в
сторону, она проходила мимо нас по дымной улице.
- Затем, - продолжал Райли, - появляются черные пятна, сначала на
предплечьях и бедрах, затем по всему телу, и карбункулы, которые не
исчезают даже после того, как их проткнуть чем-нибудь острым. А потом
приходят бред, безумие и всегда на третий день после того, как набухли
железы - смерть. Смотрите вот сюда... - На улице, издавая громкие стоны,
лежал человек, всеми брошенный, уже на поздней стадии болезни. - И сюда...
- Из окон на нас глядели бледные лица. - И вон туда... - Мы увидели трупы,
сброшенные в кучу у ворот в конюшню.
Дома заперты. Лавки на засовах. Единственные люди на улицах - это уже
заразившиеся, они бродили в отчаяньи, тщетно пытаясь найти кто врача, кто
священника, кто чудотворца.
Откуда-то издалека до нас доносилась надрывная музыка, мучительная
для нашего слуха: трубы, барабан, виолы, лютни, волынки, гобои, горны -
все средневековые музыкальные инструменты вместе, но издающие не
гармоничные звуки, характерные для этой эпохи, а грубые, нестройные,
совсем не музыкальные вопли и завывания. Райли же, казалось, был даже
доволен.
- Это приближается процессия самобичевателей! - с ликованием в голосе
вскричал он. - За мной! Поторопитесь, чтобы ничего не пропустить!
По извилистым и узким улицам струились толпы самобичевателей, мужчин
и женщин, обнаженных по пояс, грязных, окровавленных. Некоторые из них
играли на перечисленных выше инструментах, большинство же истязали свою
плоть специальными плетьми со множеством завязанных на них узлов; плети
так и свистели, рассекая воздух, без устали опускаясь на голые спины,
груди, щеки, плечи, лбы. Они заунывно бубнили себе под нос совершенно
невыразительные гимны; издавали громкие стоны, не в силах терпеть мучения;
спотыкались и падали под ноги другим бичевальщикам. На телах некоторых уже
четко обозначились чумные бубоны. Даже не взглянув в нашу сторону, они
прошли мимо и влились в какой-то мерзкий переулок, который выходил к
заброшенной церкви.
А мы, любознательные туристы, тоже пошли дальше, переступая через
трупы и тела умирающих, ибо наш курьер страстно желал, чтобы мы испили до
дна чашу жутких впечатлений.
Мы видели обгоревшие тела мертвецов, которые почернели и полопались
от жара.
Мы видели горы других мертвецов, брошенных без погребения прямо среди
полей, где они медленно догнивали.
Мы видели упырей, которые обшаривали трупы в поисках чего-либо
ценного.
Мы видели, как пораженный чумой мужчина с помутившимся рассудком упал
на пораженную чумой женщину прямо на улице и раздвигал ей бедра ради
одного последнего отчаянного приступа похоти.
Мы видели священников, которые верхом на лошадях спасались бегством
от собственных прихожан, пришедших вымаливать милость у небес.
Мы вошли в никем не охраняемый дворец и смотрели на то, как объятые
ужасом врачи пускают кровь у какого-то умирающего герцога.
И еще мы видели процессии каких-то странных, закутанных во все черное
существ, лица которых были спрятаны за похожими на зеркала круглыми
пластинами, и вздрагивали, глядя на нелепое поведение этих кошмарных
существ, этих демонов без лиц; и только потом нас осенила догадка, что это
мы натыкались на другие туристические группы.
Райли был, казалось, до краев напичкан бесстрастными статистическими
данными.
- Уровень смертности от бубонной чумы, - доложил он нам, - повсюду,
где она свирепствовала, составлял от одной восьмой до двух третей
населения, которое проживало на данной территории. Подсчитано, что в
Европе погибло двадцать пять процентов от общей численности населения; во
всемирном масштабе смертность составила около тридцати трех процентов. Так
вот, подобная чума сегодня отняла бы жизнь более, чем у двух миллиардов
жителей земного шара.
На наших глазах из дома с соломенной крышей вышла женщина и
расположила, один за другим, на мостовой пять детских трупиков, чтобы их
легче было подобрать специальной команде, вывозившей мертвые тела.
Райли тем временем продолжал:
- Оказалась практически уничтоженной вся аристократия, что вызвало
огромные изменения в порядке наследования. Чума оказала необратимое
отрицательное воздействие на развитие культуры, так как в результате
смертей в массовом масштабе исчезли целые школы живописцев, погибло
множество поэтов и образованных монахов. Еще более разрушительным было
психологическое воздействие на умы людей: в течение многих поколений
существовало непоколебимое мнение, что человечество в середине
четырнадцатого века совершило нечто такое, что вызвало заслуженный гнев
Божий, и что со временем следует ожидать повторного наказания.
Мы были единственными, кто присутствовал при массовом захоронении, на
котором два молодых, насмерть перепуганных священника пробормотали
какие-то бессвязные фразы над сотнями опухших, покрытых черными пятнами
трупов, прозвенели в свои маленькие колокольчики и окропили скончавшихся
святой водой, а затем подали сигнал церковным сторожам разжигать
погребальный костер.
- Лишь к началу шестнадцатого столетия, - сообщил Райли, -
численность населения достигнет того уровня, который был до 1348 года.
Невозможно было определить, насколько подействовали все эти ужасы на
экскурсантов, поскольку все мы были, как броней, защищены своими
герметическими костюмами. Наверняка большая часть моих спутников
испытывала сильное волнение, если не трепет. Мне говорили о том, что для
убежденных чумных фанатов стало как бы обязательным прохождение всех
четырех маршрутов, объединенных названием "Черная смерть" в строгой
хронологической последовательности, начиная с Крыма. Многие проделали
полный комплект пять-шесть раз. Мне же было тяжело и стыдно. Стыдно за то,
что начинаю привыкать к самым чудовищным вещам. Мне кажется, что после
десятого раза я и сам мог бы стать таким же равнодушным и бесстрастным,
как курьер Райли, этот неистощимый источник статистических данных.
К концу нашего путешествия через ад мы вышли к Вестминстерскому
дворцу. На мостовой перед ним персонал службы времени очертил красный круг
диаметром в пять метров. Это была наша стартовая точка для совершения
прыжка домой. Мы сбились плотнее кучкой в середине этого круга. Я помог
Райли произвести регулировку таймеров - на таких маршрутах таймеры
одеваются поверх одежды. Он подал сигнал, и мы шунтировались.
Несколько жертв чумы, которые в этот момент еле волокли ноги, проходя
мимо дворца стали свидетелями нашего внезапного исчезновения. Сомневаюсь,
что это вызвало у них какое-нибудь беспокойство. Когда на глазах гибнет
весь мир, кого может взволновать зрелище исчезновения десятка демонов?

41
Мы материализовались под сенью мерцающего купола, сдали свои
инфицированные скафандры и вышли оттуда чистые и облагороженные чувством
сострадания. Но образ Пульхерии никак не выходил из моей головы. Терзаемый
невыносимыми душевными муками, я все еще пытался перебороть искушение.
Вернуться назад, в 1105 год? Позволить Метаксасу каким-то образом
помочь мне установить тесные взаимоотношения с семьей Дукасов? Совратить
Пульхерию и утолить тем самым свое томление?
Нет. Нет. Нет. Нет.
Прочь искушение! Ищи для себя другой предмет вожделения. Вместо этого
переспи хотя бы с императрицей Феодорой.
Я поспешил назад в Стамбул и шунтировался вверх по линии в 537 год.
Прошел в Айя-Софию, чтобы поискать там Метаксаса, который должен был
присутствовать на церемонии освящения.
Метаксас, разумеется, там был во многих частях толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34