По словам жрицы, Богиню Любов
ь изображали в виде прекрасной и умудренной женщины с лицом, полным мило
сердия и понимания. Ее статуи всегда держали в ладонях и как бы протягива
ли молящимся большие драгоценные камни, ограненные наподобие капель св
еркающей влаги. Не то звали выплакаться, словно у матери на коленях, излит
ь свои слезы в общий сосуд… не то обещали утолить целительной Любовью ду
ховную жажду… или, может, сулили очистительное омовение… как мать купает
младенцев… да… это горное озерко, тоже чем-то напоминавшее каплю в испол
инских ладонях…
Кан, Богиня Луны, любит тех, кто жаждет душой. Волкодав никогда ей не молил
ся.
Эврих отчаялся воззвать к разуму венна и взялся раскладывать костерок и
з сушняка, который они запасливо прихватили с предгорий. Волкодав наконе
ц выбрался обратно на берег, отмывшись и выскоблив всю одежду, Он еще похо
дил нагишом, обсыхая на вечернем ветру. Ощущение было такое, как будто он н
апрочь содрал с себя кожу. Что ж, это и к лучшему. Вытащив из ножен боевой но
ж, он очертил на земле ровный круг, обведя им обе котомки и тихо потрескива
вший костерок. Он ждал пришествия мстительных душ только на третью ночь,
но в таком деле, как всем отлично известно, лишняя осторожность повредит
ь не могла. Взяв мокрую одежду, он принялся поворачивать ее над костром. Сл
абенькое пламя не столько сушило плотное полотно и тем более кожаные шта
ны, сколько пропитывало их запахом дыма. Круг еще оставался незамкнутым.
Эврих принес воды. повесил котелок над огнем, бросил в него размокать при
горшню душистых кореньев, разрезал прошлогодний кочан, купленный у Бран
оха, потом сходил в дальний конец поляны и вернулся с перышком дикого чес
нока.
Ц Есть будешь? Ц на всякий случай спросил он Волкодава.
Он не зря знал венна уже почти три года и заранее догадывался, каков будет
ответ. И в самом деле, тот только покачал головой. Убивший нечист. Он не сме
ет молиться в святилище и прикасаться к жене. А также причащаться челове
ческой пищи. И уж подавно Ц делить ее с другими людьми…
Ц Когда ты убил Лучезара, ты ел, Ц почти жалобно сказал Эврих. Ц И когда
на государыню покушались…
Волкодав даже не повернул головы. «Может, и ел», Ц было написано у него на
лице. Жизнь боярина Лучезара он взял на Божьем суде, и это, по сути, не могло
считаться убийством. Его руку вели Солнце, Молния и Огонь. Сами Боги судил
и Свой суд, Ц не смешно ли после этого опасаться мести какой-то там ничто
жной души?.. А когда он сворачивал шею убийце, напавшему на кнесинку Елень,
он исполнял долг воина: защищал госпожу. И защитил. И Морана Смерть тут же
утащила Своего поклонника в чертоги Исподнего Мира. Но так, как сегодня…
или три года назад, когда он шел убивать кунса Винитария по прозвищу Людо
ед… вот это было убийство самое настоящее. Заранее обдуманное. Хладнокро
вное. И безжалостное. Вот после таких-то деяний и следует опасаться всего
, чего угодно.
Но пускаться в объяснения Волкодаву не хотелось, и он не стал ничего гово
рить. Эврих отрезал себе хлеба и все косился на венна, помешивая деревянн
ой ложкой вкусно пахнувшую похлебку. Когда капуста сварилась, он чуть не
с отвращением принялся за еду.
Молодой аррант не на шутку беспокоился о своем спутнике. Бывали мгновени
я досады и злости, когда ему хотелось живьем проглотить неотесанного вар
вара, не понимавшего толку в прекрасном. Бывало и так, что Волкодав смерте
льно раздражал ученого грамотея самой своей силой, помноженной на воинс
кое мастерство. Мастерству этому, что греха таить, Эврих временами люто з
авидовал и порой даже говорил себе, что Боги Небесной Горы могли бы получ
ше думать, кого награждать подобным искусством…
Однако потом опять что-то случалось, и оказывалось, что Волкодав не так уж
несокрушим. Вот как теперь. И тогда-то на Эвриха нападал самый настоящий
страх.
Страх потерять его.
В такие дни он был рад простить «варвару» все его прегрешения. За годы зна
комства аррант видел Волкодава, что называется, во всех видах. В том числе
и беспомощным, истекающим кровью. И отлично знал, что венн был далеко не бе
ссмертен.
Каким мелким и недостойным казалось ему тогда все то, что в обычное время
злило и раздражало!..
Хватит, оборвал себя молодой аррант. Нам еще долгий путь предстоит. Мы дол
жны попасть на другой конец света и вернуться назад, а я помимо прочего Ц
написать книгу, достойную Силионской библиотеки. Чтобы другие путешест
венники, собираясь сюда, заказывали себе ее список мелкими буквами, для у
добства в дороге, как я Салегриново «Описание». Так что, чем плакаться, дос
тавай-ка, приятель, перо и чернила…
Волкодав снова взялся за нож и замкнул оберегающий круг.
Два дня затем не происходило совсем ничего. Венн и аррант пробирались вп
еред, иногда следуя едва заметной тропе, иногда Ц вовсе без дороги. Места
кругом были настолько красивые, что Эврих временами спрашивал себя, Ц и
как вышло, что здесь почти никто не живет?.. Неужели все дело в том, что зимой
эти узкие, глубокие долины наверняка скрывались в непроходимом снегу, и
пройти там, где лезли между скалами они с Волкодавом, делалось уже совсем
невозможно?..
Гораздо более похожим на правду выглядело объяснение, изложенное у Сале
ррина. Эврих не поленился и на одном из привалов вслух прочел его Волкода
ву:
Ц "Во дни так называемой Последней войны, вызвавшей гибель племен и целы
х держав, прокатившиеся завоевания нередко возбуждали самую прискорбн
ую рознь внутри исконных народов, затронутых водоворотом сражений. Дост
ойные всяческого доверия путешественники, побывавшие в различных угол
ках света, сообщают нам предания о, кровавых усобицах, следовавших за ухо
дом чуждого войска.
Те, кого прежде объединял общий враг, обращались друг против друга и сраж
ались с яростью, перед которой поистине меркли все ужасы вражеского наше
ствия. Так и случилось, что иные края, некогда процветающие и оживленные, п
ревратились в сущее захолустье, а некоторые совсем обезлюдели. Примером
тому…» Засечного кряжа он тут не упоминает, но как по-твоему, не было тут ч
его-то такого?..
Ц Не знаю, Ц проворчал Волкодав. Ц Может, и было.
Эвриху сначала захотелось немедленно отыскать подтверждение словам Са
легрина и обнаружить где-нибудь руины селения с еще не до конца проржаве
вшими головками стрел, торчащими в трухлявых остатках домов. Нет лучшего
начала для самостоятельного труда, нежели подтверждение либо опроверж
ение мнений, высказанных мудрецами давних времен!.. Однако все вокруг дыш
ало такой ликующей жизнью, что Эвриху постепенно совсем расхотелось иск
ать следы минувших сражений. Тверди, не тверди себе о беспристрастности
ученого, Ц слишком мало радости выяснить, что даже и посреди хватающей з
а душу красоты люди убивали людей…
Порою мечтательный аррант обозревал зеленые кручи, увенчанные лиловат
ыми гранитными пиками, щурился, вглядываясь в ледяное сияние далеких хре
бтов, прислушивался к звону прыгавших по скалам ручьев… и ему снова каза
лось, что он был дома, в своем родном мире, где человеку от человека не нужн
о ждать подлости и погибели. И стоит перевалить еще один гребень, как откр
оется мирная маленькая деревушка: ульи, пасущиеся овцы, речка и запруда н
а ней, пушистые псы, с приветливым лаем бегущие навстречу гостям, дерновы
е крыши домов, любопытные дети, пестрые гуси во главе с величавыми, осанис
тыми вожаками…
А того лучше Ц хижина или пещерка святого мудреца, удалившегося от людс
кой суеты!..
…Потом Эврих вспоминал, где находится. Достаточно было одного-двух наем
ных отрядов вроде того, который побывал возле Утеса Сломанных Крыльев, ч
тобы разбросанные по горам деревушки начали обзаводиться зубчатыми ты
нами в два человеческих роста. Или, чего доброго, жители совсем их покинул
и, перебрались под защиту больших городов… А святые отшельники ушли выше
в горы, туда, где они назывались Замковыми, Замковыми, Ограждающими, Желез
ными… Может, именно так оно все и случилось два века назад? И Засечный кряж
стоял необитаемым, точно брошенный дом, и, как всякий брошенный дом, польз
овался славой скверного места, так что даже властители сопредельных дер
жав Ц сольвеннской и нарлакской Ц очень редко приезжали сюда на охоту?..

Впрочем, любоваться и рассуждать приходилось урывками, в краткие мгнове
ния, когда удавалось отвести глаза от опасной крутизны под ногами и пере
вести дух. После сражения с наемниками Волкодав заспешил, точно на пожар,
а по здешним косогорам он ходил, как не всякие люди поспели бы по ровной до
роге. К середине первого же дня Эврих буквально высунул язык и несколько
раз был близок к тому, чтобы попросить поблажки. Гордость заставляла сти
скивать зубы. Он лишь сверлил взглядом спину ненавистного венна и сам по
ражался, как это вышло, что не далее как накануне он беспокоился за этого ч
еловека. Сделается с ним что-нибудь, пожалуй. Держи карман шире.
Время от времени он выбирал впереди синеющий гребень и угрюмо загадывал
: если не помру и все-таки взберусь на него Ц упаду уже точно. Вот только но
ги почему-то раз за разом исполняли все то, чего боялись глаза. Эврих взби
рался на загаданный гребень… и, вместо того чтобы упасть без сил, отыскив
ал впереди новый…
Вечером, когда Волкодав посмотрел на небо и облюбовал для ночлега камени
стый пятачок под свесом скалы, молодой аррант пребывал в состоянии живот
ного безразличия. Ни пища, ни костер не стоили того, чтобы ради них шевелит
ься. Эврих даже не стал раздеваться или раскладывать одеяло. Он просто се
л прямо на жесткий щебень, обнял свой заплечный мешок и мгновенно уснул. О
Боги Небесной Горы!.. А ведь он считал себя выносливым и крепким, и, во имя По
сланца, не без некоторых оснований. Сам небось напросился в это путешест
вие с Волкодавом, который…
Венн разбудил его некоторое время спустя, уже в сумерках. Эврих коеЦ как
разодрал прочно слипшиеся веки и увидел, что под скалой был натянут поло
г и теплился костерок. Обоняния мученика коснулся запах горячей похлебк
и, и живот тотчас отозвался голодной судорогой. Волкодав сидел подле Эвр
иха на корточках, держа в руках кусок хлеба, ложку, луковицу и котелок. Он н
е стал насмехаться.
Под утро с моря поползли серые клочковатые тучи. Они накрывали берег, упи
рались в отвесную стену дальних хребтов и застревали на месте, медленно
вращаясь, клубясь и помалу утекая за перевалы. Зябкий день разгорелся не
охотно, словно стояла не цветущая весна, а глубокая осень. Тучи, напоминав
шие грязновато-серые комья только что состриженной шерсти, цеплялись мо
крыми космами за гребни предгорий. Все кругом кутал тяжелый плотный тума
н, серебристым бисером оседавший на волосах и одежде. Время от времени пр
инимался моросить дождь.
Потемневшие скалы и молчаливые, нахохлившиеся деревья едва проглядыва
ли в сплошном молоке. Проснувшийся Эврих высунул нос изЦ под одеяла, пос
мотрел кругом и испытал ни с чем не сравнимое облегчение. После вчерашни
х трудов у него жаловалось все тело, даже между ребрами почему-то болело,
хотя валунов он не ворочал. Однако было очевидно, что сегодня выдастся от
дых. Здравомыслящие люди в такую погоду смирно сидят там, где их застигло
ненастье. Иначе недолго и заблудиться на первой же каменной осыпи. Или во
все провалиться в тартарары, поскользнувшись на снежнике. Молодой арран
т счастливо улыбнулся и вновь прикрыл было глаза Ц досматривать сны…
Ц Вылезай, Ц сказал ему Волкодав. Он появился с другой стороны полога, н
еся котелок с прозрачной водой из ручья. Повесил котелок на перекладину
и стал оживлять костер.
Ц Заблудимся! Ц простонал аррант. При мысли о том, что вчерашнее истяза
ние будет продолжено, на глаза навернулись слезы. Он забыл даже о гордост
и: Ц Ну не видно же ничего!..
Волкодав покачал головой:
Ц Не заблудимся. Мне показали дорогу. Ц И пояснил: Ц Виллы.
Мыш выглянул у него из-за пазухи, сладко зевнул и спрятался обратно в тепл
о. Эврих отчаянно позавидовал беззаботному зверьку, у которого всегоЦ т
о и было в жизни важных дел: набить брюшко чем-нибудь вкусным, вволю поигр
ать, потом найти хороший уголок для сна… повстречать в лесу веселую подр
ужку-летунью… Иногда, когда бывало тяжко, Эвриху хотелось стать таким же
созданием, не отягощенным особой разумностью, а стало быть, и печалями, ко
торые несет с собой разум. Эврих заскрипел зубами и выбрался наружу, в хол
од и сырость. Спорить с венном было бесполезно.
Весь этот день, как и предыдущий, они шли вперед, Зато я умней, мрачно думал
Эврих, разглядывая заплечный мешок на спине Волкодава. Я ученый. Моя книг
а уже хранится в Силионской библиотеке, ее люди читают. Напишу и вторую, ес
ли… этот… этот… меня до смерти не загонит. Тоже… вообразил… только драке
и выучился…
При этом молодой аррант вполне отчетливо сознавал, что погубил себя сам.
А нечего было навязываться в путешествие, которое Волкодав собирался пр
едпринять в одиночку. Нечего теперь сетовать на обстоятельства, взывающ
ие не к познаниям мудреца, а к выучке воина и звериной выносливости, позво
ляющей шагать сутки за сутками. Каковые способности и были в полной мере
присущи тупому неразвитому варвару. И скорее неприличны ему, без сомнени
я лучшему выпускнику Силиона…
Еще Эврих знал: если на них вдруг кто нападет, сам он это поймет разве толь
ко когда Волкодав схватит меч и примется защищаться. А его, умного, пожалу
й еще и отшвырнет себе за спину. Чтобы не путался под ногами и не погиб от п
ервого же удара…
Держать ухо востро полагалось, конечно, обоим. Но Эврих скоро до того отуп
ел от усталости, что предоставил делать это одному Волкодаву. Самому ему
было уже ни до чего. Он знал только, что надо было ИДТИ. По возможности не от
ставая от варвара. Остальное могло пропадать пропадом.
О Боги Небесной Горы!..
Грубый венн просто шел себе и шел. Молча. И не жравши с позавчерашнего дня.

Между тем, в довершение всех несчастий, тропу, изредка возникавшую под но
гами, основательно размочил медленный дождик: коварные камни так и норов
или вывернуться из-под ноги. Эврих скользил и раз за разом валился на коле
ни, пачкая штаны и нарядные кожаные сапоги. Потом с большой неохотой вста
вал, пользуясь благовидным предлогом перевести дух. Сегодня ему было даж
е не высмотреть вдалеке подходящего гребня, чтобы на нем свалиться и уме
реть. Стоило загадать приметную скалу, как она либо скрывалась за полотн
ищами тумана, либо, наоборот, откуда-то возникала другая похожая на нее Ц
поди разбери!..
К середине дня, когда они остановились у небольшого ручья, глухое раздра
жение Эвриха переросло в кровожадную ненависть. Теперь он знал совершен
но точно, что венн издевался, намеренно унижая его. Иначе зачем было бы уст
раивать подобную спешку? Гнались, что ли, за ними?.. Или они опаздывали куда
?..
Злоба помогла подстегнуть не только тело. Одолевая несколько последних
подъемов и спусков, Эврих заставлял измотанный разум трудиться, подбира
я и складывая достойные слова. Правда, как только удалось сесть и вытянут
ь ноги, слова эти как-то сами собой поблекли и потускнели, сменившись замо
гильной тоской: совсем скоро придется ведь снова вставать…
Волкодав зачерпнул котелком воды из ручья, приволок откуда-то длинную к
орягу и стал потрошить ее топориком, стесывая влажную древесину и обнажа
я сухую. Эврих безразлично следил за его действиями. Потом до него постеп
енно дошло, что, раз появились дрова, значит, самые высокие безлесные пере
валы остались-таки за спиной. Однако сил обрадоваться этому уже не было.

Венн снял с огня закипевший котелок, вытащил хлеб, густо намазал ломоть т
опленым салом из глиняного горшочка, покрошил сверху полЦ луковицы и пр
отянул все это Эвриху. Лицо у арранта было серое, осунувшееся, но зеленые г
лаза горели непокорством и злобой. Если бы венн не занялся привалом, учен
ый просто свалился бы и уснул прямо под моросящим дождем. Чувствовалось,
что он придушить был готов своего спутника и еще пуще Ц себя самого за то
, что раскис. Он взял хлеб и стал его есть, запивая горячей водой прямо из ко
телка. Сперва Ц с отвращением, потом Ц с видимым удовольствием. Злоба в г
лазах постепенно таяла.
Ц Куда гонишь?.. Ц хрипло спросил он наконец, облизывая губы и подбирая с
ладони последнюю крошку. Волкодав пожал плечами:
Ц Если сегодня дойдем до реки, завтра уже Нарлак. Люди… деревня…
Эврих мрачно спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10