Ц Ты по нашему миру уже разок погулял!… Я т
ебя лучше прямо здесь своими руками придушу!… Сам пойду, коли надо, и все п
ринесу! Чего выдумал!.. Давно ни у какого Людоеда в клетке не сидел?..»
Для него это была необыкновенно длинная речь, и Тилорн сразу понял, что ве
нн не шутил. Волкодав, впрочем, шутить вообще почти не умел. Пришелец со зв
езды растерянно попытался увещевать:
«Там требуются познания особого рода…»
«А ты растолкуй!» Ц мрачно посоветовал Волкодав.
«И надо уметь говорить и читать на моем. языке…»
«Научишь!»
Эврих, наверное, не зря считал его самодуром. Невеждой, неотесанным варва
ром, вздумавшим указывать чудесному мудрецу. Ну и пускай считает сколько
угодно. Пока Волкодав жив, ничья жадность или жестокость более не застав
ит Тилорна страдать. Все. А прочие могут удавиться, если невмоготу.
«Как называется твоя звезда?» Ц спросил он пепельноволосого. Тот мгнове
ние помедлил, потом грустно произнес короткое слово. Так произносят толь
ко имена, исполненные величайшего священного смысла.
«Что это значит по-нашему?» Ц прислушался Волкодав.
«Солнце…» А происходило это более двух лет назад.
Утро занялось теплое и солнечное: следовало ждать полетнему жаркого дня
. Босой, в одних потрепанных кожаных штанах, Волкодав умывался возле коло
дезя, когда к нему подошел хозяин» двора.
Только теперь, при ясном солнечном свете, Бранох во всех подробностях ра
ссмотрел своего странного гостя. И то, что он увидел, ему весьма не понрави
лось. Венн выглядел законченным висельником. Браноха считали домоседом,
но в молодости он погулял по свету и кое-что повидал. И потому, в отличие от
сыновей, сразу понял, что означали две широкие, скверно зажившие полосы н
а запястьях и третья такая же Ц на шее. Полосам было немало лет, но они не р
азглаживались. Такие бывают только от кандалов.
За что его отправили на каторгу, этого Зимогора?.. Что успел натворить? И ка
к вырвался?.. Сплошное беспокойство.
Но на ремешке, стянувшем одну из кос, висела, радужно переливаясь на солнц
е, крупная хрустальная бусина. Значит, где-то любила и ждала Зимогора неве
ста либо жена, и это вселяло надежду. Глядишь, поймет отца, испугавшегося з
а сына…
Из клети черным клоком вылетел Мыш, коснулся влажного плеча венна, но пер
едумал и уселся у колодезя на обрубок бревна. Бранох впервые видел ночно
го летуна, совсем не боящегося солнца. Венн, потянувшийся было за полотен
цем, усмехнулся, вновь поднял ведро и окатил Мыша остатками холодной вод
ы. Зверька сбило с бревна, он заверещал, барахтаясь в мокрой траве, потом в
ылез обратно на деревяшку и с удовольствием начал отряхиваться. Перепон
ку на одном крыле рассекала узкая полоска безволосой розовой кожи.
Зимогор улыбнулся, и тут Бранох окончательно сообразил, кого напоминал е
му этот человек. Вот именно Ц собаку. Волкодава славной веннской породы,
невозмутимого, нелающего, невероятно свирепого. Внешне эти псы были схож
и с волками. И люто их ненавидели. И были знамениты тем, что даже от целой ст
аи не пускались в бегство, отстаивая тех, кому верно служили.
Зимогор поклонился подошедшему бортнику и стал вытираться.
Ц Не добром ты, достойный гость, платишь мне за ночлег… Ц сказал Бранох.

Венн вскинул голову, руки с полотенцем остановились.
Ц Что случилось, хозяин? Ц проговорил он медленно.
Ц Что вы наплели вчера моему младшему сыну? Ц вопросом на вопрос ответи
л Бранох. Ц Как посидел вечер с вами в клети, так и носится, точно курица с
отрезанной головой. Меч, в лесу найденный, вытащил, сидит точит, из дому за
теял идти…
На словесные рассуждения Волкодав никогда не был горазд. Да и что ответи
ть Браноху? Что они со спутником тут ни при чем и нечего валить с больной г
оловы на здоровую?.. Выручил Эврих, только что проснувшийся после ученых т
рудов.
Ц Вчера твой сын посчитал нас друзьями каких-то наемников, почтенный,
Ц пояснил молодой аррант. Ц Он, мне кажется, позавидовал смелости этих л
юдей и решил попытать счастья в воинском деле. Мы, как умели, отговаривали
его…
В это время бухнула дверь, и во дворе появился сам Асгвайр. Мальчишка был о
дет, как в дорогу, и на поясе у него висел в самодельных ножнах длинный меч.
Асгвайр нес кожаную заплечную сумку; следом спешила Радегона и пыталась
эту сумку у него отобрать.
Ц О, Ц сказал Эврих, Ц я вижу, наших слов оказалось недостаточно для убе
ждения…
Когда-то давно, когда Волкодав был маленьким мальчиком и счастливо жил д
ома, он, по неразумной малости лет, с завистливым любопытством приглядыв
ался к путешественникам, забредавшим порою в жилище его рода. Он во все гл
аза смотрел на проезжих людей, слушал их рассказы и мечтал посмотреть ми
р, как они. Теперь он, сирота, вот уже который год неприкаянно болтался по с
вету и завидовал тем, у кого был дом и в доме семья. Юному сегвану только ещ
е предстояло это постичь.
Асгвайр направился мимо венна к воротам, еле кивнув. Ни на отца, ни на брат
ьев, ни тем более на плачущую мать он не смотрел. Станешь смотреть, кабы не
отбежала решимость. УЖ лучше воображать себя юным героем из сегванских с
казаний. Те ведь тоже отправлялись на подвиги, не слушая увещеваний мате
ри и отца. А потом возвращались домой во главе дружин, с добычей и славой, у
достоенные песен. И, смеясь, вспоминали, как их когдаЦ то пытались не отпу
стить со двора… Сказания умалчивали лишь про то, сколько сгинуло не то чт
о без славы, но даже и без вести.
Пригрози Бранох с Радегоной проклятием, может, и сумели бы удержать сына.
Но к этому последнему средству прибегать они не спешили. То ли слишком лю
били своенравного младшенького… то ли не надеялись, что даже это его ост
ановит. Мыш почувствовал напряжение между людьми, развернул крылья и вст
ревоженно зашипел… Волкодав посмотрел на зверька и решил отплатить Бра
ноху за гостеприимство.
Асгвайр чуть не налетел на него. Венн, которого парень вроде бы успел мино
вать, как из воздуха возник между ним и воротами.
Ц Сражаться решил? Ц негромко спросил Волкодав. Ц Ну, сражайся. Начни с
меня…
Его меч, в знак большого доверия к хозяину, висел в клети, на деревянном гв
озде.
Асгвайр ошарашенно замер, силясь сообразить, как же это вот прямо так Ц и
сражаться… Ладонь Волкодава тут же соприкоснулась с его челюстью в нежн
ом юношеском пуху. Не больно, но очень обидно. Сын бортника отдернул голов
у и зло посмотрел венну в глаза. Лучше бы он этого не делал. Зеленовато-сер
ые глаза смотрели куда-то сквозь него и были совершенно спокойными. Ни гн
ева, ни жалости, не говоря уже о боязни… то есть вообще ничего. Асгвайру вд
руг сделалось необъяснимо страшно, и мысль о том, что дома тоже вроде непл
охо, впервые посетила его… Нет! Он который год дрался с соседскими парням
и, ходил даже на нож и гордился тем, что никогда не бегал от драки. Не побежи
т и теперь. УЖ будто этот венн настолько сильнее того подгулявшего мельн
ика на торгу, которого Асгвайр заставил целовать пыль!..
Дальнейшее быстро показало, в чем разница.
Юнец наскочил на Волкодава, точно неразумный щенок на взрослого пса. Он б
ыл поменьше ростом, но ненамного, и целился венну в скулу кулаком. Волкода
в не стал уворачиваться, даже не отмахнулся. Просто шагнул вперед. Совсем
ненамного. Из всех, кто смотрел, один Эврих обладал достаточно наметанны
м взглядом, чтобы увидеть, как он всем телом скользнул под удар, повернулс
я и резко присел, а потом разогнулся, сделав что-то руками.
Асгвайр беспомощно повис у него на крестце и стал судорожно цепляться за
одежду венна, чтобы не свалиться вниз головой и не свернуть себе шею. Он д
аже не замечал, что его держат с надежностью деревянных тисков.
Усмехаясь в усы, Волкодав неторопливо прошагал по заросшему ромашкой дв
ору в угол забора. Почтенная Радегона ахнула и дернулась оборонять младш
енького, но Бранох удержал ее за руку. Он-то видел, что венн направлялся к к
уче соломы, приготовленной для устилания пола. Туда Асгвайр и полетел вв
ерх тормашками, как в перину.
Когда он поднялся, его трясло от ярости и унижения.
Ц Ты Ц гость! Ц выкрикнул он, сметая с волос и одежды сухие былинки и наш
аривая сбившиеся за спину ножны. Ц Ты Ц гость и только потому еще жив!..
Ц Гости разные бывают, Ц сказал Волкодав. Ц А за меч лучше не берись, Ц
порежешься ненароком…
Как и следовало ожидать, Асгвайр тотчас рванул из ножен клинок и устреми
лся прорубать путь на свободу.
…С тем же успехом. Когда он выпутался из кучи соломы и снова встал на ноги,
венн держал отобранный меч на ладонях, рассматривая длинное лезвие.
Ц Жаль, Ц сказал он. Ц Дураку достался. Асгвайр помнил только неожидан
ную боль, вывернувшую запястья, и то, как помертвевшие пальцы разжались с
ами собой. Позднее он сообразит, что венн мог без большой натуги смахнуть
ему голову с плеч его же мечом. Но пока было не до того.
Ц Отдай!.. Ц взвился он, в третий раз бросаясь на Волкодава.
Тот едва обернулся навстречу. Рука, метнувшаяся к мечу, была поймана за ми
зинец. И Асгвайр заплясал на цыпочках, судорожно хватая ртом воздух. Когд
а Великая Мать, Вечно Сущая Вовне, создавала боль, Она наделила ее свойств
ом остужать самый яростный норов.
Ц Уймись! Ц сказал Волкодав, осторожно укладывая бортникова сына в тра
ву. Ц Не в том счастье!
Он положил отнятый меч и выпустил Асгвайра. Мальчишка мгновенно вскочил
, подхватил оружие, бегом промчался через двор и скрылся за домом. Волкода
в досадливо покачал головой и подумал о том, что рановато выпустил парня.
Он хотел кое-что посоветовать непоседе. Но теперь не ловить же его.
Ц Все-таки ты был не прав, Ц сказал ему Эврих, когда они уже шли лесом, заб
ираясь все выше в предгорья. Каменистая крутая тропа, по которой даже в са
мом начале трудно было бы проехать, вилась берегом речки. Речка называла
сь по-сольвеннски, просто и понятно: Бурлянка.
Я у тебя, подумал венн, никогда прав не бываю. Вслух он этого говорить, коне
чно, не стал, а Эврих продолжал свою мысль:
Ц Ты унизил его, и разве он стерпит? Теперь он точно из дому побежит, чтобы
всем доказать. Нет, друг варвар, кулаками Ц это не вразумление.
Ц А ты где был, умный? Ц огрызнулся Волкодав. Он не терпел, когда аррант н
азывал его варваром. К тому же и кулаков он в ход не пускал. УЖ Эврих-то мог
бы заметить. Однако в словах арранта содержалась толика правды, и это осо
бенно злило. Ц Вот и объяснил бы ему, коли я не умею!
Ц А то стал бы он меня слушать, Ц хмыкнул Эврих. Ц Он же с вечера только н
а тебя и смотрел.
Волкодав промолчал. Возражать смысла не было. Если Асгвайр не вовсе дура
к, он обдумает случившееся и сам все поймет. И останется дома. Потому что э
то очень плохо, когда внуки умирают не там, где умерли деды. И втройне плох
о Ц идти искать славы, покупая ее убийством людей. Если уж так не сидится
на месте и душа жаждет воинского служения Ц Галирад стольный под боком
и кнес с дружиной, иди в отроки попросись. Может, возьмут… Спутаться с наем
никами Ц наверняка себя погубить. Скверно, если он даже и такой простой в
ещи внушить юнцу не сумел…
И что терзаться? С чего он вообще взял, будто его каким-то боком касались д
ела Асгвайра и его семьи?.. Мало ли с кем на день-два сводила жизнь, чтобы ту
т же разлучить навсегда!
За горами лежал нарлакский город Конддр. Там тоже был морской порт, хотя и
не такой большой, как в Галираде. Посуху через Засечный кряж ходили налег
ке и пешком. Те, кто путешествовал с имуществом и товарами, предпочитали т
рехдневное плавание по морю. Тропа лезла вверх по каменному склону, одет
ому шишковатой броней пестрых от лишайника валунов. Между валунами вгры
зались корнями в твердь двадцатисаженные ели. Сквозь опавшую хвою по сто
ронам тропинки пробивалась кислица.
Выбравшись на гребень самого первого склона, Волкодав остановился подо
ждать Эвриха и обернулся назад. Холмы предгорий катились вдаль, точно мя
гкие зеленые волны. Среди сплошных лесов блестели озера, струились, бурл
или протоки. Волкодав нашел глазами озерко, возле которого стоял бортник
ов двор, но ни дома, ни тына не видать было под густой сенью деревьев. А дале
ко-далеко за озерами и лесами изгибалась широкая отсвечивающая полоса.
Великая Светынь, Мать-река всего веннского рода. Волкодав поклонился ей,
простершейся у самого горизонта, потом посмотрел на запад. Там, за непрох
одимой прибрежной грядой, раскинулось тускло-голубое mope, сплошь усеянное
островами. Утесистый кряж, окутанный дымкой, закрывал устье Светыни и го
род, раскинувшийся на берегу. Волкодав рассмотрел только видимый с огром
ного расстояния ровный каменный голец, воздетый в синеву, точно перст по
дземного чудища. Величественная башня, изваянная Богами. Туманная Скала.

Волкодав вздохнул и посмотрел туда, куда теперь лежал их с Эврихом путь. К
руча подпирала кручу, одна обрывистей другой. Лес и камень, камень и лес Ц
синевато-зеленые частоколы остроконечных хвойных вершин… В двух места
х неслись вниз водопады, окутанные облаками переливчатых брызг… Восточ
нее, залитые ослепительным солнцем, возносились к небесам исполинские з
аснеженные хребты. Облачка, гулявшие над головой Волкодава, плыли в ту ст
орону и стайками собирались у колен великанов. Выше, словно растекаясь п
о невидимой тверди, струились, кутали ледяные плечи гор призрачные сереб
ристые перья…
Ц Красота-то какая! Ц выдохнул Эврих, взобравшись наконец на гребень с
ледом за венном. Ц До чего хорошо! Давай постоим немного, друг Волкодав!
Зрелище определенно стоило упоминания в только что начатых «Дополнени
ях». Как-нибудь так: «…на границе же сольвен некой и нарлакской держав нах
одится большой горный край, именуемый Засечным кряжем. Он не обжит людьм
и и посещается только охотниками. Но путешественник, дерзнувший…»
Волкодав пробурчал нечто невразумительное, сел наземь и принялся рытьс
я в заплечном мешке. Эврих укоризненно покосился на «варвара», отказывая
сь понимать, как можно оставаться глухим к чудесам и красотам Божьего ми
ра. Зрелище заснеженных каменных громад должно было, по его мнению, возвы
шать и очищать душу, сообщая ей мысли о великом и вечном… Если, конечно, он
ая душа не вовсе обделена тонкостью и чувством прекрасного…
Знать бы тебе, что делается в этих горах, думал между тем Волкодав. Там, дал
ьше к югу, где их называют Самоцветными за драгоценные жилы, выпущенные к
самой поверхности по явному недосмотру Богов!.. Волкодав, спроси его кто, с
казал бы, что хуже гор места на свете быть не могло. И причины для такого су
ждения у него были самые веские. Он не очень-то рассказывал Эвриху о семил
етней вечности, проведенной в каменных недрах, на самой страшной каторге
населенного мира. Он вообще рассказывать о себе не любил. Тем более что и
хвастаться в прожитой жизни было особенно нечем…
Ученый аррант вдруг воздел руки и торжественно продекламировал:
Снежные пики Земли, озаренные солнца лучами, Суть отраженья Горы, что воз
двигли бессмертные Боги Славным седалищем Света при самом начале творе
нья, Ц Неба вершины, духовным провидимой оком!
Чтение предназначалось грубому варвару, чей разум Эврих не терял надежд
у облагородить. Волкодав не собирался ему говорить, что мог бы наизусть п
родолжить классическую поэму. Он запомнил ее там же, на руднике. Ее очень л
юбил его напарник, с которым они, прикованные к одному рычагу, крутили в по
дземелье ворот.
Волкодав стянул кожаные завязки мешка, поднялся на ноги и хмуро буркнул:

Ц Пошли!

Я Ц меч. Прославленный кузн
ец
Меня любовно закалял.
Огонь творящий Ц мой отец.
А мать Ц глубокая земля.

Вспорю кольчугу, как листок,

Чертя свистящую дугу.
Пушинка ляжет на клинок -
И распадется на лету.

И все ж не этим я силен.
Иным судьба моя горда:
Я божьей правдой наделен
И неподкупностью суда.

Когда исчерпаны слова
И никакой надежды нет
Понять, кто прав, кто виноват,
Спроси меня! Я дам ответ.

Суров мой краткий приговор:

Всему на свете есть цена!
Огнем горит стальной узор -
Священной вязи письмена.

Закон небесный и земной
Навеки вплел в себя мой нрав…
И потому хозяин мой
Непобедим, покуда прав.


2. Сломанные крылья

Ц Ты знаешь, друг Волкодав, почему он так называется? Ц спросил Эврих.
Крутая каменная тропа, по которой местами приходилось взбираться на чет
вереньках, вывела их на гребень очередного обрывистого кряжа, поросшего
великолепными елями. Здесь, наверху, обнаружилась небольшая площадка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10