Шесть рож, отмеченных похотливой жестокостью, пронеслись перед венном, к
ак одна короткая вспышка страдания. Обессиленная вилла закрыла глаза, из
-под век потекли слезы, ее опять затрясло.
Они больше никому не причинят зла, маленькая сестра, молча пообещал венн.
Коснулся ладонью нежной, испятнанной синяками щеки и ненадолго задержа
л руку. Они больше никому не причинят зла.
Волкодав не видел Отца Мужей, кружившего в холодной синеве где-то над гол
овой, да не очень и старался его разглядеть. Виллы, когда хотели, великолеп
но умели оставаться незримыми. Наверное, крылатый вожак парил теперь в л
учах слепящего солнца, держась достаточно высоко, чтобы не отбрасывать т
ени. Или, наоборот, опустился на каменную вершину и слился с бурыми скалам
и в дымчато-белых снежных плащах… Волкодав не видел вождя, но чувствовал
прикосновение его воли. Отец Мужей без труда отыскал содеявших непотреб
ство. И теперь вел к ним венна. Вел безошибочно, кратчайшим путем. Волкодав
двигался быстро, хотя приходилось почти все время карабкаться вверх. Ко
гда ему было девятнадцать лет, симураны однажды подняли его в воздух. Он т
огда только вышел из каторжного подземелья и состоял из одних жил и кост
ей, но все равно понадобилось согласное усилие двух могучих зверей, чтоб
ы оторвать его от земли. Веса взрослого мужчины они выдержать не могли.
Бабушка рассказывала маленькому внуку, что самый первый симуран был обы
кновенной собакой. Славный пес преданно стерег поля и урожайные огороды
, звонким лаем прогонял в лес оленей и кабанов, охочих до капусты и репы. Од
на беда: не видел верный страж иных наград от людей, кроме ругани да сердит
ых пинков. Вечно путался лохматый под ногами, не ко времени совал всюду ла
сковый нос, и псиной от него пахло.
«Те люди не были веннами, Ц поучала бабушка внука. Ц А если и веннами, то
не нашего рода».
Однажды весной неразумное племя накликало себе лихо. Ведь как от пращуро
в заповедано? Репу сеять должны одни женщины, да притом нагие: так они деля
тся с Матерью Землей своей силой деторождения. Ибо, не дав ничего взамен, р
азве можно надеяться на семена и плоды?..
Так вот, в тот давний год молодые мужчины, которым положено было держатьс
я подальше от огородов, все же подкрались полюбоваться женской красой. О
сердился на них справедливый Бог Грозы, начал воздвигать над виноватыми
головами громоносные тучи… и все-таки поначалу не дал воли Своему гневу,
удержал карающую золотую секиру. Но когда парни загоготали и вышли, погн
ались за девками, начали затевать лукавые игры… тут уж Бог не стерпел! Гря
нул страшный гром, двинулся через поля и луга чудовищный вихрь!
И вот тогда-то с лесной опушки, с самой дальней пожоги подал голос Пес. Пол
етел с отчаянным лаем навстречу Божьему вихрю, загородил дорогу: не проп
ущу! Пока жив, не дам хозяев в обиду!…
И понял Хозяин Громов, что не сумеет иначе покарать бездумный народ кром
е как сперва истребив неповинного, поразив безгрешного защитника блудо
дсев. И отступил гневный Бог перед смелостью преданной твари, довольство
вался тем, что в золу и пепел сжег праведными молниями кусты, где развесил
и свою одежду невмерно лихие мужчины. Пришлось им в чем мать родила бежат
ь под дождем до самой деревни, выслушивать ядовитые поношения.
А Пса, сумевшего остановить Его гнев. Бог Грозы приблизил к Себе. Наградил
летучими крыльями и назвал Симураном. Стал Симуран реять между Землею и
Небом, стал возносить в светлый ирий молитвы и просьбы достойных людей. И
верили люди: если ранней весной взмахнет он крылами над полем, будет поле
родить, щедрой мерой откликнется на заботу и ласку. Он же, Симуран, стал пр
овожать отлетевшие души, помогать на Звездном Мосту тем, кто успел натво
рить в этой жизни не только добра…
«Не кричи „горе“, Ц повторяла бабушка столетнюю боннскую мудрость. Ц П
огоди, покуда увидишь мертвого симурана…»
Весенними ночами женщины рода распускали длинные волосы, расстегивали
створчатые браслеты, коими удерживались крылатые рукава, и водили под яс
ной луной священные хороводы. Творился молитвенный танец более душою, не
жели телом. Женщины звали своих дальних сестер Ц вилл, Дев-Птиц, что лете
ли с гор на равнину, гоня над людскими посевами благодатные дожденосные
облака… Наделенные светлым зрением иногда видели их высоко над землей: п
рекрасных маленьких всадниц верхом на больших летучих зверях. Виллы уме
ли остановить град, умерить сухой зной теплым дождем. Только грозовые ту
чи были им неподвластны, ибо в них являл Себя людям сам Бог Грозы.
«И еще, Ц говорила бабушка, Ц виллы никогда не прилетают зимой, потому ч
то зимой Светлые Боги удаляются отдыхать на Острове Жизни, а из Железных
гор дышит в наш мир Морана Смерть…»
Они оказались точно такими, какими вилла дала увидеть их Волкодаву. Толь
ко теперь их лица не были искажены похотливым желанием и палаческой безн
аказанностью. Просто шестеро мужчин. Сильных, здоровых. И, на взгляд сторо
ннего человека, наверное, красивых. Волкодав не сумел бы найти в них никак
ой красоты, даже если бы постарался. Они сидели вокруг затухавшего костр
а, на котором готовили себе трапезу. И чему-то заразительно, до упаду смея
лись, не торопясь продолжать свой путь на юг. Похоже, они особенно никуда и
не спешили. Волкодав расслышал название города: Тин-Вилена. И еще что-то о
наставнике, умеющем сделать воинов непобедимыми. Ему некогда было присл
ушиваться.
Наемники расположились на солнечной уютной лужайке, загороженной скал
ами от холодного ветра, задувавшего с близких снегов. Волкодав поднялся
к ним по расселине. Подтянувшись, выбрался на луговину, встал во весь рост
и, не задерживаясь и не пытаясь скрываться, пошел прямо к костру. Шестеро н
е видели и не слышали, как он лез узкой каменной щелью, и заметили его, толь
ко когда он встал наверху. Идти было шагов двадцать.
Кого другого все это лазанье и бег по горам уморили бы до дрожи в коленках
. Волкодав никакой усталости не чувствовал. Может, потом она навалится мн
огократно, однако пока была только грозная готовность хорошо размятого
тела.
Шестеро оглянулись, увидели его и дружно заржали. Так бывает к исходу сла
вного веселья: покажи палец, и гости с ног валятся от хохота.
Ц Еще один охотник идет…
Ц Э, братцы, да никак венн припожаловал!
Ц Только венна нам не хватало…
Волкодав шел вперед. Главарь, которого он определил сразу и безошибочно,
был сольвенном. Могутный широколицый малый с рыжеватоЦ русой бородой и
такими же волосами, полуобернувшись, взирал на него безмятежными голубы
ми глазами. Взгляд был отсутствующим и наивным, точно у грудного младенц
а. Когда смотришь в такие глаза, всегда кажется, будто они мечтательно уст
ремлены не на тебя, а сквозь тебя или вовсе мимо. И видят там нечто доступн
ое только им, какой-то свой мир.
Наверное, кого-то это обманывало. Наверное, кому-то сольвенн казался добр
одушным богатырем, смахивающим на ручного медведя. Небось, нравился девк
ам. Волкодав знал, каким отразился он в зрачках той, которую первым швырну
л в бездну боли, ужаса и унижения.
Предводители воинов не бывают глупцами. Не был глупцом и сольвенн. Он, кон
ечно, мигом сообразил, что незваный пришелец завернул на огонек не случа
йно. Да Волкодав свои намерения не слишком и скрывал. Он шел так, как к друж
ескому костру обычно не ходят. А еще предводители воинов бывают осмотрит
ельны и осторожны. И потому главарь, не торопясь хватать из ножен оружие, н
а всякий случай окликнул подходившего венна:
Ц К нам идешь, удалец, или мимо ноги несут? Волкодав молча остановился в д
есятке шагов. Вытянул перед собой руку, и дуновение ветра покачнуло залу
беневший от крови клочок белой шерстяной ткани. Признали они или нет обр
ывок плаща, но утреннее происшествие вспомнилось всем. Одним сразу, друг
им чуть погодя, с некоторым усилием. У таких, как они, чужое страдание в пам
яти не залеживается.
Свободная ладонь Волкодава без большой спешки потянулась за плечо, легл
а на серебряную рукоять, и меч с тихим шипением выполз вон из кожаных ноже
н. Два с лишним года он вытаскивал оружие только затем, чтобы не отвыкала р
ука.
Ц Что, венн, обижаешься, Ц не поделились девчонкой? Ц хмыкнул главарь. В
олкодав никак не отозвался на оскорбление, хоть и были эти слова едва ли н
е худшим, что мог услышать о себе мужчина его племени. Он бросил тряпочку и
сомкнул обе руки на рукояти. А потом снова пошел вперед. Не очень быстро, н
о так, что сделалось ясно: вскакивай и защищайся, не то зарубит сидящими.
Шестеро и вскочили все разом, с руганью хватаясь за ножны. Чуть-чуть зазев
ался только один молодой парень, галирадский сольвенн, знать, большого о
пыта не было.
Ц Тихо! Ц перекрывая гвалт, рявкнул вожак. Ц Один справлюсь, без вас!
Он вытащил длинный, добротный меч (на лезвии мелькнуло знакомое клеймо о
ружейного мастера), отстегнул и отбросил опустевшие ножны. Вождь, он на то
и вождь, чтобы защищать свой отряд и первым встречать любую угрозу. Волко
дав, впрочем, подозревал, что наемник успел по достоинству оценить велик
олепный древний клинок, поблескивавший у него в руках. И вознамерился са
м им завладеть.
Ц В кучку я таких, как ты, складывал!.. Ц зарычал он на Волкодава.
Венн не ответил. Он очень не любил нападать первым. Кроме прочего, еще и по
тому, что нападающий волей-неволей обнаруживает свои сильные и слабые с
тороны и дает сопернику преимущество…
Если, конечно, тот в достаточной степени мастер, чтобы ими воспользовать
ся…
Ц Ну, веннская гнида..!
Главарь наемников устремился вперед. Он мастером не был. Мастаком Ц да, п
ожалуй. Иначе эти люди навряд ли стали бы его слушаться. Но мастером Ц ни
в коем случае. Уже потому, что в каждом мече, даже плохоньком, живет мера бо
жественного Огня. А она никогда не станет охотно повиноваться злодею, не
даст ему истинного искуства… То есть таких складных мыслей Волкодаву на
ум не приходило. Он вообще ни о чем особо не думал. Ни ненависти, ни презрен
ия, ни гнева. Все это осталось на каменистой поляне под Утесом Сломанных К
рыльев. Его чувства вбирали свежий холодок близких снегов, солнечное теп
ло, запахи молодых трав и дымок курившегося костра. Безбрежная живая все
ленная сообщала своей малой частице тысячелетнее спокойствие моря и го
р, чистоту прозрачного воздуха и безмятежность небес. А вот они здесь был
и чужими, словно созревший нарыв. Их намерения представали его внутренне
му взору языками и стрелами красноватого света. Эти люди сеяли зло, и зло с
ледовало пресечь. Вместе с нитями их жизней. Все. Стать перстом Хозяйки Су
деб, Ее справедливым орудием. При чем тут гнев? Или такая мелочь, как страх
за свою жизнь?..
Слепящий луч отразился в узорчатом буро-серебристом клинке. Волкодав вр
оде неторопливо шагнул навстречу наемнику… и вдруг оказался совсем ряд
ом с ним. Сольвенн смутно понял, Ц что-то случилось! Ц но все же заученны
м движением попытался сделать то, к чему привык. Отбросить идущий вниз вр
ажеский меч, а когда нападающий посунется в землю, на миг потеряв равнове
сие, Ц прыгнуть встречь и наотмашь снести незадачливому воителю голову
… Он все сделал быстро и хорошо, а главное, с силой. Своей силой он по праву г
ордился, она не раз его выручала. Вот только нынче уловка почему-то не сра
ботала. Венна просто не оказалось там, где просвистел клинок главаря. Меч
наемника искал его справа и спереди, а он возник у левого бока и уже уходил
ему за спину. Что-то неосязаемо коснулось плоти сольвенна и тотчас убрал
ось… а мгновением позже снизу тела ударила чудовищная, ни с чем не сравни
мая боль. В полах нарядной вышитой свиты пониже ремня открылась длинная
щель, тотчас обросшая бахромой щедро льющейся крови. Меч Волкодава вспор
ол одежду и кожу под ней, рассек мышцы и сухожилия, добрался до бедренных к
остей и резанул по обеим. И начисто смахнул то, что составляло звериную си
лу сольвенна, его гордость самца.
Наемник завыл так, что в ближних утесах откликнулось эхо. Он выронил меч, п
ереломился в поясе и упал. И стал корчиться, силясь подтянуть к животу ста
вшие непослушными ноги. Тело еще жило и еще могло бы бороться, но что-то бо
лее древнее и более властное, чем разум, уже осознало присутствие Госуда
рыни Смерти.
Волкодав спокойно и по-прежнему неторопливо развернулся к остальным. И
особым движением отряхнул меч:
лезвие коротко дрогнуло, считаные капли сорвались с него и яркими гороши
нами упали в траву, оставив чистую сталь.
Теперь их было пятеро.
Попытаются взять в кольцо?.. Не попытались.
Красноватых стрел сделалось меньше Ц двое мгновенно побелели от ужаса
и кинулись наутек. Видно, смекнули, что в следующий раз летящие красные ка
пли окажутся вынуты из их собственных жил. Один из двоих был тот безусый м
альчишка: он удирал босиком, покинув у костра сапоги. Волкодав не стал про
вожать глазами беглецов. Все равно никуда не денутся. Ими он займется пот
ом; всадник, кружащийся высоко вверху на вожакеЦ симуране, нипочем не по
зволит им затеряться на кручах.
Трое, не пожелавшие удирать, разошлись полукругом. И вознамерились зажат
ь одинокого противника в клещи. Волкодав не стал ждать, пока клещи сомкну
тся. Он только взял на заметку, что один малый держался особняком и все пог
лядывал на товарищей с этаким превосходством. Словно знал нечто недосту
пное и Волкодаву, и остальным, и это тайное знание должно было неминуемо п
ринести ему победу. Венн положил себе не спускать с него глаз Ц и, точно в
танце, развернулся навстречу воину, заходившему слева.
Это был белокурый красавец вельх, загорелый, горбоносый, длинные усы так
и мели по широченной груди. На мускулистых руках, обнаженных по плечи, гор
ели серебряные браслеты. И меч у него был вельхский, остроконечный, плавн
о суженный посередине. Этот меч описал великолепнейшую дугу, целя Волкод
аву в горло… и долго еще кувыркался в воздухе, унося с собой правую кисть,
крепко стиснувшую черен. Пальцы разжались только от удара о камень далек
о внизу, за краем лужайки. Вельх рухнул на колени, крича от боли и бешенств
а, здоровой рукой попытался перехватить хлынувший багровым током обруб
ок… оставил его, дернул из ножен боевой нож… снова потянулся пережать кр
овь… но не возмог ни того, ни другого: левая рука, подрубленная в локте, пов
исла на лоскуте кожи.
Парень, подбиравшийся справа, запоздало бросился на выручку погибавшем
у, но искалеченный вельх пребывал уже за гранью спасения. Он отползал про
чь, жутко дергаясь и заливая кровью траву…
Волкодав миновал его широким скользящим шагом, не поворачиваясь спиной,
и все тем же страшным движением воина, довершившего отнятие жизни, отрях
нул меч, сбрасывая немногие капли, задержавшиеся на стремительном лезви
и.
Алые брызги еще дробились в полете, а тело, взгляд и руки с мечом уже обрат
ились к третьему нападавшему.
Тому потребовалось мгновение, чтобы осознать: защищать приятеля было по
здно, осталось в лучшем случае за него отомстить.
Еще через мгновение он понял, что и с местью ничего не получится. Доведетс
я только умереть на той же поляне, где испускал дух его друг. Потому что он
успел посмотреть Волкодаву в глаза. И не увидел в них ни ярости, ни жажды у
бийства. Ни одного чувства из тех, что багровой пеленой затуманивают зре
ние и делают воина уязвимым. Сумасшедший венн, явившийся неведомо откуда
, попросту приговорил шестерых насильников к смерти. И не отступится ни п
еред чем, кроме Божьего грома, да и тогда отступится ли, неизвестно. Друг в
ельха завопил, словно его вздергивали на дыбу, и устремился вперед. Он раз
махивал мечом, как дубиной, безо всякого толку и смысла. Он уже понимал, чт
о обречен. Венн с легкостью танцовщицы убрался в сторону, пропустил его м
имо себя, разворачиваясь на носках, и концом меча вроде бы несильно доста
л пробежавшего наемника по загривку, где начинается шея.
Тот начал падать и, еще не достигнув земли, перестал чувствовать собстве
нное тело. Он хотел заорать от ужаса, но обнаружил, что не способен даже ды
шать. Перед лицом возникла трава, совсем близко ползали и копошились бук
ашки. Какие-то мгновения он еще разевал рот, хватая воздух и тщетно силясь
протолкнуть его в грудь, из глаз текли слезы. Он лежал, уткнувшись в землю,
и не мог повернуть головы. Он успел проклясть родителей, давших ему жизнь,
и злую судьбу, эту жизнь отнимавшую. Потом смерть, охватившая его тело ниж
е шеи, распространилась и выше.
Четвертый наемник держался в сторонке, не торопясь нападать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10