Просто здорово! Чем это предложение только делу поможет, интересно знать? Конечно, делать этого никто не будет. Уж она – точно. И Зингерман, несмотря на то, что знает, что идет проверка, ни разу не позвонил. Хотя бы из любопытства! Она бы ему сказала сейчас о его проверке! О ее качестве! Одно сплошное разочарование. Колесникова снова вздохнула и угрюмым, колючим взглядом посмотрела на проходящего мимо Мухина. Тот, повернувшись, кивнул головой и отправился в кабинет Вадима. Единственный человек, который ей помог (вот удивительно!) – директор. Правда, пришлось на него надавить. Чтобы тот созвонился со старыми подрядчиками и запросил отсутствующие документы. Который час? Без десять четыре. Сейчас уйдут проверяющие и можно будет порыться в их записях. Вещь очень полезная. Хоть знаешь, чего ждать в ближайшие дни. Точно! На пороге показалась любезно щебечущая Светлана Викторовна, а за ней – самодовольные, закутанные в длинные шубки инспектора. Попрощавшись, женщины ушли.
Вика, дождавшись, когда дверь лифта за ними захлопнется, отправилась в архив. Подошла к столам, за которыми разместились проверяющие. Открыла несколько тетрадок с записями. Эта – Ларисы Викторовны. Финансовый директор обратила внимание на ее почерк. Четкий, ясный, без всяких там приукрашиваний. Из тетрадки выпал сложенный вдвое печатный лист. Она наклонилась, чтобы поднять его и, развернув, прочитала: «в ответ на запрос в областную налоговую инспекцию о порядке определения налоговой базы по НДС организациями заказчиками…» «Ну и Лариса Викторовна! Знает, куда бить!» – поразилась, чувствуя легкий холодок в животе, Вика, и опершись одной рукой о стол, стала читать дальше. В документе говорилось о том, что все организации – заказчики строительства в соответствии с нормами Налогового Кодекса обязаны уплачивать ежемесячно, как и все остальные организации НДС. В архив, тяжело дыша, поднялась главный бухгалтер. Девушка протянула листок:
– Читайте!
Тихоненко пробежалась глазами и пожала хрупким плечом.
– А что сделаешь? Ничего!
– Как ничего? Нужно как-то выкручиваться!
– Ой, нет, Виктория Алексеевна! Я уже не в состоянии просто. Выдохлась. Мы с Вами тут и так столько времени землю носом роем. Черт ногу сломит! Столько уже сделали и разобрали! Больше не могу. Сил никаких нет. Извините.
Наступила мертвая тишина. Женщина присела на стул рядом с финансовым директором и опершись на ладонь, с изнеможенной, полной безысходности улыбкой посмотрела на нее. Вика – на главного бухгалтера. Заметила, какие усталые у той глаза, веки, как подергиваются пальцы и голова старчески чуть покачивается. И правда, что с нее взять? Пожилой человек.
– Вы сами то как?
Колесникова неопределенно что-то промычала и нахмурилась. Неожиданно к ним в архив заглянула Нина Константиновна:
– Виктория Алексеевна, а я Вас потеряла!
«Правильно! Следишь как сыч! Шаг вправо, шаг влево – расстрел!»
Вика повернулась к ней и без объяснений протянула документ. Та, скользнув по нему глазами, поджала недовольно губы. Вновь наступила тишина.
– И каковы последствия? – спросила она наконец.
– За все три года? Со штрафами? Можно сразу закрываться, – быстро ответила главный бухгалтер.
– Но все же? Вы прикидывали?
– Да. Около двадцати миллионов. Это вместе с незаконно выбранными льготами и неправильно посчитанным налогом на имущество и на прибыль.
– Слишком много! – величественно положив документ на стол, Нина Константиновна обратилась к Вике. – Что ж, справляйтесь. Это – Ваша организация. Вы – финансовый директор.
В глазах девушки промелькнул испуг.
– Разве не аудитор посоветовал ничего не предпринимать? – вмешалась тут же Светлана Викторовна. – Я слышала, что разговор об этом поднимался. – Женщина перевела вопрошающий взгляд на финансового директора.
– Вы можете отправить ему письменный запрос, – выдала Строгая, рассуждая, прикусив душку от очков. – Пусть обоснует свои слова.
Колесникова нервно вцепилась в край стола, чувствуя как внутри натянулись невидимые струны:
– Нам нужно с инспекторами при любом раскладе подружиться.
– Что Вы хотите сказать?
– Вместе обедать начать, потом скоро – Новый год…
– Это обойдется Вадиму Сергеевичу недешево.
Вика с Светланой Викторовной недоумевающее переглянулись. Она шутит?!
– Хорошо! Я поговорю с ним. Для начала – прикину, во сколько это выльется!
С этими словами начальница спокойно развернулась и спустилась по ступеням вниз. «Придется всю ночь опять здесь сидеть – искать нормативку для защиты!» Что ж, судя по всему, завтра ей придется столкнулась с Ларисой Викторовной лоб в лоб. Она вернулась за свой стол и открыла «Консультант» в поисках судебной практики по НДС.
Все давно ушли. Остались лишь они вдвоем. Впрочем, как всегда. Вика посмотрела в сторону стола Строгой.
– Думаете, я устала? Нет, полна сил, – приподняв уголки губ, произнесла Нина Константиновна явно заготовленную фразу. «К чему это она? А-а, ясно!» Девушка вновь уставилась в компьютер и тут услышала, как кто-то уверенно идет по коридору. Шаги приближались. Вика подняла голову. Вадим!!! Повернул и с радостной улыбкой направляется к ней. Соскучился? Мило! Ей, вот, скучать не приходится! Повернув с опаской голову к окну, он заметил Нину Константиновну. Тут же развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстро скрылся в лифте.
Наступило утро. Вика зашла в архив поздороваться. Инспектор с улыбкой пододвинула тщательно изучаемый всю ночь документ. Финансовый директор сделала вид, что видит его впервые и внимательно читает.
– Что Вы на это скажете?
– Сейчас, – с готовностью, словно желая просто разобраться, ничего больше, Колесникова кивнула и выждав, вернулась обратно. С несколькими распечатками в руках. Оставив несколько про запас.
– Вы знаете, мы не раз пробовали с этим НДС разобраться… Но никак не можем сообразить, все-таки, как будет правильнее… Нет, конечно, мы готовы платить все налоги и платим. Но, все же, сами понимаете, за лишние расходы нас сверху по голове не погладят. Да и вопрос, как оказалось, спорный… Вот! – финансовый директор протянула листы с арбитражной практикой с решениями суда в пользу заказчика.
Лариса Викторовна удивленно, словно иголкой кольнув, посмотрела на нее из под оправы.
– Что это?
Вика немного робея, посчитав, что излишняя самоуверенность будет совсем не к месту, сообщила:
– Судебная практика.
Женщина, еще раз пораженно стрельнув в ее сторону глазами, уткнулась в документы. Финансовый директор помедлила несколько секунд и вышла.
Прошла неделя. Настоящее испытание для ее выдержки и сообразительности. Когда все это закончится уже? Этот изматывающий марафон. Вика каждый вечер готовилась к предстоящей на следующее утро битве. Противник у нее серьезный. Но сдаваться она не собирается. Да и куда ей отступать? Каждое утро девушка робко клала очередную порцию документов в пользу организации инспектору на стол. Та – показывала свои. Это превратилось в своеобразный обряд и спустя некоторое время Лариса Викторовна уже не без иронии глядела на поднимающуюся к ним с новой стопкой распечаток Вику. «Что еще такого предпринять, чтобы посильнее продавить ситуацию в свою сторону?» – ломала та голову. Пришел по электронной почте ответ от Зингермана. Приложив его разъяснения к информации о том, что в их области несколько подобных судов закончились ничем, Колесникова тяжелой походкой направилась в архив.
– Что опять?
Вика тихо пояснила:
– Мнение нашего аудитора.
– Зингермана?
– Да.
– Это он у вас проверку делал?
– Да.
– Можно его на мыло отправить. Читала его отчет. Сказать «слабенько» – ничего не сказать.
Виктория промолчала.
– И долго Вы мне это все носить будете?
Девушка с улыбкой пожала обнаженным плечом, выглядывающим из разреза блузки и посмотрела на инспектора. Та тоже улыбнулась. «Решающий момент!»
– Вы, я так понимаю, не согласны. Обратитесь в суд?
– Не уверена. Но, суды, насколько я знаю, налоговая еще ни разу не выиграла, – голос предательски дрогнул. Вика кашлянула и продолжила, – лишняя нервотрепка и для вас и для нас.
Наступила пауза.
– Может, не надо? – Вика просительно протянула. И, посмотрев на себя со стороны, вспомнила кота из «Шрека».
– Не хотите больше мучиться?
– Мы – хорошие!
Женщины громко рассмеялись. Второй инспектор произнесла:
– Хорошие! Набрали льгот как сельхозпроизводители! Это надо ж додуматься до такого!
Финансовый директор виновато вздохнула, потом не без ответной иронии усмехнулась:
– Вы про хранение картошки в гаражах? Это не наша идея была. Фирму совсем недавно купили. Поди пойми, чего тут наворотили! Я полгода только к программе прорывалась!
Лариса Викторовна со стоном выдохнула:
– Ну что мне с вами делать?!
Вика мгновенно отметила «мне». Значит, решает все она, та, другая помехой не будет.
– Мы – не виноватые. Мы – хорошие! На все согласные, – произнесла она и, с надеждой на успех, лукаво взглянула на хохочущую Ларису Викторовну.
– Измором и то возьмешь! – подытожила та. – Имей ввиду, пока все до ума не доведешь, и чтобы не белыми нитками было шито, – говорить не о чем. Поняла? И подготовь еще раз все распечатки по НДС.
– Мы готовы, как пионеры.
Понятно, что от нее требуется.
– Много нарушений получилось?
Лариса Викторовна пролистала свои записи:
– Льготы уберем точно! А по всему остальному – дело за тобой. Готовь документы. Книги покупок – продаж сама составляла?
Какой смысл отпираться? Вика кивнула.
– Грамотно. Только зачем это было делать сейчас?
– А вдруг что-нибудь приятное для себя нашла?
– Нет, рыбы здесь нет, – проверяющая была непоколебима, с интересом взглянула на переминающуюся с ноги на ногу девушку.
Та, чувствуя как внутренний счетчик, распределяющий все срочные дела по порядку, заработал, поблагодарила и скрылась за дверью. Предстояло многое еще сделать.
Глава 36
После замужества старшей сестры жизнь изменилась не значительно; лишь добавились те обязанности, которые лежали на Лизе. Через несколько месяцев, как ни странно, отношения со старшей сестрой наладились, превратившись из неприязни в хорошую дружбу. Дух соперничества испарился, как дым и Вика, немало удивленная этим фактом и обрадованная, часто забегала к Лизе проведать.
Брат продолжал ходить в садик. Отводить доводилось его перед школой ей, и опаздывать приходилось не раз, за что часто получала выговоры. Школу девочка не любила, несмотря на то, что училась хорошо – классы постоянно расформировывали, деля подростков на умных и «не очень». Ее, радостную, без сомнений определили в лучший класс. Сразу же после этого она получила неприятное определение – «предательница».
Подруг у нее не было. С единственной, с кем постоянно соперничала по количеству пятерок в дневнике за неделю и ходила вместе домой, поссорилась. Вика получила свою почетную грамоту за отличную учебу лишь через полгода, – учительница случайно вспомнила и спросила, передала ли Вике ее подружка этот лист. Как и все ходить друг к другу в гости она позволить себе не могла, – не было времени. Да и маме сильно не нравились посторонние в доме. К своему немалому стыду, Вика была этому где-то даже рада – ей не хотелось, чтобы подруги видели мать в таком неприглядном виде. «Твоя мама всегда в одних панталонах дверь открывает?» – не без издевки спросила ее как-то одна из учениц, заглянувшая в обед. Девочка почувствовала острую скованность. Ее матери и правда все равно, в чем ходить по дому и стеснения от своего вида, пусть даже и в одном белье, она не испытывала, – в отличие от дочери. Подумаешь, кто-то из детей ее увидел? Спрятав уязвленное самолюбие поглубже, девочка рассмеялась и попробовала объяснить это тем, что та просто поднялась с постели и не успела накинуть халат. Легче не стало; подружка ее неуверенную, сбивчатую фразу восприняла с улыбкой. Дни рождения в ее доме не справлялись. Всем было не до этого. И к себе одноклассницы на праздники не звали. Часто Вика устраивала себе дни рождения сама. Это были мелочи, редкие уколы, заглушаемые и разбавляемые ежедневной рутиной, но именно они формировали ее отношение к себе и к окружающему миру.
Подрастая, Вася начал вызывать все большее беспокойство и тревогу. Слишком явственно проявлялись те комплексы, которые доставили столько переживаний ей самой. Неожиданно для себя заметила, что брат так же, как и она в свое время, не умеет за себя постоять. Возмущенная этим фактом до глубины души, Вика была готова убить всякого, кто хоть волос тронет на голове ее близких, особенно младшего. Она не могла не замечать, что Вася берет из холодильника самые плохие куски, подъедая все, что плохо лежит. Насколько тому безразлично, во что он одет и обут. Как подобострастно смотрит на взрослых пацанов во дворе, позволяя себя обижать. Когда шестилетний Вася пошел в школу, взрослые мальчишки сразу же стали его тиранить, требовать приносить деньги. И тот безропотно отдавал все, что давали родители на обед. Узнав об этом, Вика поняла, что дальше так продолжаться просто не может. Нужно было срочно что-то менять.
– Мам! Смотри, насколько забитый стал Васька! – начала она. Та кивнула. Ей и самой не раз колола глаза его беззащитность и слишком высокая оценка других. – Нужно повышать его в собственных глазах. Он все-таки мальчик! У него никакого самоуважения нет! Если так и дальше продолжаться будет – он просто вырастет в неполноценного мужчину. Всю психику ребенку сломаем.
– И что ты предлагаешь?
– Перестать его обзывать, во-первых. Обращаться уважительно и совать ему лучший кусок. На чистой красивой тарелке. Отправим в вечернюю спортивную секцию. Я его буду сама туда водить.
Мать снова кивнула. Да, нелегко ей самой будет приучиться не говорить резких слов – столько лет себе позволяла. Но это того стоит. Вика права. И с мужем надо поговорить. Почему ее супруг так относится к собственному сыну? Ведь хотел же мальчишку! А сейчас, после этой перестройки, все перестало его интересовать. Все раздражает. И собственные дети не нужны стали. Не нужны и не важны. Словно обуза! Часто в ссорах стал говорить: «Нарожала на мою голову!». Разве сын в этом виноват?
Через год совместных усилий Вики и ее матери, Вася заметно изменился; стал смелее разговаривать, увереннее двигаться. В глазах появился радостный живой блеск. А главное – из того, что лежит в холодильнике, стал брать самое лучшее. Все вкусное тут же исчезало – и брат считал это само собой разумеющимся. «Пусть лучше так!», – решила, усмехаясь про себя Вика, вспоминая как ошарашено первое время брат смотрел на мать, уважительно подающую ему еду на подносе в святая святых – только что вычищенный зал. И разговаривающую чуть ли не на «Вы».
Походы в секцию каратэ оказались безрезультатными – Вася был слишком мал для постоянных серьезных тренировок. Или просто не заинтересовался. Однажды увидел объявление в школе о наборе в секцию фехтования. Стал там постоянно пропадать. Познакомился с местными мальчишками, которые, несмотря на то, что намного старше и сильнее, не обижали. Наоборот, защищали. Теперь он точно мог любому сказать не задумываясь, чувствуя невидимую стену за спиной, то, что не нравится. И тренер его полюбила и приняла, как родного сына. Впрочем, «сыновей» в группе было много. Спорт затянул Ваську с головой. Понравился так, что он пропадал в секциях с утра до ночи. Поднимаясь спозаранку, шел на волейбол, затем – в школу. Потом в бассейн. После бассейна – бежал к любимому тренеру и друзьям. А вечером садился со старшей сестрой за уроки. К девяти годам он окреп, стал спокойнее, увереннее, радостнее. Вика, глядя на него, успокаивалась и радовалась все больше и больше.
Как-то раз, возвращаясь с института, она заметила, как мальчишки во дворе его дразнят, обзывая сопливым Д'Артаньяном.
– Сейчас я тебе покажу у кого сопли!
Вася, не долго думая, поднял с земли палку и стал, метясь в противника по всем правилам боя на рапирах, наносить удары. Малолетний соперник под улюлюканье окружающих сбежал. А Вася гордый, довольный собой, отправился домой, не замечая стоявшей неподалеку и с замиранием сердца наблюдающей за ним сестры. В этот момент она окончательно поняла, что все худшее – позади. Его самооценка изменилась. Оставалось лишь одно – поддерживать его уверенность в себе.
Глава 37
Всю ночь дул северный ветер. Ноющие завывания тоской отзывались внутри. Вика то и дело ворочалась в кровати. В голове беспрерывно мелькал калейдоскоп: колонки цифр, звонки, встречи, таблицы, отчеты, план предстоящих дел, лицо Строгой, наставительным тоном сообщающей, что Колесникова не справилась с выполненным заданием и она непременно сообщит об этом Вадиму Сергеевичу… Внутри больно екнуло. Очнулась. Нет, сон. Просто, дурной сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Вика, дождавшись, когда дверь лифта за ними захлопнется, отправилась в архив. Подошла к столам, за которыми разместились проверяющие. Открыла несколько тетрадок с записями. Эта – Ларисы Викторовны. Финансовый директор обратила внимание на ее почерк. Четкий, ясный, без всяких там приукрашиваний. Из тетрадки выпал сложенный вдвое печатный лист. Она наклонилась, чтобы поднять его и, развернув, прочитала: «в ответ на запрос в областную налоговую инспекцию о порядке определения налоговой базы по НДС организациями заказчиками…» «Ну и Лариса Викторовна! Знает, куда бить!» – поразилась, чувствуя легкий холодок в животе, Вика, и опершись одной рукой о стол, стала читать дальше. В документе говорилось о том, что все организации – заказчики строительства в соответствии с нормами Налогового Кодекса обязаны уплачивать ежемесячно, как и все остальные организации НДС. В архив, тяжело дыша, поднялась главный бухгалтер. Девушка протянула листок:
– Читайте!
Тихоненко пробежалась глазами и пожала хрупким плечом.
– А что сделаешь? Ничего!
– Как ничего? Нужно как-то выкручиваться!
– Ой, нет, Виктория Алексеевна! Я уже не в состоянии просто. Выдохлась. Мы с Вами тут и так столько времени землю носом роем. Черт ногу сломит! Столько уже сделали и разобрали! Больше не могу. Сил никаких нет. Извините.
Наступила мертвая тишина. Женщина присела на стул рядом с финансовым директором и опершись на ладонь, с изнеможенной, полной безысходности улыбкой посмотрела на нее. Вика – на главного бухгалтера. Заметила, какие усталые у той глаза, веки, как подергиваются пальцы и голова старчески чуть покачивается. И правда, что с нее взять? Пожилой человек.
– Вы сами то как?
Колесникова неопределенно что-то промычала и нахмурилась. Неожиданно к ним в архив заглянула Нина Константиновна:
– Виктория Алексеевна, а я Вас потеряла!
«Правильно! Следишь как сыч! Шаг вправо, шаг влево – расстрел!»
Вика повернулась к ней и без объяснений протянула документ. Та, скользнув по нему глазами, поджала недовольно губы. Вновь наступила тишина.
– И каковы последствия? – спросила она наконец.
– За все три года? Со штрафами? Можно сразу закрываться, – быстро ответила главный бухгалтер.
– Но все же? Вы прикидывали?
– Да. Около двадцати миллионов. Это вместе с незаконно выбранными льготами и неправильно посчитанным налогом на имущество и на прибыль.
– Слишком много! – величественно положив документ на стол, Нина Константиновна обратилась к Вике. – Что ж, справляйтесь. Это – Ваша организация. Вы – финансовый директор.
В глазах девушки промелькнул испуг.
– Разве не аудитор посоветовал ничего не предпринимать? – вмешалась тут же Светлана Викторовна. – Я слышала, что разговор об этом поднимался. – Женщина перевела вопрошающий взгляд на финансового директора.
– Вы можете отправить ему письменный запрос, – выдала Строгая, рассуждая, прикусив душку от очков. – Пусть обоснует свои слова.
Колесникова нервно вцепилась в край стола, чувствуя как внутри натянулись невидимые струны:
– Нам нужно с инспекторами при любом раскладе подружиться.
– Что Вы хотите сказать?
– Вместе обедать начать, потом скоро – Новый год…
– Это обойдется Вадиму Сергеевичу недешево.
Вика с Светланой Викторовной недоумевающее переглянулись. Она шутит?!
– Хорошо! Я поговорю с ним. Для начала – прикину, во сколько это выльется!
С этими словами начальница спокойно развернулась и спустилась по ступеням вниз. «Придется всю ночь опять здесь сидеть – искать нормативку для защиты!» Что ж, судя по всему, завтра ей придется столкнулась с Ларисой Викторовной лоб в лоб. Она вернулась за свой стол и открыла «Консультант» в поисках судебной практики по НДС.
Все давно ушли. Остались лишь они вдвоем. Впрочем, как всегда. Вика посмотрела в сторону стола Строгой.
– Думаете, я устала? Нет, полна сил, – приподняв уголки губ, произнесла Нина Константиновна явно заготовленную фразу. «К чему это она? А-а, ясно!» Девушка вновь уставилась в компьютер и тут услышала, как кто-то уверенно идет по коридору. Шаги приближались. Вика подняла голову. Вадим!!! Повернул и с радостной улыбкой направляется к ней. Соскучился? Мило! Ей, вот, скучать не приходится! Повернув с опаской голову к окну, он заметил Нину Константиновну. Тут же развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстро скрылся в лифте.
Наступило утро. Вика зашла в архив поздороваться. Инспектор с улыбкой пододвинула тщательно изучаемый всю ночь документ. Финансовый директор сделала вид, что видит его впервые и внимательно читает.
– Что Вы на это скажете?
– Сейчас, – с готовностью, словно желая просто разобраться, ничего больше, Колесникова кивнула и выждав, вернулась обратно. С несколькими распечатками в руках. Оставив несколько про запас.
– Вы знаете, мы не раз пробовали с этим НДС разобраться… Но никак не можем сообразить, все-таки, как будет правильнее… Нет, конечно, мы готовы платить все налоги и платим. Но, все же, сами понимаете, за лишние расходы нас сверху по голове не погладят. Да и вопрос, как оказалось, спорный… Вот! – финансовый директор протянула листы с арбитражной практикой с решениями суда в пользу заказчика.
Лариса Викторовна удивленно, словно иголкой кольнув, посмотрела на нее из под оправы.
– Что это?
Вика немного робея, посчитав, что излишняя самоуверенность будет совсем не к месту, сообщила:
– Судебная практика.
Женщина, еще раз пораженно стрельнув в ее сторону глазами, уткнулась в документы. Финансовый директор помедлила несколько секунд и вышла.
Прошла неделя. Настоящее испытание для ее выдержки и сообразительности. Когда все это закончится уже? Этот изматывающий марафон. Вика каждый вечер готовилась к предстоящей на следующее утро битве. Противник у нее серьезный. Но сдаваться она не собирается. Да и куда ей отступать? Каждое утро девушка робко клала очередную порцию документов в пользу организации инспектору на стол. Та – показывала свои. Это превратилось в своеобразный обряд и спустя некоторое время Лариса Викторовна уже не без иронии глядела на поднимающуюся к ним с новой стопкой распечаток Вику. «Что еще такого предпринять, чтобы посильнее продавить ситуацию в свою сторону?» – ломала та голову. Пришел по электронной почте ответ от Зингермана. Приложив его разъяснения к информации о том, что в их области несколько подобных судов закончились ничем, Колесникова тяжелой походкой направилась в архив.
– Что опять?
Вика тихо пояснила:
– Мнение нашего аудитора.
– Зингермана?
– Да.
– Это он у вас проверку делал?
– Да.
– Можно его на мыло отправить. Читала его отчет. Сказать «слабенько» – ничего не сказать.
Виктория промолчала.
– И долго Вы мне это все носить будете?
Девушка с улыбкой пожала обнаженным плечом, выглядывающим из разреза блузки и посмотрела на инспектора. Та тоже улыбнулась. «Решающий момент!»
– Вы, я так понимаю, не согласны. Обратитесь в суд?
– Не уверена. Но, суды, насколько я знаю, налоговая еще ни разу не выиграла, – голос предательски дрогнул. Вика кашлянула и продолжила, – лишняя нервотрепка и для вас и для нас.
Наступила пауза.
– Может, не надо? – Вика просительно протянула. И, посмотрев на себя со стороны, вспомнила кота из «Шрека».
– Не хотите больше мучиться?
– Мы – хорошие!
Женщины громко рассмеялись. Второй инспектор произнесла:
– Хорошие! Набрали льгот как сельхозпроизводители! Это надо ж додуматься до такого!
Финансовый директор виновато вздохнула, потом не без ответной иронии усмехнулась:
– Вы про хранение картошки в гаражах? Это не наша идея была. Фирму совсем недавно купили. Поди пойми, чего тут наворотили! Я полгода только к программе прорывалась!
Лариса Викторовна со стоном выдохнула:
– Ну что мне с вами делать?!
Вика мгновенно отметила «мне». Значит, решает все она, та, другая помехой не будет.
– Мы – не виноватые. Мы – хорошие! На все согласные, – произнесла она и, с надеждой на успех, лукаво взглянула на хохочущую Ларису Викторовну.
– Измором и то возьмешь! – подытожила та. – Имей ввиду, пока все до ума не доведешь, и чтобы не белыми нитками было шито, – говорить не о чем. Поняла? И подготовь еще раз все распечатки по НДС.
– Мы готовы, как пионеры.
Понятно, что от нее требуется.
– Много нарушений получилось?
Лариса Викторовна пролистала свои записи:
– Льготы уберем точно! А по всему остальному – дело за тобой. Готовь документы. Книги покупок – продаж сама составляла?
Какой смысл отпираться? Вика кивнула.
– Грамотно. Только зачем это было делать сейчас?
– А вдруг что-нибудь приятное для себя нашла?
– Нет, рыбы здесь нет, – проверяющая была непоколебима, с интересом взглянула на переминающуюся с ноги на ногу девушку.
Та, чувствуя как внутренний счетчик, распределяющий все срочные дела по порядку, заработал, поблагодарила и скрылась за дверью. Предстояло многое еще сделать.
Глава 36
После замужества старшей сестры жизнь изменилась не значительно; лишь добавились те обязанности, которые лежали на Лизе. Через несколько месяцев, как ни странно, отношения со старшей сестрой наладились, превратившись из неприязни в хорошую дружбу. Дух соперничества испарился, как дым и Вика, немало удивленная этим фактом и обрадованная, часто забегала к Лизе проведать.
Брат продолжал ходить в садик. Отводить доводилось его перед школой ей, и опаздывать приходилось не раз, за что часто получала выговоры. Школу девочка не любила, несмотря на то, что училась хорошо – классы постоянно расформировывали, деля подростков на умных и «не очень». Ее, радостную, без сомнений определили в лучший класс. Сразу же после этого она получила неприятное определение – «предательница».
Подруг у нее не было. С единственной, с кем постоянно соперничала по количеству пятерок в дневнике за неделю и ходила вместе домой, поссорилась. Вика получила свою почетную грамоту за отличную учебу лишь через полгода, – учительница случайно вспомнила и спросила, передала ли Вике ее подружка этот лист. Как и все ходить друг к другу в гости она позволить себе не могла, – не было времени. Да и маме сильно не нравились посторонние в доме. К своему немалому стыду, Вика была этому где-то даже рада – ей не хотелось, чтобы подруги видели мать в таком неприглядном виде. «Твоя мама всегда в одних панталонах дверь открывает?» – не без издевки спросила ее как-то одна из учениц, заглянувшая в обед. Девочка почувствовала острую скованность. Ее матери и правда все равно, в чем ходить по дому и стеснения от своего вида, пусть даже и в одном белье, она не испытывала, – в отличие от дочери. Подумаешь, кто-то из детей ее увидел? Спрятав уязвленное самолюбие поглубже, девочка рассмеялась и попробовала объяснить это тем, что та просто поднялась с постели и не успела накинуть халат. Легче не стало; подружка ее неуверенную, сбивчатую фразу восприняла с улыбкой. Дни рождения в ее доме не справлялись. Всем было не до этого. И к себе одноклассницы на праздники не звали. Часто Вика устраивала себе дни рождения сама. Это были мелочи, редкие уколы, заглушаемые и разбавляемые ежедневной рутиной, но именно они формировали ее отношение к себе и к окружающему миру.
Подрастая, Вася начал вызывать все большее беспокойство и тревогу. Слишком явственно проявлялись те комплексы, которые доставили столько переживаний ей самой. Неожиданно для себя заметила, что брат так же, как и она в свое время, не умеет за себя постоять. Возмущенная этим фактом до глубины души, Вика была готова убить всякого, кто хоть волос тронет на голове ее близких, особенно младшего. Она не могла не замечать, что Вася берет из холодильника самые плохие куски, подъедая все, что плохо лежит. Насколько тому безразлично, во что он одет и обут. Как подобострастно смотрит на взрослых пацанов во дворе, позволяя себя обижать. Когда шестилетний Вася пошел в школу, взрослые мальчишки сразу же стали его тиранить, требовать приносить деньги. И тот безропотно отдавал все, что давали родители на обед. Узнав об этом, Вика поняла, что дальше так продолжаться просто не может. Нужно было срочно что-то менять.
– Мам! Смотри, насколько забитый стал Васька! – начала она. Та кивнула. Ей и самой не раз колола глаза его беззащитность и слишком высокая оценка других. – Нужно повышать его в собственных глазах. Он все-таки мальчик! У него никакого самоуважения нет! Если так и дальше продолжаться будет – он просто вырастет в неполноценного мужчину. Всю психику ребенку сломаем.
– И что ты предлагаешь?
– Перестать его обзывать, во-первых. Обращаться уважительно и совать ему лучший кусок. На чистой красивой тарелке. Отправим в вечернюю спортивную секцию. Я его буду сама туда водить.
Мать снова кивнула. Да, нелегко ей самой будет приучиться не говорить резких слов – столько лет себе позволяла. Но это того стоит. Вика права. И с мужем надо поговорить. Почему ее супруг так относится к собственному сыну? Ведь хотел же мальчишку! А сейчас, после этой перестройки, все перестало его интересовать. Все раздражает. И собственные дети не нужны стали. Не нужны и не важны. Словно обуза! Часто в ссорах стал говорить: «Нарожала на мою голову!». Разве сын в этом виноват?
Через год совместных усилий Вики и ее матери, Вася заметно изменился; стал смелее разговаривать, увереннее двигаться. В глазах появился радостный живой блеск. А главное – из того, что лежит в холодильнике, стал брать самое лучшее. Все вкусное тут же исчезало – и брат считал это само собой разумеющимся. «Пусть лучше так!», – решила, усмехаясь про себя Вика, вспоминая как ошарашено первое время брат смотрел на мать, уважительно подающую ему еду на подносе в святая святых – только что вычищенный зал. И разговаривающую чуть ли не на «Вы».
Походы в секцию каратэ оказались безрезультатными – Вася был слишком мал для постоянных серьезных тренировок. Или просто не заинтересовался. Однажды увидел объявление в школе о наборе в секцию фехтования. Стал там постоянно пропадать. Познакомился с местными мальчишками, которые, несмотря на то, что намного старше и сильнее, не обижали. Наоборот, защищали. Теперь он точно мог любому сказать не задумываясь, чувствуя невидимую стену за спиной, то, что не нравится. И тренер его полюбила и приняла, как родного сына. Впрочем, «сыновей» в группе было много. Спорт затянул Ваську с головой. Понравился так, что он пропадал в секциях с утра до ночи. Поднимаясь спозаранку, шел на волейбол, затем – в школу. Потом в бассейн. После бассейна – бежал к любимому тренеру и друзьям. А вечером садился со старшей сестрой за уроки. К девяти годам он окреп, стал спокойнее, увереннее, радостнее. Вика, глядя на него, успокаивалась и радовалась все больше и больше.
Как-то раз, возвращаясь с института, она заметила, как мальчишки во дворе его дразнят, обзывая сопливым Д'Артаньяном.
– Сейчас я тебе покажу у кого сопли!
Вася, не долго думая, поднял с земли палку и стал, метясь в противника по всем правилам боя на рапирах, наносить удары. Малолетний соперник под улюлюканье окружающих сбежал. А Вася гордый, довольный собой, отправился домой, не замечая стоявшей неподалеку и с замиранием сердца наблюдающей за ним сестры. В этот момент она окончательно поняла, что все худшее – позади. Его самооценка изменилась. Оставалось лишь одно – поддерживать его уверенность в себе.
Глава 37
Всю ночь дул северный ветер. Ноющие завывания тоской отзывались внутри. Вика то и дело ворочалась в кровати. В голове беспрерывно мелькал калейдоскоп: колонки цифр, звонки, встречи, таблицы, отчеты, план предстоящих дел, лицо Строгой, наставительным тоном сообщающей, что Колесникова не справилась с выполненным заданием и она непременно сообщит об этом Вадиму Сергеевичу… Внутри больно екнуло. Очнулась. Нет, сон. Просто, дурной сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74