– Не каждый может позволить себе такой вырез...
– Ничего подобного! Айви, ты великолепно выглядишь! – бросается на защиту Джорджия.
Я напяливаю джинсы и возвращаюсь на место.
– Слышала, Джим тоже будет на свадьбе? – тихо говорю я Шарлотте. – Джорджии так понравилось видео со свадьбы Грейс, что она решила воспользоваться его услугами.
– Да?..
– Надеюсь, в этот раз ты не сбежишь от него? Или опять целый вечер будешь обсуждать преимущества разных чайных пакетиков с тетей Этель?
Шарлотта хихикает, прикрывая рот ладонью.
– Так тебе нравится Джим, Шарлотта? – встревает в разговор Валентина. Эта девица – все равно что самонаводящийся снаряд, когда дело касается сплетен. – Почему никто не сказал мне раньше? Вечно я узнаю все последней!
Щеки Шарлотты становятся ярко-пунцовыми.
– Это Айви так считает, – мямлит она. Лицо Валентины принимает задумчивый вид.
– Стрижка у него немного длинновата... Ну ничего, когда вы начнете встречаться, ты быстренько это исправишь!
– Я даже не говорила, что он мне нравится! – протестует Шарлотта, еще больше заливаясь краской.
– Может быть, нам надо помочь, подтолкнуть вас друг к другу? – предлагает Валентина.
Я закатываю глаза.
– Джорджия, почему бы тебе не посадить их вместе? – Валентина абсолютно не замечает смущения бедной Шарлотты.
– Ну, Шарлотта, если тебе так хочется, – неуверенно откликается Джорджия.
– Нет! Ну то есть... я имею в виду, мне все равно.
Валентина разочарованно вздыхает и, сняв с вешалки белоснежное, длиной до пола, платье от Веры Вонг, прикладывает его к груди и поворачивается к зеркалу.
Воспользовавшись моментом, я снова склоняюсь к Шарлотте.
– Извини, – шепчу я, на этот раз еле слышно.
– Ничего, все нормально...
– Я заговорила об этом только потому, что мне показалось – Джим в тебя влюблен.
Шарлотта пожимает плечами.
– Джим почти признался в этом на свадьбе Грейс! Возможно, я слегка приукрашиваю реальность, но ведь для пользы дела!
– Прямо так и сказал? – без энтузиазма спрашивает Шарлотта.
– Ну... Он назвал тебя очень, очень милой. Но прозвучало это как нечто большее!
– Скажи, Джорджия, – громко спрашивает Валентина, снова лишая меня возможности довести до конца разговор, – люди, которых вы пригласили, – они все твоего круга?
Вид у Джорджии несколько растерянный.
– Не знаю, что ты имеешь в виду... Конечно, я общаюсь с ними со всеми...
– Разумеется, но... гм... они ведь той же весовой категории, что и ты, правда?
– Категории? – недоумевающе вторит Джорджия.
– В финансовом плане, я имею в виду!
Валентина явно не в восторге от того, что ей приходится называть вещи своими именами.
– А-а! – Джорджия расплывается в улыбке. – Ты хочешь знать, будут ли там денежные мешки, достойные твоего внимания? Целые толпы, дорогуша, – это я тебе обещаю!
Валентина напускает на себя обиженный вид:
– Не могу поверить, Джорджия, что ты считаешь меня настолько меркантильной!
– Так ты снова в поиске, Валентина? – спрашиваю я как бы невзначай.
Она нехотя кивает:
– В настоящий момент да. Я решила, что мне нужна небольшая передышка. Джек, конечно, лапочка и все такое, но, честно говоря, не вполне мой тип...
– А когда вы расстались? – Сердце у меня готово замереть навсегда.
– О, я сообщила ему о своем решении на следующий день после свадьбы Грейс!
Я небрежно киваю:
– Понятно.
– Так что, Айви, путь свободен! – великодушно объявляет Валентина. – Конечно, парень был очень расстроен, когда я дала ему от ворот поворот, но кто знает, может быть, он не против легкой интрижки, чтобы утешиться? Ты ведь хороша в таких делах, не правда ли?
Глава 28
Валентине и в голову не приходит задернуть за собой штору – зачем? Она расстегивает молнию, позволяет платью соскользнуть на пол и остается абсолютно голой, не считая атласных туфель на высоченном каблуке и прозрачных стрингов – таких крошечных, что без микроскопа и не увидишь, а взять их в руки можно не иначе как пинцетом.
Ее тело во всех отношениях совершенно: высокая грудь, бесконечно длинные ноги и гладкие, упругие ягодицы. Однако все присутствующие были бы немного счастливее, если бы Валентина не вела себя как обитательница шведской нудистской общины.
Медленно поворачиваясь, Валентина удовлетворенно рассматривает себя в огромное, в полный рост, зеркало.
– Надеюсь, я не поправилась с прошлой примерки, – говорит она, положив руку на бедро. – Я ведь регулярно хожу в спортивный зал!
– Не знаю, как ты живешь со всем этим целлюлитом, бедняжка, – ядовито говорю я. – Может, стоит записаться на курс усиленной терапии?
Валентина досадливо морщится.
– Слушай, Айви, а тебе что, правда нравится Джек? – толкает меня в бок Шарлотта.
Я размышляю некоторое время, а потом с улыбкой поворачиваюсь к ней.
– Вообще-то это против моих принципов – встречаться и с бывшими поклонниками Валентины... Но если честно – да, он мне нравится.
– И что ты собираешься делать?
– Хороший вопрос...
Саркастические слова Валентины еще звучат у меня в ушах.
– Принимая во внимание, что Валентина была единственным человеком, который нас связывал, а теперь она с Джеком рассталась, у нас не так много шансов встретиться. Если только я не стану выслеживать его – но, боюсь, у меня для этого недостаточно природных талантов!
– И слава Богу! – хихикает Шарлотта.
Впрочем, улыбка стремительно исчезает, когда становится ясно, что только одна Шарлотта еще не была в примерочной.
Шарлотта проскальзывает за шторку и наглухо задергивает ее, тщательно проверив, не осталось ли где малюсенькой щелки. Ассистентка заходит в кабинку, чтобы помочь надеть платье, но ее быстро выпроваживают. И в течение следующих десяти минут из-за шторы не доносится ни звука.
Наконец я не выдерживаю и, стараясь не привлекать внимания остальных, подкрадываюсь к примерочной.
– Эй, ты в порядке? – шепчу я.
– Постой, не заходи сюда! – истерически вскрикивает Шарлотта.
– Хорошо, хорошо, я и не собиралась, просто начала за тебя беспокоиться. Ты там уже целую вечность...
Внезапно входная дверь распахивается, и в ателье влетает всклокоченная и запыхавшаяся Грейс. Впрочем, это совершенно обычное состояние моей лучшей подруга.
– Как чувствует себя кролик? – интересуюсь я.
– Руни? Ветеринар сказал, что завтра у него будет легкая изжога, но, слава Богу, обошлось без операции. А что у вас?
– Все замечательно. – Впрочем, шепотом я добавляю: – Ждем, пока Шарлотта выйдет из примерочной, но, кажется, она собирается сидеть там до конца свадьбы!
Грейс посылает мне понимающий взгляд.
Я снова направляюсь к кабинке, чтобы поторопить Шарлотту. Вдруг оттуда раздается пронзительный визг.
Видимо, ассистентка решила, что кабинка уже пуста – Шарлотта торчит там минимум четверть часа, – и отдернула шторку. И вот... Я в жизни не видела ни у кого подобного ужаса на лице!
Глава 29
– Прошу прощения... Мне очень стыдно... – дрожащим голосом лепечет Шарлотта.
Я не сразу понимаю, за что она извиняется. До тех пор, пока не опускаю глаза...
Да, Шарлотта была права насчет лишних полкило – платье так тесно облегает ее тело, что глубокий вдох уже может быть опасен для жизни!
– Шарлотта, – Грейс изо всех сил старается разрядить атмосферу, – все хорошо. Ты прекрасно выглядишь!
Однако утешение звучит фальшиво, и это ясно даже самой Грейс. Я пытаюсь найти подходящие слова. Видимо, слишком долго пытаюсь – Шарлотта начинает горько рыдать.
– Шарлотта, почему ты плачешь? Не стоит расстраиваться! – говорю я как можно мягче, обнимая ее за плечи.
Она пытается что-то сказать, но лишь беззвучно открывает рот.
– Иди, Шарлотта, присядь. – Джорджия машет рукой в сторону обитой бархатом скамеечки для ног.
Заливаясь слезами, Шарлотта в сопровождении Джорджии пересекает комнату. Я лихорадочно соображаю, как бы привести ее в чувство.
– Хочешь чаю? – неуклюже предлагаю я. Да уж, нашла способ утешить!
Шарлотта молча качает головой, глаза у нее распухли и покраснели. Мы в полном молчании наблюдаем, как она садится на скамеечку, и вдруг...
Вероятно, потому, что атмосфера в комнате сгустилась от напряжения, мы слышим треск еще прежде, чем Шарлотта успевает сесть. А может, все из-за того, что разрыв слишком большой. В любом случае от холодящего кровь звука рвущейся ткани у меня останавливается сердце...
И не у меня одной. Грейс и Джорджия в ужасе прикрывают рты руками. Валентина и Бет вытаращили глаза так, что похожи на мультяшных комических персонажей. Челюсть Джины уже практически на полу. А портниха того и гляди грохнется в обморок...
Шарлотта словно ужаленная подскакивает с места и бросается к зеркалу. Зрелище поистине впечатляющее: по лифу, как рваная рана, расползается прореха длиной не меньше тридцати сантиметров. И если бы хоть ткань разошлась по шву... Но нет, платье лопнуло прямо на середине груди!
– Дайте-ка мне посмотреть, – стонет портниха. Она хватает Шарлотту за руку и разворачивает к себе.
И в этот момент, когда, казалось бы, все худшее уже позади, снова раздается жуткий треск. Разрыв становится в полтора раза длиннее...
– А-а-аа! – вопит портниха.
– О Господи!!! – подхватывает Грейс.
– Вот задница! – выдыхаю я.
Глава 30
До чего же странный мы народ, англичане, если чашке чаю приписываем больше целебной силы, чем психиатрам с Харлей-стрит. Какое бы несчастье ни стряслось – вплоть до смерти близких или стихийного бедствия, – непременно кто-то да скажет: «А пойду-ка я поставлю чайник!» И жизнь в конце концов потихоньку возвращается в свое русло.
– Кто-нибудь хочет еще чайку? – просунув голову в дверь, спрашивает ассистентка.
Валентина протягивает ей чашку.
– Только убедитесь, что на этот раз вы завариваете «Ассам»!
Настроение у всех значительно улучшилось. Даже у Шарлотты. Хотя, возможно, это не вполне заслуга чайных пакетиков «Пи-Джи Типс». Последние полчаса Шарлотта только и делала, что изливала душу мне, Джорджии, остальным подружкам невесты, а также портнихе, которая, щадимо, решила: «Раз уж мне предстоит возиться с последствиями катастрофы, я по крайней мере имею право знать, что стало ее причиной».
Шарлотта выложила нам секреты, о которых прежде не подозревала ни одна живая душа. И в это трудно поверить, принимая во внимание, что наша дружба продолжается дольше, чем среднестатистический брак. Задним умом я понимаю, что могла и раньше догадаться о тайных страданиях подруги, но, поверьте, ее откровения прозвучали как гром среди ясного неба! Сказать по правде, узнай я, что Шарлотта подрабатывает танцовщицей в стрип-клубе, и то была бы меньше шокирована.
Оказывается, бесконечно обаятельная, с нежным голосом Шарлотта – та самая Шарлотта, которая видит во всех только хорошее, – не видит ничего хорошего в себе самой... За застенчивостью стоит самооценка, измеряемая исключительно в отрицательных числах. Шарлотте вовсе не нравятся аппетитные округлости собственного тела и розовые щечки. Хуже того – она их просто ненавидит!
– Знаю, я никогда этого не говорила, но всегда чувствовала, – признается Шарлотта, глотая чай. Руки у нее все еще слегка дрожат. – В школе меня дразнили за мою внешность, а сейчас... конечно, никто ничего не скажет в лицо, но я знаю, что думают люди...
– Шарлотта! – Я возмущенно мотаю головой. – Люди считают, что ты чудесная, изумительная!..
– Да, да, это все прекрасно, – перебивает она. – Но признайтесь, что даже вы, мои самые близкие подруги, иногда смотрите на меня и думаете: о Господи, какая же она корова!
– Ну что ты, Шарлотта... – снова пытаюсь я остановить подругу.
– И я вас не виню! Так оно и есть. Я уродливая, неуклюжая корова! Жирная, не умею правильно одеваться, даже не знаю, как губы накрасить!..
– Мы всегда считали, что тебе нравится выглядеть... гм... естественно, – осторожно говорит Грейс.
– Вовсе нет, Грейс, я себя презираю!
– Такие мысли не прибавляют уверенности в себе, – подает голос Валентина. – Лично я, пока не выщиплю брови, даже не могу выйти из дома!
Реплика остается без внимания.
– Знаю, – продолжает Шарлотта, – счастье не только в красоте и стройности, но если ты всю жизнь толстая и страшная, счастья тебе точно не видать! Вы не представляете, как бы я хотела быть похожей на вас!
Я уже собираюсь снова начать спорить, как вдруг в голову приходит светлая мысль. А ведь Шарлотта права – по крайней мере отчасти. И если кое-какие изменения сделают нашу подругу более уверенной в себе, почему бы не прийти ей на помощь?
– Слушай, Шарлотта! – решительно объявляю я. – Мы все любим тебя такой, какая ты есть, и это чистая правда. Но если ты действительно так сильно страдаешь, мы могли бы тебе помочь.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе нужно кардинально изменить свой внешний вид!
Она смотрит на меня недоверчиво.
– Я серьезно! Мы поможем тебе привести себя в форму, подберем красивую стрижку, научим делать макияж – все, что угодно, лишь бы ты была счастлива!
– Шарлотта, – округляет глаза Валентина, – я представлю тебя управляющему салона «Эндрю Херберт»! Он в два счета превратит тебя в Дженнифер Энистон! Ой, как интересно! – Она едва не хлопает в ладоши от восторга.
– Вряд ли это так просто... – неуверенно говорит Шарлотта.
– Чепуха! – подключается Грейс. – Самое главное, у тебя хорошенькое личико. Умелый макияж творит чудеса!
– На самом деле я считаю, что главная проблема – мой вес...
– Запишешься в группу «Вес-контроль». Постой, мы все пойдем с тобой, для моральной поддержки. Валентине это тоже будет полезно! – подмигиваю я.
– А может, лучше просто принимать рвотное средство после еды? Принцесса Ди говорила, что это очень эффективно! – предлагает Валентина.
Я посылаю ей испепеляющий взгляд.
– Вы думаете, все это поможет? – робко спрашивает Шарлотта.
– Да! – хором отвечаем мы.
– А платье? Я так виновата перед тобой, Джорджия...
– Глупости! – возражает Джорджия. – У ателье еще достаточно времени, чтобы сшить к сроку новое! Не так ли, Анна?
– Конечно, нет проблем, – кисло бормочет портниха.
Глаза Шарлотты теперь оживленно сверкают. Я не хочу упускать такую возможность и в первый же удобный момент отзываю ее в сторону.
– Ты должна мне кое-что пообещать. Если у нас все получится, ты перестанешь избегать Джима!
Шарлотта заливается смехом.
– Договорились! Все, что пожелаешь, Айви! Все, что пожелаешь!
Глава 31
Ливерпуль
Суббота, 24 марта
Я знаю только одного человека, который способен надеть на собственную свадьбу ковбойскую шляпу и боа из перьев, и этот человек – моя мать.
– Забавно, не правда ли? – спрашивает она, крутясь перед зеркалом.
– Ты выглядишь как Джон Росс Юинг в юбке, – мрачно говорю я.
Мамочка строит мне рожу.
– До чего же ты консервативная, Айви! – вздыхает она.
– Все дети так или иначе бунтуют против своих родителей. Консерватизм – единственное, что мне оставалось!
Мать со смехом ерошит мои волосы. Она так поступает с тех пор, как я себя помню, и, пожалуй, будет продолжать даже после моего выхода на пенсию. Раньше ее привычка сводила меня с ума, но теперь я повзрослела и многое поняла. Могут же у моей матери быть собственные уникальные особенности. А поскольку эта особенность далеко не самая эксцентричная и почти не привлекает внимания окружающих, я решила с ней смириться.
– Ты не пыталась думать о чем-нибудь более... гм... сдержанном? – спрашиваю я, вспоминая картинки из журналов для невест.
Да, нашла что вспомнить. Вкусы моей матери не имеют ничего общего со сдержанностью. «Безудержность» – вот слово, которое характеризует ее гораздо лучше!
– О чем-то скучном, ты хочешь сказать? – кривится мамуля, оглядывая ряды вешалок. – Ага, вот что мне по вкусу! – И она снимает с вешалки длинное, вполне традиционного вида платье.
Мое сердце замирает. Неужели?..
– Интересно, сошьют они такое из полосатого хлопка? – задумчиво бормочет мамуля.
Совсем скоро мама выходит замуж за Боба, с которым они встречаются вот уже шесть лет. Сказать, что парочка создана друг для друга – значит не сказать ничего. Да, моя мать – абсолютно эксклюзивный экземпляр, но и Боб ничуть не менее редкое исключение из общих правил. Эти чудики похожи, как две спички из одного коробка!
Он – бородатый преподаватель философии в университете и носит веревочные сандалии такого древнего фасона, что, наверное, раньше они принадлежали самому Всемогущему. Она – инструктор йоги и обожает одежду ярких расцветок, так что если смотреть на нее слишком долго, рискуешь ослепнуть. У обоих такой блуждающе-рассеянный взгляд, словно они сидят на транквилизаторах (не удивлюсь, если половина окружающих так и думает!). Не знаю, конечно, чем они там баловались в юности, но подозреваю, что Сара и Боб просто родились с таким выражением лица.
Конечно, я никогда не буду считать Боба отцом, но я рада, что эти двое все-таки решили пожениться. Мама заслуживает счастья, а Боб, я знаю, для нее в лепешку расшибется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Ничего подобного! Айви, ты великолепно выглядишь! – бросается на защиту Джорджия.
Я напяливаю джинсы и возвращаюсь на место.
– Слышала, Джим тоже будет на свадьбе? – тихо говорю я Шарлотте. – Джорджии так понравилось видео со свадьбы Грейс, что она решила воспользоваться его услугами.
– Да?..
– Надеюсь, в этот раз ты не сбежишь от него? Или опять целый вечер будешь обсуждать преимущества разных чайных пакетиков с тетей Этель?
Шарлотта хихикает, прикрывая рот ладонью.
– Так тебе нравится Джим, Шарлотта? – встревает в разговор Валентина. Эта девица – все равно что самонаводящийся снаряд, когда дело касается сплетен. – Почему никто не сказал мне раньше? Вечно я узнаю все последней!
Щеки Шарлотты становятся ярко-пунцовыми.
– Это Айви так считает, – мямлит она. Лицо Валентины принимает задумчивый вид.
– Стрижка у него немного длинновата... Ну ничего, когда вы начнете встречаться, ты быстренько это исправишь!
– Я даже не говорила, что он мне нравится! – протестует Шарлотта, еще больше заливаясь краской.
– Может быть, нам надо помочь, подтолкнуть вас друг к другу? – предлагает Валентина.
Я закатываю глаза.
– Джорджия, почему бы тебе не посадить их вместе? – Валентина абсолютно не замечает смущения бедной Шарлотты.
– Ну, Шарлотта, если тебе так хочется, – неуверенно откликается Джорджия.
– Нет! Ну то есть... я имею в виду, мне все равно.
Валентина разочарованно вздыхает и, сняв с вешалки белоснежное, длиной до пола, платье от Веры Вонг, прикладывает его к груди и поворачивается к зеркалу.
Воспользовавшись моментом, я снова склоняюсь к Шарлотте.
– Извини, – шепчу я, на этот раз еле слышно.
– Ничего, все нормально...
– Я заговорила об этом только потому, что мне показалось – Джим в тебя влюблен.
Шарлотта пожимает плечами.
– Джим почти признался в этом на свадьбе Грейс! Возможно, я слегка приукрашиваю реальность, но ведь для пользы дела!
– Прямо так и сказал? – без энтузиазма спрашивает Шарлотта.
– Ну... Он назвал тебя очень, очень милой. Но прозвучало это как нечто большее!
– Скажи, Джорджия, – громко спрашивает Валентина, снова лишая меня возможности довести до конца разговор, – люди, которых вы пригласили, – они все твоего круга?
Вид у Джорджии несколько растерянный.
– Не знаю, что ты имеешь в виду... Конечно, я общаюсь с ними со всеми...
– Разумеется, но... гм... они ведь той же весовой категории, что и ты, правда?
– Категории? – недоумевающе вторит Джорджия.
– В финансовом плане, я имею в виду!
Валентина явно не в восторге от того, что ей приходится называть вещи своими именами.
– А-а! – Джорджия расплывается в улыбке. – Ты хочешь знать, будут ли там денежные мешки, достойные твоего внимания? Целые толпы, дорогуша, – это я тебе обещаю!
Валентина напускает на себя обиженный вид:
– Не могу поверить, Джорджия, что ты считаешь меня настолько меркантильной!
– Так ты снова в поиске, Валентина? – спрашиваю я как бы невзначай.
Она нехотя кивает:
– В настоящий момент да. Я решила, что мне нужна небольшая передышка. Джек, конечно, лапочка и все такое, но, честно говоря, не вполне мой тип...
– А когда вы расстались? – Сердце у меня готово замереть навсегда.
– О, я сообщила ему о своем решении на следующий день после свадьбы Грейс!
Я небрежно киваю:
– Понятно.
– Так что, Айви, путь свободен! – великодушно объявляет Валентина. – Конечно, парень был очень расстроен, когда я дала ему от ворот поворот, но кто знает, может быть, он не против легкой интрижки, чтобы утешиться? Ты ведь хороша в таких делах, не правда ли?
Глава 28
Валентине и в голову не приходит задернуть за собой штору – зачем? Она расстегивает молнию, позволяет платью соскользнуть на пол и остается абсолютно голой, не считая атласных туфель на высоченном каблуке и прозрачных стрингов – таких крошечных, что без микроскопа и не увидишь, а взять их в руки можно не иначе как пинцетом.
Ее тело во всех отношениях совершенно: высокая грудь, бесконечно длинные ноги и гладкие, упругие ягодицы. Однако все присутствующие были бы немного счастливее, если бы Валентина не вела себя как обитательница шведской нудистской общины.
Медленно поворачиваясь, Валентина удовлетворенно рассматривает себя в огромное, в полный рост, зеркало.
– Надеюсь, я не поправилась с прошлой примерки, – говорит она, положив руку на бедро. – Я ведь регулярно хожу в спортивный зал!
– Не знаю, как ты живешь со всем этим целлюлитом, бедняжка, – ядовито говорю я. – Может, стоит записаться на курс усиленной терапии?
Валентина досадливо морщится.
– Слушай, Айви, а тебе что, правда нравится Джек? – толкает меня в бок Шарлотта.
Я размышляю некоторое время, а потом с улыбкой поворачиваюсь к ней.
– Вообще-то это против моих принципов – встречаться и с бывшими поклонниками Валентины... Но если честно – да, он мне нравится.
– И что ты собираешься делать?
– Хороший вопрос...
Саркастические слова Валентины еще звучат у меня в ушах.
– Принимая во внимание, что Валентина была единственным человеком, который нас связывал, а теперь она с Джеком рассталась, у нас не так много шансов встретиться. Если только я не стану выслеживать его – но, боюсь, у меня для этого недостаточно природных талантов!
– И слава Богу! – хихикает Шарлотта.
Впрочем, улыбка стремительно исчезает, когда становится ясно, что только одна Шарлотта еще не была в примерочной.
Шарлотта проскальзывает за шторку и наглухо задергивает ее, тщательно проверив, не осталось ли где малюсенькой щелки. Ассистентка заходит в кабинку, чтобы помочь надеть платье, но ее быстро выпроваживают. И в течение следующих десяти минут из-за шторы не доносится ни звука.
Наконец я не выдерживаю и, стараясь не привлекать внимания остальных, подкрадываюсь к примерочной.
– Эй, ты в порядке? – шепчу я.
– Постой, не заходи сюда! – истерически вскрикивает Шарлотта.
– Хорошо, хорошо, я и не собиралась, просто начала за тебя беспокоиться. Ты там уже целую вечность...
Внезапно входная дверь распахивается, и в ателье влетает всклокоченная и запыхавшаяся Грейс. Впрочем, это совершенно обычное состояние моей лучшей подруга.
– Как чувствует себя кролик? – интересуюсь я.
– Руни? Ветеринар сказал, что завтра у него будет легкая изжога, но, слава Богу, обошлось без операции. А что у вас?
– Все замечательно. – Впрочем, шепотом я добавляю: – Ждем, пока Шарлотта выйдет из примерочной, но, кажется, она собирается сидеть там до конца свадьбы!
Грейс посылает мне понимающий взгляд.
Я снова направляюсь к кабинке, чтобы поторопить Шарлотту. Вдруг оттуда раздается пронзительный визг.
Видимо, ассистентка решила, что кабинка уже пуста – Шарлотта торчит там минимум четверть часа, – и отдернула шторку. И вот... Я в жизни не видела ни у кого подобного ужаса на лице!
Глава 29
– Прошу прощения... Мне очень стыдно... – дрожащим голосом лепечет Шарлотта.
Я не сразу понимаю, за что она извиняется. До тех пор, пока не опускаю глаза...
Да, Шарлотта была права насчет лишних полкило – платье так тесно облегает ее тело, что глубокий вдох уже может быть опасен для жизни!
– Шарлотта, – Грейс изо всех сил старается разрядить атмосферу, – все хорошо. Ты прекрасно выглядишь!
Однако утешение звучит фальшиво, и это ясно даже самой Грейс. Я пытаюсь найти подходящие слова. Видимо, слишком долго пытаюсь – Шарлотта начинает горько рыдать.
– Шарлотта, почему ты плачешь? Не стоит расстраиваться! – говорю я как можно мягче, обнимая ее за плечи.
Она пытается что-то сказать, но лишь беззвучно открывает рот.
– Иди, Шарлотта, присядь. – Джорджия машет рукой в сторону обитой бархатом скамеечки для ног.
Заливаясь слезами, Шарлотта в сопровождении Джорджии пересекает комнату. Я лихорадочно соображаю, как бы привести ее в чувство.
– Хочешь чаю? – неуклюже предлагаю я. Да уж, нашла способ утешить!
Шарлотта молча качает головой, глаза у нее распухли и покраснели. Мы в полном молчании наблюдаем, как она садится на скамеечку, и вдруг...
Вероятно, потому, что атмосфера в комнате сгустилась от напряжения, мы слышим треск еще прежде, чем Шарлотта успевает сесть. А может, все из-за того, что разрыв слишком большой. В любом случае от холодящего кровь звука рвущейся ткани у меня останавливается сердце...
И не у меня одной. Грейс и Джорджия в ужасе прикрывают рты руками. Валентина и Бет вытаращили глаза так, что похожи на мультяшных комических персонажей. Челюсть Джины уже практически на полу. А портниха того и гляди грохнется в обморок...
Шарлотта словно ужаленная подскакивает с места и бросается к зеркалу. Зрелище поистине впечатляющее: по лифу, как рваная рана, расползается прореха длиной не меньше тридцати сантиметров. И если бы хоть ткань разошлась по шву... Но нет, платье лопнуло прямо на середине груди!
– Дайте-ка мне посмотреть, – стонет портниха. Она хватает Шарлотту за руку и разворачивает к себе.
И в этот момент, когда, казалось бы, все худшее уже позади, снова раздается жуткий треск. Разрыв становится в полтора раза длиннее...
– А-а-аа! – вопит портниха.
– О Господи!!! – подхватывает Грейс.
– Вот задница! – выдыхаю я.
Глава 30
До чего же странный мы народ, англичане, если чашке чаю приписываем больше целебной силы, чем психиатрам с Харлей-стрит. Какое бы несчастье ни стряслось – вплоть до смерти близких или стихийного бедствия, – непременно кто-то да скажет: «А пойду-ка я поставлю чайник!» И жизнь в конце концов потихоньку возвращается в свое русло.
– Кто-нибудь хочет еще чайку? – просунув голову в дверь, спрашивает ассистентка.
Валентина протягивает ей чашку.
– Только убедитесь, что на этот раз вы завариваете «Ассам»!
Настроение у всех значительно улучшилось. Даже у Шарлотты. Хотя, возможно, это не вполне заслуга чайных пакетиков «Пи-Джи Типс». Последние полчаса Шарлотта только и делала, что изливала душу мне, Джорджии, остальным подружкам невесты, а также портнихе, которая, щадимо, решила: «Раз уж мне предстоит возиться с последствиями катастрофы, я по крайней мере имею право знать, что стало ее причиной».
Шарлотта выложила нам секреты, о которых прежде не подозревала ни одна живая душа. И в это трудно поверить, принимая во внимание, что наша дружба продолжается дольше, чем среднестатистический брак. Задним умом я понимаю, что могла и раньше догадаться о тайных страданиях подруги, но, поверьте, ее откровения прозвучали как гром среди ясного неба! Сказать по правде, узнай я, что Шарлотта подрабатывает танцовщицей в стрип-клубе, и то была бы меньше шокирована.
Оказывается, бесконечно обаятельная, с нежным голосом Шарлотта – та самая Шарлотта, которая видит во всех только хорошее, – не видит ничего хорошего в себе самой... За застенчивостью стоит самооценка, измеряемая исключительно в отрицательных числах. Шарлотте вовсе не нравятся аппетитные округлости собственного тела и розовые щечки. Хуже того – она их просто ненавидит!
– Знаю, я никогда этого не говорила, но всегда чувствовала, – признается Шарлотта, глотая чай. Руки у нее все еще слегка дрожат. – В школе меня дразнили за мою внешность, а сейчас... конечно, никто ничего не скажет в лицо, но я знаю, что думают люди...
– Шарлотта! – Я возмущенно мотаю головой. – Люди считают, что ты чудесная, изумительная!..
– Да, да, это все прекрасно, – перебивает она. – Но признайтесь, что даже вы, мои самые близкие подруги, иногда смотрите на меня и думаете: о Господи, какая же она корова!
– Ну что ты, Шарлотта... – снова пытаюсь я остановить подругу.
– И я вас не виню! Так оно и есть. Я уродливая, неуклюжая корова! Жирная, не умею правильно одеваться, даже не знаю, как губы накрасить!..
– Мы всегда считали, что тебе нравится выглядеть... гм... естественно, – осторожно говорит Грейс.
– Вовсе нет, Грейс, я себя презираю!
– Такие мысли не прибавляют уверенности в себе, – подает голос Валентина. – Лично я, пока не выщиплю брови, даже не могу выйти из дома!
Реплика остается без внимания.
– Знаю, – продолжает Шарлотта, – счастье не только в красоте и стройности, но если ты всю жизнь толстая и страшная, счастья тебе точно не видать! Вы не представляете, как бы я хотела быть похожей на вас!
Я уже собираюсь снова начать спорить, как вдруг в голову приходит светлая мысль. А ведь Шарлотта права – по крайней мере отчасти. И если кое-какие изменения сделают нашу подругу более уверенной в себе, почему бы не прийти ей на помощь?
– Слушай, Шарлотта! – решительно объявляю я. – Мы все любим тебя такой, какая ты есть, и это чистая правда. Но если ты действительно так сильно страдаешь, мы могли бы тебе помочь.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе нужно кардинально изменить свой внешний вид!
Она смотрит на меня недоверчиво.
– Я серьезно! Мы поможем тебе привести себя в форму, подберем красивую стрижку, научим делать макияж – все, что угодно, лишь бы ты была счастлива!
– Шарлотта, – округляет глаза Валентина, – я представлю тебя управляющему салона «Эндрю Херберт»! Он в два счета превратит тебя в Дженнифер Энистон! Ой, как интересно! – Она едва не хлопает в ладоши от восторга.
– Вряд ли это так просто... – неуверенно говорит Шарлотта.
– Чепуха! – подключается Грейс. – Самое главное, у тебя хорошенькое личико. Умелый макияж творит чудеса!
– На самом деле я считаю, что главная проблема – мой вес...
– Запишешься в группу «Вес-контроль». Постой, мы все пойдем с тобой, для моральной поддержки. Валентине это тоже будет полезно! – подмигиваю я.
– А может, лучше просто принимать рвотное средство после еды? Принцесса Ди говорила, что это очень эффективно! – предлагает Валентина.
Я посылаю ей испепеляющий взгляд.
– Вы думаете, все это поможет? – робко спрашивает Шарлотта.
– Да! – хором отвечаем мы.
– А платье? Я так виновата перед тобой, Джорджия...
– Глупости! – возражает Джорджия. – У ателье еще достаточно времени, чтобы сшить к сроку новое! Не так ли, Анна?
– Конечно, нет проблем, – кисло бормочет портниха.
Глаза Шарлотты теперь оживленно сверкают. Я не хочу упускать такую возможность и в первый же удобный момент отзываю ее в сторону.
– Ты должна мне кое-что пообещать. Если у нас все получится, ты перестанешь избегать Джима!
Шарлотта заливается смехом.
– Договорились! Все, что пожелаешь, Айви! Все, что пожелаешь!
Глава 31
Ливерпуль
Суббота, 24 марта
Я знаю только одного человека, который способен надеть на собственную свадьбу ковбойскую шляпу и боа из перьев, и этот человек – моя мать.
– Забавно, не правда ли? – спрашивает она, крутясь перед зеркалом.
– Ты выглядишь как Джон Росс Юинг в юбке, – мрачно говорю я.
Мамочка строит мне рожу.
– До чего же ты консервативная, Айви! – вздыхает она.
– Все дети так или иначе бунтуют против своих родителей. Консерватизм – единственное, что мне оставалось!
Мать со смехом ерошит мои волосы. Она так поступает с тех пор, как я себя помню, и, пожалуй, будет продолжать даже после моего выхода на пенсию. Раньше ее привычка сводила меня с ума, но теперь я повзрослела и многое поняла. Могут же у моей матери быть собственные уникальные особенности. А поскольку эта особенность далеко не самая эксцентричная и почти не привлекает внимания окружающих, я решила с ней смириться.
– Ты не пыталась думать о чем-нибудь более... гм... сдержанном? – спрашиваю я, вспоминая картинки из журналов для невест.
Да, нашла что вспомнить. Вкусы моей матери не имеют ничего общего со сдержанностью. «Безудержность» – вот слово, которое характеризует ее гораздо лучше!
– О чем-то скучном, ты хочешь сказать? – кривится мамуля, оглядывая ряды вешалок. – Ага, вот что мне по вкусу! – И она снимает с вешалки длинное, вполне традиционного вида платье.
Мое сердце замирает. Неужели?..
– Интересно, сошьют они такое из полосатого хлопка? – задумчиво бормочет мамуля.
Совсем скоро мама выходит замуж за Боба, с которым они встречаются вот уже шесть лет. Сказать, что парочка создана друг для друга – значит не сказать ничего. Да, моя мать – абсолютно эксклюзивный экземпляр, но и Боб ничуть не менее редкое исключение из общих правил. Эти чудики похожи, как две спички из одного коробка!
Он – бородатый преподаватель философии в университете и носит веревочные сандалии такого древнего фасона, что, наверное, раньше они принадлежали самому Всемогущему. Она – инструктор йоги и обожает одежду ярких расцветок, так что если смотреть на нее слишком долго, рискуешь ослепнуть. У обоих такой блуждающе-рассеянный взгляд, словно они сидят на транквилизаторах (не удивлюсь, если половина окружающих так и думает!). Не знаю, конечно, чем они там баловались в юности, но подозреваю, что Сара и Боб просто родились с таким выражением лица.
Конечно, я никогда не буду считать Боба отцом, но я рада, что эти двое все-таки решили пожениться. Мама заслуживает счастья, а Боб, я знаю, для нее в лепешку расшибется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29