– Ее послали вместе с коробкой, так ведь? Скажи, Кэрон, почему ты решила, что слова «Верь мне» означают, что конфеты отравлены?
– Мне кажется это очевидным.
– А если бы здесь было написано «Не верь мне», то что бы ты подумала?
– То же самое. Знаешь, если в кино один человек говорит другому «Верь мне», значит, тому нужно скорее прятать свои денежки.
– Мы же не в кино. Наверняка есть какое-то объяснение тому, что ты восприняла эти слова именно так, а не иначе.
– Да нет же, Джеймс. Если кто-то так говорит, обязательно нужно думать о том, что на самом деле он планирует сделать. Разница может быть огромной. Одно дело, если кто-то просит тебя поверить, что он вернет пять фунтов в пятницу, и совсем другое, если кто-то говорит это, а в действительности хочет зажарить тебя в кляре.
Он пересел ко мне на диван и взял меня за руку:
– Кэрон, эти конфеты послал тебе твой конь или как его там?
– Не хочу даже говорить об этом, Джеймс. Все это так глупо.
– Не думаю, что это глупо. Но я ничего не понимаю. Что за странная загадка?
– Все это очень запутанно.
Он посмотрел на часы.
– Рассказывай по порядку. Можешь не торопиться, у меня лет сорок впереди.
– Ладно, хорошо. Этот проделки моего бывшего сожителя. Лошадь превратилась в большую свинью, видишь ли. Он хочет, чтобы я вернулась, но наверняка это вранье. Он просто злится, потому что ему не нравится, что инициатива исходит не от него.
И теперь он что-то затеял. Конечно, вряд ли он действительно что-то предпримет. Вот, например, он прислал это кресло из Нью-Йорка. Прямо сюда. И еще коробку конфет и записку. Мы думали, что посыльного тоже нанял Бас, чтобы он нас ограбил, но видел бы ты этого беднягу, когда мы его окружили и стали его допрашивать. Эвелин решила, что ты еще один мнимый посыльный. Потому что ты пришел с цветами. Ну, теперь мы во всем разобрались?
Джеймс молчал несколько минут, пристально глядя на меня. Наконец он сказал:
– Нет, я ничего не понял. Попробуй объяснить мне еще раз. Надеюсь, это все-таки займет меньше, чем сорок оставшихся мне лет. – Потом он спросил: – Почему ты думаешь, что он нанял кого-то, чтобы вас обобрать?
Вот черт! Джеймс прирожденный следователь. Из всей моей болтовни он обратил внимание на самое важное слово. Я нерешительно улыбнулась и продолжила свой рассказ. Говорила я очень медленно, обдумывая каждое слово:
– Наверное, это было похоже на любой развод, Джеймс. Люди часто ссорятся даже из-за того, кому достанется паутина в углу. Я взяла только свою одежду и те вещи, которые можно было взять с собой в самолет. Хочешь верь, хочешь не верь. Но это не важно. Даже если бы я оставила ему свою одежду или, наоборот, попросила грузчиков вынести из квартиры всю мебель, он бы все равно вел себя так же. Он хочет, чтобы последнее слово осталось за ним.
– Что ты имеешь в виду под последним словом? Скажи, Кэрон, тебе грозит опасность?
– А ты как думаешь? Если бы твоя бывшая девушка прислала тебе коробку конфет, ты стал бы их есть и предлагать своим друзьям?
Джеймс на минуту задумался.
– Да, она бы их обязательно отравила. Но у тебя совершенно другая ситуация.
– Ничего подобного. Абсолютно такая же, за исключением того, что никто не присылал тебе кресло-качалку.
– Из-за этого негодяя ты как будто живешь в осаде. Это неправильно. Все-таки мы с миссис Стоун не встречаем гостей со скалкой в руке.
– Осторожность не помешает. Джеймс. Но я уверена, что вскоре он встретит другую женщину и тогда оставит меня в покое.
– Не думаю, что он сможет легко позабыть тебя. Джеймс мог бы выиграть конкурс «Друг года»!
Но потом я подумала, что его слова могут иметь оскорбительный смысл. Во время нашего разговора Флора то входила, то выходила из комнаты. Потом на кухне раздался какой-то грохот. Тогда она наконец успокоилась.
– Скажи, Флора, а ты что думаешь? Неужели Кэрон и правда в опасности? – спросил Джеймс.
– Возможно, но не из-за конфет, это точно. Я лично считаю, что он по-прежнему влюблен в нее и хочет, чтобы она вернулась. Не думаю, что он может нанести ей какой-то вред. По крайней мере, не своими руками.
Джеймс задумался на минутку, потом сказал:
– Нет, вы меня не убедите. Я собираюсь съесть все эти чертовы конфеты прямо сейчас!
– А вот и нет, – возразила я. – Я тоже буду их есть, и мы постараемся забыть все то, о чем я говорила.
– Вы опоздали, ребята. Честно говоря, я уже об этих конфетах… позаботилась.
Мы с Джеймсом были просто в ужасе.
– О всех двадцати четырех? – с трудом выдавила я.
Флора кивнула. Потом она, видимо, почувствовала, что мы смотрим на нее как-то странно.
– Разумеется, я их не ела! Просто выкинула. Но коробку я оставила, так что можешь положить ее обратно в шкаф, Кэрон.
Джеймс посмотрел на часы, и я с надеждой спросила:
– Ты торопишься на встречу?
Он явно собирался спросить, почему Флора выбросила конфеты, если она была уверена, что они не отравлены.
Вместо этого он сказал:
– Моя домохозяйка попросила меня купить кое-что на Саут-Хилл-Грин. Пойдем поговорим? То есть пойдем погуляем?
Саут-Хилл-Грин находился всего в паре сотен метров от нашего дома, так что Джеймсу пришлось незамедлительно приступить к разговору:
– Кэрон, мы же друзья. Почему же мне кажется, что ты даже не упомянула, что тебе грозит опасность?
– Может, потому, что ты подозрительный человек?
Мы зашли в магазин, где Джеймс купил молоко и масло. Потом он с тревогой спросил:
– Хочешь, я провожу тебя обратно? На всякий случай…
– Мой дом находится так близко, что ты можешь не провожать, а просто метнуть меня до дома.
Он посмотрел на свои туфли. Видимо, так ему было легче собраться с мыслями.
– Знаешь, я приходил к тебе, чтобы сказать, что в течение нескольких недель меня не будет в Лондоне. Надо будет съездить по делам. И я подумал, что, поскольку мы друзья, я должен сказать тебе об этом, чтобы ты не думала… ну, чтобы ты ничего плохого не подумала. Я просто стараюсь научиться общаться и поэтому решил сказать тебе.
Мне захотелось успокоить его, уверить, что он и так прекрасно умеет общаться, но я не совсем понимала, о чем он говорит. Чем-то это было похоже на кроссворд: каждое слово имело зашифрованный смысл.
– Это как-то связано с твоей бывшей девушкой? Она что, обидела тебя? Сказала, что даже кубик льда разговорчивее, чем ты?
– Нет. Она сравнила меня с айсбергом. Естественно, она имела в виду только мою манеру общаться. Не то, что ты подумала.
Ничего такого я не подумала, но Джеймс, очевидно, решил сделать так, чтобы у меня не оставалось на этот счет никаких сомнений. Он приподнял мой подбородок и осторожно притронулся к моему лицу.
Ощущение было такое, будто я пробежала по синтетическому ковру, а потом притронулась к дверной ручке. Джеймс наклонился поближе и поцеловал меня в нос. Наверняка он туда и метил, потому что мой рот находится на самом видном месте и его легко найти даже с завязанными глазами.
– Пожалуйста, Кэрон, позвони мне, если еще что-нибудь случится.
– Что ты имеешь в виду? Если нам пришлют диван или пианино? – Я просто не знала, что сказать.
– Нет, если произойдет что-нибудь подозрительное, не важно что. И если тебе захочется обсудить с кем-нибудь эту проблему, помни, что одна голова хорошо, а две лучше.
Моя голова была по-прежнему запрокинута так, что я могла видеть небо. К сожалению, это было бесполезно. К тому же у меня шея затекла. Больше я не могла так стоять.
– А еще можно и так сказать: один рот хорошо, а два – еще лучше, – и поцеловала Джеймса.
Он обнял меня, и я почувствовала, как он вдавил пакет молока мне в спину. Это было чудесно! Его поцелуй был таким нежным, ласковым, мягким и успокаивающим, что я почти забыла о неприятностях и проблемах, преследующих меня в последнее время. Его рука лежала у меня на талии, и, кажется, это было самое подходящее для нее место. Я чувствовала запах его одеколона. К сожалению, стадия эмоций, когда мой внутренний голос вопил: «Давай! Вперед, детка!», прошла. Теперь мой разум говорил мне: «Ерунда это все».
Я отпрянула от него:
– Извини, Джеймс. Мы ведь друзья, и мне, конечно, не стоило…
Он усмехнулся:
– Ну, на вражескую атаку это непохоже. Честно говоря, я не очень ясно представляю, как вести себя с другом-женщиной. В смысле, где пролегает граница между приятельскими отношениями и любовными.
– У меня те же затруднения, только с друзьями-мужчинами. Думаю, это тот самый случай.
Да, мой приятель Джеймс продвинулся быстрее, чем Реактивный Бас в свое время. Я была очень напугана. Мне до сих пор не удалось избавиться от Баса, и сделать это будет еще труднее, если меня рикошетом отбросит к другому мужчине. Наверное, я просто трусиха и скоро опять буду зависеть от другого мужчины, вместо того чтобы учиться жить самостоятельно.
– Джеймс, а что делают просто друзья в разных фильмах? Кажется, они постоянно обсуждают свои любовные приключения и плачут на плече друг у друга. Или, может, в скраббл играют?
– Я не умею играть в скраббл. И в данный момент мне вовсе не хочется заводить интрижку. А вдруг это помешает нашей дружбе?
– Ой, я имела в виду совсем другое. То есть не то чтобы совсем противоположное, я тоже хотела сказать что-то в этом духе. Возможно, нам стоит попробовать играть в шахматы и таким образом мы выйдем из патовой ситуации?
– Что ж, мы уже условились, что не будем обсуждать свои неудачные романы, которые давно в прошлом. И я очень рад, что мы это сделали. Просто в восторге от этого. Если ты хочешь поплакать на моем плече, то можешь приступать прямо сейчас. Тем более что ты его уже согрела.
Что-то подсказывало мне, что я должна установить жесткие границы, например, настоять на том, чтобы мы виделись не чаще раза в неделю и не дольше одного часа. И еще нам нужна дуэнья. Мы можем вместе ходить в кино при условии, что сидеть будем в первом ряду. Но у меня не было сил вымолвить это.
– Понимаешь, Джеймс, когда ты рядом, мне вовсе не хочется плакать. Даже если мне тяжело, это не значит, что я плакса. Понимаешь, по натуре я борец, а не нытик. В основном.
Он улыбнулся:
– То же самое могу сказать о себе. Знаешь, я постоянно смеюсь, когда ты рядом.
– Не очень-то ты вежлив, Джеймс!
– Я имею в виду, что благодаря тебе я чувствую себя счастливым, потому что ты подбадриваешь меня. Я начинаю оживать.
Мой здравый смысл говорил, что мне пора уходить. Я протянула руку, и Джеймс пожал ее.
– Ну что, останемся друзьями, Джеймс? Теперь у нас будут новые правила. И никто не будет обижаться, если другой попытается установить какие-то границы. Если это будет необходимо, конечно.
Он улыбнулся, по-прежнему не выпуская моей руки:
– Абсолютно согласен. Вот номер моего мобильного телефона, так что мы сможем связаться друг с другом, когда я уеду. Если я и не смогу вернуться в ту же минуту, я уверен, все равно смогу что-то предпринять. – Я взяла его визитку. Джеймс добавил: – Не забывай, что ты можешь плакать и смеяться на моем плече, сколько тебе угодно и в любое время. Как там сказал Самюэл Джонсон? «Бессмертная красота женской дружбы»?
Я улыбнулась:
– Ты мне льстишь. Нам все-таки нужно быть настороже. Помнишь, что сказал Уильям Блейк? «Я дружил с тобой, и ты ранил мое сердце. Будь другом, стань моим врагом».
Джеймс засмеялся:
– Мне больше нравится высказывание Джонсона. Еще он говорил: «Если человек идет по жизни и не заводит новых знакомств, то вскоре обнаружит, что одинок. Дружба нуждается в постоянной заботе». Просто дай мне знать как можно быстрее, если почувствуешь, что с нашими отношениями что-то не так, чтобы я успел это исправить.
– У меня к тебе та же просьба.
Небрежно чмокнув меня в щеку, Джеймс ушел. По пути к дому я раздумывала о нем. Он такой интересный и глубокий человек. Бас считал, что поэты пишут только о красных розах и лиловых фиалках, а цитировал исключительно финансовые известия. И еще я немного нервничала, вспоминая Джона Гэя: «Знайте, что дружба женщины заканчивается любовью».
11
Когда я пришла в понедельник на работу, то испытала настоящее облегчение. Наконец-то можно расслабиться. Все на свете относительно. По сравнению с проживанием в одном доме с Эвелин, преследованиями Баса и ухаживаниями Джеймса восьмичасовой рабочий день кажется просто праздником. Когда все были в сборе, миссис Браун вызвали на какое-то срочное совещание. Поэтому тем, кто успел завершить работу в пятницу, ничего не оставалось делать до ее возвращения, кроме как предаваться блаженному безделью.
Я просматривала свою чековую книжку. Меня хватило секунд на тридцать, не больше. У меня не было никакой надежды на продвижение по службе в течение полугода. А те несколько дней, которые я проработала в компании «Чемберс Эмпориум», показались мне вечностью. Если что-то и менялось в моей жизни, так это состояние банковского счета. Было похоже на то, что я споткнулась и упала еще на стартовой линии. Зато деньги утекали из моего кармана со скоростью, которую может развить только самая выносливая лошадь на скачках в Аскоте. До встречи с Басом я была обыкновенным менеджером. И мне никогда не приходило в голову, что работа – это вовсе не обязательно подъем вверх по карьерной лестнице. В сфере управления это действительно чаще всего так. Но работа в других отделах иногда напоминает не восхождение, а барахтанье в болоте. Можно сделать шажок в сторону (в моем случае это означает пересесть за другой стол), но, чтобы выбраться из трясины и забраться на дерево, требуется нечеловеческое усилие. С одного дерева на другое перепрыгивать намного легче. Наверное, поэтому обезьяны всегда в хорошем настроении.
Основная проблема заключается в том, что мое болото находится слишком далеко от этажа, где заседает руководство, и поэтому никто не видит, какой талантливый человек пропадает. А самое ужасное – нет ни малейшего шанса, что миссис Браун когда-нибудь поймет, я – драгоценный бриллиант, затерявшийся в угольной шахте.
Я пошла за кофе для себя и Мелоди, которая читала журнал. Я поняла, что она прикидывается задремавшей только тогда, когда видит стопку балансовых отчетов. В остальное время она бодрствует.
Тут вернулась миссис Браун и прервала плавное течение моих мыслей. Забудьте о том, что я говорила о мире и спокойствии, столь характерных для моего рабочего дня. Начальница ничего не сказала о том, что компания переживает плохие времена. Но на лбу у нее появились морщины, потому что теперь ей нужно было горы свернуть – такие горы, по сравнению с которыми Эверест покажется бородавкой на свиной коже. Все счета перепроверялись, наверняка шла общая ревизия, но об этом лично мне ничего не известно. Мне важно было хорошо выполнять свои обязанности. Точнее, обязанности Мелоди. Кстати, у нас в универмаге работает какой-то человек, у которого идиосинкразия на компьютеры. Он надиктовал столько писем на аудиокассету, что моей соседке тоже было чем заняться, и она весело напевала всю неделю.
На этот раз никаких секретных документов не было. Но я уже стала лучше понимать, что представляет собой наша компания. Такие знания невозможно получить, просто прогуливаясь легким шагом от отдела продаж до собственного письменного стола. Фирма импортировала и экспортировала огромное количество товаров. Еще она закупала аксессуары для некоторых предметов одежды, которые окончательно доводились до ума в Англии, но большинство товаров прибывало в готовом виде. У нашего универмага была служба рассылки, и большинство заказов поступало из Лондона. Также мы сотрудничали с зарубежными компаниями, торговавшими в Англии и в других странах. Странно, что на бирках на одежде не пишут «Сделано в Великобритании, Китае, Сингапуре, Италии и Техасе». Или просто «У черта на куличках».
Я и понятия не имела, что в мире продается так много бюстгальтеров пятого размера. Что, в Японии очень популярен этот размер? И уж конечно, я не могла предположить, что половина Австралии носит зеленые шелковые трусы от компании «Чемберс».
Миссис Браун сказала, что сегодня нам придется поработать дополнительно, и поэтому Мервин сбегал в столовую за гамбургерами, и мы все продолжали трудиться и во время обеденного перерыва.
Мелоди сказала:
– Представь себе, милая, теперь за час сверхурочной работы мне платят больше, чем за неделю в самом начале моей карьеры.
А я за такси в Нью-Йорке платила больше, когда мне нужно было доехать до банка. К концу рабочего дня цифры на экране моего компьютера стали сливаться в какую-то бесформенную массу, наподобие картофельного пюре. Мне хотелось пить и не терпелось скорее пойти с Флорой в паб.
Но потом она позвонила и сказала, что ее мама заболела и что она пойдет ее проведать и вернется домой поздно вечером. Так что я решила остаться на час после окончания рабочего дня. Большинство сделало так же. Не значило ли это, что те, кто сидит в первом ряду, получают намного больше, чем те, кто находится сзади?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43