Ну что ж, если Маргарет не думает о Питере, то это не
страшно, но если это так - кстати, что они делали сегодня утром одни в
саду? Пожалуй, от Питера необходимо избавиться, вот и все. Это не так уж
трудно, если прибегнуть к некоторым известным способам: здесь найдется
немало испанцев, которым ничего не стоит нанести ему в темноте удар кин-
жалом в спину.
И все же при всех его грехах мысль о таком шаге смущала д'Агвилара.
Он был фанатиком, у которого злодеяния сменялись периодами раскаяния и
молитв. Тогда он отдавал свои средства и свой талант на службу церкви,
как было в настоящий момент. Нет, д'Агвилар никогда не запятнает себя
убийством, об этом не может быть и речи, иначе чем он сможет смыть этот
грех со своей души? Но есть другие пути. Разве, к примеру, этот Питер -
правда, при самообороне - не убил одного из слуг испанского посла? А мо-
жет быть, этим не придется воспользоваться. Ему казалось, что он нравит-
ся Маргарет, и, кроме этого, он многое может предложить ей. Он будет
честно ухаживать за пей и, если она или ее отец отвергнут его, тогда
начнет действовать. Тем временем над головой Питера будет занесен меч, и
д'Агвилар сделает вид, что он единственный человек, который может удер-
жать этот меч. А пока он должен узнать все о Кастелле.
На этот раз судьба в лице глупой Бетти улыбнулась ему. У него не было
сомнений, об этом он уже слышал в Испании, и пребывание в доме купца
окончательно убедило его, что Кастелл - еврей. Рассказ Бетти о комнате
за алтарем, где был молитвенный ящик, свечи и свитки, подтверждал это. В
конце концов, этого было вполне достаточно, чтобы отправить его на кос-
тер испанской инквизиции или изгнать из пределов Англии. Если теперь
Джон Кастелл, испанский еврей, не захочет отдать ему свою дочь, не зас-
тавит ли его переменить свое решение легкий намек на полномочия их вели-
честв королей Испании и святого отца?
Обдумывая все это, д'Агвилар вернулся к себе и прежде всего записал
рассказ Бетти и все, что он сам видел в доме Джона Кастелла.
ГЛАВА IV
ТАЙНА ДЖОНА КАСТЕЛЛА
В доме Джона Кастелла, как и во многих других домах в те времена, бы-
ло принято, что все продавцы и клерки завтракали и обедали вместе с хо-
зяевами в одном зале, но за двумя отдельными столами. Исключение состав-
ляла Бетти, как кузина и компаньонка дочери хозяина, - она ела за одним
столом с Кастеллами. В это утро место Бетти оказалось пустым. Кастелл,
хотя и сидел в глубокой задумчивости, заметил это. Ни Маргарет, ни Питер
не могли ответить на его вопрос. Однако один из слуг, как раз тот, кото-
рого накануне вечером Кастелл посылал проследить за д'Агвиларом, сказал,
что он видел Бетти, когда проходил через Холборн, - она шла вместе с тем
самым испанским господином. Услышав это, хозяин дома помрачнел.
Завтрак прошел в полном молчании, и, едва слуги покинули зал, появи-
лась раскрасневшаяся Бетти.
- Где ты была? - обратился к ней Кастелл. - И почему опоздала к завт-
раку?
- Я ходила за полотном для простынь, но оно не было приготовлено, -
бойко протараторила Бетти.
- Как видно, тебя заставили долго ждать, - спокойно заметил Кастелл.
- Ты никого не встретила?
- Только людей на улице.
- Я не буду тебя больше ни о чем спрашивать, иначе ты будешь продол-
жать лгать и принимать грех на свою душу, - сурово сказал Кастелл. - От-
вечай мне: куда ты ходила с сеньором д'Агвиларом и о чем ты с ним гово-
рила?
Бетти поняла, что ее видели с испанцем и что продолжать скрывать это
бесполезно.
- Я прошла с ним совсем немного и то только потому, что сеньор попро-
сил показать ему дорогу.
- Послушай, Бетти, - перебил ее Кастелл, не обращая внимания на ее
слова, - ты уже достаточно взрослая девушка, чтобы отвечать за себя. Я
не буду ничего говорить тебе относительно прогулок с кавалерами. Эти
прогулки не приведут к добру. Но имей в виду: ни один человек, знающий
дела моего дома, - и он пристально посмотрел на нее, - не должен иметь
ничего общего ни с одним испанцем. Если тебя еще раз увидят с этим гос-
подином, ты никогда больше не перешагнешь порог моего дома. Молчи, мне
не нужно твоих оправданий. Забирай свой завтрак и иди с ним куданибудь в
другое место.
Бетти, чуть не плача, покинула зал. Она была очень рассержена, ибо на
характеру своему была девушкой упрямой. Маргарет, любившая свою кузину,
попыталась сказать что-то в ее оправдание, но отец перебил ее:
- Глупости! Я знаю Бетти - она тщеславна, как павлин. Она не может
забыть о своем благородном происхождении, о том, что она хороша собой, и
ищет мужа выше себя по положению. А этот испанец играет на ее слабостях
в своих целях, и я ручаюсь, что эти цели не из хороших. Если мы не поме-
шаем этому, она может навлечь беду на всех нас. Ну, хватит говорить о
Бетти Дин. Я должен идти работать.
Однако Питер, не промолвивший ни слова за все это время, остановил
его:
- Сэр, нам нужно сказать вам кое-что о себе.
- О себе? - с удивлением переспросил Кастелл. - Ну что ж, говорите.
Впрочем, здесь не место для таких разговоров. Я думаю, что у стен тут
тоже есть уши. Идите за мной.
Он провел их в старую часовню и запер дверь.
- Вот теперь говорите, в чем дело.
- Сэр, - начал Питер, - получив ваше разрешение, я просил сегодня ут-
ром вашу дочь стать моей женой.
- Я вижу, ты не терял время даром, друг мой. Если б ты поднял ее с
постели или просил ее руки через дверь, то и тогда не мог проделать это
быстрее. Впрочем, понятно; ты всегда был человеком действия. Так что от-
ветила тебе моя Маргарет?
- Час назад она сказала, что согласна стать моей женой.
- Ты осторожный человек, - улыбнулся Кастелл, - ведь известно, что
женщина за час может изменить свое решение. А что ты скажешь теперь,
Маргарет, после столь долгого раздумья?
- Что я сердита на Питера! - воскликнула Маргарет, топнув своей ма-
ленькой ножкой. - Если он не доверяет мне на час, то как он может навеки
связать свою жизнь с моей?
- Нет, нет, Маргарет, - вмешался Питер, - ты не поняла меня. Я просто
не хотел связывать тебя в случае, если...
- Вот ты опять говоришь то же самое! - перебила его Маргарет, раздра-
женная и в то же время довольная.
- Похоже, что мне лучше помолчать, - смиренно заметил Питер. - Говори
сама.
- Да уж, конечно, молчать ты мастер. Я это знаю лучше, чем кто-нибудь
другой, - ответила Маргарет, вознаграждая себя за томительные месяцы и
годы ожидания. - Хорошо, я скажу за тебя. Отец, Питер сказал правду, я
согласилась выйти за него замуж, хоть это и означает вступить в орден
Молчаливых братьев. Да, я согласна, не ради Питера, конечно, - у него
слишком много недостатков, - а ради себя, потому что я люблю его. - И
Маргарет мило улыбнулась.
- Не шути, Маргарет.
- А почему, отец? У Питера такой торжественный вид, что этого хватит
на двоих. Посмотри на него. Давай смеяться, пока это возможно. Кто зна-
ет, не придется ли нам плакать.
- Хорошо сказано, - вздохнул Кастелл. - Итак, вы решили обручиться. Я
рад этому, дети мои, ибо кто знает, когда могут нагрянуть те слезы, о
которых сейчас говорила Маргарет. Возьми ее руку, Питер, и клянись рас-
пятием, которому ты поклоняешься, - Питер с удивлением посмотрел на не-
го, но Кастелл продолжал, - поклянитесь оба, что в любом случае, вместе
и порознь, при добрых или худых вестях, в бедности или богатство, в мир-
ные дни или в дни гонений, в тяжких испытаниях, в радости или горе, вы
останетесь верными своему слову, пока не будете обвенчаны, а после этого
- верными друг другу всю жизнь, пока смерть не разлучит вас.
Кастелл произнес эти слова серьезно и взволнованно, он всматривался в
лица Питера и Маргарет так, словно хотел прочитать их самые сокровенные
мысли. Его волнение передалось молодым людям - они опять ощутили страх,
подобный тому, который охватил их в саду, когда они увидели перед собой
тень испанца. Торжественно, почти не испытывая радости, естественной в
такой момент, они взялись за руки и поклялись на распятии, что через все
испытания, даже те, которые они сейчас не могут предвидеть, они пронесут
эту клятву и сохранят верность друг другу до самой смерти.
- И после нее, - добавил Питер.
Гордая голова Маргарет склонилась в знак согласия.
- Дети, - сказал Кастелл, - вы будете богаты. Не так много людей в
этой стране богаче вас. Но, пожалуй, разумнее будет с вашей стороны не
выставлять напоказ ваше богатство и не пытаться подражать знатным людям.
Иначе вы возбудите зависть, и она погубит вас. Умейте ждать, и положение
само придет к вам, а если не к вам, то к вашим детям. Питер, я хочу ска-
зать тебе сейчас, чтобы не забыть, что опись всех моих капиталов и вло-
жений в движимую собственность, в земли, суда и торговые предприятия за-
рыта под полом в моей конторе, как раз под тем местом, где стоит мой
стул. Поднимете доски, выкопаете землю и найдете каменную плиту, под ней
железный ящик с документами, инвентарными книгами, там лежат и драгоцен-
ности. Если по какой-либо причине этот ящик будет потерян, копии почти
всех документов находятся у моего друга и партнера по торговле в Англии
- Симона Леветта, которого вы знаете. Запомните мои слова.
- Отец, - озабоченно прервала его Маргарет, - почему ты так говоришь?
Как будто ты не будешь с нами. Ты боишься чего-нибудь?
- Да, дочь моя, я боюсь или, вернее сказать, не боюсь, а жду. Я готов
встретить все, что ждет меня. По и вы ведь поклялись, и вы сдержите
клятву?
- Да, - в один голос ответили Питер и Маргарет.
- Тогда приготовьтесь принять на себя тяжесть первого испытания, по-
тому что я не хочу больше скрывать от вас правду. Дети, вы были убежде-
ны, что я одной с вами веры, на самом деле это не так. Я еврей, как были
ими мой отец и дед еще во времена Авраама.
Эти слова произвели на Питера и Маргарет ошеломляющее впечатление.
Питер от удивления раскрыл рот и второй раз за этот день побледнел; Мар-
гарет без сил опустилась в кресло и беспомощно смотрела на него. В те
времена быть евреем означало подвергаться страшной опасности. Кастелл
смотрел на них обоих - их молчание показалось ему оскорбительным.
- Ах, вот как! - воскликнул он с горечью. - И вы, оказывается, как
все? Вы презираете меня за то, что я принадлежу к расе более древней и
благородной, чем все эти ваши выскочки лорды и короли? Вы знаете мою
жизнь - сделал я что-нибудь плохое? Обманывал своих соседей или грабил
бедняков? Или я насмехался над вашим причастием? Замышлял ли я крамолу
против властей? Может быть, я был плохим другом или жестоким отцом? Вы
качаете головой, но почему же тогда вы смотрите на меня, как на отвер-
женного? Разве я не имею права следовать вере моих отцов? Разве я не мо-
гу молиться богу так, как мне нравится? - И он с вызовом посмотрел на
Питера.
- Нет, сэр, - ответил тот, - конечно, вы можете. По крайней мере, я
так считаю. Но почему же тогда вы все эти годы притворялись, что моли-
тесь так же, как мы?
При этом прямом вопросе, столь характерном для Питера, Кастелл отпря-
нул, как воин, получивший неожиданный удар в самое уязвимое место. Му-
жество покинуло его, гнев в его глазах сменился смирением, и сам он стал
как будто меньше ростом. Теперь это был обвиняемый, ждущий милосердного
приговора из рук своей дочери и ее возлюбленного.
- Не судите меня жестоко, - сказал он. - Подумайте о том, что значит
быть евреем - отверженным, которого каждый бродяга может оттолкнуть и
оплевать, человеком вне закона, за которым охотятся в каждой стране,
охотятся, как за диким волком, и, поймав, убивают для развлечения добрых
христиан, предварительно обобрав его до нитки. И теперь представьте се-
бе, что была возможность избежать всех этих ужасов, приобрести безопас-
ность, спокойствие и защиту церкви, а затем богатство и положение.
Он остановился на мгновение, словно ожидая возражений, но Питер и
Маргарет молчали, и Кастелл продолжал:
- К тому же в детстве меня крестили, но сердце мое, как и сердце мое-
го отца, осталось с евреями, а там, где сердце, там и человек.
- Это ухудшает дело, - заметил как бы про себя Питер.
- Так учил меня мой отец, - защищался Кастелл.
- Мы должны отвечать за свои грехи, - еще раз прервал его Питер.
Тут уже Кастелл не выдержал:
- Вы молокососы, вы еще ничего не знаете об ужасах жизни, а готовы
упрекать меня! Если бы вам пришлось пережить то, что пережил я, кто зна-
ет, оказались бы вы хоть наполовину так смелы, как я. Почему, вы думае-
те, я открыл вам эту тайну, которую я мог бы скрыть от вас так же, как
скрывал ее от твоей матери, Маргарет? Я открыл ее вам потому, что это
часть той кары, которую я должен нести за свой грех. Да, я знаю, мой бог
ревнив, и грех падет на мою голову, я заплачу все, до последнего гроша,
хотя и не знаю еще, когда и где эта кара обрушится на меня. Иди, Питер,
иди, Маргарет, донесите на меня, если хотите. Ваши попы похвалят вас за
это и откроют вам кратчайший путь в рай. Я не буду винить вас и не
уменьшу ваше богатство ни на один золотой.
- Не давайте волю своему гневу, сэр, - сказал Питер. - Это дело каса-
ется только вас и бога. Что мы можем сказать вам, и кто поставил нас
судьями над вами? Мы только молим бога, чтобы ваши опасения оказались
напрасными и чтобы вы окончили свои дни в мире и почете.
- Я благодарю тебя за эти добрые слова, они делают честь тебе, - ска-
зал Кастелл. - Но что скажет Маргарет?
- Что я скажу? - растерянно спросила Маргарет. - Мне нечего сказать.
Питер прав: это дело твое и бога. Но мне тяжело потерять любимого.
Питер удивленно посмотрел на нее, а Кастелл воскликнул:
- Потерять? Почему? Разве он только что не клялся?
- Дело не в этом. Как я могу просить его, дворянина, христианина по
рождению, жениться на дочери еврея, который всю жизнь молился Христу, а
на самом деле отрицал его!
Тут Питер поднял руку.
- Прекрати этот разговор, - сказал он. - Даже если бы твой отец был
самим Иудой, какое это имеет отношение к тебе и ко мне? Ты принадлежишь
мне, а я тебе до тех пор, пока смерть не разлучит нас. И никакая вера
другого человека не может стать между нами ни на минуту. Сэр, мы благо-
дарим вас за доверие, и будьте уверены, что, хотя все, что вы сказали,
огорчило нас, мы будем любить и уважать вас ничуть не меньше оттого, что
знаем правду.
Маргарет с рыданием припала к груди отца:
- Прости меня, если я была резка. Ведь я ничего не знала об этом, а
меня всю мою жизнь учили ненавидеть евреев. Какое мне дело до того, ка-
кой ты веры, - ведь для меня ты только любимый отец!
- Зачем же тогда плакать? - спросил Кастелл, нежно гладя ее по голо-
ве.
- Потому что тебе грозит опасность. По крайней мере, ты так говоришь,
а если с тобой что-нибудь случится... что я тогда буду делать?
- Прими это как волю божью и, если удар падет на меня, встреть его
храбро, как, надеюсь, встречу его я. - Кастелл поцеловал Маргарет и вы-
шел, из часовни.
- Оказывается, радость и беда идут рука об руку, - прошептала Марга-
рет.
- Да, дорогая, они близнецы. Но если мы уже обрели радость, то не бу-
дем страшиться беды. Чума побери всех попов и весь их фанатизм! Христос
старался обратить всех евреев в свою веру, но он не призывал убивать их.
А что касается меня, то я уважаю человека, который держится своей веры,
и могу простить его, потому что это попы заставили его притворяться и
лгать. Моли бога, чтобы мы скорее обвенчались и спокойно уехали из Лон-
дона туда, где сумеем укрыть твоего отца.
- Я молю, молю... - прошептала Маргарет, придвигаясь к Питеру.
И скоро они забыли обо всех страхах в объятиях друг друга.
На следующее утро - это было воскресенье - Питер, Маргарет и Бетти
отправились к мессе в храм святого Павла. Кастелл сослался на плохое са-
мочувствие и остался дома. Теперь, когда его тайна уже не была тайной,
он решил, насколько это возможно, избегать посещения христианского хра-
ма. Поэтому он сказался больным. Но Маргарет это не могло не тревожить.
Что же будет? Ведь нельзя же все время притворяться больным? А не посе-
щать церковь - значило объявить себя еретиком.
Оставшись дома, Кастелл послал двух крепких парней из числа своих
слуг незаметно сопровождать Питера и Маргарет, приказав им следовать
всюду за ними.
Когда Питер, Маргарет и Бетти выходили из церкви, Питер заметил двух
испанцев, лица которых были ему знакомы. Ему показалось, что они следят
за ним. В толпе он потерял их из виду, поэтому ничего не сказал своим
спутницам. Самая близкая дорога к дому шла через поля и сады, где было
совсем мало домов. Питер и Маргарет шли, разговаривая; вдруг Бетти, ко-
торая шла сзади, вскрикнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
страшно, но если это так - кстати, что они делали сегодня утром одни в
саду? Пожалуй, от Питера необходимо избавиться, вот и все. Это не так уж
трудно, если прибегнуть к некоторым известным способам: здесь найдется
немало испанцев, которым ничего не стоит нанести ему в темноте удар кин-
жалом в спину.
И все же при всех его грехах мысль о таком шаге смущала д'Агвилара.
Он был фанатиком, у которого злодеяния сменялись периодами раскаяния и
молитв. Тогда он отдавал свои средства и свой талант на службу церкви,
как было в настоящий момент. Нет, д'Агвилар никогда не запятнает себя
убийством, об этом не может быть и речи, иначе чем он сможет смыть этот
грех со своей души? Но есть другие пути. Разве, к примеру, этот Питер -
правда, при самообороне - не убил одного из слуг испанского посла? А мо-
жет быть, этим не придется воспользоваться. Ему казалось, что он нравит-
ся Маргарет, и, кроме этого, он многое может предложить ей. Он будет
честно ухаживать за пей и, если она или ее отец отвергнут его, тогда
начнет действовать. Тем временем над головой Питера будет занесен меч, и
д'Агвилар сделает вид, что он единственный человек, который может удер-
жать этот меч. А пока он должен узнать все о Кастелле.
На этот раз судьба в лице глупой Бетти улыбнулась ему. У него не было
сомнений, об этом он уже слышал в Испании, и пребывание в доме купца
окончательно убедило его, что Кастелл - еврей. Рассказ Бетти о комнате
за алтарем, где был молитвенный ящик, свечи и свитки, подтверждал это. В
конце концов, этого было вполне достаточно, чтобы отправить его на кос-
тер испанской инквизиции или изгнать из пределов Англии. Если теперь
Джон Кастелл, испанский еврей, не захочет отдать ему свою дочь, не зас-
тавит ли его переменить свое решение легкий намек на полномочия их вели-
честв королей Испании и святого отца?
Обдумывая все это, д'Агвилар вернулся к себе и прежде всего записал
рассказ Бетти и все, что он сам видел в доме Джона Кастелла.
ГЛАВА IV
ТАЙНА ДЖОНА КАСТЕЛЛА
В доме Джона Кастелла, как и во многих других домах в те времена, бы-
ло принято, что все продавцы и клерки завтракали и обедали вместе с хо-
зяевами в одном зале, но за двумя отдельными столами. Исключение состав-
ляла Бетти, как кузина и компаньонка дочери хозяина, - она ела за одним
столом с Кастеллами. В это утро место Бетти оказалось пустым. Кастелл,
хотя и сидел в глубокой задумчивости, заметил это. Ни Маргарет, ни Питер
не могли ответить на его вопрос. Однако один из слуг, как раз тот, кото-
рого накануне вечером Кастелл посылал проследить за д'Агвиларом, сказал,
что он видел Бетти, когда проходил через Холборн, - она шла вместе с тем
самым испанским господином. Услышав это, хозяин дома помрачнел.
Завтрак прошел в полном молчании, и, едва слуги покинули зал, появи-
лась раскрасневшаяся Бетти.
- Где ты была? - обратился к ней Кастелл. - И почему опоздала к завт-
раку?
- Я ходила за полотном для простынь, но оно не было приготовлено, -
бойко протараторила Бетти.
- Как видно, тебя заставили долго ждать, - спокойно заметил Кастелл.
- Ты никого не встретила?
- Только людей на улице.
- Я не буду тебя больше ни о чем спрашивать, иначе ты будешь продол-
жать лгать и принимать грех на свою душу, - сурово сказал Кастелл. - От-
вечай мне: куда ты ходила с сеньором д'Агвиларом и о чем ты с ним гово-
рила?
Бетти поняла, что ее видели с испанцем и что продолжать скрывать это
бесполезно.
- Я прошла с ним совсем немного и то только потому, что сеньор попро-
сил показать ему дорогу.
- Послушай, Бетти, - перебил ее Кастелл, не обращая внимания на ее
слова, - ты уже достаточно взрослая девушка, чтобы отвечать за себя. Я
не буду ничего говорить тебе относительно прогулок с кавалерами. Эти
прогулки не приведут к добру. Но имей в виду: ни один человек, знающий
дела моего дома, - и он пристально посмотрел на нее, - не должен иметь
ничего общего ни с одним испанцем. Если тебя еще раз увидят с этим гос-
подином, ты никогда больше не перешагнешь порог моего дома. Молчи, мне
не нужно твоих оправданий. Забирай свой завтрак и иди с ним куданибудь в
другое место.
Бетти, чуть не плача, покинула зал. Она была очень рассержена, ибо на
характеру своему была девушкой упрямой. Маргарет, любившая свою кузину,
попыталась сказать что-то в ее оправдание, но отец перебил ее:
- Глупости! Я знаю Бетти - она тщеславна, как павлин. Она не может
забыть о своем благородном происхождении, о том, что она хороша собой, и
ищет мужа выше себя по положению. А этот испанец играет на ее слабостях
в своих целях, и я ручаюсь, что эти цели не из хороших. Если мы не поме-
шаем этому, она может навлечь беду на всех нас. Ну, хватит говорить о
Бетти Дин. Я должен идти работать.
Однако Питер, не промолвивший ни слова за все это время, остановил
его:
- Сэр, нам нужно сказать вам кое-что о себе.
- О себе? - с удивлением переспросил Кастелл. - Ну что ж, говорите.
Впрочем, здесь не место для таких разговоров. Я думаю, что у стен тут
тоже есть уши. Идите за мной.
Он провел их в старую часовню и запер дверь.
- Вот теперь говорите, в чем дело.
- Сэр, - начал Питер, - получив ваше разрешение, я просил сегодня ут-
ром вашу дочь стать моей женой.
- Я вижу, ты не терял время даром, друг мой. Если б ты поднял ее с
постели или просил ее руки через дверь, то и тогда не мог проделать это
быстрее. Впрочем, понятно; ты всегда был человеком действия. Так что от-
ветила тебе моя Маргарет?
- Час назад она сказала, что согласна стать моей женой.
- Ты осторожный человек, - улыбнулся Кастелл, - ведь известно, что
женщина за час может изменить свое решение. А что ты скажешь теперь,
Маргарет, после столь долгого раздумья?
- Что я сердита на Питера! - воскликнула Маргарет, топнув своей ма-
ленькой ножкой. - Если он не доверяет мне на час, то как он может навеки
связать свою жизнь с моей?
- Нет, нет, Маргарет, - вмешался Питер, - ты не поняла меня. Я просто
не хотел связывать тебя в случае, если...
- Вот ты опять говоришь то же самое! - перебила его Маргарет, раздра-
женная и в то же время довольная.
- Похоже, что мне лучше помолчать, - смиренно заметил Питер. - Говори
сама.
- Да уж, конечно, молчать ты мастер. Я это знаю лучше, чем кто-нибудь
другой, - ответила Маргарет, вознаграждая себя за томительные месяцы и
годы ожидания. - Хорошо, я скажу за тебя. Отец, Питер сказал правду, я
согласилась выйти за него замуж, хоть это и означает вступить в орден
Молчаливых братьев. Да, я согласна, не ради Питера, конечно, - у него
слишком много недостатков, - а ради себя, потому что я люблю его. - И
Маргарет мило улыбнулась.
- Не шути, Маргарет.
- А почему, отец? У Питера такой торжественный вид, что этого хватит
на двоих. Посмотри на него. Давай смеяться, пока это возможно. Кто зна-
ет, не придется ли нам плакать.
- Хорошо сказано, - вздохнул Кастелл. - Итак, вы решили обручиться. Я
рад этому, дети мои, ибо кто знает, когда могут нагрянуть те слезы, о
которых сейчас говорила Маргарет. Возьми ее руку, Питер, и клянись рас-
пятием, которому ты поклоняешься, - Питер с удивлением посмотрел на не-
го, но Кастелл продолжал, - поклянитесь оба, что в любом случае, вместе
и порознь, при добрых или худых вестях, в бедности или богатство, в мир-
ные дни или в дни гонений, в тяжких испытаниях, в радости или горе, вы
останетесь верными своему слову, пока не будете обвенчаны, а после этого
- верными друг другу всю жизнь, пока смерть не разлучит вас.
Кастелл произнес эти слова серьезно и взволнованно, он всматривался в
лица Питера и Маргарет так, словно хотел прочитать их самые сокровенные
мысли. Его волнение передалось молодым людям - они опять ощутили страх,
подобный тому, который охватил их в саду, когда они увидели перед собой
тень испанца. Торжественно, почти не испытывая радости, естественной в
такой момент, они взялись за руки и поклялись на распятии, что через все
испытания, даже те, которые они сейчас не могут предвидеть, они пронесут
эту клятву и сохранят верность друг другу до самой смерти.
- И после нее, - добавил Питер.
Гордая голова Маргарет склонилась в знак согласия.
- Дети, - сказал Кастелл, - вы будете богаты. Не так много людей в
этой стране богаче вас. Но, пожалуй, разумнее будет с вашей стороны не
выставлять напоказ ваше богатство и не пытаться подражать знатным людям.
Иначе вы возбудите зависть, и она погубит вас. Умейте ждать, и положение
само придет к вам, а если не к вам, то к вашим детям. Питер, я хочу ска-
зать тебе сейчас, чтобы не забыть, что опись всех моих капиталов и вло-
жений в движимую собственность, в земли, суда и торговые предприятия за-
рыта под полом в моей конторе, как раз под тем местом, где стоит мой
стул. Поднимете доски, выкопаете землю и найдете каменную плиту, под ней
железный ящик с документами, инвентарными книгами, там лежат и драгоцен-
ности. Если по какой-либо причине этот ящик будет потерян, копии почти
всех документов находятся у моего друга и партнера по торговле в Англии
- Симона Леветта, которого вы знаете. Запомните мои слова.
- Отец, - озабоченно прервала его Маргарет, - почему ты так говоришь?
Как будто ты не будешь с нами. Ты боишься чего-нибудь?
- Да, дочь моя, я боюсь или, вернее сказать, не боюсь, а жду. Я готов
встретить все, что ждет меня. По и вы ведь поклялись, и вы сдержите
клятву?
- Да, - в один голос ответили Питер и Маргарет.
- Тогда приготовьтесь принять на себя тяжесть первого испытания, по-
тому что я не хочу больше скрывать от вас правду. Дети, вы были убежде-
ны, что я одной с вами веры, на самом деле это не так. Я еврей, как были
ими мой отец и дед еще во времена Авраама.
Эти слова произвели на Питера и Маргарет ошеломляющее впечатление.
Питер от удивления раскрыл рот и второй раз за этот день побледнел; Мар-
гарет без сил опустилась в кресло и беспомощно смотрела на него. В те
времена быть евреем означало подвергаться страшной опасности. Кастелл
смотрел на них обоих - их молчание показалось ему оскорбительным.
- Ах, вот как! - воскликнул он с горечью. - И вы, оказывается, как
все? Вы презираете меня за то, что я принадлежу к расе более древней и
благородной, чем все эти ваши выскочки лорды и короли? Вы знаете мою
жизнь - сделал я что-нибудь плохое? Обманывал своих соседей или грабил
бедняков? Или я насмехался над вашим причастием? Замышлял ли я крамолу
против властей? Может быть, я был плохим другом или жестоким отцом? Вы
качаете головой, но почему же тогда вы смотрите на меня, как на отвер-
женного? Разве я не имею права следовать вере моих отцов? Разве я не мо-
гу молиться богу так, как мне нравится? - И он с вызовом посмотрел на
Питера.
- Нет, сэр, - ответил тот, - конечно, вы можете. По крайней мере, я
так считаю. Но почему же тогда вы все эти годы притворялись, что моли-
тесь так же, как мы?
При этом прямом вопросе, столь характерном для Питера, Кастелл отпря-
нул, как воин, получивший неожиданный удар в самое уязвимое место. Му-
жество покинуло его, гнев в его глазах сменился смирением, и сам он стал
как будто меньше ростом. Теперь это был обвиняемый, ждущий милосердного
приговора из рук своей дочери и ее возлюбленного.
- Не судите меня жестоко, - сказал он. - Подумайте о том, что значит
быть евреем - отверженным, которого каждый бродяга может оттолкнуть и
оплевать, человеком вне закона, за которым охотятся в каждой стране,
охотятся, как за диким волком, и, поймав, убивают для развлечения добрых
христиан, предварительно обобрав его до нитки. И теперь представьте се-
бе, что была возможность избежать всех этих ужасов, приобрести безопас-
ность, спокойствие и защиту церкви, а затем богатство и положение.
Он остановился на мгновение, словно ожидая возражений, но Питер и
Маргарет молчали, и Кастелл продолжал:
- К тому же в детстве меня крестили, но сердце мое, как и сердце мое-
го отца, осталось с евреями, а там, где сердце, там и человек.
- Это ухудшает дело, - заметил как бы про себя Питер.
- Так учил меня мой отец, - защищался Кастелл.
- Мы должны отвечать за свои грехи, - еще раз прервал его Питер.
Тут уже Кастелл не выдержал:
- Вы молокососы, вы еще ничего не знаете об ужасах жизни, а готовы
упрекать меня! Если бы вам пришлось пережить то, что пережил я, кто зна-
ет, оказались бы вы хоть наполовину так смелы, как я. Почему, вы думае-
те, я открыл вам эту тайну, которую я мог бы скрыть от вас так же, как
скрывал ее от твоей матери, Маргарет? Я открыл ее вам потому, что это
часть той кары, которую я должен нести за свой грех. Да, я знаю, мой бог
ревнив, и грех падет на мою голову, я заплачу все, до последнего гроша,
хотя и не знаю еще, когда и где эта кара обрушится на меня. Иди, Питер,
иди, Маргарет, донесите на меня, если хотите. Ваши попы похвалят вас за
это и откроют вам кратчайший путь в рай. Я не буду винить вас и не
уменьшу ваше богатство ни на один золотой.
- Не давайте волю своему гневу, сэр, - сказал Питер. - Это дело каса-
ется только вас и бога. Что мы можем сказать вам, и кто поставил нас
судьями над вами? Мы только молим бога, чтобы ваши опасения оказались
напрасными и чтобы вы окончили свои дни в мире и почете.
- Я благодарю тебя за эти добрые слова, они делают честь тебе, - ска-
зал Кастелл. - Но что скажет Маргарет?
- Что я скажу? - растерянно спросила Маргарет. - Мне нечего сказать.
Питер прав: это дело твое и бога. Но мне тяжело потерять любимого.
Питер удивленно посмотрел на нее, а Кастелл воскликнул:
- Потерять? Почему? Разве он только что не клялся?
- Дело не в этом. Как я могу просить его, дворянина, христианина по
рождению, жениться на дочери еврея, который всю жизнь молился Христу, а
на самом деле отрицал его!
Тут Питер поднял руку.
- Прекрати этот разговор, - сказал он. - Даже если бы твой отец был
самим Иудой, какое это имеет отношение к тебе и ко мне? Ты принадлежишь
мне, а я тебе до тех пор, пока смерть не разлучит нас. И никакая вера
другого человека не может стать между нами ни на минуту. Сэр, мы благо-
дарим вас за доверие, и будьте уверены, что, хотя все, что вы сказали,
огорчило нас, мы будем любить и уважать вас ничуть не меньше оттого, что
знаем правду.
Маргарет с рыданием припала к груди отца:
- Прости меня, если я была резка. Ведь я ничего не знала об этом, а
меня всю мою жизнь учили ненавидеть евреев. Какое мне дело до того, ка-
кой ты веры, - ведь для меня ты только любимый отец!
- Зачем же тогда плакать? - спросил Кастелл, нежно гладя ее по голо-
ве.
- Потому что тебе грозит опасность. По крайней мере, ты так говоришь,
а если с тобой что-нибудь случится... что я тогда буду делать?
- Прими это как волю божью и, если удар падет на меня, встреть его
храбро, как, надеюсь, встречу его я. - Кастелл поцеловал Маргарет и вы-
шел, из часовни.
- Оказывается, радость и беда идут рука об руку, - прошептала Марга-
рет.
- Да, дорогая, они близнецы. Но если мы уже обрели радость, то не бу-
дем страшиться беды. Чума побери всех попов и весь их фанатизм! Христос
старался обратить всех евреев в свою веру, но он не призывал убивать их.
А что касается меня, то я уважаю человека, который держится своей веры,
и могу простить его, потому что это попы заставили его притворяться и
лгать. Моли бога, чтобы мы скорее обвенчались и спокойно уехали из Лон-
дона туда, где сумеем укрыть твоего отца.
- Я молю, молю... - прошептала Маргарет, придвигаясь к Питеру.
И скоро они забыли обо всех страхах в объятиях друг друга.
На следующее утро - это было воскресенье - Питер, Маргарет и Бетти
отправились к мессе в храм святого Павла. Кастелл сослался на плохое са-
мочувствие и остался дома. Теперь, когда его тайна уже не была тайной,
он решил, насколько это возможно, избегать посещения христианского хра-
ма. Поэтому он сказался больным. Но Маргарет это не могло не тревожить.
Что же будет? Ведь нельзя же все время притворяться больным? А не посе-
щать церковь - значило объявить себя еретиком.
Оставшись дома, Кастелл послал двух крепких парней из числа своих
слуг незаметно сопровождать Питера и Маргарет, приказав им следовать
всюду за ними.
Когда Питер, Маргарет и Бетти выходили из церкви, Питер заметил двух
испанцев, лица которых были ему знакомы. Ему показалось, что они следят
за ним. В толпе он потерял их из виду, поэтому ничего не сказал своим
спутницам. Самая близкая дорога к дому шла через поля и сады, где было
совсем мало домов. Питер и Маргарет шли, разговаривая; вдруг Бетти, ко-
торая шла сзади, вскрикнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34