В тот момент у меня хватило бы сил задушить его голыми руками.
Может, Керсти права и у меня скоро месячные?
Я с раздражением вытерла мокрую руку. И внезапно появилось покалывающее ощущение, словно волоски на коже встали дыбом, какое бывает, если кто-то на тебя пристально смотрит. Я осмотрелась, и мой взгляд уперся в Лару. Она наблюдала за мной. Увидев, что я заметила ее, она поменялась в лице, потом игриво закатила глаза, кивнув в сторону Кертиса, и одарила меня своей ослепительной улыбкой. Даже более ослепительной, чем обычно. Я улыбнулась в ответ, испытывая легкое головокружение. Я слегка потеряла равновесие. А где-то в глубине моего живота затрепетало странное предвкушение чего-то.
Большинство гостей ушло около полуночи. Большинство, но не те, чьи удаляющиеся спины я действительно хотела бы увидеть. Трой, Керсти и Шэй устроились на кухне вокруг Эмили. Они возбужденно беседовали и гоготали. Я в крайнем негодовании мерила шагами сад туда и обратно, унося стаканы, бутылки и недоеденные закуски. Вокруг меня суетились Лара и Итан. Лара складывала посуду в посудомойку, а Итан допивал из бокалов остатки шампанского. Каждый по-своему был полезен.
– Извини, – сказала я, проталкиваясь мимо Троя к мусорному баку и специально нечаянно тыкая ему вилкой в ляжку.
– Ай!
– Прости, – сказала я, изо всех сил стараясь не выдать себя голосом.
Пока я заталкивала в мусорку бумажные тарелки, они строили планы на следующий вечер. Трой, Шэй и Эмили поняли, что могли бы быть полезны друг другу в смысле работы, и собрались поужинать вместе, чтобы обсудить это.
– Ты пойдешь с нами, Мэгги, да? – пригласила меня Эмили.
– Тебе, возможно, будет скучновато, – сказал Трой, на мой взгляд, слишком быстро.
– Наверное. – Я устремилась к мусорному бачку, сурово взглянув на него и попытавшись придать голосу нотки недовольства.
Но ситуация не успела усугубиться, так как вмешалась Лара. Она весело сказала:
– Мэгги, лучше потусуйся со мной завтра вечером. Они будут говорить о работе, а мы с тобой можем поразвлечься!
Она кокетливо подмигнула мне. От смущения я остановилась, как обухом ударенная. Такого поворота событий я вообразить не могла. Или?
Нет, не могла. Дальше Лара обняла меня за талию.
– Не беспокойтесь, ребята. Я позабочусь о Мэгги. Хорошо позабочусь. Да, Мэгги?
Она слегка ущипнула меня за талию. Я повернулась и взглянула в ее зеленовато-голубые глаза. Как это часто бывало, я почувствовала давление с ее стороны. И мне это понравилось.
– Да, Лара, – сказала я, расплывшись в счастливой улыбке, а потом нахально подалась вперед и поцеловала ее.
Поцелуй был невинным (никаких языков), но долгий и сладкий. И когда мы открыли глаза и вернулись к остальным, то внезапно оказались в эпицентре «немой сцены». Трой, Керсти, Эмили и Шэй застыли в замешательстве, не веря своим глазам.
– Блин, – простонал Итан, поправляя ширинку.
Когда все разошлись по домам, Эмили набросилась на меня:
– Что у тебя с Ларой?
– Не знаю. Ничего. – Но честность заставила меня добавить: – Пока ничего.
– Пока? Мэгги? Ты хочешь сказать, что планируешь…
Я кивнула.
– Да, наверное. Скорее всего.
– Но ты же гетеросексуалка! Помолчав чуток, я заставила себя сказать:
– Не уверена, знаешь ли.
– О чем ты, черт возьми, говоришь?
– Ну… – Мне было сложно произнести это вслух. Очень сложно. – Ты знаешь… – Я с трудом сглотнула. – Если смотришь порнуху.
У Эмили на лице было написано все, что она думает по этому поводу. Хотя мы обсуждали почти все, что с нами происходило, порнография была закрытой темой.
– Не смотри на меня так, пожалуйста, – умоляла я. – Это не то, что ты думаешь. Я не держу в тумбочке кассеты с порнухой, но если мы с Гарвом останавливались в отеле и там предлагали такие фильмы, то…
– М-м-м…
– Я никогда раньше в этом не признавалась, но мне неинтересно было смотреть на порноактеров-мужчин. – Я посмотрела на подругу, надеясь найти поддержку, но теперь ее лицо ничего не выражало. – Они хорошо двигались. У них были суперкрасивые тела. Но, честно сказать, мне они казались отталкивающими.
– Потому что они и правда отталкивающие со своими прилизанными волосами и густыми усами.
– Откуда ты знаешь, что они так выглядели?
– Они все так выглядят.
– Правда? Ну да. Я раньше никому не говорила об этом, кроме Гарва… но… – Я замолчала. Не было уверенности, что я смогу продолжать. Я задыхалась и стала красной как рак. – Эмили, мне хотелось разглядывать девушек. Мне нравились девушки.
– Тебе они не нравились, – в отчаянии сказала Эмили. – Просто тебе хотелось быть на их месте. Все так чувствуют. Это нормально.
Я покачала головой.
– Не думаю. Возможно, я – лесбиянка. По крайней мере, бисексуалка.
Выражение гнева испарилось с лица подруги, уступив место обеспокоенности.
– Мэгги, я за тебя волнуюсь. Да-да. Подумай на минуту, сколько всего ты потеряла в последнее время. Ничего удивительного, что ты ищешь любви, близости и все такое. Особенно после того, как Трой отверг тебя.
– Он меня не отвергал.
– Извини, неправильно подобрала слова… Когда он не… Когда он решил не…
– Он меня не отвергал, поскольку быть отвергнутым можно, только если ты позволишь себя отвергнуть. – Я что-то такое недавно слышала, и мне понравилось. Проблема в том, что я не совсем верно трактовала эти слова. Трой на самом деле отверг меня.
– Да, но речь не об этом, Мэгги. Просто после всего, что ты пережила, неудивительно не знать, чего хочешь. На прошлой неделе это был Трой…
– Это было ошибкой.
– А теперь ты думаешь, что хочешь Лару. Но ты ее не хочешь.
– А вот тут ты не права.
– Права. Это ты запуталась!
– Ничего я не запуталась. Послушай, Эмили. Сегодня Лара улыбнулась мне, и у меня стало так хорошо на душе. В первый раз за долгое время я почувствовала… – Я задумалась, как бы это сказать. – Отлично. И это было правильно. Мне жаль, что это тебя так травмирует, но я понимаю почему. Ты всегда считала меня гетеросексуальной, и поскольку в тебе проявляется легкая склонность к гомофобии…
– Минуточку!
– Да-да! Ты сказала, что ненавидишь лизать скумбрию.
– Лара – одна из моих лучших подруг, я ее ужасно люблю. И если я не хочу делать то, чем она занимается в постели, это не значит, что я осуждаю. Понимаешь, я не люблю анальный секс, но если кто-то им занимается – флаг в руки! – Эмили спрятала лицо в ладони. – Это моя вина. Это ведь я сказала, что тебе нужно подстричься.
– Я рада, что ты это сделала. Я слишком долго не совершала безумных поступков.
– Притормози, – взмолилась Эмили. – Пока ты не сделала себе еще хуже, притормози!
– Нет.
– Сегодня четверг. Твои прилетают во вторник, – прошептала Эмили себе под нос.
Она укусила себя за палец и захныкала:
– Она меня убьет. Мамаша Уолш убьет меня.
31
Ларри Сэведж на правах купившего сценарий продолжил требовать от Эмили все, что ему причиталось. Только-только ее настигло постпраздничное похмелье, как Ларри уже вызвал ее на ковер в свой домик, чтобы заставить внести изменения в текст.
– Сегодня утром не самое подходящее время, – услышала я голос Эмили.
Она закрыла рукой трубку и в отчаянии одними губами произнесла:
– Дай мне «Алка Зельцер», пожалуйста!
Затем, после небольшой паузы, сказала:
– Да, сэр, я поняла. В одиннадцать часов. Я приеду.
Эмили повесила трубку и бросилась ко мне:
– Мэгги, ты хорошо умеешь стенографировать?
– Вообще не умею.
– А быстро писать умеешь?
– Умею. Достаточно неплохо.
– Одевайся. Мы едем в Долину. Предстать пред ясны очи мистера Сэведжа.
Моей первой неприятной обязанностью было сходить в темную берлогу Козлобородых и поднять одного из них с постели, чтобы попросить постеречь служащих «Суперкухни», которые придут за своими причиндалами. Я боялась увидеть кого-нибудь из Козлобородых голым. Особенно Кертиса.
К счастью, единственным, кто проявил признаки жизни, был полуодетый Итан. Он натянул рубашку и сообщил мне, что думает о новом витке в карьере.
– Но ведь сначала надо начать карьеру, – мягко сказала я. – А потом уже можно подумывать о новых витках.
Итана мое замечание совершенно не взволновало. Он поделился со мной своей замечательной идеей – основать новую религию.
– Давай. – Я поманила его. – Пойдем быстрее.
– Моя мама говорит, что ей по барабану, лишь бы я выбрал что-нибудь и плотно этим занялся. Она говорит, что мне нужно прекратить скакать с одного факультета на другой. Вот я и подумал, что основать новую религию – это неплохой карьерный рост.
Я не была так уверена. Все ведь может кончиться на кресте или еще что похуже. Но кто я, чтобы портить ему настроение?
– И во что ты будешь веровать? – поинтересовалась я, открывая входную дверь и впуская Итана в дом. – Или об этом ты еще не думал?
– Разумеется, думал!
И Итан обрисовал в общих чертах главные истины новой религии. Последователи должны были много заниматься с Итаном сексом.
– О, господи, – пробормотала Эмили, крася перед зеркалом губы.
– Вы вскоре будете говорить «О, Итан», – радостно поправил ее Итан.
– Я так не думаю, – возразила Эмили с каменным лицом. – Эти ребята из «Суперкухни» будут тут в пределах часа. Потом можешь идти домой. И для справки, в моем ящике для белья все разложено особым образом. Я узнаю, если кто-то там рылся. Ферштейн?
– Ферштейн. Эй, Мэгги, а у тебя правда свиданка с Ларой сегодня?
– Да.
– Круто. Лесбиянки рулят!
Эмили вздохнула, но ничего не сказала.
В «Империи» нас тепло поприветствовала ассистентка Ларри Мишель.
– Мои поздравления, – сказала она, обнимая нас по очереди. – Сценарий великолепен. Мы, правда, все в восторге.
Дверь в офис Ларри была закрыта, но его было отчетливо слышно. Он орал на кого-то:
– Ну так подай в суд! Подай, черт побери, на меня в суд!
– Ларри разговаривает со своей мамой, – улыбнулась Мишель. – Это ненадолго.
И правда. Короткое прощание, дверь офиса распахнулась, и появился наш энергичный Ларри.
– Мы заключили сделку или сделку заключили мы? – широко улыбнулся он Эмили. – Поздравления, детка.
– Спасибо, что вы купили мой текст, – улыбнулась в ответ Эмили. – И спасибо за цветы.
Ларри махнул рукой – мол, не надо благодарностей.
– Не стоит об этом. Студия всегда посылает цветы. Стандартная процедура.
Ларри обнял нас, и мы втроем вышли на улицу, где сияло солнце.
– Сегодня мы встречаемся с двумя директорами студии. Нужно привлечь их на нашу сторону, если мы хотим, чтобы картина увидела свет. Понятно?
Мы энергично закивали. Очень даже понятно.
В зале заседаний нас встретили двое директоров. Тоненькая, как щепочка, блондинка Максина. И мужик с резко очерченным квадратным подбородком по имени Чендлер. Оба излили на Эмили поток комплиментов, верещали про то, как им понравились «Деньги для красоты» и какое замечательное кино получится. На одну триллионную долю секунды я разволновалась, но тут же одернула себя.
Мы собрались вокруг стола. Ларри достал копию текста. Когда он открывал какие-то из страниц, то видно было, что толстыми красными линиями подчеркнуты целые абзацы, иногда несколько абзацев подряд, а порой линия простиралась и на всю страницу. Я не могу описать свои чувства. Я не писала этот текст и не была к нему привязана, как Эмили, но даже мне стало плохо. Почему-то возникло ощущение, что я навещаю кого-то в тюрьме и вижу на его теле четкие следы побоев.
Мишель раздала остальным ксерокопии «Денег для красоты», и Ларри призвал собравшихся к порядку.
– Хорошо. Давайте попытаемся придать этому тексту нормальный вид. Перво-наперво надо убрать всю эту чушь про пластическую хирургию. Это просто ужасно. Слишком грубо.
– Но, если рассматривать текст целиком, – спокойно объяснила Эмили, – он демонстрирует, что наше общество столь большое значение придает красоте тела, это подчеркивает приоритеты нашей системы ценностей…
– Хорошо, но нам это не нравится. Убери это. Всё!
Я была настолько шокирована, что подбородок у меня затрясся, как вывеска на ветру. Я слышала о киностудиях, которые покупают сценарии, а потом безжалостно их потрошат. Но я всегда думала, что это преувеличение, чтобы вызвать у слушающих сочувствие или смех. Оказывается, никакого преувеличения нет.
Эмили с трудом сглотнула и спросила:
– А какие у них тогда мотивы грабить банк? Ларри наклонился через стол и нараспев произнес:
– Этого я не знаю. Я же не сценарист!
Эмили побледнела.
– Может, слепой девушке нужна операция, чтобы вернуть зрение? – предложил Чендлер.
Ларри щелкнул пальцами:
– Мне нравится!
– Или у неимущих детишек огромная корпорация хочет отнять стадион для бейсбола, чтобы построить там двухквартирные дома, – предложила Максина. – И им нужны деньги, чтобы выкупить участок.
– Да, – задумчиво сказал Ларри. – Могло бы сработать.
– Если не будет пластической хирургии, то придется сменить название, – немного резко сказала Эмили. – «Деньги для красоты» при таком раскладе звучит бессмысленно.
– Да, ты права. Назовем картину «Йок». Эмили еще больше расстроилась, а я пришла в ужас. Я-то надеялась, что Ларри намеревается посвятить этой псине лишь один отрывок, а не дать ей главную роль.
– Если мы назовем фильм «Йок», то не подумают ли зрители, не поняв название на слух, что фильм о йоге? – спросила Максина.
– Они так подумают?
– А помнишь, как было с фильмом «Шоколад»?
– Тогда назовем «Пес Йок», – сказал Ларри.
– Это великолепно, – воскликнул Чендлер. – Просто здорово! Но вы не забыли про борцов за права животных? Они увидят такое название и могут обвинить нас в антигуманном призыве, мол, псу – йок!
– Если только мы не поменяем имя собаке, – сказала Максина.
– Мне нравится имя Йок.
– И мне.
– А может, собаку будут звать Кок?
– «Пес Кок»? Так же ужасно, как «Пес Йок»!
– А может, назовем его Торк?
– У нас, что, кино про наркотики?
Разгорелось жаркое обсуждение. Эмили хранила молчание. Мне было запрещено открывать рот, я бы и без этого не проронила ни слова. Заткнулась бы, испив сильнодействующего коктейля из уныния и скуки.
Ларри объявил, что мы проработаем этот вопрос за обедом, поэтому в двенадцать тридцать в домик принесли определенное количество еды, и красиво (и быстро!) накрыли стол в углу.
Я умирала с голода, но все остальные положили на свои тарелки крошечные порции: одну макаронину, половинку малюсенького помидора, парочку спагетти, листочек салата. Хорошо, значит, берем помалу, подходим часто. Ладно, я тоже так сделаю…
Мы снова сели за стол уже с тарелками. Ларри продолжил требовать, чтобы мы генерировали идеи. Вскоре я заметила, что только я очистила тарелку, а остальные не собираются нанести повторный визит к буфету. Я заставила себя быть терпеливой. Наверное, они просто медленно едят… Но потом они и вовсе отставили тарелки в сторону, и стали записывать идеи на полях ксерокопий. Обед окончен. Я была еще голоднее, чем до его начала.
Интересно, а можно просто пойти к буфету? Но мы все сидели, полностью погрузившись в работу. Можно я просто встану, положу себе еще поесть, а потом отправлю еду себе в рот? Что они обо мне подумают?
Я с тоской посмотрела на столик. Его ножки чуть ли не гнулись под тяжестью нетронутой еды. Целый пирог с заварным кремом. Нетронутый! Пицца в глубокой тарелке. Ее идеальная окружность не нарушена. Во всем виновата пицца. Неожиданно я отодвинула стул и начала подниматься с него.
Ларри посмотрел на меня с удивлением:
– Ты куда это намылилась?
Моя решимость резко покинула меня.
– Никуда, – сказала я, устраиваясь обратно на свой стул и изучая свой текст.
Мое сожаление не имело границ. Если бы я только знала, что есть хоть один шанс, я бы извлекла из него максимум пользы.
Это внезапно показалось мне очень мудрым высказыванием.
Мы прорабатывали текст до половины третьего, затем Ларри закончил наше совещание словами:
– Время вышло, друзья мои. Сейчас придет мой иглотерапевт.
Склонив голову, Эмили начала раскладывать бумаги перед собой.
– Я все исправлю.
– Да уж. Нам нужно все переписать побыстрее.
– К какому сроку?
– Скажем, к пятнице?
– К следующей пятнице? Или к пятнице через полтора месяца?
– Ха-ха-ха. К следующей пятнице.
– Нет, пятница не годится.
– Тогда четверг. Или среда?
– Ой, ладно, тогда пусть будет пятница.
Выжатые как лимон, мы сели в машину. Лицо Эмили приобрело землистый оттенок.
– Ты в порядке? – прошептала я. Ее лицо перекосилось.
– Зачем он купил сценарий, если хочет его испортить?
– Не знаю.
– Помнишь, что говорит наш сосед-идиот?
– «Следуй за мной, и я сделаю тебя счастливой, детка».
– Нет, я говорю о соседе-идиоте с другой стороны. О Майке. «Мечтай осторожнее». Он был прав.
Я мечтала, чтобы кто-нибудь купил мой сценарий, а теперь жалею о том, что они его купили.
– Может, получится отличный фильм. Ты не можешь знать наверняка.
– Нет, это будет кусок дерьма, – ответила Эмили, и по ее лицу потекли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Может, Керсти права и у меня скоро месячные?
Я с раздражением вытерла мокрую руку. И внезапно появилось покалывающее ощущение, словно волоски на коже встали дыбом, какое бывает, если кто-то на тебя пристально смотрит. Я осмотрелась, и мой взгляд уперся в Лару. Она наблюдала за мной. Увидев, что я заметила ее, она поменялась в лице, потом игриво закатила глаза, кивнув в сторону Кертиса, и одарила меня своей ослепительной улыбкой. Даже более ослепительной, чем обычно. Я улыбнулась в ответ, испытывая легкое головокружение. Я слегка потеряла равновесие. А где-то в глубине моего живота затрепетало странное предвкушение чего-то.
Большинство гостей ушло около полуночи. Большинство, но не те, чьи удаляющиеся спины я действительно хотела бы увидеть. Трой, Керсти и Шэй устроились на кухне вокруг Эмили. Они возбужденно беседовали и гоготали. Я в крайнем негодовании мерила шагами сад туда и обратно, унося стаканы, бутылки и недоеденные закуски. Вокруг меня суетились Лара и Итан. Лара складывала посуду в посудомойку, а Итан допивал из бокалов остатки шампанского. Каждый по-своему был полезен.
– Извини, – сказала я, проталкиваясь мимо Троя к мусорному баку и специально нечаянно тыкая ему вилкой в ляжку.
– Ай!
– Прости, – сказала я, изо всех сил стараясь не выдать себя голосом.
Пока я заталкивала в мусорку бумажные тарелки, они строили планы на следующий вечер. Трой, Шэй и Эмили поняли, что могли бы быть полезны друг другу в смысле работы, и собрались поужинать вместе, чтобы обсудить это.
– Ты пойдешь с нами, Мэгги, да? – пригласила меня Эмили.
– Тебе, возможно, будет скучновато, – сказал Трой, на мой взгляд, слишком быстро.
– Наверное. – Я устремилась к мусорному бачку, сурово взглянув на него и попытавшись придать голосу нотки недовольства.
Но ситуация не успела усугубиться, так как вмешалась Лара. Она весело сказала:
– Мэгги, лучше потусуйся со мной завтра вечером. Они будут говорить о работе, а мы с тобой можем поразвлечься!
Она кокетливо подмигнула мне. От смущения я остановилась, как обухом ударенная. Такого поворота событий я вообразить не могла. Или?
Нет, не могла. Дальше Лара обняла меня за талию.
– Не беспокойтесь, ребята. Я позабочусь о Мэгги. Хорошо позабочусь. Да, Мэгги?
Она слегка ущипнула меня за талию. Я повернулась и взглянула в ее зеленовато-голубые глаза. Как это часто бывало, я почувствовала давление с ее стороны. И мне это понравилось.
– Да, Лара, – сказала я, расплывшись в счастливой улыбке, а потом нахально подалась вперед и поцеловала ее.
Поцелуй был невинным (никаких языков), но долгий и сладкий. И когда мы открыли глаза и вернулись к остальным, то внезапно оказались в эпицентре «немой сцены». Трой, Керсти, Эмили и Шэй застыли в замешательстве, не веря своим глазам.
– Блин, – простонал Итан, поправляя ширинку.
Когда все разошлись по домам, Эмили набросилась на меня:
– Что у тебя с Ларой?
– Не знаю. Ничего. – Но честность заставила меня добавить: – Пока ничего.
– Пока? Мэгги? Ты хочешь сказать, что планируешь…
Я кивнула.
– Да, наверное. Скорее всего.
– Но ты же гетеросексуалка! Помолчав чуток, я заставила себя сказать:
– Не уверена, знаешь ли.
– О чем ты, черт возьми, говоришь?
– Ну… – Мне было сложно произнести это вслух. Очень сложно. – Ты знаешь… – Я с трудом сглотнула. – Если смотришь порнуху.
У Эмили на лице было написано все, что она думает по этому поводу. Хотя мы обсуждали почти все, что с нами происходило, порнография была закрытой темой.
– Не смотри на меня так, пожалуйста, – умоляла я. – Это не то, что ты думаешь. Я не держу в тумбочке кассеты с порнухой, но если мы с Гарвом останавливались в отеле и там предлагали такие фильмы, то…
– М-м-м…
– Я никогда раньше в этом не признавалась, но мне неинтересно было смотреть на порноактеров-мужчин. – Я посмотрела на подругу, надеясь найти поддержку, но теперь ее лицо ничего не выражало. – Они хорошо двигались. У них были суперкрасивые тела. Но, честно сказать, мне они казались отталкивающими.
– Потому что они и правда отталкивающие со своими прилизанными волосами и густыми усами.
– Откуда ты знаешь, что они так выглядели?
– Они все так выглядят.
– Правда? Ну да. Я раньше никому не говорила об этом, кроме Гарва… но… – Я замолчала. Не было уверенности, что я смогу продолжать. Я задыхалась и стала красной как рак. – Эмили, мне хотелось разглядывать девушек. Мне нравились девушки.
– Тебе они не нравились, – в отчаянии сказала Эмили. – Просто тебе хотелось быть на их месте. Все так чувствуют. Это нормально.
Я покачала головой.
– Не думаю. Возможно, я – лесбиянка. По крайней мере, бисексуалка.
Выражение гнева испарилось с лица подруги, уступив место обеспокоенности.
– Мэгги, я за тебя волнуюсь. Да-да. Подумай на минуту, сколько всего ты потеряла в последнее время. Ничего удивительного, что ты ищешь любви, близости и все такое. Особенно после того, как Трой отверг тебя.
– Он меня не отвергал.
– Извини, неправильно подобрала слова… Когда он не… Когда он решил не…
– Он меня не отвергал, поскольку быть отвергнутым можно, только если ты позволишь себя отвергнуть. – Я что-то такое недавно слышала, и мне понравилось. Проблема в том, что я не совсем верно трактовала эти слова. Трой на самом деле отверг меня.
– Да, но речь не об этом, Мэгги. Просто после всего, что ты пережила, неудивительно не знать, чего хочешь. На прошлой неделе это был Трой…
– Это было ошибкой.
– А теперь ты думаешь, что хочешь Лару. Но ты ее не хочешь.
– А вот тут ты не права.
– Права. Это ты запуталась!
– Ничего я не запуталась. Послушай, Эмили. Сегодня Лара улыбнулась мне, и у меня стало так хорошо на душе. В первый раз за долгое время я почувствовала… – Я задумалась, как бы это сказать. – Отлично. И это было правильно. Мне жаль, что это тебя так травмирует, но я понимаю почему. Ты всегда считала меня гетеросексуальной, и поскольку в тебе проявляется легкая склонность к гомофобии…
– Минуточку!
– Да-да! Ты сказала, что ненавидишь лизать скумбрию.
– Лара – одна из моих лучших подруг, я ее ужасно люблю. И если я не хочу делать то, чем она занимается в постели, это не значит, что я осуждаю. Понимаешь, я не люблю анальный секс, но если кто-то им занимается – флаг в руки! – Эмили спрятала лицо в ладони. – Это моя вина. Это ведь я сказала, что тебе нужно подстричься.
– Я рада, что ты это сделала. Я слишком долго не совершала безумных поступков.
– Притормози, – взмолилась Эмили. – Пока ты не сделала себе еще хуже, притормози!
– Нет.
– Сегодня четверг. Твои прилетают во вторник, – прошептала Эмили себе под нос.
Она укусила себя за палец и захныкала:
– Она меня убьет. Мамаша Уолш убьет меня.
31
Ларри Сэведж на правах купившего сценарий продолжил требовать от Эмили все, что ему причиталось. Только-только ее настигло постпраздничное похмелье, как Ларри уже вызвал ее на ковер в свой домик, чтобы заставить внести изменения в текст.
– Сегодня утром не самое подходящее время, – услышала я голос Эмили.
Она закрыла рукой трубку и в отчаянии одними губами произнесла:
– Дай мне «Алка Зельцер», пожалуйста!
Затем, после небольшой паузы, сказала:
– Да, сэр, я поняла. В одиннадцать часов. Я приеду.
Эмили повесила трубку и бросилась ко мне:
– Мэгги, ты хорошо умеешь стенографировать?
– Вообще не умею.
– А быстро писать умеешь?
– Умею. Достаточно неплохо.
– Одевайся. Мы едем в Долину. Предстать пред ясны очи мистера Сэведжа.
Моей первой неприятной обязанностью было сходить в темную берлогу Козлобородых и поднять одного из них с постели, чтобы попросить постеречь служащих «Суперкухни», которые придут за своими причиндалами. Я боялась увидеть кого-нибудь из Козлобородых голым. Особенно Кертиса.
К счастью, единственным, кто проявил признаки жизни, был полуодетый Итан. Он натянул рубашку и сообщил мне, что думает о новом витке в карьере.
– Но ведь сначала надо начать карьеру, – мягко сказала я. – А потом уже можно подумывать о новых витках.
Итана мое замечание совершенно не взволновало. Он поделился со мной своей замечательной идеей – основать новую религию.
– Давай. – Я поманила его. – Пойдем быстрее.
– Моя мама говорит, что ей по барабану, лишь бы я выбрал что-нибудь и плотно этим занялся. Она говорит, что мне нужно прекратить скакать с одного факультета на другой. Вот я и подумал, что основать новую религию – это неплохой карьерный рост.
Я не была так уверена. Все ведь может кончиться на кресте или еще что похуже. Но кто я, чтобы портить ему настроение?
– И во что ты будешь веровать? – поинтересовалась я, открывая входную дверь и впуская Итана в дом. – Или об этом ты еще не думал?
– Разумеется, думал!
И Итан обрисовал в общих чертах главные истины новой религии. Последователи должны были много заниматься с Итаном сексом.
– О, господи, – пробормотала Эмили, крася перед зеркалом губы.
– Вы вскоре будете говорить «О, Итан», – радостно поправил ее Итан.
– Я так не думаю, – возразила Эмили с каменным лицом. – Эти ребята из «Суперкухни» будут тут в пределах часа. Потом можешь идти домой. И для справки, в моем ящике для белья все разложено особым образом. Я узнаю, если кто-то там рылся. Ферштейн?
– Ферштейн. Эй, Мэгги, а у тебя правда свиданка с Ларой сегодня?
– Да.
– Круто. Лесбиянки рулят!
Эмили вздохнула, но ничего не сказала.
В «Империи» нас тепло поприветствовала ассистентка Ларри Мишель.
– Мои поздравления, – сказала она, обнимая нас по очереди. – Сценарий великолепен. Мы, правда, все в восторге.
Дверь в офис Ларри была закрыта, но его было отчетливо слышно. Он орал на кого-то:
– Ну так подай в суд! Подай, черт побери, на меня в суд!
– Ларри разговаривает со своей мамой, – улыбнулась Мишель. – Это ненадолго.
И правда. Короткое прощание, дверь офиса распахнулась, и появился наш энергичный Ларри.
– Мы заключили сделку или сделку заключили мы? – широко улыбнулся он Эмили. – Поздравления, детка.
– Спасибо, что вы купили мой текст, – улыбнулась в ответ Эмили. – И спасибо за цветы.
Ларри махнул рукой – мол, не надо благодарностей.
– Не стоит об этом. Студия всегда посылает цветы. Стандартная процедура.
Ларри обнял нас, и мы втроем вышли на улицу, где сияло солнце.
– Сегодня мы встречаемся с двумя директорами студии. Нужно привлечь их на нашу сторону, если мы хотим, чтобы картина увидела свет. Понятно?
Мы энергично закивали. Очень даже понятно.
В зале заседаний нас встретили двое директоров. Тоненькая, как щепочка, блондинка Максина. И мужик с резко очерченным квадратным подбородком по имени Чендлер. Оба излили на Эмили поток комплиментов, верещали про то, как им понравились «Деньги для красоты» и какое замечательное кино получится. На одну триллионную долю секунды я разволновалась, но тут же одернула себя.
Мы собрались вокруг стола. Ларри достал копию текста. Когда он открывал какие-то из страниц, то видно было, что толстыми красными линиями подчеркнуты целые абзацы, иногда несколько абзацев подряд, а порой линия простиралась и на всю страницу. Я не могу описать свои чувства. Я не писала этот текст и не была к нему привязана, как Эмили, но даже мне стало плохо. Почему-то возникло ощущение, что я навещаю кого-то в тюрьме и вижу на его теле четкие следы побоев.
Мишель раздала остальным ксерокопии «Денег для красоты», и Ларри призвал собравшихся к порядку.
– Хорошо. Давайте попытаемся придать этому тексту нормальный вид. Перво-наперво надо убрать всю эту чушь про пластическую хирургию. Это просто ужасно. Слишком грубо.
– Но, если рассматривать текст целиком, – спокойно объяснила Эмили, – он демонстрирует, что наше общество столь большое значение придает красоте тела, это подчеркивает приоритеты нашей системы ценностей…
– Хорошо, но нам это не нравится. Убери это. Всё!
Я была настолько шокирована, что подбородок у меня затрясся, как вывеска на ветру. Я слышала о киностудиях, которые покупают сценарии, а потом безжалостно их потрошат. Но я всегда думала, что это преувеличение, чтобы вызвать у слушающих сочувствие или смех. Оказывается, никакого преувеличения нет.
Эмили с трудом сглотнула и спросила:
– А какие у них тогда мотивы грабить банк? Ларри наклонился через стол и нараспев произнес:
– Этого я не знаю. Я же не сценарист!
Эмили побледнела.
– Может, слепой девушке нужна операция, чтобы вернуть зрение? – предложил Чендлер.
Ларри щелкнул пальцами:
– Мне нравится!
– Или у неимущих детишек огромная корпорация хочет отнять стадион для бейсбола, чтобы построить там двухквартирные дома, – предложила Максина. – И им нужны деньги, чтобы выкупить участок.
– Да, – задумчиво сказал Ларри. – Могло бы сработать.
– Если не будет пластической хирургии, то придется сменить название, – немного резко сказала Эмили. – «Деньги для красоты» при таком раскладе звучит бессмысленно.
– Да, ты права. Назовем картину «Йок». Эмили еще больше расстроилась, а я пришла в ужас. Я-то надеялась, что Ларри намеревается посвятить этой псине лишь один отрывок, а не дать ей главную роль.
– Если мы назовем фильм «Йок», то не подумают ли зрители, не поняв название на слух, что фильм о йоге? – спросила Максина.
– Они так подумают?
– А помнишь, как было с фильмом «Шоколад»?
– Тогда назовем «Пес Йок», – сказал Ларри.
– Это великолепно, – воскликнул Чендлер. – Просто здорово! Но вы не забыли про борцов за права животных? Они увидят такое название и могут обвинить нас в антигуманном призыве, мол, псу – йок!
– Если только мы не поменяем имя собаке, – сказала Максина.
– Мне нравится имя Йок.
– И мне.
– А может, собаку будут звать Кок?
– «Пес Кок»? Так же ужасно, как «Пес Йок»!
– А может, назовем его Торк?
– У нас, что, кино про наркотики?
Разгорелось жаркое обсуждение. Эмили хранила молчание. Мне было запрещено открывать рот, я бы и без этого не проронила ни слова. Заткнулась бы, испив сильнодействующего коктейля из уныния и скуки.
Ларри объявил, что мы проработаем этот вопрос за обедом, поэтому в двенадцать тридцать в домик принесли определенное количество еды, и красиво (и быстро!) накрыли стол в углу.
Я умирала с голода, но все остальные положили на свои тарелки крошечные порции: одну макаронину, половинку малюсенького помидора, парочку спагетти, листочек салата. Хорошо, значит, берем помалу, подходим часто. Ладно, я тоже так сделаю…
Мы снова сели за стол уже с тарелками. Ларри продолжил требовать, чтобы мы генерировали идеи. Вскоре я заметила, что только я очистила тарелку, а остальные не собираются нанести повторный визит к буфету. Я заставила себя быть терпеливой. Наверное, они просто медленно едят… Но потом они и вовсе отставили тарелки в сторону, и стали записывать идеи на полях ксерокопий. Обед окончен. Я была еще голоднее, чем до его начала.
Интересно, а можно просто пойти к буфету? Но мы все сидели, полностью погрузившись в работу. Можно я просто встану, положу себе еще поесть, а потом отправлю еду себе в рот? Что они обо мне подумают?
Я с тоской посмотрела на столик. Его ножки чуть ли не гнулись под тяжестью нетронутой еды. Целый пирог с заварным кремом. Нетронутый! Пицца в глубокой тарелке. Ее идеальная окружность не нарушена. Во всем виновата пицца. Неожиданно я отодвинула стул и начала подниматься с него.
Ларри посмотрел на меня с удивлением:
– Ты куда это намылилась?
Моя решимость резко покинула меня.
– Никуда, – сказала я, устраиваясь обратно на свой стул и изучая свой текст.
Мое сожаление не имело границ. Если бы я только знала, что есть хоть один шанс, я бы извлекла из него максимум пользы.
Это внезапно показалось мне очень мудрым высказыванием.
Мы прорабатывали текст до половины третьего, затем Ларри закончил наше совещание словами:
– Время вышло, друзья мои. Сейчас придет мой иглотерапевт.
Склонив голову, Эмили начала раскладывать бумаги перед собой.
– Я все исправлю.
– Да уж. Нам нужно все переписать побыстрее.
– К какому сроку?
– Скажем, к пятнице?
– К следующей пятнице? Или к пятнице через полтора месяца?
– Ха-ха-ха. К следующей пятнице.
– Нет, пятница не годится.
– Тогда четверг. Или среда?
– Ой, ладно, тогда пусть будет пятница.
Выжатые как лимон, мы сели в машину. Лицо Эмили приобрело землистый оттенок.
– Ты в порядке? – прошептала я. Ее лицо перекосилось.
– Зачем он купил сценарий, если хочет его испортить?
– Не знаю.
– Помнишь, что говорит наш сосед-идиот?
– «Следуй за мной, и я сделаю тебя счастливой, детка».
– Нет, я говорю о соседе-идиоте с другой стороны. О Майке. «Мечтай осторожнее». Он был прав.
Я мечтала, чтобы кто-нибудь купил мой сценарий, а теперь жалею о том, что они его купили.
– Может, получится отличный фильм. Ты не можешь знать наверняка.
– Нет, это будет кусок дерьма, – ответила Эмили, и по ее лицу потекли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46