– Никто не знает, отчего все произошло, – сказала она. – Море было спокойно, мы отошли от Мельбурна сравнительно недалеко. Скорее всего, мы отклонились от курса и натолкнулись на рифы. – Отчетливо, как если бы это было только вчера, она увидела узкую бухту между скалами из желтого песчаника, изогнутую линию берега, изумрудно-зеленую гладь океана.
– К счастью, мы нашли неподалеку пещеру.
Вы хотите сказать, что спали в пещере, где был мужчина? – ужаснулась Бесси.
– Я провела там ночь, – деликатно уточнила Дели, начиная понимать, что не всегда следует говорить все, как есть. – Том был бесподобен, он заботился обо мне, как отец. Позавтракав моллюсками, мы вскарабкались на скалы.
Она помолчала, собираясь с мыслями. Даже всегда сонная миссис Григс слушала с вниманием.
– Я боялась высоты, но Том привык лазать по мачтам, он помогал мне. Через вспаханное поле мы вышли к ферме, где я чуть было не наступила на притаившуюся в траве змею (она выдумала эту деталь для вящей красочности повествования). Я боялась, что там окажутся дикие негры, но они остались только во Фрамлинганской миссии. Хозяева фермы отвезли нас в Мельбурн.
Она через соломинку втянула пену со дна стакана, раздался неприятный хлюпающий звук. Бесси и ее мать взирали на девочку с неожиданным интересом.
На обратном пути Бесси взяла ее руку, и Дели крепко пожала ее. Она обещала звонить и видеться с ней каждый день, пока она не уедет к себе, и поинтересовалась, когда Дели предполагает быть в городе снова. Девочка была в восторге от своего первого светского успеха. На обеих женщин, по-видимому, произвело впечатление, что отец Дели был врачом: в австралийской провинции доктор – важный человек.
Они пересекли Верхнюю улицу и пошли по залитому солнцем тротуару к дому супругов Макфи. Вдруг на углу улицы Дели увидела знакомое лицо. Поколебавшись пару секунд, она остановилась и оглянулась на своих спутниц.
– Извините меня, я сейчас, – поспешно произнесла она и с радостным криком «Минна!» кинулась от них прочь.
Зубы аборигенки блеснули в широкой улыбке. Ее лицо было по-прежнему милым. Густые брови так же затеняли ласковые черные глаза, но все остальное… Бесформенная, расплывшаяся фигура ничем не напоминала девическую. На одном бедре Минна держала грудного младенца, за ее руку цеплялся мальчонка, едва начинающий ходить. Строгие не по-детски глаза смотрели с чумазого бледно-коричневого лица. Вылинявшее платье Минны едва сходилось на ее необъятной груди.
Радость встречи, охватившая Дели в первый момент, померкла. Она стояла, точно оглушенная. И это Минна, та самая восхитительная девушка, которую Дели так мечтала нарисовать! Она взглянула на ребенка-полукровку, потом перевела взор на младенца. Он тоже был мулатом.
Дели потупила взор. Перед ее глазами встала нечаянно подсмотренная в ночи картина: сверкающие в лунном свете белые пальцы на темной груди.
Минна засыпала ее вопросами?
– Как поживает хозяин? А миссис? Бэлла и Луси все еще на кухне? А старая Сара все наушничает?
Дели отвечала невпопад, следя глазами за мухой, которая ползла по виску Минны, подбираясь к нагнивающему уголку глаза.
– Привет, малыш, – некстати сказала она, обращаясь к чумазому мальчишке. – Они оба твои, Минна?
– Оба, мисс Дели, – она горделиво улыбнулась и, спохватившись, подняла подол своего платья и вытерла сыну нос.
– Ты все еще в лагаре живешь? – спросила Дели.
– Нет. Мне больше нравится город.
– Ну мне пора, меня ждут друзья. – Дели вспомнила, с каким преувеличенным вниманием смотрела на нее обычно сонная миссис Григс. – До свиданья, Минна, всего хорошего! Надеюсь, мы еще увидимся.
Но, если честно, она не хотела больше видеть ее никогда. Гибкая, стройная девушка, некогда заставившая ее осознать все величие и красоту человеческого тела, теперь превратилась в пародию на него, в бесформенную массу, обтянутую линялым розовым платьем.
Бесси хотела было присоединиться, однако мать решительно потянула ее назад, словно от жерла раскаленной печи. Они остановились невдалеке, ожидая Дели.
– Как! Вы знаете эту особу? – миссис Григс не преминула просветить девочку относительно рода занятий Минны.
В свое оправдание Дели сказала, что дружила с Минной, когда та была у них горничной, и что они не виделись два года.
– Бедная Минна! – заключила она. – Городская жизнь не пошла ей на пользу. Она была настоящей красавицей.
Миссис Григс глубоко возмутилась при этих словах.
– Они грязные и развратные от рождения. Чем быстрее они будут вымирать, тем лучше!
– Это неправда! – вспыхнула Дели. Однако, поймав на себе удивленный взгляд Бесси, умолкла, и только упрямо сжатый рот выдавал ее решительное несогласие.
– А я встретила сегодня Минну! – сказала она Адаму, приглашенному на обед к Макфи.
– Добрая старушка Минна, – иронически проговорил Адам, нагибаясь к воротам, чтобы закрыть щеколду.
– Она теперь живет в Эчуке, у нее двое малышей. Как ты думаешь, хватает ли у нее денег? Ведь детям надо много еды. Выглядит она не слишком…
– Не беспокойся, с ней полный порядок.
– Что делает ее муж?
– У нее нет мужа, насколько мне известно. Минна зарабатывает на жизнь единственным известным ей способом. На то он и город: белый, черный или в полоску – ей все равно.
– Что ты такое говоришь, Адам!
– Не принимай это близко к сердцу. Такое случается с каждой из них, если она заведет ребенка от белого. На кухне белых людей она привыкает к их пище, к сигаретам. Такая уже не вернется к своим.
Дели пытливо заглянула ему в глаза: догадывается ли Адам, кто был отцом первого ребенка Минны? Но ответный взгляд был спокоен, по-видимому, юноша не сознавал свою причастность к этой неприглядной истории. Судьба Минны была судьбой тысяч черных девушек, без роду и племени, которые, родись они на столетие раньше, вели бы упорядоченную семейную жизнь, выходя замуж в соответствии с законами своей расы, установленными в незапамятные времена.
20
С началом весны река будто пробудилась ото сна. Снег начал сходить очень рано; на склонах гор быстро обнажились покрытые клочками бурой травы проталины; они напоминали лохматые бока гигантского животного с грязной свалявшейся шерстью. Сквозь размякший наст пробивались шустрые ручейки. Стекая со склонов Овенса, Инди, Молонгло и Митта, потоки талой воды, скрытые ледяным настом, неукротимо спешили отдать себя Муррею. Бесконечные и безвозвратные, как само Время, реки текли в сторону моря, являя неодолимую силу жизни.
Каждый день Дели отмечала палкой уровень затопленного водой берега. Вода поднималась все выше. Вот уже скрылись корни растущих на берегу эвкалиптов; вода плескалась в дуплах деревьев, нашептывая им что-то свое, тянула за веревку привязанной лодки. Поднятые со дна реки бревна, сучья, обломки судов, трупы овец и змей, утонувших в половодье, – все это с нарастающей скоростью плыло мимо усадьбы.
Переполненные водой канавы разлились по всему лесу, и ликующий хор лягушек наполнил ночь вибрирующей музыкой. Дели нравилось забираться на высокую сосну перед домом и думать об Адаме, вспоминая, как забавно закручиваются волосы на его макушке, или же просто смотреть на бегущую мимо воду и мечтать. Скоро и она, как эта река, выйдет в широкий, незнакомый мир! Девочка ни на минуту не сомневалась, что жизнь на этой захолустной ферме не для нее. За поворотом реки ее ожидает новая, интересная жизнь, пока еще туманная и неопределенная…
Та же весна, которая пробудила мечты Дели, подействовала и на Анни. Лунными ночами она усаживалась на задней лестнице и начинала терзать привезенную с собой гармонику. В последнее время она усиленно обхаживала беднягу Или. Прихватив с собой свежеиспеченные пирожки или кексы, она молчком входила в его лачугу. Прежде чем он успевал наброситься на нее с бранью, соблазнительный запах угощения успевал достичь его ноздрей, и у старого холостяка начинали течь слюнки. С помощью этой точно рассчитанной стратегии Анни начала наступление на самое уязвимое место в его обороне – желудок.
Будучи бережливой хозяйкой, Эстер тем не менее никогда не экономила на еде и смотрела на эту затею горничной сквозь пальцы. Что за беда, если старина Или, готовивший себе сам на походной плите, иногда побалуется чем-нибудь вкусненьким?
Теперь он не гнал от себя Анни и не бранил ее, как прежде. Ее светлые, как у козы, глаза высматривали из кухни, чем занят Или. Если он работал на огороде, она решала, что самое время пойти за мятой или петрушкой; если же он собирал яйца на птичьем дворе или кормил кур, она спешила отнести им оставшиеся после обеда крошки.
Случай со змеей довершил дело.
Было теплое весеннее утро. Слабый ветерок доносил из сада нежный запах цветущих акаций. Дели сидела на передней веранде и сушила на солнце вымытые волосы. Вдруг от реки послышались испуганные крики:
– Змея! Зме-е-я!!!
Поливая грядки на приречном огороде, Или увидел разъяренную тигровую змею, которая угрожающе раздувала шею. Он схватил толстую палку и начал нерешительно приближаться к змее. Вдруг кто-то молниеносно выхватил палку из его рук: Анни, точно вихрь, примчалась к нему на помощь. Одним метким ударом она сломала змее хребет и повернулась к Или с выражением торжества на обычно невыразительном лице. Тот вытаращил на нее свои мутно-голубые глаза и разинул рот.
– Здорово! – выдохнул он, наконец. – Одним ударом!
– Я не боюсь змей, вот нистолечки, – сказала Анни.
– Одним ударом… Вот это женщина!
– Я убила их поболе сотни, – Анни скромно опустила глаза.
– Сотни?! – изумился Или.
– Были всякие: кобры и гадюки, тигровые, черные, коричневые. Я ни разу не испугалась, вот ни одного разочка.
Ночью взошла полная луна, однако гармоника молчала. На крылечке хижины виднелись две фигуры, сидевшие бок о бок и созерцающие гладь реки. Дели, которая вышла побродить при луне, услышала голоса неугомонных сорок. Адам сказал ей как-то, что в детстве называл их «болтушками». Вслед за голосами птиц девочка различила и другие голоса, где-то совсем близко:
– Разве стал бы я сидеть вот эдак, ночью, кабы был один? – донесся голос Или. – Но с тобой мне как-то поваднее, Анни…
– Ладно уж! – оборвала его застеснявшаяся Анни. – Чего уж…
…Адам приехал домой на выходные и передал матери записку от миссис Макфи. Он и Дели разговаривали, сидя на крыльце веранды, когда к ним подошла Эстер с запиской в руке. Вид у матери Адама был довольный и взволнованный.
– Миссис Макфи пишет, что ты нашла себе подругу, Филадельфия. Почему ты мне не сказала?
– Она мне еще не подруга.
– Ну, знакомая. Вы с мисс Григс почти ровесницы. Ее отец владеет самым большим магазином в Эчуке, они жутко состоятельные. – Она сделала выжидательную паузу. – Расскажи мне, что она собой представляет.
– Спросите лучше у Адама, на балу он только с ней и танцевал.
– Ничего себе! – возмутился Адам. – Самое большее два танца.
Но Эстер, точно гончая, уже шла по следу:
– Она хороша собой?
– О, потрясающе! Прекрасная блондинка с лицом куклы. («И с таким же умишком», – добавил он про себя.)
– И часто ты с ней встречаешься?
– Прямо бегаю за ней по следам!
У Эстер хватило ума не продолжать допроса. Она повернулась к Дели, которая, по всей видимости, была поглощена созерцанием реки.
– Почему бы тебе не пригласить мисс Григс к нам на выходные, Филадельфия? Миссис Макфи считает, что ты нуждаешься в обществе сверстников.
– Можешь приглашать ее сама, если хочешь, – сказала Дели, не поворачивая головы.
Однако вскоре после этого наступила ненастная погода с резкими южными ветрами, приносящими с побережья нескончаемые ливни. Струи дождя хлестали по воде так, что казалось: река вскипела. Завязав поясницу нагретой фланелью и накинув на плечи толстую шаль, Эстер печально бродила по комнатам и жаловалась на свою судьбу.
– Наверное, у меня климакс, – сказала она Дели, считая ее достаточно взрослой для подобных признаний. – Я не в восторге от этого, как ты сама понимаешь. Месячные у меня не прерываются в последнее время ни на одну неделю. Когда я рожала Адама, было очень холодно и шли дожди…
Она решила отложить приглашение гостей, пока не наладится погода. Пароходы уже начали курсировать по реке, и мисс Григс могла бы приехать на одном из них, но не теперь, а немного позже.
Адам не приезжал домой три недели подряд. Эстер истолковала его отсутствие по-своему, решив, что это – добрый знак. А Дели понуро сидела у камина, воображая, как Адам и Бесси любезничают наедине, и чувствовала себя в высшей степени несчастным созданием.
Выручила миссис Макфи, пригласившая Дели к себе погостить. Было условлено, что Дели проведет в Эчуке неделю, после чего Бесси приедет на ферму в выходные.
Миссис Макфи предлагала помочь Дели выбрать новые платья на весну и лето, деликатно намекнув, что в Эчуке много достойных молодых людей, которые придают значение нарядам. Это пришлось очень кстати. Эстер, уже решившая про себя, что Адам почти обручен с Бесси, наконец, позволила племяннице приодеться. Чем скорее она выйдет замуж, тем лучше, как говорится, с плеч долой. Пользы в доме от этой неумехи и фантазерки все равно никакой.
– У тебя новая шляпка? – на этот раз Бесси инспектировала внешность подруги в открытую.
– Да, а что? – насторожилась та.
Одевали ее в магазине господина Григса, и еще минуту назад Дели считала широкополую соломенную шляпу, украшенную пшеничными колосками, верхом изящества. Однако, оглядев Бесси, одетую в броский костюм из голубой – под цвет глаз – хлопчатобумажной ткани в полоску, Дели отнеслась более критически к своему довольно-таки невыразительному костюму из серого габардина. Рукава у Бесси были широкие, по последней моде, талия перехвачена широким ремнем. А вместо головного убора она приколола к волосам полоску накрахмаленного гипюра. Для защиты от солнца у Бесси был маленький белый зонтик с прелестными оборками. Дели остро почувствовала, что ее собственная «модная» шляпа слишком велика и слишком вычурна.
– Очень милая шляпка, – покровительственно изрекла Бесси.
Они прошли по Заячьему проезду и свернули на Верхнюю улицу, забитую разномастными экипажами; пролетки, повозки, кабриолеты покрывали все пространство вдоль тротуара. Бесси повстречала знакомых и остановилась поболтать с ними, забыв, очевидно, представить свою спутницу. Распростившись с ними, она вспомнила про Дели и взяла ее под руку. Девушки двинулись дальше, и Бесси на ходу раскланялась с темноусым молодым человеком, бледным и томным. Когда он прошел, она оглянулась и хихикнула.
– Кто это? – спросила Дели.
– Приказчик моего отца, из отдела мужского платья. У него страшно романтическая внешность, правда? – Она вздохнула, закусила нижнюю губу своими безукоризненными зубками и оглядела себя в зеркальной витрине магазина.
Дели не чувствовала под собой ног. Она, простая девочка с фермы, гуляет по центральной улице города с этой элегантной молодой леди, которая знает всех и вся. Сама Дели одета с иголочки, включая туфли и перчатки, и она хочет, черт побери, чтобы ее замечали. Какой-нибудь год назад она предпочитала слоняться по берегу реки или глазеть на суда в гавани. Теперь же, когда она прогуливается вдоль витрин модных магазинов или сидит в кафе, потягивая содовую и разглядывая остроконечные носы своих лаковых туфелек, она ощущает себя горожанкой до кончиков ногтей и вполне взрослой – ей уже разрешено носить высокую прическу.
На обратном пути, проходя мимо окон редакцию «Риверайн Геральд», Бесси вдруг предложила:
– Пойдем посмотрим, там ли еще мистер Макфи.
Дели, которая благоговела перед редактором, заколебалась: ведь она уже виделась с ним за завтраком, по Бесси, однако, уверенно направилась к входной двери. Они вошли в небольшую переднюю, где разносчик газет упаковывал пачку «Геральда», и заглянули в дверь редакторского кабинета. Господин Макфи сидел за столом, заваленным гранками. Его борода растрепалась, седые волосы были взъерошены на лбу, точно хохолок попугая, в зубах торчала потухшая трубка. Даже Бесси не решалась потревожить его в этом состоянии. Он случайно поднял голову и увидел девушек. Отложив просмотренные гранки, он взял следующую порцию оттисков.
– Ну что, девочки? – сказал он и поморгал глазами. – О, вы ослепительны! Адам!
– Вы смеетесь над нами, господин Макфи! – игриво ответила Бесси. – Мне только хотелось взглянуть, как делается набор, а Дели сказала, что вы не станете возражать.
Дели, не говорившая ничего подобного, залилась краской и застенчиво спросила:
– Можно?
– Разумеется!.. Прощай теперь работа!
Адам был в наборной один. Он неспешно колдовал с литерами, размещая их в раме, положенной на длинный плоский камень. Самые напряженные часы еще впереди, и тогда к нему подключатся оба его напарника. Его пальцы и фартук были серыми от краски, непослушная прядь падала на глаза, мешая видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81