Гек поразмыслил
и однажды утром пошел по другому адресу, который все еще хранился в его
памяти. Забу он сказал, что из-за старых следов срывается в Иневию и ложится
на дно до весны.

ГЛАВА 13
Рычишь, волчонок...
Ты молод для добычи,
Но взор твой дерзок!
"Задрав медведя" -- взломав сейф -- Гек получил возможность приодеться
вполне добротно. Он купил на барахолке неподалеку от "Мытарей", района где
он жил ту неделю, черную кожаную куртку на меху, утепленные ботинки, черную
рубаку, пушистую серую шапку, носки, трусы, майку, перчатки и -- джинсы! Он
много лет мечтал надеть синие, обязательно тертые впереди джинсы. Первые
джинсы появились на стилягах, еще перед его отсидкой, но популярность обрели
несколькими годами спустя. Ребята, свежепопавшие на зону, хвастаясь жизнью
на воле, почти всегда упоминали джинсы и Гек, даже не примерив их не разу,
всей душой захотел их иметь. Все одежды имели вполне приличный вид и
пришлись почти впору, но с джинсами -- было поначалу мороки! Гек ходил по
блошиному рынку (мысль пойти в магазин как-то даже не пришла ему в голову) и
приценивался и щупал ткань, притворяясь сведущим потребителем, и даже мерял
без конца внакладку и внадев.
Он не мог не видеть, что в моде джинсы-клеш от колена, но следовать
моде не собирался: иневийский карманник Каурый, из их отряда, часто взахлеб
рассказывал о шмотках и о джинсах в том числе; он то и объяснил, что
настоящие джинсы -- это 501 модель, изобретенная одним евреем специально для
ковбоев, а все остальное, мол, только джинсовые брюки. Гек поверил и теперь
непременно хотел эту самую модель. Наконец он набрел-таки на портки своей
мечты и выложил за них шестьдесят талеров. За такие деньги он мог бы купить
три пары простых брюк, но...
Первое разочарование наступило в первую же минуту: джинсы были на
пуговицах, а не на молнии, как другие модели, а Гек как раз очень хотел с
молнией, пуговицы он и так застегивал все четырнадцать лет. Джинсы сидели на
нем как влитые, но терли в паху. И в мороз они не защищали -- ноги быстро
дубели. Но Гек мужественно сносил все невзгоды и если была возможность
поглядеть в зеркало или на свое отражение в витрине, он такой возможности не
упускал: уж очень нравился он сам себе в новой "вольной" одежде.
Мир вокруг здорово изменился за четыре года. На улицах повсеместно
билась в неоновых судорогах реклама, в каждом закутке пооткрывались ларьки,
магазины и магазинчики с павильончиками, молодежь стала одеваться очень
ярко, ребята сплошь ходили патлатые, бабы то и дело ходили в брюках и в
джинсах, многие из баб открыто курили к тому же! Стало гораздо чище в смысле
дорожной грязи. но зато мелкого мусора на асфальте прибавилось стократ, а
подошвы ботинок постоянно липли к тротуары из-за выплюнутых под ноги жвачек.
На новом адресе его встретили куда более холодно, чем на "блат хате",
но зато по деловому. Здесь, в обшарпанной конторе, где на неопрятных столах
грудами лежали пыльные бумаги, никто не предложил ему потрахаться и выпить,
мужичок с юркими глазками и скошенным подбородком даже стул ему не
предложил, так что Гек расселся без приглашения и тотчас стал пристально
глядеть ему в переносицу. Раз человек с рекомендациями ведет себя так
уверенно, значит имеет на это право... Мужичок явно не был знаком с
тюремными порядками, он занервничал, стал названивать куда-то, прикрывая
ладошкой номер, затем попросил подождать.
Через четверть часа к конторе подъехал мотор, Гек слышал, как
захлопнулась дверца и в комнату вошел рослый мужик лет двадцати семи или
двадцати восьми. На него взгляды Гека не действовали никак: чтобы изменить
выражение его лица, потребовался бы аргумент не легче булыжника или кирпича.
Мужик замешкался на миг, видимо изумленный возрастом пришельца, но протянул
ему руку для рукопожатия. Он представился как Энди, старший брат Пилота.
Рассиживаться в конторе они не стали, а пошли к Энди в машину, где и провели
разговор.
Картина получилась такая: Энди был активным членом крупной бандитской
группировки, действующей на территории морского порта и его окрестностей.
Банда (организация, как ее называл Энди) крупная и работает в разных
направлениях. Одно из направлений -- охрана "стационарных девочек" -- т.е.
эксплуатация публичных домов. Геку предложили поработать "стремянным".
Работа "стремянного" заключалась в наружном наблюдении пространства возле
публичного дома, плюс передача мелких поручений туда-обратно.
Дежурства суточные, через двое на третьи. Оплата в две недели раз,
прогулы, пьянки и болезни в расчет не принимаются: в лучшем случае выгонят к
чертовой матери. Ставка -- триста в месяц, жратва и жилье за свой счет.
Проявишь себя, тебя не забудут и оценят. Проявишь себя хорошо, имеется в
виду. Здесь не цацкаются с вахлаками и сексотами -- гирю на шею и к
водолазам.
Гек согласился. Если не надо сутенерить и ронять себя иным каким
способом -- почему бы и нет? Весной станет теплее, станет ясно, куда дальше
двигаться. А сейчас -- не к папаше же на поклон. Странновато правда, что
возле официального борделя -- круглосуточная служба наблюдения, однако будем
посмотреть.
Гек благоразумно не стал распространяться о своей урочьей карьере --
здесь иные понятия, совсем иные.
У Гека была точка наблюдения, Каморка с окнами напротив, где он мог
согреться, попить чайку, даже поспать три часа, с девяти до полудня, когда
его подменяли внутренние службы Дома(так ему сказали). Не реже шести раз за
смену он должен был обходить свой участок-квартал со всех сторон. Раз в
полчаса звонить из каморки по трехзначному номеру, поскольку телефон был
сугубо внутренним.
Еще на зоне Гек сполна узнал цену слову и поступку, а посему нес нудную
службу исправно, исполнял свои обязанности максимально тщательно. Через
полторы недели он со всей определенностью мог бы сказать кому-нибудь, если
бы захотел, конечно, что публичный дом -- не единственная и даже не главная
сторона жизни трехэтажного блекло-желтого строения с внутренним двориком,
огороженным от проезжей части фигурной металлической решеткой. То ли там
фальшивомонетчики засели, то ли наркоторговцы, но дело было явно нечисто.
Впрочем, публичный дом о двенадцати красавицах тоже действовал на полную
катушку. В этом Гек имел возможность неоднократно убедиться, когда, выполняя
поручения звонящего-разводящего, заходил в тот дом. До полудня там всегда
тихо-тихо, даже уютно. Там -- это обширный холл-приемная на первом этаже,
выше которого Гека не пускали, и где его неизменно встречает пухленькая
бальзаковского возраста (сорок два года стукнуло недавно) бандерша
Маргарита, она же мамочка Марго. Огромный камин, трижды отраженный в
настенных зеркалах, до вечера "отдыхает", длиннющий овальный стол пока еще
покрыт белой льняной скатертью, в углу тикают, а когда надо -- бьют пышные,
в стиле рококо часы немецкого производства, в кресле вечно спит толстенькая
беспородная кошка. Пахнет молотым кофе, а также пудрой и дешевыми духами,
запах которых , Гек, не знакомый с достижениями парижской парфюмерной
действительности, находит восхитительным. Марго забирает у Гека записку или
пакет или нечто, закатанное в трубочку и отпускает его. Или наливает чашку
кофе с молоком, -- чаевые Гек не берет. А вечером в доме -- дым коромыслом,
хотя, конечно здесь все чин-чинарем, очень элегантно, не как у дяди Заба на
хавире. Солидные господа в костюмах-тройках и при галстуках, иногда офицеры
какого-нибудь флота, отечественного или зарубежного, блистательные
полуодетые дамы -- шлюхи со второго и третьего этажей, звучит музыка, звенят
бокалы -- эх, здорово! Но и мордобой встречается время от времени. Гек ни
разу не видел этого собственными глазами, но как из дверей, разбитым рылом
вперед, вылетают особо буйные посетители -- это Гек успел понаблюдать дважды
за первый месяц.
Так, наверное, и продолжалось бы до весны безмятежное спокойствие
"стремянной " жизни, если бы не происшествие, которое выпало на его смену.
Однажды, во время первого обхода "территории", Гек обнаружил фургон с
затемненными стеклами и антенной на крыше, а рядом "форд" с четырьмя
мужчинами в штатском. Гек слишком много лет имел дело с полицейскими, чтобы
перепутать их с кем либо еще. Дверца фургона распахнулась на миг и Гек
увидел там еще несколько фигур, да еще со стволами, типа пистолет-пулеметов.
Не нужно было быть Сократом, чтобы догадаться, на какой объект нацелена
предстоящая операция. Сидящий за рулем "форда" стал говорить в кулак (рация,
понял Гек), потом закурил.
Видимо, ждать оставалось еще несколько минут. Гек спокойно свернул за
угол и так же спокойно вошел в дверь публичного дома.
В холле, на этот раз, мамочки Марго не было. Но зато возле стола сидел
широкоплечий конопатый мужик, лет тридцати пяти. Угол белой скатерти был
отогнут ,а мужик ловко и как -то очень быстро настукивал кончиками пальцев
по столешнице. При этом он раздувал щеки и пубубукал вполголоса мотив,
одному ему понятный. Мужик бросил взгляд на Гека и четко вымолвил:
-- Пшел вон!
Гек никак не обратил внимания на грубость и спросил:
-- Я к Марго, а не к тебе.
Мужик вдруг взял яблоко из вазы перед собой и бросил его Геку. Но
бросок получился таким резким и быстрым, что Гек едва успел поймать яблоко в
ладонь, иначе оно разбило бы ему лицо. Гек решил до конца не обращать
внимания на странные приходы рыжего. Он поблагодарил кивком, откусил от
яблока, успел заметить, как дернулась рыжая бровь и решился поторопиться
высказать свои опасения этому типу, поскольку неоднократно видел его в этом
доме и не без основания считал его за "местного":
-- Сейчас будет большой шух... облава или что-то вроде того. Через
минуту-две. Мне звонить некогда было.
Рыжий мягко выскользнул из-за стола, вдруг подпрыгнул вверх и врезал
кулаком в потолок. До потолка было метра три с лишком. После этого он быстро
переместился к двери и запер ее на внушительные засовы. Сверху примчались
двое парней с накаченными шеями и заплывшими жиром глазками:
-- Ты чего, Патрик? -- прохрипел первый.
-- Чего? -- почти в унисон добавил второй.
-- Чаво, чаво! Тревога!
Один из парней тотчас рванул наверх, другой бросился к камину и чиркнул
зажигалкой -- огонь занялся сразу и мощно заревел в дымоходе. Патрик сдернул
скатерть со стола, на бегу свернул ее и впихнул под диван у зеркала,
расстелил другую, "рабочую". Сверху слышался топот, словно там кружилась
стая носорогов. Потом сверху опять прибежали парни, на этот раз -- пятеро, с
бутылками и тарелками. Послышались визгливые женские голоса, зазвенел
телефон, зазвенела посуда... Через минуты две во входную дверь попытались
войти, затем грубо постучали. Один из парней пошел смотреть в глазок, Патрик
включил магнитофон, но не очень громко, за стол садиться не стал, а
устроился на диване с яблоком. Пока шли переговоры с незваными гостями,
прибежали четыре девицы, последним спустился худощавый высоченный мужчина в
светло-коричневом джемпере и тщательно отутюженных брюках. Его небольшая,
коротко стриженая голова резко контрастировала с широченными прямыми
плечами, глубоко вдавленные в череп глаза затенялись, вдобавок, толстыми и
мохнатыми, как гусеницы, бровями.
Наконец полицию -- а это была полиция -- впустили. Начался обыск.
Предлог для обыска был таков: опасная банда банковских налетчиков скрывается
в этом районе, поступил сигнал, идет проверка всех сомнительных заведений.
Девицы начали возмущенно галдеть по поводу сомнительного поведения, но
старший по операции устало цыкнул на них, с понимающей усмешкой повертел в
руках две чистых пепельницы и поглядел на длинного и бровастого.
-- Все холостякуешь, Джеймс?
-- Юбилей фирмы отмечаем, -- хладнокровно ответил ему длинный. -- Ищите
своих налетчиков, мы такого дерьма у себя не держим.
Обыск велся спустя рукава, продолжался не более получаса. В итоге на
Марго, владелицу заведения, выписали десятитысячный штраф "за несоблюдение
правил содержания мест, представляющих потенциальную повышенную опасность
для здоровья и...", короче говоря, за то, что в бордель "в неурочное время
был затруднен свободный доступ представителям правоохранительных... " и так
далее и тому подобное. Штраф необходимо было заплатить не позднее трех
суток, с момента его наложения, т.е. с 13-15 сего дня. Точка, подпись,
печать. За неимением Марго -- расписался Патрик, официальный заведующий
хозяйством.
-- А это еще кто такой!? -- про Гека-то в суете и забыли.
Один из полицейских за шиворот извлек Гека из Терма -- бани,
расположенной на первом этаже для увеселения знатных клиентов. Гек успел
смотаться туда в первые же секунды облавы, снять верхнюю одежду, ботинки и
носки. Джинсы он собрал в гармошку, подтянув их к самым коленям, левый рукав
рубашки он закатал, а правый расстегнул и подсучил только на один оборот,
чтобы не обнаружить наколку -- тюльпан с колючками и буквами. Так предстал
он пред всем честным народом -- с тряпкой в одной руке, со шваброй в другой
и с выпученными от испуга глазами. Кафельные полы и даже стены он
основательно извозил мокрой тряпкой.
В ответ на вопрос Гек только хлопал глазами и шмыгал носом, словно был
не в силах постоять за себя и чем-нибудь оправдаться.
-- Племяш он Маргошкин, -- лениво протянул рыжий. -- А может и не
племяш вовсе, а любовник ейный, на самом-то деле. На нем же не написано!
Все дружно расхохотались: "местные " хорошо знали, что постоянным и
единственным любовником "мамочки" был сам рыжий Патрик, а полиции показалась
смешной сама шутка о прожженной бандерше и сопливом мальчишке.
-- Что же вы делаете, идиоты, испортите ведь жизнь мальчишке! --
буркнул в сердцах старший, отдавая квитанцию.
-- А ты тоже хорош, что, подработать больше негде?
Гек приоткрыл рот и смотрел на него, как кролик на удава.
Старший сплюнул в сердцах и вышел. Его команда потянулась за ним.
Оставшиеся держали немую сцену несколько секунд, пока за дверями не затих
шум удаляющихся моторов.
-- Вот ведь, лягавые! -- прокрутил головой один из свиноглазых парней.
-- Откуда они сегодня взялись на нашу голову? Налетчиков им пода... У?...
Длинный наотмашь, но вполсилы стукнул того кулаком по шее:
-- Попробуй заткнуться на пару минут, ладно? -- и не дожидаясь ответа
повернулся к Геку:
-- Ну, что стоишь? Приберись за "друзьями", вытри пол. А то они
наплевали тут, наследили говнодавами, псиной разит -- приличный клиент и не
зайдет теперь. Вперед!
-- Я не нанимался к тебе в уборщики. -- Гек разжал левую руку и грязная
тряпка сочно плюхнулась на паркет. Правая по прежнему сжимала швабру с
толстой увесистой деревянной ручкой.
-- Я очень не люблю попусту повторять, но переломлю себя: прибери тут.
Гек угрюмо встретил его тяжелый и сильный взгляд:
-- Правильно, что не любишь. Поговорка есть такая: "Не пи...и помногу,
пи...и помалу."
Длинный засмеялся, единственный в людном помещении, окинул взором
окрестности, то ли цокнул, то ли щелкнул языком и двинулся к Геку. Гек
слишком поздно понял, что длинный успел выставить таким образом маяк: сзади
кто-то перехватил ему горло и левую руку, одновременно переставив к столу
так, чтобы ноги утратили оперативный простор. Правая же рука потеряла
чувствительность повисла плетью от резкого и точного удара. Швабра упала с
неприятным сухим звуком.
Гек скосил глаза и увидел равнодушное лицо Рыжего. Тем временем
длинный, которого называли Джеймс, ухватил своею ладонью ладонь Гека, словно
собираясь поздороваться, а другою задрал ему рукав рубашки:
-- Парнишка то -- не простой, духарик он у нас. Давно ли "от хозяина"?
-- Чо буровишь, какой хозяин? -- прохрипел Гек, упорно не отрывая
взгляд от переносицы Джеймса.
-- Патрик, отпусти его. Так, значит, не будешь убирать, да? -- Джеймс
улыбнулся криво и Геку стало очень не по себе от его улыбки.
-- Я не вредный по натуре, но убирать не буду, не за этим нанимался, --
Гек перевел взгляд и уперся им в пространство между потолком и стеной.
-- Ну нет и не надо. Ты не за этим нанимался. Да еще спас нас всех от
злобырей, насколько я понимаю. Да отпусти его, я сказал! Патрик, я что,
очень похож на попугая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45