Вдруг я различила другой голос, такой знакомый и любимый. Я откинула одеяло, сбросив удивленных кошек на пол, и босиком помчалась к двери. Дверь распахнулась.
– Кейт!
Я зарылась в ее локоны, которые пахли одеколоном и щипцами для завивки. Над моим ухом гудел ее низкий голос:
– Ну вот! Чего же ты плачешь, Эмми? Или ты мне не рада?
Она увела меня подальше от открытой двери и любопытных глаз во дворе.
– Я вижу, у тебя тут есть друзья, – продолжала Кейт. – Прямо сторожевые псы какие-то. Я еле к тебе пробилась. Представь, они еще спрашивают, что мне от тебя нужно…
Я усадила ее в большое кресло Адама, а сама засуетилась возле плиты, чтобы вскипятить чайник. Я то и дело с удивлением оглядывалась на Кейт, едва осмеливаясь поверить, что она здесь. Ее шляпка сбилась, а платье намокло от пота. Вокруг Кейт терлись кошки, но она была так счастлива, что не замечала их. Кошек Кейт не любила.
Затем я вернулась и, еще раз обняв ее, уселась возле нее на корточки.
– Ах, Кейт, я так рада тебя видеть! Я ужасно по всем вам скучала. Почему вы здесь? Неужели бросили Эврику? Ларри ничего не говорил…
Волнение, которое она до сих пор пыталась сдерживать, прорвалось наружу:
– Золото, Эмми! Вот почему мы здесь! Я так и присела на пятки:
– Даже не верится! Кейт рассмеялась:
– Веришь или нет, а это так. Мы нашли самородок, один из самых крупных на Эврике. Пятнадцать сотен двадцать унций весом. Нам заплатили за него по три гинеи за унцию. А потом мы продали еще свой участок за тысячу пятьсот фунтов. Так что теперь мы богачи!
Вдруг она закрыла лицо руками и дала волю слезам. Мы немного всплакнули вместе, как это обычно делают женщины, шмыгая носами и пытаясь продолжить разговор. Кейт достала и передала мне сильно надушенный платок. Затем и сама решительно высморкалась.
– После того как вы уехали, мы пытались пройти еще одну шахту. Она была… ну, прямо как проклятая. Да еще все это беспокойство из-за Розы, и Син… Я сказала, что надо заняться участком, который записан на Сина. Дайте ему, говорю, шанс. Дэн был против, но Пэт согласился. Земля сразу же оказалась хорошей. Еще до того, как мы наткнулись на самородок, мы положили в банк триста фунтов. И я сказала: «Вот так-то, Дэн». Ну а затем он все продал. И теперь мы здесь.
Ее глаза опять вдруг наполнились слезами.
– Никак еще не могу ко всему этому привыкнуть, мне даже немного не по себе – поездка, хлопоты. О нашем самородке приезжали узнать прямо из газеты. Спрашивали у меня, как мы собираемся его назвать. Ты ведь знаешь, крупным самородкам обычно дают какие-нибудь имена – помнишь, «Желанный Незнакомец» и другие? Ну, я им и ответила. Я сказала: «Он называется «Самородок Сина Магвайра». Они так и записали, Эмми, и поместят потом это в газете. Самородок Сина Магвайра! И мельбурнские газеты тоже об этом напишут. Как только мы приехали вчера вечером в отель, к нам пришли двое оттуда и задавали всякие вопросы. Я и не помню, что им отвечала в этой суете.
У меня даже немного тряслись руки, когда я заваривала чай. Мы уселись друг напротив друга, и я стала расспрашивать ее о самородке: как все это случилось, на что он был похож? Мы все привыкли видеть только мелкие самородки, которые сияли ярче, чем все время попадавшийся вместе с ними блестящий кварц, но этот – «прямо чудовище какое-то», как сказала про него Кейт. Я все еще не совсем верила в случившееся. Если бы это произошло в нашу первую неделю на Эврике, я бы еще могла поверить, тогда все казалось возможным. Но привыкнув к кропотливой работе, однообразной и рутинной, которая давала как раз столько, чтобы возместить убытки, начинаешь забывать о самородках, о надежде на неожиданную удачу, что влекла сюда людей со всего света. Я видела, что и Кейт сама еще не вполне во все это верит. Она едва сознавала, что оставила Балларат, а ее платье все еще не совсем разгладилось от складок, которые образовались за долгие месяцы хранения в сундуке. Правда, появились уже щипцы для завивки и одеколон, но это было чисто автоматически.
– Что же вы теперь собираетесь делать? – спросила я.
Она выглядела озабоченной и сбитой с толку.
– То, о чем мы всегда говорили. Купим отель. Ведь это единственное, что мы умеем.
Кейт опустила чашку, и я вдруг увидела, как же она постарела с тех пор, как мы впервые встретились на дороге в Балларат. Ее лицо казалось изможденным, от уголков рта вниз пролегли глубокие морщины, а к тем, что были только возле глаз от смеха, как я тогда подумала, прибавилось много новых. Теперь в ее волосах появилось много седины. На груди посреди платья проступало жирное пятно.
– Да, теперь все изменилось. Иногда кажется, что не стоило все это и затевать. Ведь с нами остался только Кон.
– А Пэт? – спросила я. – Как Пэт?
У Кейт задрожали губы, но она сдержалась.
– Он остался там. Взял свою долю и остался.
– Почему?
Кейт пожала плечами.
– Кто его знает? Кто знает, что у него сейчас на уме? Он просто сказал нам, что остается, вот и все.
– А Ларри?
– Ларри тоже получил свою долю. Деньги уже лежат на его счету в банке. Мы поместили все свои средства в Балларатский банк и берем деньги оттуда. Это Ларри велел нам так сделать. Он сказал, что не для того мы все эти месяцы копали землю, чтобы подарить их какому-нибудь бродяге из австралийского буша.
Кейт глубоко вздохнула, ее лицо опять приняло озадаченный и неуверенный вид. Она как будто стала вдруг слишком старой, чтобы поспеть за нахлынувшими событиями.
– Я-то думала, что Ларри поедет вместе с нами в Мельбурн – ну, знаешь, немного отметить это дело и помочь нам найти подходящий отель. Не тут-то было. Сказал: «Поезжайте в Мельбурн в отель Дуггана. Ни с кем не говорите и ничего не покупайте до моего приезда». И тут он, как ни в чем не бывало, едет на Александр-хилл и в Бендиго. Эти деньги для него, как пятифунтовый билет. – Кейт пожала плечами. – Мы все сделали, как он сказал. Ведь он моложе нас и знает здешние порядки – знает, как нам лучше поступить.
Я отнесла немного теплой воды с плиты в спальню, чтобы слегка помыться, одеться и отправиться вместе с Кейт в их отель. Мне не терпелось увидеть Кона и Дэна. Все же я порадовалась, что мой муслин с веточками оказался так кстати. Мне хотелось показать им, что прошедшие месяцы были счастливыми для нас с Адамом. Тем временем Кейт приготовила себе еще чашку чая. Она пила чай, отгоняла от себя зонтиком кошек и болтала со мной через открытую дверь. Однако Кейт старательно избегала любых упоминаний о Розе, как будто щадя мои чувства. Так что в конце концов мне самой пришлось ее спросить:
– А что Роза – приедет ли она в Мельбурн?
– Моя прекрасная Роза все еще дуется на всех в «Паласе», так как высокочтимый Джон Лангли не соизволил за ними прислать. Он просто их игнорирует. Ох, а она вся в Магвайров!
Мне показалось, что Магвайры были уже не те. Я предполагала, что они вовсю начнут сорить деньгами по случаю счастливого возвращения к городской жизни. Они и пытались это сделать – пытались даже убедить себя, что в их жизни ничего не изменилось, но их усилия были слишком заметны. Дэн снова оделся в свой дублинский костюм и выглядел еще красивее, чем раньше, однако на его лице все еще оставался темный и, казалось, вечный загар, а все руки были в мозолях, которые вряд ли скоро сойдут. О Балларате он рассказывал всем, кто только имел охоту слушать, – знакомым из дугганского бара и даже совершенно посторонним людям; рассказывал, как в ностальгии. Кейт тоже по-своему старалась. Она ходила по всем магазинам, кроме, конечно, магазина Лангли, но делала это скорее из потребности хоть что-нибудь делать, чем ради удовольствия, которое когда-то от этого испытывала. За месяцы, проведенные на Балларате, Кон совершенно вырос из своей одежды, так что была достаточно веская причина купить ему новую. Однако он ее терпеть не мог.
– Неужели мне обязательно нужно все это на себя напяливать? Мне такая одежда совсем не нравится.
Все, что напоминало ему об Эврике, Кон хранил в специальном сундучке и каждый день извлекал его содержимое для просмотра.
– И зачем только тебе все это нужно? – недоумевала Кейт. – Я же только что купила тебе все новое!
Но всерьез Кейт не сердилась, и я заметила даже, как однажды она сама бережно прибирала разбросанные Коном по гостиничному номеру вещи: испачканную землей старую шляпу из пальмовых листьев, обломок кирки и даже пустую коробку из-под пуль с форта.
– Ничего-то у него, кроме этого, нет, а ведь парень скучает по друзьям, которых там оставил.
Думаю, мы все по ним скучали. Я заметила, что очень часто, когда мы собирались теперь вместе, наш разговор начинался словами: «А помнишь, как Мэри Хили…», или «Интересно, узнал ли все-таки Тимми Мулкаи, кто стащил у него пол-овцы, что он тогда купил?»
Мы проводили больше времени в моем доме, чем в душных, завешанных бархатом комнатах отеля Дуггана. Кейт смогла даже преодолеть свое нежелание прогуливаться по переулку между двумя строениями Лангли.
– Мы в свободной стране, – заявляла она достаточно громко, чтобы ее могли услышать извозчики, – даже если эта ее часть и принадлежит достопочтенному Лангли.
Приходя ко мне, Кейт всегда старалась одеться во все лучшее: в украшенные цветами шляпки, шали с каймой, а в руки брала яркий зонтик; думаю, втайне она надеялась столкнуться когда-нибудь с самим Джоном Лангли. С важностью герцогини склоняла Кейт шляпку и зонтик при встрече с извозчиками, которые дружно снимали перед ней свои шляпы. Шагала Кейт словно и не по переулку, а по расстеленному перед ней ковру.
Я видела, что в эти минуты она снова как будто оживала.
Наконец Ларри вернулся в Мельбурн и принялся гонять нас как одержимых, заставляя осматривать гостиницы, которые в это время продавались. Кейт все они были не по нраву: Ей хотелось построить свою собственную. У нее и в голове не укладывалось, что на один самородок теперь не купишь даже землю, на которой стоят эти здания.
– Тебе надо было успеть приехать сюда до того, как здесь появились первые поселенцы, чтобы тебе подошли их цены, мама, – объяснял ей Ларри. – Если бы сегодня я владел хоть одним участком земли, мне не пришлось бы работать до конца своих дней. Говорят, что Джон Лангли получил свою землю на первом же аукционе, и будто бы он заплатил за нее всего шесть фунтов.
– С чем его и поздравляю, пусть радуется, – ответила Кейт. – Ему без этого никак нельзя, старому злыдню.
В конце концов они приобрели лицензию на гостиницу-паб рядом с конными дворами на Бурке-стрит. Здание выглядело бесхозным и захудалым, но Ларри обратил внимание не на него, а на проходящие мимо толпы народа и заявил, что это именно то, что нужно.
– Ты сможешь привести его в порядок, мама, и завлечь сюда людей.
И Кейт была достаточно польщена, чтобы попробовать. У Ларри хватило здравого смысла позволить матери купить все что заблагорассудится: и гравированные зеркала, и мебель из красного дерева, и всякие медные вещицы. Она заказала даже небольшие альковы, которые велела задрапировать своим любимым красным бархатом.
– Неужели ты думаешь, что джентри будут приезжать сюда, чтобы только поглядеть на лошадей? Наверняка они захотят зайти в приличное милое местечко, достаточно уединенное, чтобы можно было заключать там свои сделки. У Магвайров они найдут все что нужно.
– Мама, ведь ты в Австралии! Или ты не знаешь, что здесь нет никаких джентри?
В ответ она только фыркнула.
– Ты рассуждаешь, как Пэт. Нет джентри? Но ведь каждый второй Пэдди с болот так и спешит, чтобы его приняли за джентри, как только он набьет своей кошелек и напялит дорогой цилиндр! – смеялась Кейт. – Не волнуйся, мой мальчик! Уж джентри-то всегда найдутся!
Гостиницу они назвали просто – «У Магвайра». Эта семья никогда не стремилась спрятаться за чужим именем.
– Терпеть не могу всяких там «Трилистников» и «Арф», – сказал Дэн. – Я привык гордиться своей фамилией, и у меня нет причин от кого-либо ее скрывать.
А Ларри радовался, что эта фамилия красовалась и еще на одном месте. У Джона Лангли он купил большую новую повозку, добротную, как и все у Лангли, и лучший мельбурнский художник по вывескам вывел на ней фамилию «Магвайр» золотыми и зелеными буквами. Я думаю, они залезли в долги еще до того, как гостиница распахнула свои двери.
Все у них было поставлено на широкую ногу. Гостиница открылась в день торгов на Конных дворах, и в полдень спиртное раздавалось бесплатно. Весь фасад, сверкающий новой краской, Магвайры украсили флагами, в том числе государственным флагом Соединенного Королевства. На нем настоял Ларри, хотя Дэн и пытался его куда-нибудь запрятать.
– Теперь ты австралиец, – сказал ему Ларри. – Никогда не забывай об этом.
– Одного флага мало, чтобы сделать из меня кого-нибудь, кроме ирландца, мальчик, – ответил Дэн. – Ты знаешь ужасно много для своих лет, Ларри, но кое-что тебе еще предстоит узнать.
В день открытия Кейт заняла место за стойкой, мне же она велела остаться наверху, в жилой части.
– Подумай об Адаме, Эмми. Ему ведь нужно завоевать репутацию, поэтому совсем не годится, чтобы его жену видели здесь в общих комнатах.
Так что работа, а с нею и радость закончились для меня в день открытия; мне даже не разрешили помогать на кухне, где готовили сосиски и ветчину и разрезали большие головки сыра. Ларри нанял для этого специального человека, еще одного – мыть стаканы, а третьего – для уборки помещения.
– За все надо платить, Эмми, или ничего не получится. Если не можешь нанять нескольких помощников, то не стоит и браться за дело.
Я была сильно разочарована, так как очень надеялась заполнить здесь свои дни работой. Однако я понимала, что Ларри все же прав. Мы уже были не на Эврике, и теперь соблюсти надлежащий вид оказалось важнее желания трудиться. Так что я села с Коном наверху в гостиной. Передо мной лежала куча нижних юбок Кейт, которые надо было починить. Я заставляла Кона читать мне вслух что-нибудь из его книг. Он с трудом мог усидеть на месте – ведь через открытые окна к нам проникали все запахи и звуки ярмарки. Новые шторы Кейт покрывались пылью. Прямо под нами бренчали на пианино, а шум полуденных посетителей доносился к нам незатихающим гулом. Все мое существо возмущалось, когда я думала о том, что сижу здесь, в то время как жизнь так и кипит прямо под моими ногами; я прекрасно понимала, почему Кон так долго потел, когда ему попадалось трудное слово.
А потом приехал кучер Лангли, Хиггинс.
– Из бухты Хобсона сообщили, мисс Эмма. «Энтерпрайз» причалил.
Я надела шляпку и поспешила с ним вниз по лестнице; из жалости мне пришлось взять с собой и Кона, хотя в такую минуту мне никто не был нужен. Внизу Кейт поджидала Хиггинса с кружкой эля.
– Откуда ты знаешь, что причалил?
– Так сообщили мистеру Лангли. А он послал главного клерка сказать, чтобы я сразу же нашел мисс Эмму. Он велел мне отвезти вас в бухту Хобсона.
Я резко остановилась.
– Это Джон Лангли велел?
– Да, мисс Эмма.
– Ну, сегодня на небе будет две луны! – заметила Кейт.
Итак, в бухту Хобсона я приехала в большой повозке Лангли, запряженной парой знаменитых серых коней. Кон был вне себя от восторга. На голове каждого коня красовался большой серебряный шлем с серебряными же колокольчиками, так что, наверно, Адам сначала услышал, а потом только увидел нас. Едва повозка прогрохотала к причалу, как я соскочила с нее и бросилась к Адаму. Он уже сходил по трапу ко мне навстречу. На глазах у всей команды мы совершили церемонию встречи, и лишь позднее, в каюте, смогли дать волю чувствам. Я ощущала тогда, что руки Адама обнимают меня с неподдельной страстью.
– Эмми, дорогая, – промолвил он, на минуту сжимая меня со всей силой. – Как хорошо быть снова дома!
«Дома», произнес Адам, и я с любовью прошептала это слово про себя, радуясь, что он связывает его со мной и с тем местом, куда приехал. Я теснее прижалась к мужу, желая передать ему всю свою радость, но топот ботинок Кона по трапу заставил нас отпрянуть друг от друга.
Мы уселись за крошечный столик, за которым обычно обедали Адам и его первый помощник мистер Паркер, ретировавшийся почти сразу после того, как Адам мне его представил. Мистер Паркер должен был проследить за высадкой на берег, так что некоторое время Адам мог свободно посидеть с нами за столом, поболтать и выпить немного вина. Пока Кон не спеша исследовал тесную каюту, рассматривая койку Адама из красного дерева, крошечный камбуз и шкаф со специальными полками для тарелок и стаканов, мне надо было о многом рассказать мужу, в основном о Магвайрах. Больше всего Кона заинтересовало содержимое капитанского туалетного столика. Он глядел на Адама с благоговением, как будто только сейчас осознал, что значит быть капитаном корабля, пусть даже такого маленького. Кон даже сравнил его с королем. Я быстро взглянула на Адама и по выражению его лица поняла, что почти так оно и было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47