Бронуин удивленно вздрогнула от взрыва раскатистого смеха Ульрика.
– Женщина, я сниму не только сапоги!
Что он незамедлительно и сделал. Справиться с рубахой не составило труда, но чтобы стянуть леггинсы – узкие облегающие штаны из тонкой кожи – с их многочисленными пряжками по всей длине стройных ног, потребовалось некоторое время, показавшееся Бронуин вечностью. Опершись на локоть и подсунув свои голые ступни под свернутое одеяло, она пробежалась пальцами по бугристым шрамам, покрывавшим спину рыцаря.
– Ты все еще Вольф, – произнесла Бронуин вслух невольно пришедшую мысль, она пыталась соединить два образа в один.
Ульрик насторожился.
– Нет, миледи, я Ульрик. Вольф – только прозвище.
– Но в тебе есть… что-то волчье.
Она говорила с такой искренностью, что рыцарь не мог не улыбнуться, справляясь с пряжками.
– Да? А ты напоминаешь мне птицу. Как раз, когда я подумал, что птица уже навсегда моя, ты улетела… не так далеко, чтобы я не мог тебя видеть, но оказалась недосягаемой.
Он расстегнул последнюю пряжку леггинсов и стянул их вместе с нижними штанами.
– Почему бы вам не сделать то же самое, миледи?
Вопрос Ульрика застал ее врасплох. Но вдруг ей открылась одна сторона его натуры, остававшаяся прежде для нее скрытой. Это была уязвимость. Вместе с одеждой он словно снял покровы с души, и Бронуин поняла всю глубину страданий своего лорда из-за неизвестных врагов, прошлого недоверия ее народа и, что хуже всего, недоверия жены.
Бронуин сморгнула слезы, не желая, чтобы этот вдруг открывшийся ей добрый и благородный образ исчезал, хотя и лорд Карадока, и наемник оба были мастера скрывать его.
– Почему?.. – ее голос дрожал, так много она хотела сказать, в стольком исповедаться. – Милорд, мне надоело улетать. Я мечтаю, чтобы меня удерживал и защищал отец моего ребенка, будь то Вольф или Ульрик, они оба нашли место в моем сердце.
– А ваше доверие они обрели, миледи?
– При всей своей власти надо мной Вольф, раз обманув, не смог восстановить мое доверие, милорд, – Бронуин откинулась на подушки и протянула руки к стоявшему перед ней рыцарю, – но мудрость и доброта Ульрика завоевала меня.
Супруг накрыл ее своим телом и осыпал поцелуями. Страсть и возбуждение, не напоминавшие о себе, пока она говорила, снова завладели ею, требуя отклика плоти, словно можно было говорить друг с другом не только с помощью слов. Бронуин хотелось еще раз воздать должное тете Агнес за то, что добрая женщина облегчила ей душу, но время разговоров прошло, и так она потратила слишком много сил на слова, которые никогда в точности не отражают того, что хочет сказать сердце.
В порыве страсти Бронуин попыталась освободиться от своей рубашки, прежде чем она превратится в лохмотья под нетерпеливыми руками мужа. Слегка запутавшись у талии, рубашка улетела с быстротой, которая посрамила бы честь лучшего придворного волшебника, Бронуин увидела молниеносное исчезновение своей одежды, улетевшей в неизвестном направлении, и шаловливый смех вырвался у нее из груди, сразу же превратившись в стон наслаждения под безудержной лаской пальцев и губ Ульрика.
Доблестный воин на поле боя, таким он был и в постели. Тело содрогалось от непрерывного натиска со всех флангов, требовавшего полного и окончательного признания своего поражения. Бронуин хотела вернуть хоть часть головокружительного наслаждения, доводившего до безумия, но ответные ласки превращались в мольбу, а нежные слова прерывались стонами и вздохами блаженства, сплетенные с именем лорда.
Когда в очередной раз Ульрик нежно прикоснулся к ее трепещущему истомленному телу, Бронуин направила бедра навстречу его торжествующему вторжению, сливаясь с ним в таком отчаянном порыве, словно от этого зависела ее жизнь. Никакая безудержная скачка на коне по продуваемому ветром берегу моря никогда не давала такого полного самозабвения. Никакой стук копыт по плотному песку не мог бы совпасть с биением сердца, стремящегося к вершине счастья.
– Муж мой! – воскликнула она в ответ на волчий рык мужчины, содрогавшегося над нею и внутри нее.
Тело Бронуин до предела было заполнено сонмом – ощущений, жгучих, разрывающих на части, уносящих вслед за своим повелителем в неведомые дали блаженства.
С громким стоном Ульрик перекатился на кровати к Бронуин и изумленно проговорил:
– Я околдован, женщина. Что за страсть ты возбуждаешь! Как заставляешь ты мужчину вывернуться наизнанку и оказаться выжатым досуха?
Лениво улыбнувшись, Бронуин свернулась клубочком в кольце его рук и положила ладонь на увлажненную потом любовных объятий грудь.
– Это не я, милорд. Это ваша собственная магия.
Ульрик усмехнулся.
– Магия?
– Ты седьмой сын. Тетя Агнес говорит, это делает тебя особенным человеком, – Бронуин поцеловала плотный коричневый сосок на мускулистой груди и опустила голову. – Если б это было не так, ты бы не смог мне зачать ребенка.
– Почему же? Какой магией ты была защищена от зачатия?
По тону Ульрика чувствовалось, что он шутит, но Бронуин была настроена серьезно. Тетя предупреждала: ему потребуется время, чтобы осознать истинность уэльских поверий.
– У меня с собой в ту ночь был камень, на котором выступают капельки влаги, когда мужчина и женщина обнимаются в постели. Женщина не может забеременеть, если этот камень оказывается с ней рядом.
– Волшебный камень?
Бронуин шутя, шлепнула Ульрика по губам.
– Если будешь смеяться надо мной, я не скажу больше ни слова! Мою мать он не подвел ни разу.
– А тебя подвел!
– Потому что ты седьмой сын, повеса! – приподнялась Бронуин на локте. – Камень был со мной в нашей комнате в Вестминстерском дворце, но…
– Ты его не видела в последнее время?
Озадаченная неожиданно серьезным выражением, появившемся на лице Ульрика, Бронуин покачала головой.
– Думаю, он где-то в дорожном мешке…
– А ведь в тот первый раз он вполне мог и растаять, изойдя влагой!
Она хлопнула его по животу, заставив подскочить с громким воплем.
– Черт тебя побери, я говорю серьезно!
К ее удивлению, Ульрик заключил ее в объятия и повалил на подушки с дьявольским выражением лица.
– Я тоже говорю серьезно, прекрасная дочь ворона… Седьмые сыновья имеют обыкновение по семь раз за ночь любить свою жену, – он коснулся ее губ и затем поцеловал каждую из грудей.
– Что?! – воскликнула Бронуин, чувствуя, как снова пробуждается в ней страсть.
– Уж не знаю, повезло ли вам, миледи, что не обычного человека взяли себе в мужья, – рассмеялся Ульрик, напряженно опускаясь на Бронуин.
Да, он был седьмым сыном.
ГЛАВА 21
Лорд Жиль де Клер был старше Ульрика. Бронуин побаивалась, что новая комната для гостей не будет готова к тому времени, как он с женой прибудет в Карадок, и им с Ульриком придется уступить гостям свою комнату-мечту – а если и существовало на земле место, где исполняются мечты, так это была их комната. Бронуин с легкостью привыкла к отдельной комнате, и теперь уже ни за что не хотела лишаться этой роскоши. Как бы то ни было, а к тому времени, как прибыл лорд Мерионвитский, слуги как раз заканчивали уборку комнаты для гостей, вешая гобелены на стены и занавеси над кроватью. Комната находилась напротив хозяйской и выходила окнами на северную стену скалы.
Подобно большинству английских лордов и леди эта супружеская чета сначала вела себя так, как будто кровь у них голубая в жилах. Узкие аристократические носы задирались вверх, когда они шествовали к замку, но острые глаза ничего не упускали из виду. Вилланы собрались поглазеть на прибывших, но толпа разразилась приветственными криками, только когда навстречу гостям вышел лорд Карадокский. Он вел свою леди под руку за ним следовали его рыцари из числа тех, кто не был занят на постройках и в прочих хозяйственных делах.
Испугавшись шума, цыплята устремились во внутренний двор в поисках укрытия, присоединив свой писк ко всеобщему ликованию. Бронуин в своем богатом темно-красном с фиолетовым платье, складки которого роскошно колыхались на ее стройной фигуре под порывами холодного ветра, ужасно волновалась. Прежде ей не приходилось участвовать в приемах в качестве владелицы замка. «Крепости», – мысленно внесла она поправку, проследив за любопытным взглядом де Клера, скользнувшим по новым укреплениям вдоль старых стен Карадока.
Собачья душа, Бронуин была готова все отдать, умоляя Бога, чтобы знатный гость остался доволен приемом, раз это доставит радость ее любимому мужу. Сам Ульрик работал денно и нощно. Из окна их комнаты она видела, как он, его рыцари и каменщики, собранные со всего края, работают при свете факелов, торопясь закончить строительство стен и положить крышу на жилые помещения. Постепенно семьи вилланов переезжали в свои новые жилища, некоторые же оставались на постоянное жительство во внешнем дворе замка. Натерпевшись от нападения гробокопателей, они обретали чувство безопасности за прочными стенами.
Хотя ее мнение складывалось под влиянием того головокружительного и согревающего чувства, которое овладевало ею каждый раз, когда поблизости оказывался Ульрик, Бронуин совершенно справедливо полагала, что пример, подаваемый новым лордом, лежит в основе всеобщего воодушевления. Задавая темп, Ульрик работал бок о бок с самыми ничтожными из вилланов, несмотря на их удивленные возражения.
В результате строительство продвигалось поразительно быстро, о чем лорд каждое утро молился в часовне, где к нему присоединялось, к вящему удовольствию отца Денниса, все большее количество людей. Здесь велось под предводительством священника духовное сражение, на тот случай, если враг, который, как было доказано, являлся людьми из плоти и крови, все же находился под влиянием демонов. Труды отца Денниса получили благословение, и всякий, приходивший в часовню, оказывался, помазан священным елеем.
Стены были уже построены. Крепость, которой надлежало выражать идею верховной власти Англии, но на самом деле символизировавшая союз Ульрика и Англии, была надежно защищена от вторжения. Оставалось лишь закончить внутренние работы. На подъездах к замку со стороны поросших лесом холмов Карадок походил на сверкающую жемчужину: евежевыбеленные стены высились на величественных серых скалах, черно-красные знамена развевались над зубцами башен, отчетливо выделяясь на фоне ярко-голубого зимнего неба.
Ослепительно красивый, в бархате, шитом золотом – а не в рабочей одежде, как люди привыкли его видеть в последние дни – Ульрик смотрелся настоящим верховным лордом Карадока. Как владелец замка, он торжественно приветствовал Жиля де Клера и его жену. Его манеры были естественны и полны достоинства, словно всю жизнь он был наследным лордом, а не седьмым сыном, титулованным одними только добрыми пожеланиями.
– Добро пожаловать, лорд Жиль, леди Мария, – сказал он, галантно наклоняясь, чтобы поцеловать протянутую руку пожилой дамы.
– Мы надеялись, вы остановитесь с вашей молодой женой в Мерионвите на пути в Карадок, лорд Ульрик, – упрекнула его леди Мария.
– Моя жена заболела в пути, миледи, и мы торопились поскорее добраться до дома.
Женщина подняла тонкую темную бровь, взглянув на Бронуин.
– В таком случае дом благотворно повлиял на нее, ибо сейчас, судя по ее виду, она пышет здоровьем. Добрый день, леди Бронуин. Мы много слышали о вас.
Не будучи уверенной, в благожелательности тона леди Клер, как и в сути услышанного ею, Бронуин вежливо присела в поклоне.
– Приветствую вас обоих, милорд, миледи.
Добро пожаловать в наш дом.
«Наш дом». Впервые Бронуин так говорила о Карадоке. Она взглянула на Ульрика и была согрета теплом его одобрительной улыбки, но ее супруга отвлек гость-англичанин.
– Я слышал, что вы заручились поддержкой наших вилланов, чтобы закончить строительство укреплений Карадока, и, должен отметить, милорд, я не ожидал увидеть даже крыши у вас над головой, не то, что хорошо укрепленный замок.
– Моя жена приготовила уютную комнату для нас и леди, милорд. Вы оказываете нам честь, являясь нашими первыми гостями.
Леди Мария и ее служанка были поручены заботам Бронуин. Она отвела их в приготовленную комнату, в то время как Гарольд предложил мужчинам напитки. Бронуин просто светилась от похвал, расточаемых гостьей. Она со своими помощницами немало потрудилась, готовясь к приезду де Клера.
Хозяйство в Карадоке до сих пор велось по старинке, и некогда было покупать, а тем более ткать простыни и скатерти для гостей, а потому старые простыни и занавеси были выстираны и украшены вышивкой, чтобы казались, поновей. Покрывала, предназначенные для застилания набитых тростником тюфяков, представляли собой всего лишь тяжелое грубое полотно, но цветные стежки-вкрапления выглядели изысканно и придавали ткани богатый вид. Кровать, на которой Бронуин некогда спала в зале, изысканно украшенная занавесями и покрывалами, сразу же вызвала довольную улыбку на лице леди Марии. Она призналась в своих опасениях: не придется ли ей спать на скамье неподалеку от какого-нибудь храпящего олуха!
– … и в стороне от своего мужа, – шаловливо добавила она, растопив первоначальную сдержанность молодой хозяйки.
Леди решила немного отдохнуть, а мужчины отправились в поля поохотиться. Полная решимости не допустить, чтобы хоть одна мелочь испортила столь радостное начало, Бронуин чуть не истерла подошвы своих новых туфель, бегая в кухню посматривать через плечо Гарольда, как идут приготовления к трапезе. Блюда из оленины и мяса дикой свиньи – добычи ловких охотников Карадока, – а также птица и рыба должны были украсить стол его милости.
Вкуснейшие цыплята в винном соусе, от одного вида которых текли слюнки, были лишь частью хитроумной затеи тети Агнес, задумавшей опровергнуть известную поговорку о том, что нельзя одним камнем убить двух птиц. Цыплята не только пополнили перечень блюд, подаваемых на стол лорда, но и выполнили роль жертвоприношения – их осторожно прикончили на каждом из пней, оставшихся от дубов в роще, вырубленной людьми Ульрика. Окровавленные пни, несомненно, умилостивили оскорбленных духов деревьев, и они наверняка должны были не только перестать вредить Карадоку, но и, конечно, помочь преодолеть возможные грядущие неприятности.
Кроме того, высушенные стебли «деревьев леди», украшенные лентой, свисали с железного гвоздя над каждой дверью. Лорд и его гости были не только защищены водорослями от пожара, но и гвоздями от воздействия злых сил, ведь Железо, как известно, помогает их побороть. А гвоздь, вбитый в изножие кровати, на которой спали Бронуин с Удьриком, обеспечивал защиту будущей матери и ее еще не родившегося ребенка от одержимости злыми духами. Однако, опасаясь насмешек мужа, Бронуин убрала с кровати «дерево леди». Пожар полыхал в сердцах супругов, и «деревья леди» были тут ни при чем.
Большой зал выглядел так, что можно было принимать короля. Мужчины вернулись с охоты, забив большого кабана. Слуги несли его на шесте. В комнатах, и лорда, и гостя уже стояли лохани с горячей водой для купания. Мириам была отправлена прислуживать Жилю де Клеру. Бронуин сама собиралась помочь вымыться Ульрику, хотя наивысшей честью, какую она только могла оказать лорду Жилю, было бы помочь Мириам. Может, когда она станет постарше, и не будет так смущаться, то отдаст должное этому обычаю. Сейчас же, пока она еще молода и с трудом смотрит на тело своего мужа, не краснея при этом до ушей, нет смысла ей помогать Мириам.
Бронуин послала слугу сказать мужу, что все готово для купания, и принялась нетерпеливо ждать, когда он придет. Весело плясало в очаге пламя, наполняя комнату радостным сиянием. Одежда Ульрика, а также полотенца, на которых Бронуин вышили «она» и «он», ее собственными руками были разложены на кровати. Сидя у огня в кресле Ульрика, она раздумывала, ласковое ли пламя в очаге заставило гореть ее щеки или предвкушение того, как шаловливыми пальцами будет мыть покрытое шрамами мускулистое тело своего мужа. Ведь у них останется свободный час до ужина – достаточно много времени для мытья и… того, что будет угодно его милости.
Бронуин услышала шаги Ульрика по винтовой лестнице и поспешно выпрямилась, скромно сложив руки на коленях. Похвалы леди Марии роились в ее голове, и ей не терпелось поделиться ими с мужем. Она привыкла обсуждать с ним все происходящее в замке.
– Все готово для купания, милорд, – объявила Бронуин, когда муж вошел в комнату и плотно закрыл за собой дверь.
Ульрик обернулся к жене, его лицо было хмурым, хотя лишь недавно выражало одобрение. Стремясь предупредить возможное недовольство супруга, Бронуин поспешила доложить:
– Я послала Мириам помочь лорду Жилю, сэр.
Она гадала, уж не допустила ли ошибки, послав вместо себя служанку. Конечно, Ульрик был бы против.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46