И это очень похоже на Барбару, которая готова на любую хитрость, чтобы только вернуть вас. Она только этого и ждет.
Гнев снова овладел Карлом.
– И вы смеете приказывать мне? – спросил он.
– Нет. Но я осмелюсь сказать, что Барбара немало дала вам в прошлом и готова дать не меньше в будущем. Это было явно чрезмерно даже для Фрэнсис.
– За это я мог бы… Но мне за все ответит Леннокс.
Услышав это, Фрэнсис разрыдалась, но король повернулся и ушел. Однако он не вернулся к Барбаре. Ему вполне хватило разговоров с женщинами, и он даже не зашел к королеве, предпочтя свои апартаменты и искреннюю доброжелательность спаниелей.
Фрэнсис провела бессонную ночь, в ужасе понимая, что только ухудшила их положение. Она должна была сделать все, чтобы успокоить Карла, а вместо этого только еще больше восстановила его против себя.
На следующий день Леннокс сообщил ей через своего надежного человека, что, если его еще раз увидят в Уайтхолле, ему грозит вечное изгнание из Англии. Фрэнсис прекрасно понимала, что против него может быть сфабриковано обвинение в измене, и тогда ему не только предстоит изгнание, но и конфискация всего имущества. Это значит, что Леннокс будет обречен на такую же нищенскую жизнь, какую в течение многих лет вел сам Карл. Хотя Фрэнсис не могла поверить в то, что король способен на такую жестокость, она была едва жива от страха, когда, упав перед Екатериной на колени, стала умолять ее о помощи и защите.
Королева слушала ее с ужасом, но постепенно он уступил место сочувствию. Она не думала о том, какие горькие минуты пережила сама, когда поняла, что чувства короля к Фрэнсис гораздо серьезнее, чем простое увлечение, и всеми силами пыталась успокоить впавшую в отчаяние девушку.
– Клянусь вам, Ваше Величество, что я думала о вас не меньше, чем о себе… – рыдала Фрэнсис. – Мне потребовалось немало времени, чтобы понять, как воспринимает Его Величество мое глупое кокетство. Я никогда не собиралась заходить так далеко. Я знаю, что вы, Ваше Величество, всегда были снисходительны ко мне, мне казалось, что вы считали более безопасным внимание короля ко мне, которая ничего не требовала от него, чем к Барбаре Каслмейн, которая оскорбляла вас своим поведением. Но потом я поняла, что больше не могу играть с ним в любовь; и когда Леннокс сделал мне предложение, я приняла его, потому что он мне нравится, и я готова стать его женой. Так будет лучше для нас всех.
На мгновение рука королевы прикоснулась к блестящим волосам Фрэнсис. Она ни в чем не упрекала девушку, но не могла не посетовать на то, что она так долго молчала.
– Если бы только вы сказали мне!
– Да, мне нужно было сказать вам. Нужно.
– А теперь, – сказала Екатерина, – что же можно сделать теперь, чтобы помочь вам и вашему несчастному возлюбленному?
– Если бы вы, Ваше Величество, смогли уговорить короля разрешить мне выйти замуж за Леннокса и покинуть Двор… А если это слишком смелое желание, я хотела бы уйти в монастырь. Тогда, возможно, Его Величество в конце концов простит Леннокса.
Королева в сомнении покачала головой.
– Будет гораздо лучше для вас выйти замуж за Леннокса, – ответила она.
– Но как же я могу это сделать? Король запретил ему жениться на мне до тех пор, пока он не найдет для меня огромные деньги, и чтобы их найти, понадобятся годы.
– Дать согласие на брак, на поспешный брак – это очень большая ответственность, – сказала королева, внимательно глядя на Фрэнсис. – Вы действительно уверены в том, что любите этого молодого человека? Вам не следует выходить за него замуж только для того, чтобы убежать отсюда… Вы должны его любить, Фрэнсис.
– Я люблю его! Люблю! – клялась Фрэнсис.
– Мне не так легко помочь вам. Вообще не так легко любой женщине – королева она или нет – оказывать открытое неповиновение своему супругу. Но разве я могу стоять в стороне и спокойно смотреть на то, как рушится ваша жизнь? Я очень люблю вас, Фрэнсис. И верю вам. И не сомневаюсь в том, что вы целомудренны.
– Как никто другой, – просто ответила Фрэнсис.
– Я не сомневаюсь в этом и постараюсь вам помочь. Но я не могу обещать вам, что результат моих усилий последует немедленно. Вам обоим следует запастись терпением.
И добавила многозначительно:
– Было бы гораздо больше шансов на успех, если бы вы уже были замужем.
Все еще стоя перед Екатериной на коленях, Фрэнсис задумалась. Она поняла, что вряд ли кто-то другой смог бы дать ей такой ясный и понятный совет. В то же время у королевы не могло быть сомнений в том, что свой долг – долг преданной жены – она выполнила до конца.
– Простит ли меня король когда-нибудь? – спросила Фрэнсис.
– На свете не так много людей, которых он так и не смог простить. Король не мстительный человек.
– О мадам, мне это известно, – с жаром согласилась Фрэнсис. – Он может быть воплощением доброты, и он не будет больше сердиться на меня, когда я перестану постоянно быть у него перед глазами.
– Нам остается только надеяться на это. Но мне не кажется, что виноват во всем только он один. Чем бы вы ни руководствовались, вы обнадеживали его, а немногие мужчины способны противостоять такому искушению. Если вы выйдете замуж за герцога, умоляю вас, никогда не давайте ему поводов для ревности, оказывая чрезмерное внимание другим мужчинам.
– Этого никогда не будет, – искренне сказала Фрэнсис. – Мужчины хороши в роли приятелей, с ними приятно поговорить, потанцевать, но я никогда не хотела от них ничего другого… В браке, конечно, все иначе… Жена обязана дать все…
Королева улыбнулась и вздохнула. Екатерина была страстной и темпераментной женщиной, и вся ее страсть была отдана мужу. Ей казалось, что Фрэнсис совсем другая. Она добрая и, конечно, будет хорошей женой, но вряд ли близость с мужчиной сильно взволнует ее. Может быть, она будет очень привязана к детям, и именно материнство раскроет ее настоящие чувства. Екатерина не подозревала, что самые глубокие чувства Фрэнсис были сосредоточены на том, чтобы иметь свой дом, дом, который она потеряла прежде, чем поняла, что это такое.
– Оставайтесь у себя в комнате в течение ближайших дней, – сказала она. – Его Величество не станет искать вас, потому что он поверит, если я скажу ему, что вы очень огорчены. Это я вам обещаю. То, что вы открылись мне, произведет на него сильное впечатление. Я также постараюсь убедить его в том, что, даже если герцог будет настолько безрассудно храбр, что рискнет появиться у вас, вы его не примете.
Как она добра, подумала Фрэнсис, глядя в блестящие грустные глаза Екатерины. Она научилась мириться с неверностью короля, полагая, что причина заключается в ее бездетности.
Когда Фрэнсис наконец поднялась с колен, королева обняла ее, и ей показалось, что этим Екатерина не только как бы благословляет ее, но и прощается с ней.
Прошло немало времени, прежде чем она, собравшись с мыслями, села за письменный стол и написала Ленноксу письмо, безграмотное, но проникновенное, в котором повторила буквально слово в слово то, что сказала ей королева. «Она убедила меня в том, – писала Фрэнсис, – что король быстрее простил бы меня, если бы я уже была замужем».
Отправив письмо, она начала с нетерпением ждать ответа, с трудом сдерживая свое волнение. Через несколько дней посыльный привез из Кобхема длинное письмо Леннокса, в котором был детальный план задуманного им. Фрэнсис несколько раз перечитывала его и, наконец, выучила почти наизусть.
План Леннокса был очень прост, но содержал один или два пункта, с которым она не могла согласиться, потому что они предполагали участие других людей, а Фрэнсис не хотела, чтобы по ее вине на кого-нибудь обрушился гнев короля.
После долгих раздумий она позвала Элис и сказала, что решила предоставить ей короткий отдых.
– Сутки, – сказала она. – День и ночь. Ведь вы только на прошлой неделе говорили, что у вас родился брат и что вы хотели бы съездить в Ислингтон посмотреть на него.
– Но как же вы обойдетесь без меня, мадам? – спросила Элис. – Ведь вы не совсем здоровы.
– Нет, я уже гораздо лучше чувствую себя, – ответила Фрэнсис, которая все последние дни старательно притворялась больной. – Кроме того, ведь Гарриет останется со мной и будет мне помогать. Воспользуйтесь возможностью, пока я никуда не выхожу и смогу обойтись без вас. Я дам вам деньги, чтобы оплатить место в почтовой карете и купить братишке подарок.
Элис не смогла отказаться от такого заманчивого предложения и изо всех сил благодарила свою хозяйку. После ее ухода Фрэнсис вздохнула с облегчением, хотя впереди ей предстояли еще долгие часы ожидания, которое, казалось, никогда не кончится.
Гарриет, горничная, которая оставалась с ней, была отправлена домой еще до наступления темноты, и в течение нескольких часов после ее ухода Фрэнсис была очень занята своими делами. Днем она временами испытывала сильный страх, однако сейчас у нее уже не было времени для этого. Она была абсолютно права, когда решила, что Барбаре больше нет никакой нужды шпионить за ней. Несмотря на то, что отсутствие Фрэнсис при Дворе было объяснено ее болезнью и тем, что она нуждается в отдыхе, леди Каслмейн, скорее всего поняла, что ее главная соперница впала в немилость, и потеряла к ней всякий интерес. И если ей повезет, она сможет незаметно покинуть дворец.
Ее сборы были быстрыми и деловыми. Она не возьмет с собой ничего, кроме маленького свертка, который можно спрятать под накидкой. У Фрэнсис не было уверенности ни в сохранности этих вещей, ни в собственной безопасности, потому что ей предстояло весьма рискованное путешествие. Любой человек, узнавший о том, что она задумала, непременно пришел бы в ужас.
– Боже, – молила Фрэнсис, – прошу тебя, пусть никто ничего не узнает, пока я не буду в безопасности!
Леннокс в своем письме уговаривал Фрэнсис довериться своей матери и воспользоваться одной из карет, принадлежащих вдовствующей королеве, но миссис Стюарт гостила у друзей в Винчестере и ничего не знала о последних событиях в жизни дочери, ведь самые важные из них произошли в течение всего одной недели. Миссис Стюарт одобрила ее помолвку, но она уехала из Лондона во время Большого пожара и до сих пор не вернулась в Сомерсетхаус.
Фрэнсис была рада этому, хотя не стала бы обращаться за помощью к матери, даже если бы та была рядом. Она даже не была уверена в том, что получила бы эту помощь, если бы и попросила: миссис Стюарт наверняка долго бы колебалась, прежде чем рискнуть разгневать Его Величество.
Элис тоже нельзя было брать с собой: девушку, ничего не знающую о ее планах, нельзя будет ни в чем обвинить, и она без труда найдет себе во дворце другое место.
Может быть, можно было найти наемный экипаж, но многими управляли такие мошенники, что одинокая девушка не могла довериться без провожатого. Обдумав все, Фрэнсис решила, что будет в большей безопасности, положившись на темноту ночи и свои быстрые ноги.
У нее было совсем мало вещей. Пеньюар и немногие туалетные принадлежности она завернула в шелковый шарф. Потом принялась изучать содержимое шкатулки, в которой хранились драгоценности.
Она заберет с собой только то, что в дни рождения ей дарили поклонники, к которым Леннокс не будет ревновать, и украшения, подаренные королевой. Но то, что подарил король, она должна оставить здесь.
И это разозлит его еще больше, подумала Фрэнсис, но я не могу поступить иначе, если не хочу огорчить Леннокса. К тому же мне совсем не хочется их больше видеть. Приняв такое решение, Фрэнсис оставила в шкатулке жемчужное ожерелье, бриллиантовую звезду, браслет с изумрудами и украшенный драгоценными камнями медальон с портретом Карла и вложила записку с просьбой передать все это королю, поскольку эти вещи – его собственность. Остальные драгоценности она спрятала на себе, под скромным черным платьем, которое выбрала для поездки. Поверх платья она надела широкую черную накидку с капюшоном, который полностью скрывал ее волосы и которым при необходимости можно было закрыть и лицо.
Проделав все это, она была готова уйти. На улице было темно и ветрено, и Фрэнсис радовалась этому, полагая, что такая погода ей только на пользу, но когда она выскользнула из дворца через боковой вход и глотнула холодный воздух, у нее перехватило дыхание.
К счастью, она знала дорогу, потому что в карете несколько раз проезжала мимо «Медведя у Бриджфут» – хорошо известной таверны на Саусворк сайд. Стояла темная ночь, но Фрэнсис пошла очень быстро, опасаясь, что в любой момент на нее может наброситься какой-нибудь головорез, вооруженный ножом или кинжалом, из числа тех, которыми были наводнены улицы.
Хотя Лондон, почти уничтоженный пожаром, понемногу восстанавливался, и пепелища уже были расчищены, в городе все еще царил хаос, который усугублялся засильем воров. Респектабельные горожане предпочитали не выходить на улицу по вечерам, а вместе с богачами в их каретах ездили вооруженные люди для защиты от грабителей. Помимо воров и бандитов, на улицах было немало бесчинствующих подмастерьев, которые размахивали досками и были готовы пустить их в ход против кого угодно.
Хоть Фрэнсис и была не из пугливых, но и она, наслушавшись всевозможных ужасных историй, дрожала от страха. Ни одна женщина ее круга – старая или молодая – никогда не появлялась на улице в это время суток без провожатого.
Фрэнсис шла вниз по Стрэнд в сторону Ладгейт. Ей казалось, что судьба благосклонна к ней, потому что на улицах почти не было людей. Ничего удивительно не было в этом, потому что хлестал дождь, и сильный ветер едва не сбивал с ног, поднимая полы ее накидки, в которую она пыталась поплотнее завернуться. Наконец она добралась до Ладгейт, и хотя некоторые прохожие едва не задевали ее, проходя мимо, никто не обратил на нее никакого внимания, потому что так же, как и Фрэнсис, были поглощены тем, что старались спастись от ветра и дождя.
Лондонбридж выглядел очень уныло, а те дома, которые когда-то красовались возле него, превратились в груду пепла. Ступив на мост, Фрэнсис при свете луны, выглянувшей из-за туч, увидела, как высоко поднялась вода в Темзе. Какой-то пьяный, поравнявшись с ней, вцепился ей в накидку, пытаясь заглянуть в лицо, но она с силой оттолкнула его, и он упал на мокрые камни. Ускорив шаги, Фрэнсис почти побежала дальше.
Возле самой таверны, она, задыхаясь от бега, увидела карету Леннокса, который несмотря на непогоду, нетерпеливо ходил возле нее. Когда Фрэнсис, прерывающимся голосом окликнула его по имени, он не услышал, но когда она дотронулась до его руки, он в недоумении уставился на нее, поняв, что она пришла пешком и что под намокшей накидкой ее бьет дрожь. Капюшон свалился назад, и он увидел, как Фрэнсис бледна, как намокли ее волосы и как она напугана.
– Что случилось? Ради Бога, скажите, что произошло? – стал допытываться он.
– Ничего. Я здесь. Я в безопасности.
Теперь, когда закончилось опасное путешествие, Фрэнсис испытывала только радость от того, что снова видит его.
– Но вы одна! И шли пешком! Это ведь опасно!
– Как бы там ни было, все позади. Мы должны подождать, мой повелитель?
– Ни одной минуты!
Он взял ее на руки, усадил в карету, и кучер погнал лошадей. Леннокс заботливо снял с Фрэнсис промокшую накидку и завернул не перестававшую дрожать девушку в свое пальто.
– Я был уверен, что ваша матушка пошлет с вами кого-нибудь из своих слуг. Вы не должны были так рисковать. Помилуй Бог! Когда я думаю о том, что могло произойти с вами!.. Почему вы отпустили свою горничную? Меня надо повесить, разорвать на куски или четвертовать за все то, что я… за то, что я подверг вас такому испытанию…
Злость на самого себя и страх за Фрэнсис пытались найти выход в потоке слов.
Фрэнсис, смеясь, закрыла ему рот рукой.
– Замолчите! Вы не могли этого знать. Моя мать – все еще в Винчестере, и это даже к лучшему, потому что теперь ее ни в чем нельзя будет обвинить. И Элис тоже не придется ни за что отвечать. У меня не было выбора – я вынуждена была рискнуть…
Их губы встретились, и Фрэнсис обняла его за шею. Она ни о чем не жалела: впервые в жизни она чувствовала себя действительно свободной.
– В Кобхеме все готово, – сказал ей Леннокс. – Священник будет нас ждать. Королева была права. Когда Карл узнает о вашем исчезновении, мы уже будем супругами.
Глава 20
Фрэнсис никогда не забывала своего первого впечатления от Кобхемхолла, прекрасного даже в тусклом свете мартовского утра.
Было еще очень рано. Они ехали всю ночь по старым дорогам – кентской и дуврской, и хоть кучер изо всех сил гнал шестерку лошадей, путешествие заняло гораздо больше времени, чем Леннокс предполагал. Кучер промок насквозь, как и форейторы, потому что кожаная ливрея не могла защитить его в такую непогоду, и к тому времени, когда они приехали в Кобхем, лошади совсем выбились из сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Гнев снова овладел Карлом.
– И вы смеете приказывать мне? – спросил он.
– Нет. Но я осмелюсь сказать, что Барбара немало дала вам в прошлом и готова дать не меньше в будущем. Это было явно чрезмерно даже для Фрэнсис.
– За это я мог бы… Но мне за все ответит Леннокс.
Услышав это, Фрэнсис разрыдалась, но король повернулся и ушел. Однако он не вернулся к Барбаре. Ему вполне хватило разговоров с женщинами, и он даже не зашел к королеве, предпочтя свои апартаменты и искреннюю доброжелательность спаниелей.
Фрэнсис провела бессонную ночь, в ужасе понимая, что только ухудшила их положение. Она должна была сделать все, чтобы успокоить Карла, а вместо этого только еще больше восстановила его против себя.
На следующий день Леннокс сообщил ей через своего надежного человека, что, если его еще раз увидят в Уайтхолле, ему грозит вечное изгнание из Англии. Фрэнсис прекрасно понимала, что против него может быть сфабриковано обвинение в измене, и тогда ему не только предстоит изгнание, но и конфискация всего имущества. Это значит, что Леннокс будет обречен на такую же нищенскую жизнь, какую в течение многих лет вел сам Карл. Хотя Фрэнсис не могла поверить в то, что король способен на такую жестокость, она была едва жива от страха, когда, упав перед Екатериной на колени, стала умолять ее о помощи и защите.
Королева слушала ее с ужасом, но постепенно он уступил место сочувствию. Она не думала о том, какие горькие минуты пережила сама, когда поняла, что чувства короля к Фрэнсис гораздо серьезнее, чем простое увлечение, и всеми силами пыталась успокоить впавшую в отчаяние девушку.
– Клянусь вам, Ваше Величество, что я думала о вас не меньше, чем о себе… – рыдала Фрэнсис. – Мне потребовалось немало времени, чтобы понять, как воспринимает Его Величество мое глупое кокетство. Я никогда не собиралась заходить так далеко. Я знаю, что вы, Ваше Величество, всегда были снисходительны ко мне, мне казалось, что вы считали более безопасным внимание короля ко мне, которая ничего не требовала от него, чем к Барбаре Каслмейн, которая оскорбляла вас своим поведением. Но потом я поняла, что больше не могу играть с ним в любовь; и когда Леннокс сделал мне предложение, я приняла его, потому что он мне нравится, и я готова стать его женой. Так будет лучше для нас всех.
На мгновение рука королевы прикоснулась к блестящим волосам Фрэнсис. Она ни в чем не упрекала девушку, но не могла не посетовать на то, что она так долго молчала.
– Если бы только вы сказали мне!
– Да, мне нужно было сказать вам. Нужно.
– А теперь, – сказала Екатерина, – что же можно сделать теперь, чтобы помочь вам и вашему несчастному возлюбленному?
– Если бы вы, Ваше Величество, смогли уговорить короля разрешить мне выйти замуж за Леннокса и покинуть Двор… А если это слишком смелое желание, я хотела бы уйти в монастырь. Тогда, возможно, Его Величество в конце концов простит Леннокса.
Королева в сомнении покачала головой.
– Будет гораздо лучше для вас выйти замуж за Леннокса, – ответила она.
– Но как же я могу это сделать? Король запретил ему жениться на мне до тех пор, пока он не найдет для меня огромные деньги, и чтобы их найти, понадобятся годы.
– Дать согласие на брак, на поспешный брак – это очень большая ответственность, – сказала королева, внимательно глядя на Фрэнсис. – Вы действительно уверены в том, что любите этого молодого человека? Вам не следует выходить за него замуж только для того, чтобы убежать отсюда… Вы должны его любить, Фрэнсис.
– Я люблю его! Люблю! – клялась Фрэнсис.
– Мне не так легко помочь вам. Вообще не так легко любой женщине – королева она или нет – оказывать открытое неповиновение своему супругу. Но разве я могу стоять в стороне и спокойно смотреть на то, как рушится ваша жизнь? Я очень люблю вас, Фрэнсис. И верю вам. И не сомневаюсь в том, что вы целомудренны.
– Как никто другой, – просто ответила Фрэнсис.
– Я не сомневаюсь в этом и постараюсь вам помочь. Но я не могу обещать вам, что результат моих усилий последует немедленно. Вам обоим следует запастись терпением.
И добавила многозначительно:
– Было бы гораздо больше шансов на успех, если бы вы уже были замужем.
Все еще стоя перед Екатериной на коленях, Фрэнсис задумалась. Она поняла, что вряд ли кто-то другой смог бы дать ей такой ясный и понятный совет. В то же время у королевы не могло быть сомнений в том, что свой долг – долг преданной жены – она выполнила до конца.
– Простит ли меня король когда-нибудь? – спросила Фрэнсис.
– На свете не так много людей, которых он так и не смог простить. Король не мстительный человек.
– О мадам, мне это известно, – с жаром согласилась Фрэнсис. – Он может быть воплощением доброты, и он не будет больше сердиться на меня, когда я перестану постоянно быть у него перед глазами.
– Нам остается только надеяться на это. Но мне не кажется, что виноват во всем только он один. Чем бы вы ни руководствовались, вы обнадеживали его, а немногие мужчины способны противостоять такому искушению. Если вы выйдете замуж за герцога, умоляю вас, никогда не давайте ему поводов для ревности, оказывая чрезмерное внимание другим мужчинам.
– Этого никогда не будет, – искренне сказала Фрэнсис. – Мужчины хороши в роли приятелей, с ними приятно поговорить, потанцевать, но я никогда не хотела от них ничего другого… В браке, конечно, все иначе… Жена обязана дать все…
Королева улыбнулась и вздохнула. Екатерина была страстной и темпераментной женщиной, и вся ее страсть была отдана мужу. Ей казалось, что Фрэнсис совсем другая. Она добрая и, конечно, будет хорошей женой, но вряд ли близость с мужчиной сильно взволнует ее. Может быть, она будет очень привязана к детям, и именно материнство раскроет ее настоящие чувства. Екатерина не подозревала, что самые глубокие чувства Фрэнсис были сосредоточены на том, чтобы иметь свой дом, дом, который она потеряла прежде, чем поняла, что это такое.
– Оставайтесь у себя в комнате в течение ближайших дней, – сказала она. – Его Величество не станет искать вас, потому что он поверит, если я скажу ему, что вы очень огорчены. Это я вам обещаю. То, что вы открылись мне, произведет на него сильное впечатление. Я также постараюсь убедить его в том, что, даже если герцог будет настолько безрассудно храбр, что рискнет появиться у вас, вы его не примете.
Как она добра, подумала Фрэнсис, глядя в блестящие грустные глаза Екатерины. Она научилась мириться с неверностью короля, полагая, что причина заключается в ее бездетности.
Когда Фрэнсис наконец поднялась с колен, королева обняла ее, и ей показалось, что этим Екатерина не только как бы благословляет ее, но и прощается с ней.
Прошло немало времени, прежде чем она, собравшись с мыслями, села за письменный стол и написала Ленноксу письмо, безграмотное, но проникновенное, в котором повторила буквально слово в слово то, что сказала ей королева. «Она убедила меня в том, – писала Фрэнсис, – что король быстрее простил бы меня, если бы я уже была замужем».
Отправив письмо, она начала с нетерпением ждать ответа, с трудом сдерживая свое волнение. Через несколько дней посыльный привез из Кобхема длинное письмо Леннокса, в котором был детальный план задуманного им. Фрэнсис несколько раз перечитывала его и, наконец, выучила почти наизусть.
План Леннокса был очень прост, но содержал один или два пункта, с которым она не могла согласиться, потому что они предполагали участие других людей, а Фрэнсис не хотела, чтобы по ее вине на кого-нибудь обрушился гнев короля.
После долгих раздумий она позвала Элис и сказала, что решила предоставить ей короткий отдых.
– Сутки, – сказала она. – День и ночь. Ведь вы только на прошлой неделе говорили, что у вас родился брат и что вы хотели бы съездить в Ислингтон посмотреть на него.
– Но как же вы обойдетесь без меня, мадам? – спросила Элис. – Ведь вы не совсем здоровы.
– Нет, я уже гораздо лучше чувствую себя, – ответила Фрэнсис, которая все последние дни старательно притворялась больной. – Кроме того, ведь Гарриет останется со мной и будет мне помогать. Воспользуйтесь возможностью, пока я никуда не выхожу и смогу обойтись без вас. Я дам вам деньги, чтобы оплатить место в почтовой карете и купить братишке подарок.
Элис не смогла отказаться от такого заманчивого предложения и изо всех сил благодарила свою хозяйку. После ее ухода Фрэнсис вздохнула с облегчением, хотя впереди ей предстояли еще долгие часы ожидания, которое, казалось, никогда не кончится.
Гарриет, горничная, которая оставалась с ней, была отправлена домой еще до наступления темноты, и в течение нескольких часов после ее ухода Фрэнсис была очень занята своими делами. Днем она временами испытывала сильный страх, однако сейчас у нее уже не было времени для этого. Она была абсолютно права, когда решила, что Барбаре больше нет никакой нужды шпионить за ней. Несмотря на то, что отсутствие Фрэнсис при Дворе было объяснено ее болезнью и тем, что она нуждается в отдыхе, леди Каслмейн, скорее всего поняла, что ее главная соперница впала в немилость, и потеряла к ней всякий интерес. И если ей повезет, она сможет незаметно покинуть дворец.
Ее сборы были быстрыми и деловыми. Она не возьмет с собой ничего, кроме маленького свертка, который можно спрятать под накидкой. У Фрэнсис не было уверенности ни в сохранности этих вещей, ни в собственной безопасности, потому что ей предстояло весьма рискованное путешествие. Любой человек, узнавший о том, что она задумала, непременно пришел бы в ужас.
– Боже, – молила Фрэнсис, – прошу тебя, пусть никто ничего не узнает, пока я не буду в безопасности!
Леннокс в своем письме уговаривал Фрэнсис довериться своей матери и воспользоваться одной из карет, принадлежащих вдовствующей королеве, но миссис Стюарт гостила у друзей в Винчестере и ничего не знала о последних событиях в жизни дочери, ведь самые важные из них произошли в течение всего одной недели. Миссис Стюарт одобрила ее помолвку, но она уехала из Лондона во время Большого пожара и до сих пор не вернулась в Сомерсетхаус.
Фрэнсис была рада этому, хотя не стала бы обращаться за помощью к матери, даже если бы та была рядом. Она даже не была уверена в том, что получила бы эту помощь, если бы и попросила: миссис Стюарт наверняка долго бы колебалась, прежде чем рискнуть разгневать Его Величество.
Элис тоже нельзя было брать с собой: девушку, ничего не знающую о ее планах, нельзя будет ни в чем обвинить, и она без труда найдет себе во дворце другое место.
Может быть, можно было найти наемный экипаж, но многими управляли такие мошенники, что одинокая девушка не могла довериться без провожатого. Обдумав все, Фрэнсис решила, что будет в большей безопасности, положившись на темноту ночи и свои быстрые ноги.
У нее было совсем мало вещей. Пеньюар и немногие туалетные принадлежности она завернула в шелковый шарф. Потом принялась изучать содержимое шкатулки, в которой хранились драгоценности.
Она заберет с собой только то, что в дни рождения ей дарили поклонники, к которым Леннокс не будет ревновать, и украшения, подаренные королевой. Но то, что подарил король, она должна оставить здесь.
И это разозлит его еще больше, подумала Фрэнсис, но я не могу поступить иначе, если не хочу огорчить Леннокса. К тому же мне совсем не хочется их больше видеть. Приняв такое решение, Фрэнсис оставила в шкатулке жемчужное ожерелье, бриллиантовую звезду, браслет с изумрудами и украшенный драгоценными камнями медальон с портретом Карла и вложила записку с просьбой передать все это королю, поскольку эти вещи – его собственность. Остальные драгоценности она спрятала на себе, под скромным черным платьем, которое выбрала для поездки. Поверх платья она надела широкую черную накидку с капюшоном, который полностью скрывал ее волосы и которым при необходимости можно было закрыть и лицо.
Проделав все это, она была готова уйти. На улице было темно и ветрено, и Фрэнсис радовалась этому, полагая, что такая погода ей только на пользу, но когда она выскользнула из дворца через боковой вход и глотнула холодный воздух, у нее перехватило дыхание.
К счастью, она знала дорогу, потому что в карете несколько раз проезжала мимо «Медведя у Бриджфут» – хорошо известной таверны на Саусворк сайд. Стояла темная ночь, но Фрэнсис пошла очень быстро, опасаясь, что в любой момент на нее может наброситься какой-нибудь головорез, вооруженный ножом или кинжалом, из числа тех, которыми были наводнены улицы.
Хотя Лондон, почти уничтоженный пожаром, понемногу восстанавливался, и пепелища уже были расчищены, в городе все еще царил хаос, который усугублялся засильем воров. Респектабельные горожане предпочитали не выходить на улицу по вечерам, а вместе с богачами в их каретах ездили вооруженные люди для защиты от грабителей. Помимо воров и бандитов, на улицах было немало бесчинствующих подмастерьев, которые размахивали досками и были готовы пустить их в ход против кого угодно.
Хоть Фрэнсис и была не из пугливых, но и она, наслушавшись всевозможных ужасных историй, дрожала от страха. Ни одна женщина ее круга – старая или молодая – никогда не появлялась на улице в это время суток без провожатого.
Фрэнсис шла вниз по Стрэнд в сторону Ладгейт. Ей казалось, что судьба благосклонна к ней, потому что на улицах почти не было людей. Ничего удивительно не было в этом, потому что хлестал дождь, и сильный ветер едва не сбивал с ног, поднимая полы ее накидки, в которую она пыталась поплотнее завернуться. Наконец она добралась до Ладгейт, и хотя некоторые прохожие едва не задевали ее, проходя мимо, никто не обратил на нее никакого внимания, потому что так же, как и Фрэнсис, были поглощены тем, что старались спастись от ветра и дождя.
Лондонбридж выглядел очень уныло, а те дома, которые когда-то красовались возле него, превратились в груду пепла. Ступив на мост, Фрэнсис при свете луны, выглянувшей из-за туч, увидела, как высоко поднялась вода в Темзе. Какой-то пьяный, поравнявшись с ней, вцепился ей в накидку, пытаясь заглянуть в лицо, но она с силой оттолкнула его, и он упал на мокрые камни. Ускорив шаги, Фрэнсис почти побежала дальше.
Возле самой таверны, она, задыхаясь от бега, увидела карету Леннокса, который несмотря на непогоду, нетерпеливо ходил возле нее. Когда Фрэнсис, прерывающимся голосом окликнула его по имени, он не услышал, но когда она дотронулась до его руки, он в недоумении уставился на нее, поняв, что она пришла пешком и что под намокшей накидкой ее бьет дрожь. Капюшон свалился назад, и он увидел, как Фрэнсис бледна, как намокли ее волосы и как она напугана.
– Что случилось? Ради Бога, скажите, что произошло? – стал допытываться он.
– Ничего. Я здесь. Я в безопасности.
Теперь, когда закончилось опасное путешествие, Фрэнсис испытывала только радость от того, что снова видит его.
– Но вы одна! И шли пешком! Это ведь опасно!
– Как бы там ни было, все позади. Мы должны подождать, мой повелитель?
– Ни одной минуты!
Он взял ее на руки, усадил в карету, и кучер погнал лошадей. Леннокс заботливо снял с Фрэнсис промокшую накидку и завернул не перестававшую дрожать девушку в свое пальто.
– Я был уверен, что ваша матушка пошлет с вами кого-нибудь из своих слуг. Вы не должны были так рисковать. Помилуй Бог! Когда я думаю о том, что могло произойти с вами!.. Почему вы отпустили свою горничную? Меня надо повесить, разорвать на куски или четвертовать за все то, что я… за то, что я подверг вас такому испытанию…
Злость на самого себя и страх за Фрэнсис пытались найти выход в потоке слов.
Фрэнсис, смеясь, закрыла ему рот рукой.
– Замолчите! Вы не могли этого знать. Моя мать – все еще в Винчестере, и это даже к лучшему, потому что теперь ее ни в чем нельзя будет обвинить. И Элис тоже не придется ни за что отвечать. У меня не было выбора – я вынуждена была рискнуть…
Их губы встретились, и Фрэнсис обняла его за шею. Она ни о чем не жалела: впервые в жизни она чувствовала себя действительно свободной.
– В Кобхеме все готово, – сказал ей Леннокс. – Священник будет нас ждать. Королева была права. Когда Карл узнает о вашем исчезновении, мы уже будем супругами.
Глава 20
Фрэнсис никогда не забывала своего первого впечатления от Кобхемхолла, прекрасного даже в тусклом свете мартовского утра.
Было еще очень рано. Они ехали всю ночь по старым дорогам – кентской и дуврской, и хоть кучер изо всех сил гнал шестерку лошадей, путешествие заняло гораздо больше времени, чем Леннокс предполагал. Кучер промок насквозь, как и форейторы, потому что кожаная ливрея не могла защитить его в такую непогоду, и к тому времени, когда они приехали в Кобхем, лошади совсем выбились из сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36