Они обсуждали идею поставить «брачное ложе», которое все только что видели на свадьбе герцога Монмауса, с леди Каслмейн, одетой, как был тогда одет жених, и с Фрэнсис Стюарт в белом платье невесты. Они хотят подсыпать что-нибудь в бокал леди Каслмейн, чтобы она уснула, и унести ее куда-нибудь, когда погаснут свечи. Чтобы она ничего не почувствовала и не сопротивлялась. И все зрители тоже должны будут уйти. И именно в этот момент появится король, он войдет через потайную дверь в стене возле кровати. Для короля все это должно быть сюрпризом… особенно то, что в комнате не будет никого, кроме Фрэнсис в ночной рубашке, лежащей в постели…
– Поняла. И они решили, что он… он и Фрэнсис Стюарт…
– О, Ваше Величество! – воскликнула дочка генерала, – пуританка, с трудом сдерживая слезы. – Фрэнсис так красива, и король обожает ее. От смущения и неожиданности Фрэнсис не поймет, что происходит. Она решит, что это просто шутка, обычная шутка, ведь она привыкла демонстрировать чулки, расстегивать подвязки… Она непременно подумает, что Барбара Каслмейн вот-вот появится, а для короля, как и для любого мужчины, искушение будет слишком велико… Просто непреодолимо, как сказал мой супруг!
– Да, – грустно согласилась королева. – Да.
Зачем нужно Букингему, чтобы произошло это отвратительное событие? Возможно, таким образом он хочет продемонстрировать свое отношение лично к ней, но не исключено, впрочем, что, будучи близким другом Фрэнсис, он надеется извлечь какую-нибудь пользу для себя, если она утвердит свою власть над Карлом. Если Карл влюблен во Фрэнсис, он не сможет не отблагодарить Букингема за эту услугу… Или могут быть другие причины, столь же отвратительные…
Во всем этом Екатерина видела только одно хорошее: роман короля с Барбарой явно исчерпал себя, иначе Букингему никогда бы не пришло в голову смотреть на Фрэнсис как на ее возможную замену, и уж, конечно, леди Каслмейн не может быть причастна к этому дьявольскому плану: она должна быть последним человеком, которому на руку эта «свадьба» Фрэнсис. В течение многих лет она и Букингем прекрасно ладили друг с другом, и вот теперь он предал ее точно так же, как и ветреную, легкомысленную Фрэнсис.
– Когда начнется этот вечер? – спросила королева.
– Примерно через час. Или чуть позже. Мадам, я оделась заранее и смогла ускользнуть от своего супруга только потому, что он еще раньше ушел к леди Каслмейн. Целый день я только о том и думала, что я могу сделать, чтобы помешать этому. И вот наконец я решила, что только Ваше Величество сможет предотвратить… предотвратить… У меня не хватило смелости подойти к королю, но даже если бы я смогла это сделать, он мог бы не…
Юная герцогиня замолчала, закусив дрожащую губу, и не сказала о том, что, по ее мнению, король мог бы и не вмешаться.
– Вы должны были рассказать об этом Фрэнсис или леди Каслмейн, – предположила королева.
– Я не смогла увидеть ни одну из них наедине, кроме того, я не могла быть уверена в том, что они не скажут моему супругу, от кого узнали обо всем. Если ему станет известно, что я выдала его, он никогда не простит мне этого. И может навсегда оставить меня.
Это, наверное, лучшее из всего, что он только может для вас сделать, подумала Екатерина, хотя она знала, что герцогиня безумно влюблена в своего мужа, и для нее разлука с ним была бы величайшим несчастьем. Несколько минут она сидела молча, размышляя, а потом сказала:
– Идите на прием. Ничего никому не говорите. Скоро я сама приду туда. Никто не может запретить мне этого. Не бойтесь, – добавила она, видя, что герцогиня очень смущена. – Ни ваш муж, никто другой – даже король – никогда не узнают, что вы приняли в этом какое-то участие.
Поклонившись и поцеловав Екатерине руку, герцогиня прошептала слова благодарности, и как только она ушла, королева позвонила в колокольчик, вызывая свою горничную.
Она понимала, что вся эта гнусная и вульгарная инсценировка с «брачным ложем» вряд ли начнется раньше полуночи, и у нее было достаточно времени, чтобы тщательно одеться. Она должна выглядеть наилучшим образом. Она должна быть совершенно спокойной, веселой, ни о чем не подозревающей. Я надену новое кремовое платье с венецианскими кружевами, решила она.
Парикмахер сделал королеве прическу из мягких локонов, которая ей очень шла. Она очень деликатно подкрасила и напудрила лицо и надела бриллиантовые украшения – колье и браслеты, – подаренные Карлом. Хотя Екатерине явно не хватало представительности, временами она была прелестна и неотразима. И это был как раз такой случай.
Леди Дэнхем, любимая камеристка Екатерины, смотрела на нее во все глаза, не в силах скрыть своего изумления.
– Ваше Величество, – она попыталась что-то сказать, но тут же замолчала.
– В чем дело? Что вы хотели мне сказать? – нервно спросила Екатерина, предчувствуя какие-нибудь дополнительные осложнения.
– Ничего, Ваше Величество, но это слишком роскошный туалет для кукольного представления в домашней обстановке.
Упоминание об этом представлении было неприятно Екатерине, потому что оно должно было состояться специально для нее по желанию короля. Все говорили о том, что появился какой-то необыкновенный кукольник из Уэльса, но король очень скептически относился ко всем восторженным отзывам и отказался приглашать его на большой прием с участием иностранных гостей до тех пор, пока королева не посмотрит представления и не выскажет своего мнения о нем.
Это представление должно было состояться именно сегодня, и если бы Екатерина хотела плохо подумать о короле, она вполне могла бы решить, что он специально придумал это представление, чтобы она была занята именно в то время, когда он будет… Однако она не допускала такой мысли: хоть у него и немало грехов, он никогда не позволит себе воспользоваться растерянностью неопытной девушки….
Королева взглянула на свои маленькие золотые часики. Было еще рано. Она послала за кукольником, приказав ему немедленно явиться к ней: у нее, конечно, не будет времени, чтобы посмотреть все представление, но, может быть, ей все-таки удастся составить о нем хоть какое-то впечатление.
Екатерина задавала уэльсцу вопросы, на которые он отвечал легким, певучим голосом. Он рассказал королеве, что у себя на родине, в горах Уэльса, слывет чародеем. Однако его магия – абсолютно безвредна, и ее единственное предназначение – развлекать людей.
Этот так называемый маг был небольшого роста, темноволосый, с необыкновенно белой кожей и горящими глазами. Он описал королеве несколько постановок, которые они могут показать, причем куклы могут исполнить свои роли так, словно это живые люди, а не деревянные марионетки, сделанные им самим. Королева смотрела на одну из них, которую он держал на раскрытой ладони, – удивительно живую и выразительную куклу. Он пошевелил пальцами, и маленькое создание тотчас же село, выпрямившись, при этом ее головка так естественно повернулась, что Екатерина даже вздрогнула. Кукла подняла изящную ручку и с чувством собственного достоинства пригладила приклеенный парик – королева смогла убедиться в том, что волосы были настоящие.
Неожиданно она приняла решение.
– Я верю вам, – сказала она. – Но мы все хотим убедиться в том, что вы действительно можете дать представление перед всем Двором. Поэтому вам придется выступить не на моей половине, в узком кругу зрителей, а так, чтобы и король смог увидеть, что вы действительно чародей. Если вы понравитесь Его Величеству, он хорошо вознаградит вас. Король всегда очень щедр.
Леди Дэнхем смотрела на Екатерину с нескрываемым удивлением: королева не часто проявляла такую самостоятельность.
– Леди Дэнхем, мы пойдем с вами вдвоем Вы и я, – сказала она. – А наш гость и его помощники возьмут все необходимое и пойдут за нами. Нам придется оставить графиню Суффоли одну. Она будет рада лечь спать пораньше: ей это так редко удается!
По мнению леди Дэнхем, такое решение могло быть чревато большими неприятностями, поскольку графиня стала бы категорически возражать против визита королевы в апартаменты леди Каслмейн. Сама же леди Дэнхем была моложе, решительнее и гораздо любопытнее. И она не возражала. В конце концов, королева – единственная женщина в Англии, которая может позволить себе явиться без приглашения. И они пошли – в сопровождении кукольника и его помощников, которые несли весь необходимый реквизит.
Позднее Екатерина сама станет удивляться своему поступку, но сейчас она не испытывала никаких сомнений и чувствовала себя совершенно уверенно. Конечно, ее приход удивит короля, но он не допустит, чтобы она почувствовала себя нежеланной гостьей. В тот вечер она была en beaut? и понимала это, видя, как заблестели глаза Карла, когда Барбара, проявляя незаурядное умение владеть собой, вышла вперед, чтобы приветствовать ее глубоким поклоном и поблагодарить за оказанную высокую честь.
Екатерина была необыкновенно изящна и грациозна, когда протягивала руку для поцелуя тем, кого считала ядовитыми, не менее гадюк. Ужин уже начался, королеве принесли кресло, которое было поставлено возле короля, и она сказала так, словно делилась с собравшимися каким-то важным секретом, что если гости не возражают, им будет предложено совершенно необыкновенное представление.
– Вы так часто играете в разные старые игры – в жмурки и в другие, – что я решила предложить вам что-то новое, – очень дружелюбно сказала Екатерина, и Фрэнсис первая захлопала в ладоши.
Королева с улыбкой посмотрела на нее. Это легкомысленное создание даже не догадывалось о том, что могло с ней произойти! К герцогине Букингемской тоже вернулась улыбка, хотя еще совсем недавно она не сводила с королевы испуганных глаз. И Екатерина решила, что впредь будет с ней чаще встречаться.
Пользуясь шумом, который стоял вокруг, Карл наклонился к жене и прошептал ей на ухо:
– Дорогая моя, откуда вы знаете, что кукольное представление понравится этой искушенной публике? Ведь у вас не было времени оценить его.
– Мне вполне достаточно того, что я успела посмотреть, – ответила Екатерина, думая не столько о предстоящем спектакле, сколько о мрачном лице Букингема, который старался не встречаться с ней глазами, но когда это все же случалось, она читала в его взгляде ненависть.
По мере того, как продолжался ужин, прекрасное, веселое настроение королевы вызывало все большее удивление собравшихся. Она даже сумела рассмешить их, напомнив несколько своих фраз, которые произнесла когда-то, когда еще совсем плохо знала английский, и у Букингема на какое-то мгновение мелькнула мысль о том, что она, возможно, догадывается об их планах, но это показалось ему совершенно невероятным. Он не мог смириться с тем, что задуманное им с таким старанием и так тщательно продолжение вечера должно рухнуть из-за ее прихоти, каприза!
Тем временем кукольник уже установил в соседней комнате переносную сцену, и гости, закончив трапезу, расположились в креслах, стоявших полукругом перед сценой, которая была отделена от зрителей зеленым бархатным занавесом.
А теперь, волшебник, покажи все, на что ты способен!
Ради себя и меня! – мысленно обратилась к кукольнику Екатерина.
Когда занавес раздвинулся, оказалось, что на сцене прекрасный парк с деревьями, кустами, клумбами и лужайками, поросшими травой, вдали, за деревьями, виднелось озеро. На траве расположились участники пикника – куклы в нарядных костюмах кавалеров и дам. Одна «девица» мечтательно раскачивалась на качелях, в лодке на озере тоже были видны маленькие фигурки. Нитки, с помощью которых манипулировали куклами, были совершенно не видны. Неожиданно зазвучала музыка – мягкая, нежная скрипка, – и все персонажи, бывшие на сцене, поднялись с травы и, расступившись, пропустили вперед красивого кавалера в бело-голубой шелковой одежде и курчавом парике. Он сел позади качелей, на которых все еще раскачивалась «девушка», и, обняв ее, принялся целовать в губы, в шею, в грудь, а она всеми своими движениями демонстрировала, что эти поцелуи доставляют ей немалое удовольствие.
Когда занавес закрылся, зрители аплодисментами и словами, произнесенными шепотом, выразили свое одобрение, однако он почти сразу же открылся вновь, но на сей раз на сцене был каток. По замерзшему озеру скользили маленькие фигурки, исполняя замысловатые танцевальные движения. Куклы, которые в первой сцене изображали любовников, теперь вместе непринужденно танцевали на льду.
Изящество, легкость и правдоподобие, с которыми куклы исполняли одну сцену за другой, были выше всех похвал. После первых восклицаний, выражавших восторг и удивление, зрители погрузились в молчание, и воцарилась тишина. Все неотрывно смотрели на сцену, где маленькие куклы продолжали творить чудеса.
Представление завершилось балетом, в котором два ведущих «артиста» исполнили роли Адониса и Венеры.
– Разве можно поверить, что они не живые! – воскликнула Фрэнсис, когда зеленый занавес окончательно закрылся.
Через несколько минут кукольник уже раскланивался перед королевской четой, держа в руках некоторых своих «артистов».
– Воистину волшебное зрелище, – прошептала Екатерина.
Хотя представление действительно произвело на нее огромное впечатление, она не была уверена в том, что оно получилось вполне приличным, потому что любовная сцена была излишне откровенной. Однако Карл был в полном восторге, и все принялись рассматривать кукол, передавая их друг другу. Кукольник был очень доволен.
Фрэнсис взяла в руки «главную героиню», и ей вдруг показалось, что эта кукла чем-то напоминает королеву: она беспомощно и безжизненно лежала у нее на ладони, а во время представления очаровала всех своей живостью и блеском. Эта мысль показалась Фрэнсис невежливой и непочтительной, и она поспешила передать куклу стоявшему рядом с ней Букингему. Казалось, к нему уже вернулось хорошее настроение, и он попытался поуправлять куклой, дергая за нитки, привязанные к ее рукам и ногам, но с его помощью она смогла сделать только очень некрасивое, резкое движение, при этом ее платье задралось на голову.
Кукольник, наблюдавший за этими неуклюжими попытками с сардонической улыбкой, забрал у него свою куклу и положил ее рядом с остальными. Король поблагодарил кукольника, выразив восхищение всем увиденным, и передал ему кошелек с золотыми монетами. Потом, сняв с себя тяжелую золотую цепь, надел ее на уэльсца.
Многие дамы, присутствовавшие на представлении, попытались пригласить его выступить в их домах, но он промолчал, и Фрэнсис, которая стояла совсем рядом с ним, не удивилась, когда он чуть позже ответил им отказом. В нем самом и в его поведении было что-то очень странное, и она только еще больше убедилась в этом, когда на следующий день выяснилось, что он исчез.
– Он вернулся в свои Уэльские горы, – сказала королева, узнав об этом. – Деньги, которые он получил от короля, позволили ему сделать это.
А ей кукольник помог добиться нужной цели, и, вполне вероятно, она была права. О нем никогда больше не слышали. Фрэнсис казалось, что зрители увидели именно то, что хотел показать им уэльсец: несмотря на весьма заурядный сюжет, он, каким-то ему одному ведомым магическим способом, дал им возможность помечтать о чем-то своем.
Спустя всего лишь несколько дней до Фрэнсис стали доходить слухи о том, какое «представление» должно было на самом деле состояться в тот вечер и не состоялось только потому, что появилась королева. Сперва она отказывалась верить в это, потом разозлилась. И не она одна: те же самые чувства испытывала и Барбара Каслмейн. Букингем собирался одурачить ее, и она отказывалась верить в то, что король ничего не знал об этом. Когда Фрэнсис смогла сопоставить разрозненные сведения и события, она пришла в ужас. Знала ли королева о том, что замышлялось? Фрэнсис не рискнула спросить ее об этом.
Никто не заподозрил герцогиню Букингемскую в том, что именно она выдала своего мужа королеве. Было решено, что он посвятил в свои планы слишком много помощников, и кто-то из них проболтался.
Барбара устроила королю очередную сцену. Она больше не сомневалась в том, что беременна, и постаралась сообщить ему об этом так, чтобы у него не было ни малейшего сомнения в своем отцовстве. И подумать только, он вздумал ее дурачить именно тогда, когда она ждет ребенка! Он согласился на то, чтобы ее опоили каким-то зельем только ради того, чтобы превратить невинную шутку в бесстыдную оргию!
Напрасно Карл пытался убедить ее в том, что ему ничего не известно об этом плане, о том, что кто-то задумал буквально подсунуть ему Фрэнсис. Он был расстроен тем, что Барбара выглядела совсем больной и уверяла его, что не вынесет предстоящих родов. Если она умрет, он, король, которому она отдала все свое сердце, станет ее убийцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Поняла. И они решили, что он… он и Фрэнсис Стюарт…
– О, Ваше Величество! – воскликнула дочка генерала, – пуританка, с трудом сдерживая слезы. – Фрэнсис так красива, и король обожает ее. От смущения и неожиданности Фрэнсис не поймет, что происходит. Она решит, что это просто шутка, обычная шутка, ведь она привыкла демонстрировать чулки, расстегивать подвязки… Она непременно подумает, что Барбара Каслмейн вот-вот появится, а для короля, как и для любого мужчины, искушение будет слишком велико… Просто непреодолимо, как сказал мой супруг!
– Да, – грустно согласилась королева. – Да.
Зачем нужно Букингему, чтобы произошло это отвратительное событие? Возможно, таким образом он хочет продемонстрировать свое отношение лично к ней, но не исключено, впрочем, что, будучи близким другом Фрэнсис, он надеется извлечь какую-нибудь пользу для себя, если она утвердит свою власть над Карлом. Если Карл влюблен во Фрэнсис, он не сможет не отблагодарить Букингема за эту услугу… Или могут быть другие причины, столь же отвратительные…
Во всем этом Екатерина видела только одно хорошее: роман короля с Барбарой явно исчерпал себя, иначе Букингему никогда бы не пришло в голову смотреть на Фрэнсис как на ее возможную замену, и уж, конечно, леди Каслмейн не может быть причастна к этому дьявольскому плану: она должна быть последним человеком, которому на руку эта «свадьба» Фрэнсис. В течение многих лет она и Букингем прекрасно ладили друг с другом, и вот теперь он предал ее точно так же, как и ветреную, легкомысленную Фрэнсис.
– Когда начнется этот вечер? – спросила королева.
– Примерно через час. Или чуть позже. Мадам, я оделась заранее и смогла ускользнуть от своего супруга только потому, что он еще раньше ушел к леди Каслмейн. Целый день я только о том и думала, что я могу сделать, чтобы помешать этому. И вот наконец я решила, что только Ваше Величество сможет предотвратить… предотвратить… У меня не хватило смелости подойти к королю, но даже если бы я смогла это сделать, он мог бы не…
Юная герцогиня замолчала, закусив дрожащую губу, и не сказала о том, что, по ее мнению, король мог бы и не вмешаться.
– Вы должны были рассказать об этом Фрэнсис или леди Каслмейн, – предположила королева.
– Я не смогла увидеть ни одну из них наедине, кроме того, я не могла быть уверена в том, что они не скажут моему супругу, от кого узнали обо всем. Если ему станет известно, что я выдала его, он никогда не простит мне этого. И может навсегда оставить меня.
Это, наверное, лучшее из всего, что он только может для вас сделать, подумала Екатерина, хотя она знала, что герцогиня безумно влюблена в своего мужа, и для нее разлука с ним была бы величайшим несчастьем. Несколько минут она сидела молча, размышляя, а потом сказала:
– Идите на прием. Ничего никому не говорите. Скоро я сама приду туда. Никто не может запретить мне этого. Не бойтесь, – добавила она, видя, что герцогиня очень смущена. – Ни ваш муж, никто другой – даже король – никогда не узнают, что вы приняли в этом какое-то участие.
Поклонившись и поцеловав Екатерине руку, герцогиня прошептала слова благодарности, и как только она ушла, королева позвонила в колокольчик, вызывая свою горничную.
Она понимала, что вся эта гнусная и вульгарная инсценировка с «брачным ложем» вряд ли начнется раньше полуночи, и у нее было достаточно времени, чтобы тщательно одеться. Она должна выглядеть наилучшим образом. Она должна быть совершенно спокойной, веселой, ни о чем не подозревающей. Я надену новое кремовое платье с венецианскими кружевами, решила она.
Парикмахер сделал королеве прическу из мягких локонов, которая ей очень шла. Она очень деликатно подкрасила и напудрила лицо и надела бриллиантовые украшения – колье и браслеты, – подаренные Карлом. Хотя Екатерине явно не хватало представительности, временами она была прелестна и неотразима. И это был как раз такой случай.
Леди Дэнхем, любимая камеристка Екатерины, смотрела на нее во все глаза, не в силах скрыть своего изумления.
– Ваше Величество, – она попыталась что-то сказать, но тут же замолчала.
– В чем дело? Что вы хотели мне сказать? – нервно спросила Екатерина, предчувствуя какие-нибудь дополнительные осложнения.
– Ничего, Ваше Величество, но это слишком роскошный туалет для кукольного представления в домашней обстановке.
Упоминание об этом представлении было неприятно Екатерине, потому что оно должно было состояться специально для нее по желанию короля. Все говорили о том, что появился какой-то необыкновенный кукольник из Уэльса, но король очень скептически относился ко всем восторженным отзывам и отказался приглашать его на большой прием с участием иностранных гостей до тех пор, пока королева не посмотрит представления и не выскажет своего мнения о нем.
Это представление должно было состояться именно сегодня, и если бы Екатерина хотела плохо подумать о короле, она вполне могла бы решить, что он специально придумал это представление, чтобы она была занята именно в то время, когда он будет… Однако она не допускала такой мысли: хоть у него и немало грехов, он никогда не позволит себе воспользоваться растерянностью неопытной девушки….
Королева взглянула на свои маленькие золотые часики. Было еще рано. Она послала за кукольником, приказав ему немедленно явиться к ней: у нее, конечно, не будет времени, чтобы посмотреть все представление, но, может быть, ей все-таки удастся составить о нем хоть какое-то впечатление.
Екатерина задавала уэльсцу вопросы, на которые он отвечал легким, певучим голосом. Он рассказал королеве, что у себя на родине, в горах Уэльса, слывет чародеем. Однако его магия – абсолютно безвредна, и ее единственное предназначение – развлекать людей.
Этот так называемый маг был небольшого роста, темноволосый, с необыкновенно белой кожей и горящими глазами. Он описал королеве несколько постановок, которые они могут показать, причем куклы могут исполнить свои роли так, словно это живые люди, а не деревянные марионетки, сделанные им самим. Королева смотрела на одну из них, которую он держал на раскрытой ладони, – удивительно живую и выразительную куклу. Он пошевелил пальцами, и маленькое создание тотчас же село, выпрямившись, при этом ее головка так естественно повернулась, что Екатерина даже вздрогнула. Кукла подняла изящную ручку и с чувством собственного достоинства пригладила приклеенный парик – королева смогла убедиться в том, что волосы были настоящие.
Неожиданно она приняла решение.
– Я верю вам, – сказала она. – Но мы все хотим убедиться в том, что вы действительно можете дать представление перед всем Двором. Поэтому вам придется выступить не на моей половине, в узком кругу зрителей, а так, чтобы и король смог увидеть, что вы действительно чародей. Если вы понравитесь Его Величеству, он хорошо вознаградит вас. Король всегда очень щедр.
Леди Дэнхем смотрела на Екатерину с нескрываемым удивлением: королева не часто проявляла такую самостоятельность.
– Леди Дэнхем, мы пойдем с вами вдвоем Вы и я, – сказала она. – А наш гость и его помощники возьмут все необходимое и пойдут за нами. Нам придется оставить графиню Суффоли одну. Она будет рада лечь спать пораньше: ей это так редко удается!
По мнению леди Дэнхем, такое решение могло быть чревато большими неприятностями, поскольку графиня стала бы категорически возражать против визита королевы в апартаменты леди Каслмейн. Сама же леди Дэнхем была моложе, решительнее и гораздо любопытнее. И она не возражала. В конце концов, королева – единственная женщина в Англии, которая может позволить себе явиться без приглашения. И они пошли – в сопровождении кукольника и его помощников, которые несли весь необходимый реквизит.
Позднее Екатерина сама станет удивляться своему поступку, но сейчас она не испытывала никаких сомнений и чувствовала себя совершенно уверенно. Конечно, ее приход удивит короля, но он не допустит, чтобы она почувствовала себя нежеланной гостьей. В тот вечер она была en beaut? и понимала это, видя, как заблестели глаза Карла, когда Барбара, проявляя незаурядное умение владеть собой, вышла вперед, чтобы приветствовать ее глубоким поклоном и поблагодарить за оказанную высокую честь.
Екатерина была необыкновенно изящна и грациозна, когда протягивала руку для поцелуя тем, кого считала ядовитыми, не менее гадюк. Ужин уже начался, королеве принесли кресло, которое было поставлено возле короля, и она сказала так, словно делилась с собравшимися каким-то важным секретом, что если гости не возражают, им будет предложено совершенно необыкновенное представление.
– Вы так часто играете в разные старые игры – в жмурки и в другие, – что я решила предложить вам что-то новое, – очень дружелюбно сказала Екатерина, и Фрэнсис первая захлопала в ладоши.
Королева с улыбкой посмотрела на нее. Это легкомысленное создание даже не догадывалось о том, что могло с ней произойти! К герцогине Букингемской тоже вернулась улыбка, хотя еще совсем недавно она не сводила с королевы испуганных глаз. И Екатерина решила, что впредь будет с ней чаще встречаться.
Пользуясь шумом, который стоял вокруг, Карл наклонился к жене и прошептал ей на ухо:
– Дорогая моя, откуда вы знаете, что кукольное представление понравится этой искушенной публике? Ведь у вас не было времени оценить его.
– Мне вполне достаточно того, что я успела посмотреть, – ответила Екатерина, думая не столько о предстоящем спектакле, сколько о мрачном лице Букингема, который старался не встречаться с ней глазами, но когда это все же случалось, она читала в его взгляде ненависть.
По мере того, как продолжался ужин, прекрасное, веселое настроение королевы вызывало все большее удивление собравшихся. Она даже сумела рассмешить их, напомнив несколько своих фраз, которые произнесла когда-то, когда еще совсем плохо знала английский, и у Букингема на какое-то мгновение мелькнула мысль о том, что она, возможно, догадывается об их планах, но это показалось ему совершенно невероятным. Он не мог смириться с тем, что задуманное им с таким старанием и так тщательно продолжение вечера должно рухнуть из-за ее прихоти, каприза!
Тем временем кукольник уже установил в соседней комнате переносную сцену, и гости, закончив трапезу, расположились в креслах, стоявших полукругом перед сценой, которая была отделена от зрителей зеленым бархатным занавесом.
А теперь, волшебник, покажи все, на что ты способен!
Ради себя и меня! – мысленно обратилась к кукольнику Екатерина.
Когда занавес раздвинулся, оказалось, что на сцене прекрасный парк с деревьями, кустами, клумбами и лужайками, поросшими травой, вдали, за деревьями, виднелось озеро. На траве расположились участники пикника – куклы в нарядных костюмах кавалеров и дам. Одна «девица» мечтательно раскачивалась на качелях, в лодке на озере тоже были видны маленькие фигурки. Нитки, с помощью которых манипулировали куклами, были совершенно не видны. Неожиданно зазвучала музыка – мягкая, нежная скрипка, – и все персонажи, бывшие на сцене, поднялись с травы и, расступившись, пропустили вперед красивого кавалера в бело-голубой шелковой одежде и курчавом парике. Он сел позади качелей, на которых все еще раскачивалась «девушка», и, обняв ее, принялся целовать в губы, в шею, в грудь, а она всеми своими движениями демонстрировала, что эти поцелуи доставляют ей немалое удовольствие.
Когда занавес закрылся, зрители аплодисментами и словами, произнесенными шепотом, выразили свое одобрение, однако он почти сразу же открылся вновь, но на сей раз на сцене был каток. По замерзшему озеру скользили маленькие фигурки, исполняя замысловатые танцевальные движения. Куклы, которые в первой сцене изображали любовников, теперь вместе непринужденно танцевали на льду.
Изящество, легкость и правдоподобие, с которыми куклы исполняли одну сцену за другой, были выше всех похвал. После первых восклицаний, выражавших восторг и удивление, зрители погрузились в молчание, и воцарилась тишина. Все неотрывно смотрели на сцену, где маленькие куклы продолжали творить чудеса.
Представление завершилось балетом, в котором два ведущих «артиста» исполнили роли Адониса и Венеры.
– Разве можно поверить, что они не живые! – воскликнула Фрэнсис, когда зеленый занавес окончательно закрылся.
Через несколько минут кукольник уже раскланивался перед королевской четой, держа в руках некоторых своих «артистов».
– Воистину волшебное зрелище, – прошептала Екатерина.
Хотя представление действительно произвело на нее огромное впечатление, она не была уверена в том, что оно получилось вполне приличным, потому что любовная сцена была излишне откровенной. Однако Карл был в полном восторге, и все принялись рассматривать кукол, передавая их друг другу. Кукольник был очень доволен.
Фрэнсис взяла в руки «главную героиню», и ей вдруг показалось, что эта кукла чем-то напоминает королеву: она беспомощно и безжизненно лежала у нее на ладони, а во время представления очаровала всех своей живостью и блеском. Эта мысль показалась Фрэнсис невежливой и непочтительной, и она поспешила передать куклу стоявшему рядом с ней Букингему. Казалось, к нему уже вернулось хорошее настроение, и он попытался поуправлять куклой, дергая за нитки, привязанные к ее рукам и ногам, но с его помощью она смогла сделать только очень некрасивое, резкое движение, при этом ее платье задралось на голову.
Кукольник, наблюдавший за этими неуклюжими попытками с сардонической улыбкой, забрал у него свою куклу и положил ее рядом с остальными. Король поблагодарил кукольника, выразив восхищение всем увиденным, и передал ему кошелек с золотыми монетами. Потом, сняв с себя тяжелую золотую цепь, надел ее на уэльсца.
Многие дамы, присутствовавшие на представлении, попытались пригласить его выступить в их домах, но он промолчал, и Фрэнсис, которая стояла совсем рядом с ним, не удивилась, когда он чуть позже ответил им отказом. В нем самом и в его поведении было что-то очень странное, и она только еще больше убедилась в этом, когда на следующий день выяснилось, что он исчез.
– Он вернулся в свои Уэльские горы, – сказала королева, узнав об этом. – Деньги, которые он получил от короля, позволили ему сделать это.
А ей кукольник помог добиться нужной цели, и, вполне вероятно, она была права. О нем никогда больше не слышали. Фрэнсис казалось, что зрители увидели именно то, что хотел показать им уэльсец: несмотря на весьма заурядный сюжет, он, каким-то ему одному ведомым магическим способом, дал им возможность помечтать о чем-то своем.
Спустя всего лишь несколько дней до Фрэнсис стали доходить слухи о том, какое «представление» должно было на самом деле состояться в тот вечер и не состоялось только потому, что появилась королева. Сперва она отказывалась верить в это, потом разозлилась. И не она одна: те же самые чувства испытывала и Барбара Каслмейн. Букингем собирался одурачить ее, и она отказывалась верить в то, что король ничего не знал об этом. Когда Фрэнсис смогла сопоставить разрозненные сведения и события, она пришла в ужас. Знала ли королева о том, что замышлялось? Фрэнсис не рискнула спросить ее об этом.
Никто не заподозрил герцогиню Букингемскую в том, что именно она выдала своего мужа королеве. Было решено, что он посвятил в свои планы слишком много помощников, и кто-то из них проболтался.
Барбара устроила королю очередную сцену. Она больше не сомневалась в том, что беременна, и постаралась сообщить ему об этом так, чтобы у него не было ни малейшего сомнения в своем отцовстве. И подумать только, он вздумал ее дурачить именно тогда, когда она ждет ребенка! Он согласился на то, чтобы ее опоили каким-то зельем только ради того, чтобы превратить невинную шутку в бесстыдную оргию!
Напрасно Карл пытался убедить ее в том, что ему ничего не известно об этом плане, о том, что кто-то задумал буквально подсунуть ему Фрэнсис. Он был расстроен тем, что Барбара выглядела совсем больной и уверяла его, что не вынесет предстоящих родов. Если она умрет, он, король, которому она отдала все свое сердце, станет ее убийцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36