Утром по телефону о командировке в Красноярск сказал ему Дегтярь. Не хватало еще, чтобы они там встретились.
- Ты же в Штаты должен лететь, - напомнил Рыков. - Завтра самолет...
- Они факс прислали, что не смогут меня принять.
- Где факс?.. Почему не доложили? - попытался подвигаться в кресле Рыков, но у него ничего не получилось. - Слушай, мне надоел этот гроб! Сегодня же купи мне нормальное кресло!
- Хорошо, - кивнул Барташевский. - Я распоряжусь... Факс
пришел, когда ты обедал в ресторане. Буквально десять минут назад. Вот он, - отщелкнув кнопку на папочке, достал он огрызок бумажки с перфорацией по краю.
- Это ж по-английски, - наморщился, взяв ее в руки, Рыков. - Переведи.
- У них сорвался какой-то контракт с Тайванем, и они срочно вылетают туда... Что-то с их местными законами. Меня принять пока не могут. Предложили прилететь через неделю...
- Я так и знал! - швырнул бумажку по столу Рыков. - Как наклевывается что приличное, сразу облом! Полный облом!
- Так я возьму командировку в Красноярск?
- Сначала кресло купи.
- Это работа на два часа.
- Красноярск! - фыркнул Рыков. - Ты лучше подумай, как нам выпутаться из этой ситуации иначе. Боюсь, что деньги уплыли навсегда.
- Ты считаешь? - дрогнул голос Барташевского.
- Ну, предположим, не навсегда... Ну и что? Если мы их вернем, то не раньше чем через несколько месяцев. А кредиты уже на следующей неделе возвращать. Что делать?.. Они ж нас перестреляют за "бабки". Как пить дать перестреляют!
- Может, мы их?
Зловеще тихий голос Барташевского испугал Рыкова.
- Не-ет... Я на "мокруху" не пойду! Сдохну, а не пойду!
На виске у Рыкова заметно пульсировала венка. Барташевский с удивлением посмотрел на нее. До этой минуты он вообще считал шефа чем-то скалистым, базальтовым. Без сердца, костей и сосудов. Правда, и без мозгов тоже.
- Есть один выход, - вроде бы небрежно произнес Барташевский.
- Серьезно?
- Мы участвуем в долевом строительстве дома в Митино. Так?
- Так.
- Положенные нам по договору метры мы уже у инвестора домокомбината - закупили. Так?
- Так.
- Аванс с покупателей жилья, то есть физических лиц, мы, в свою очередь взяли. Так?
- Что ты мне это рассказываешь?! - возмутился Рыков. - Будто я не знаю, что взяли. Ну и что? Деньги уже ушли инвестору. На счетах - кот наплакал. И по договорам с этими, как ты их назвал, физическими лицами, следующие денежки от них придут только после сдачи дома. А это четвертый квартал года. Понимаешь, че-твер-тый!
А сейчас - август! Какой это квартал? А? То-то же!.. А я тебе талдычу, что на той неделе - расчет по кредитам...
- Вот этими квадратными метрами мы и рассчитаемся.
- В каком смысле?
- Мы их продадим.
- Так они ж уже проданы!
- А мы еще раз. А можно и по три раза одни и те же метры продать.
- Да ты что! - побудел Рыков. - Это невозможно!
- Почему же? Новому покупателю мы, как и положено, предъявим, когда он к нам заявится, инвестиционный договор и лицензию, но других документов, в том числе и на то, проданы эти метры или нет, он никогда не увидит...
- Это мошенничество чистой воды!
- А то мы мало мухлевали с квартирами...
- Ну, мухлевали, конечно... Какой риэлтер не мухлюет... Но чтоб
по три раза продать одно и то же!..
- Пойми, Платоныч, дело пустяшное, - спокойно начал объяснять Барташевский. - Я у юристов справки уже навел. С нас взятки гладки. До тех пор, пока дом не построен, наше законодательство не признает его собственностью. Регистрации прав на него нет. Вот когда он будет сдан, и приедут обладатели квартир и сойдутся нос к носу у одних и тех же дверей, вот тогда уже нужно будет бежать. А может, и не надо. Юрист сказал мне, что до нас будет непросто докопаться. В лучшем случае того чиновника в правительстве Москвы, что дал нам лицензию, снимут с работы. У нас потом отберут лицензию. Все. До суда - три года пешим ходом. А мы зарегистрируем новую фирму...
- А если эти... ну, кого мы кинули, на нас наедут?
- Где-нибудь отсидимся.
- В Сибири?
- Упаси Бог!.. В Западной Европе. А потом опять всплывем.
Задумчивостью Рыков стянул все имеющиеся на лбу морщины. Сомнение буграми ходило по коже. Казалось, что был слышен ее скрип.
Телефонный звонок испугал их обоих. У Рыкова почему-то возникло ощущение, что их подслушали и уже хотят предупредить об опасности аферы. Барташевский подумал свое, то, что Рыков не знал, и, вздохнув, отвернулся к свету, сочащемуся сквозь жалюзи.
- Рыков слушает! - прогудел в "сотовик" хозяин кабинета.
- Вас беспокоят из уголовного розыска, - ответил сухой
незнакомый голос.
Рыкову еще сильнее почудилось, что их все-таки подслушали, и
подслушали так хорошо, что дело уже за считанные секунды дошло до
уголовного розыска. Морщины на лбу тут же исчезли. Почему-то
захотелось встать, хотя Рыков ни перед кем в жизни не вставал.
Даже перед министром, если тот изредка заходил в его кабинет.
- Нами задержан мошенник, специализирующийся на пластиковых кредитных картах. Среди прочих у него обнаружена и одна ваша. Не могли бы вы завтра заехать к нам для дачи свидетельских показаний...
На этот раз Рыков ощутил собственное сердце. Оно радостно забилось. Милиция, в которую он боялся обратиться, и без его просьб отыскала вора.
- Я буду! Обязательно буду! - рявкнул он в трубку.
Оперативник продиктовал номер кабинета, пообещал заказать пропуск и чрезвычайно вежливо попрощался. В эту минуту Рыкову стало жаль денег, которые он авансом выдал Дегтярю.
- "Бабки" вроде бы нашли! - оглушил он новостью Барташевского.
- Не может быть?! - побледнел он.
- А я говорю, нашли! и ни в какой Красноярск тебе ехать не надо!
Дуй за креслом!
Глава тринадцатая
ЭРОТИЧЕСКОЕ ШОУ
У азербайджанца Али еще никогда не было такого удачного дня. То ли он угадал с товаром, завезя к своему овощному лотку на набережной Приморска чуть больше, чем обычно, слив, персиков и яблок, то ли курортники в одну секунду решили стать вегетарианцами, но только деньги текли рекой. Им уже не хватало места в кошельке на брюхе, и Али с небрежностью миллионера сбрасывал купюры прямо в ящичек из-под импортных персиков, стоящий, в свою очередь, под прилавком.
Вот уже третий месяц подряд Али стоял сам за лотком. У него не было ни одного выходного, но он даже не допускал мысли, чтобы нанять, как это делали другие азербайджанцы на набережной и на трех рынках Приморска, девушку-торговку из Украины или Молдавии. Ему очень нужны были деньги, чтобы откупиться от армии, но еще больше нужны для калыма за невесту. Наверное, он бы уже давно собрал наличные для откупа от службы, но ежедневные взятки милиционерам, хозяину ряда, хозяину набережной и прочим иногда возникающим у лотка бандитам не давали пока этого сделать.
Праздник пришел неожиданно. Он зыбко раскачивался пухлым слоем купюр в ящике из-под импортных персиков, он слепил ярким солнцем, очень похожим на то, что в детстве согревало его в Гяндже. Усы, плотные черные усы, шевелились сами собой, и руки набрасывали невесомые гири на весы.
- Три килограмма апельсинов, - возникло перед лотком неземное создание.
У девушки было неслыханной красоты лицо. Еще не тронутое загаром, свежее, как персик на ветке, оно излучало пьянящий аромат. Но еще сильнее, чем лицо, поражала прическа девушки. Над белоснежной челкой ровными кольцами косичек вздымалось что-то неземное.
Вначале оно показалось Али похожим на ананас, но он тут же укорил себя за сравнение.
- Тебе сами луччи апилсини дам! - громко объявил он.
- Дэвушка, шашлык купи! - влез сбоку шашлычник Муса.
У него сегодня дела шли хуже, чем обычно. Возможно, что курортников все-таки поразил вирус вегетарианства.
- Слюшай, нэ мэшай! - укоротил его Али. - Сколко? Читире кило?
- Три, - устало пропела девушка.
- Сами люччи! Сами спели апелсин!
Весы врали на восемьдесят граммов, но девушке Али сделал исключение. Он бросил в пластиковую корзину крупный апельсин походом, бережно пересыпал оранжевые мячи в ее пакет, принял деньги и, не считая, бросил их в ящик поверх пухлой кипы.
- А шишлик, дэвушка?! - напомнил ей Муса.
- Нет-нет, спасибо, - мягко ответила она и поправила черные
очки. - Мне не нужен шашлык...
Она повернулась от лотка и неожиданно вскрикнула. Апельсины сыпанули на асфальт и с резвостью беглецов-грабителей покатились прочь от ее ног.
- Надо же! Пакет порвался! - не оборачиваясь к Али, громко возмутилась она и вдруг резко, не сгибая ног в коленях, нагнулась и принялась собирать в пакет ближайшие к ней апельсины.
Черная мини-юбочка вздернулась, и у Али похолодело все внутри. На девушке, на этой сказочной фее, сошедшей с облака в его грубую скучную жизнь, не было трусиков. Она стояла глубоко наклонившись, на ширину плеч расставив ноги, и он впервые увидел то, что мог увидеть только после уплаты калыма.
- Вай-вай, - пропел рядом пораженный Муса. - Попка - пэрсик, чисти пэрсик. Та-акой красота!
Слова обидели Али. Ему показалось, что неземная девушка в эту секунду как бы отдалась не только ему, но и соседу Мусе, и он выскочил из-за лотка, закрыв ее голое тело собой.
- Дэфушка, нэ нада сам! Я памагу! - шагнул он к ней, но девушка, словно не слыша его, нагнулась еще ниже.
Али увидел открывшийся прямо перед глазами ход в бесконечность, в
бездну, и чуть не взвыл от боли, сдавившей ему живот.
- Я сам! Сам! - бросился он сгребать апельсины к груди. - Нэ
нада! Я сам!
- Ой, какой вы хороший! - пропела девушка, выпрямилась и нехотя оправила юбку. - Большое вам спасибо.
- Вот еще апылсын, - подошел к ним Муса. - Под мой мангал закатился...
Девушка с благодарностью приняла собранные плоды, подхватила снизу пакет с порвавшейся ручкой и грациозно уплыла в толпу отдыхающих на набережной.
- Попка - пэрсик! - чмокнул губами Муса.
Али не захотел отвечать. То, что он ощутил, невозможно было описать словами. Это было нечто более приятное, чем огромный казан плова, и более вкусное, чем самые спелые арбузы.
На подпрыгивающих ногах он вернулся к лотку, посмотрел на него и чуть не онемел.
- Му... у... дэ... ти...
- А-ай какой попка! - не мог успокоиться Муса.
- Ты... она... дэнег нету, - все-таки произнес Али.
- Чито?
- Дэнги украли!
- Кто украл? - удивился Муса. - Никого сзади не било!
- Украли! Украли! вместе с яшчик! - юлой завертелся на месте Али.. Муса, смотри лоток! Я вора буду бегат! Я вора найду - убью!..
Кричал и крутился он совершенно напрасно. Ящик из-под импортных персиков валялся в пяти метрах за ним, у пыльных карликовых деревьев туи, а деньги, ссыпанные в завязанную мешком майку Жоры Прокудина, уже ехали в рейсовом автобусе на окраину Приморска. Рядом с Жорой стоял на задней площадке Топор и поддерживал мешок с деньгами, будто он и вправду много весил.
На седьмой остановке они вышли, пересекли двор у трехэтажек сталинской эпохи, свернули за угол магазина и стали ждать. Следующим автобусом приехала Жанетка. Какой-то лысый мужик, судя по выгоревшим шортам курортник, попытался ее проводить, но Жанетка что-то шепнула ему на ухо, и мужика будто приклеило к асфальту. Он с открытым ртом смотрел на ее удаляющиеся ножки почти минуту, потом все-таки рот закрыл, отодрал приклеившуюся к асфальту подошву сандалия и побрел назад к остановке.
- Секи внимательно, нет ли хвоста, - складывая купюры в ровные пачки, потребовал Жора Прокудин от Топора.
- Да вроде нету.
- Лысый уехал?
- Однозначно. Только что. На автобусе.
- А Жанетка где?
- В магазин зашла. Как договаривались...
- Черных во дворе не видно?
- Однозначно нет...
- Лучшая рыба, Топор, - колбаса, - решил просветить друга Жора Прокудин. - А лучшая колбаса - это чулок, набитый деньгами. У нас майка... Ты как думаешь, майка объемнее чулок?
- Каких чулок?
Топор не умел делать два дела одновременно. Следить за двором и одновременно думать было слишком сложным занятием для него.
- Ты слышал звон кассового аппарата? - снова спросил Жора. - Ты не мог его слышать. А я - слышал. Касса выбила наш чек - пять миллионов четыреста восемь тысяч триста рублей. Неплохо?
- Сколько?
- А-а, ну да!.. Ты ж только в баксах понимаешь!.. Около тысячи долларов наличными мы сняли в виде пенки только у азера на набережной...
- Кру-уто!
- А то!.. Знаешь, Топор, брошу-ка я свою бестолковую профессию и начну торговать на набережной в Приморске. За сезон миллионером стану!
- А какую ты профессию бросишь? - не понял Топор.
- Слушай, ты что, философом стал? Задаешь вопросы, на которые у человечества нет ответов. Ты еще спроси, какой хрен нас ночью выпотрошил!
- Это тот... немой, - шмыгнул носом Топор.
- Никакой он не немой!.. Скорее всего, секач...
- Кто?
- Секач... Который секет, у кого что есть...
- Значит, мы ему понравились?
- Ему мой чемодан понравился. Если б Жанетка не захотела книжонку сыскаря посмотреть, разве б я его достал на обозрение!
- Ты думаешь?..
Только сейчас Жора Прокудин понял, что у него украли всего семь тысяч долларов. А могли стянуть два миллиарда. Но они остались на размытых страничках под подушкой у Жанетки и теперь грели задний карман его джинсов.
- Все. Вышла из магазина, - объявил Топор. - Сумочка на левом плече. Хвоста нету.
- Махни, чтоб к нам шла.
- Она и так идет...
У Жанетки был изможденный вид. Казалось, что с той поры,
как ушла с набережной, она без остановки бежала и бежала.
Подойдя к парням, она сняла очки и стала еще старше. Синева на
подглазьях и мутно-красные глаза вызвали у Жоры Прокудина глоток
жалости.
- Получилось? - вяло поинтересовалась она.
- Однозначно, - ответил за обоих Топор. - В этот раз почти штука баксов.
Жора удивленно обернулся. Он только раз назвал цифру в долларах, а Топор ее уже запомнил. Это пахло мистикой. Но потом он вспомнил, что называл еще и сумму в рублях, и Топор в его глазах сразу перевоплотился в прежнего друга.
- Крутовато! - не сдержалась Жанетка. - Это больше, чем за те два раза.
- Однозначно.
- Еще разок попробуем?
- Ты прямо нимфоманка, - ухмыльнулся Жора.
- А это чего? - не понял Топор.
- Из пяти попыток три удались, - подвел итог дню Жора Прокудин. - Тыща триста "зеленых" у нас в кармане, точнее, в майке, есть. Компенсация, конечно, неполная...
- Каким же это они нас газом траванули? - вытерла слезы Жанетка. Глаза болят как от сварки...
Она вновь спрятала их за очки, а Жора Прокудин, сощурившись, посмотрел на садящееся за пыльными тополями солнце. Оно выглядело огромной золотой монетой, и ему почудилась в этом добрая примета.
- В этом городе аптеки есть? - спросил он.
- Ну не тундра же здесь! - возмутилась Жанетка.
- Тогда поехали купим тебе "Визин". Нам твои глаза еще пригодятся.
- Мне тоже, - согласилась она. - Значит, больше эротики не будет?
- Занавес опускается. На двух рынках были. На набережной были. Говорят, у них еще один рынок есть, поменьше, но я не хочу больше светиться. А потом кто даст гарантию, что кавказский "телефон" уже не разнес новость о нашем трюке. Секс-шоу закончилось! Надевай трусики, приказал Жора Прокудин.
- Тогда отвернитесь, - потребовала она.
- Азерам, значит, можно, а нам...
Жора еще увернулся от просвистевшей у виска сумочки.
- Ну чего ты! Я же пошутил!
- Я тоже, - с ехидцей ответила она. - Иначе б попала.
Обняв Топора за плечи, Жора развернул его от Жанетки, хотя именно Топора она как раз могла и не стесняться, и повел к пыльным тополям.
- Диспозиция, братан, такая, - начал он, плотно сжимая под мышкой майку с деньгами. - Сегодня на вечер: снимаем фазенду на окраине, никаких гостиниц и мотелей, никаких кабаков. На завтра: делим семь улиц поровну. Четыре - мне, две - тебе, одна - Жанетке...
- А чего так... неровно?
- Семь на три не делится. Понял?
- Однозначно.
- Может, я даже жанеткину улицу на себя возьму. Ей по городу сейчас лучше не мелькать. Скажи ей, чтоб прическу и прикид сменила...
- А ты сам не можешь сказать?
- Это твоя невеста или моя?.. То-то!..
- Жорик, - вдруг остановился Топор, - скажи честно, зачем ты меня взял на это дело? Ты ж мог сам себе эти "бабки" добыть?
- Ты имеешь в виду сегодняшний стриптиз?
- Нет. Я про два миллиарда долларов...
- Люблю я тебя, Топор! - повернувшись к нему лицом, с пафосом героев мексиканских телесериалов произнес Жора Прокудин. - Вот люблю как братана и все...
- А я думал, я тебе как "бык" нужен... Ну, если там кого вырубать придется...
- Думаешь, придется?
- За два миллиарда?.. Однозначно!
Глава четырнадцатая
ДОПРОС С ПРИСТРАСТИЕМ
Лялечка приехала за шесть минут до назначенного срока. Обычно
женщины ее возраста имеют обыкновение опаздывать на час. Иногда
на два. Все зависит от самооценки женщины.
- Здравствуй... те, - неохотно поприветствовала она с порога
квартиры.
- Проходи, - отступил вглубь коридора Дегтярь.
Даже это короткое слово у него еле получилось. От одного вида Лялечки Дегтяря будто обожгло: ярко-красный, с огромными серебристыми пуговицами костюм от "Tom Klaim", такого же цвета шляпка с паутинкой вуали на глазах, черные туфли с небоскребами-каблучищами, неземной запах духов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- Ты же в Штаты должен лететь, - напомнил Рыков. - Завтра самолет...
- Они факс прислали, что не смогут меня принять.
- Где факс?.. Почему не доложили? - попытался подвигаться в кресле Рыков, но у него ничего не получилось. - Слушай, мне надоел этот гроб! Сегодня же купи мне нормальное кресло!
- Хорошо, - кивнул Барташевский. - Я распоряжусь... Факс
пришел, когда ты обедал в ресторане. Буквально десять минут назад. Вот он, - отщелкнув кнопку на папочке, достал он огрызок бумажки с перфорацией по краю.
- Это ж по-английски, - наморщился, взяв ее в руки, Рыков. - Переведи.
- У них сорвался какой-то контракт с Тайванем, и они срочно вылетают туда... Что-то с их местными законами. Меня принять пока не могут. Предложили прилететь через неделю...
- Я так и знал! - швырнул бумажку по столу Рыков. - Как наклевывается что приличное, сразу облом! Полный облом!
- Так я возьму командировку в Красноярск?
- Сначала кресло купи.
- Это работа на два часа.
- Красноярск! - фыркнул Рыков. - Ты лучше подумай, как нам выпутаться из этой ситуации иначе. Боюсь, что деньги уплыли навсегда.
- Ты считаешь? - дрогнул голос Барташевского.
- Ну, предположим, не навсегда... Ну и что? Если мы их вернем, то не раньше чем через несколько месяцев. А кредиты уже на следующей неделе возвращать. Что делать?.. Они ж нас перестреляют за "бабки". Как пить дать перестреляют!
- Может, мы их?
Зловеще тихий голос Барташевского испугал Рыкова.
- Не-ет... Я на "мокруху" не пойду! Сдохну, а не пойду!
На виске у Рыкова заметно пульсировала венка. Барташевский с удивлением посмотрел на нее. До этой минуты он вообще считал шефа чем-то скалистым, базальтовым. Без сердца, костей и сосудов. Правда, и без мозгов тоже.
- Есть один выход, - вроде бы небрежно произнес Барташевский.
- Серьезно?
- Мы участвуем в долевом строительстве дома в Митино. Так?
- Так.
- Положенные нам по договору метры мы уже у инвестора домокомбината - закупили. Так?
- Так.
- Аванс с покупателей жилья, то есть физических лиц, мы, в свою очередь взяли. Так?
- Что ты мне это рассказываешь?! - возмутился Рыков. - Будто я не знаю, что взяли. Ну и что? Деньги уже ушли инвестору. На счетах - кот наплакал. И по договорам с этими, как ты их назвал, физическими лицами, следующие денежки от них придут только после сдачи дома. А это четвертый квартал года. Понимаешь, че-твер-тый!
А сейчас - август! Какой это квартал? А? То-то же!.. А я тебе талдычу, что на той неделе - расчет по кредитам...
- Вот этими квадратными метрами мы и рассчитаемся.
- В каком смысле?
- Мы их продадим.
- Так они ж уже проданы!
- А мы еще раз. А можно и по три раза одни и те же метры продать.
- Да ты что! - побудел Рыков. - Это невозможно!
- Почему же? Новому покупателю мы, как и положено, предъявим, когда он к нам заявится, инвестиционный договор и лицензию, но других документов, в том числе и на то, проданы эти метры или нет, он никогда не увидит...
- Это мошенничество чистой воды!
- А то мы мало мухлевали с квартирами...
- Ну, мухлевали, конечно... Какой риэлтер не мухлюет... Но чтоб
по три раза продать одно и то же!..
- Пойми, Платоныч, дело пустяшное, - спокойно начал объяснять Барташевский. - Я у юристов справки уже навел. С нас взятки гладки. До тех пор, пока дом не построен, наше законодательство не признает его собственностью. Регистрации прав на него нет. Вот когда он будет сдан, и приедут обладатели квартир и сойдутся нос к носу у одних и тех же дверей, вот тогда уже нужно будет бежать. А может, и не надо. Юрист сказал мне, что до нас будет непросто докопаться. В лучшем случае того чиновника в правительстве Москвы, что дал нам лицензию, снимут с работы. У нас потом отберут лицензию. Все. До суда - три года пешим ходом. А мы зарегистрируем новую фирму...
- А если эти... ну, кого мы кинули, на нас наедут?
- Где-нибудь отсидимся.
- В Сибири?
- Упаси Бог!.. В Западной Европе. А потом опять всплывем.
Задумчивостью Рыков стянул все имеющиеся на лбу морщины. Сомнение буграми ходило по коже. Казалось, что был слышен ее скрип.
Телефонный звонок испугал их обоих. У Рыкова почему-то возникло ощущение, что их подслушали и уже хотят предупредить об опасности аферы. Барташевский подумал свое, то, что Рыков не знал, и, вздохнув, отвернулся к свету, сочащемуся сквозь жалюзи.
- Рыков слушает! - прогудел в "сотовик" хозяин кабинета.
- Вас беспокоят из уголовного розыска, - ответил сухой
незнакомый голос.
Рыкову еще сильнее почудилось, что их все-таки подслушали, и
подслушали так хорошо, что дело уже за считанные секунды дошло до
уголовного розыска. Морщины на лбу тут же исчезли. Почему-то
захотелось встать, хотя Рыков ни перед кем в жизни не вставал.
Даже перед министром, если тот изредка заходил в его кабинет.
- Нами задержан мошенник, специализирующийся на пластиковых кредитных картах. Среди прочих у него обнаружена и одна ваша. Не могли бы вы завтра заехать к нам для дачи свидетельских показаний...
На этот раз Рыков ощутил собственное сердце. Оно радостно забилось. Милиция, в которую он боялся обратиться, и без его просьб отыскала вора.
- Я буду! Обязательно буду! - рявкнул он в трубку.
Оперативник продиктовал номер кабинета, пообещал заказать пропуск и чрезвычайно вежливо попрощался. В эту минуту Рыкову стало жаль денег, которые он авансом выдал Дегтярю.
- "Бабки" вроде бы нашли! - оглушил он новостью Барташевского.
- Не может быть?! - побледнел он.
- А я говорю, нашли! и ни в какой Красноярск тебе ехать не надо!
Дуй за креслом!
Глава тринадцатая
ЭРОТИЧЕСКОЕ ШОУ
У азербайджанца Али еще никогда не было такого удачного дня. То ли он угадал с товаром, завезя к своему овощному лотку на набережной Приморска чуть больше, чем обычно, слив, персиков и яблок, то ли курортники в одну секунду решили стать вегетарианцами, но только деньги текли рекой. Им уже не хватало места в кошельке на брюхе, и Али с небрежностью миллионера сбрасывал купюры прямо в ящичек из-под импортных персиков, стоящий, в свою очередь, под прилавком.
Вот уже третий месяц подряд Али стоял сам за лотком. У него не было ни одного выходного, но он даже не допускал мысли, чтобы нанять, как это делали другие азербайджанцы на набережной и на трех рынках Приморска, девушку-торговку из Украины или Молдавии. Ему очень нужны были деньги, чтобы откупиться от армии, но еще больше нужны для калыма за невесту. Наверное, он бы уже давно собрал наличные для откупа от службы, но ежедневные взятки милиционерам, хозяину ряда, хозяину набережной и прочим иногда возникающим у лотка бандитам не давали пока этого сделать.
Праздник пришел неожиданно. Он зыбко раскачивался пухлым слоем купюр в ящике из-под импортных персиков, он слепил ярким солнцем, очень похожим на то, что в детстве согревало его в Гяндже. Усы, плотные черные усы, шевелились сами собой, и руки набрасывали невесомые гири на весы.
- Три килограмма апельсинов, - возникло перед лотком неземное создание.
У девушки было неслыханной красоты лицо. Еще не тронутое загаром, свежее, как персик на ветке, оно излучало пьянящий аромат. Но еще сильнее, чем лицо, поражала прическа девушки. Над белоснежной челкой ровными кольцами косичек вздымалось что-то неземное.
Вначале оно показалось Али похожим на ананас, но он тут же укорил себя за сравнение.
- Тебе сами луччи апилсини дам! - громко объявил он.
- Дэвушка, шашлык купи! - влез сбоку шашлычник Муса.
У него сегодня дела шли хуже, чем обычно. Возможно, что курортников все-таки поразил вирус вегетарианства.
- Слюшай, нэ мэшай! - укоротил его Али. - Сколко? Читире кило?
- Три, - устало пропела девушка.
- Сами люччи! Сами спели апелсин!
Весы врали на восемьдесят граммов, но девушке Али сделал исключение. Он бросил в пластиковую корзину крупный апельсин походом, бережно пересыпал оранжевые мячи в ее пакет, принял деньги и, не считая, бросил их в ящик поверх пухлой кипы.
- А шишлик, дэвушка?! - напомнил ей Муса.
- Нет-нет, спасибо, - мягко ответила она и поправила черные
очки. - Мне не нужен шашлык...
Она повернулась от лотка и неожиданно вскрикнула. Апельсины сыпанули на асфальт и с резвостью беглецов-грабителей покатились прочь от ее ног.
- Надо же! Пакет порвался! - не оборачиваясь к Али, громко возмутилась она и вдруг резко, не сгибая ног в коленях, нагнулась и принялась собирать в пакет ближайшие к ней апельсины.
Черная мини-юбочка вздернулась, и у Али похолодело все внутри. На девушке, на этой сказочной фее, сошедшей с облака в его грубую скучную жизнь, не было трусиков. Она стояла глубоко наклонившись, на ширину плеч расставив ноги, и он впервые увидел то, что мог увидеть только после уплаты калыма.
- Вай-вай, - пропел рядом пораженный Муса. - Попка - пэрсик, чисти пэрсик. Та-акой красота!
Слова обидели Али. Ему показалось, что неземная девушка в эту секунду как бы отдалась не только ему, но и соседу Мусе, и он выскочил из-за лотка, закрыв ее голое тело собой.
- Дэфушка, нэ нада сам! Я памагу! - шагнул он к ней, но девушка, словно не слыша его, нагнулась еще ниже.
Али увидел открывшийся прямо перед глазами ход в бесконечность, в
бездну, и чуть не взвыл от боли, сдавившей ему живот.
- Я сам! Сам! - бросился он сгребать апельсины к груди. - Нэ
нада! Я сам!
- Ой, какой вы хороший! - пропела девушка, выпрямилась и нехотя оправила юбку. - Большое вам спасибо.
- Вот еще апылсын, - подошел к ним Муса. - Под мой мангал закатился...
Девушка с благодарностью приняла собранные плоды, подхватила снизу пакет с порвавшейся ручкой и грациозно уплыла в толпу отдыхающих на набережной.
- Попка - пэрсик! - чмокнул губами Муса.
Али не захотел отвечать. То, что он ощутил, невозможно было описать словами. Это было нечто более приятное, чем огромный казан плова, и более вкусное, чем самые спелые арбузы.
На подпрыгивающих ногах он вернулся к лотку, посмотрел на него и чуть не онемел.
- Му... у... дэ... ти...
- А-ай какой попка! - не мог успокоиться Муса.
- Ты... она... дэнег нету, - все-таки произнес Али.
- Чито?
- Дэнги украли!
- Кто украл? - удивился Муса. - Никого сзади не било!
- Украли! Украли! вместе с яшчик! - юлой завертелся на месте Али.. Муса, смотри лоток! Я вора буду бегат! Я вора найду - убью!..
Кричал и крутился он совершенно напрасно. Ящик из-под импортных персиков валялся в пяти метрах за ним, у пыльных карликовых деревьев туи, а деньги, ссыпанные в завязанную мешком майку Жоры Прокудина, уже ехали в рейсовом автобусе на окраину Приморска. Рядом с Жорой стоял на задней площадке Топор и поддерживал мешок с деньгами, будто он и вправду много весил.
На седьмой остановке они вышли, пересекли двор у трехэтажек сталинской эпохи, свернули за угол магазина и стали ждать. Следующим автобусом приехала Жанетка. Какой-то лысый мужик, судя по выгоревшим шортам курортник, попытался ее проводить, но Жанетка что-то шепнула ему на ухо, и мужика будто приклеило к асфальту. Он с открытым ртом смотрел на ее удаляющиеся ножки почти минуту, потом все-таки рот закрыл, отодрал приклеившуюся к асфальту подошву сандалия и побрел назад к остановке.
- Секи внимательно, нет ли хвоста, - складывая купюры в ровные пачки, потребовал Жора Прокудин от Топора.
- Да вроде нету.
- Лысый уехал?
- Однозначно. Только что. На автобусе.
- А Жанетка где?
- В магазин зашла. Как договаривались...
- Черных во дворе не видно?
- Однозначно нет...
- Лучшая рыба, Топор, - колбаса, - решил просветить друга Жора Прокудин. - А лучшая колбаса - это чулок, набитый деньгами. У нас майка... Ты как думаешь, майка объемнее чулок?
- Каких чулок?
Топор не умел делать два дела одновременно. Следить за двором и одновременно думать было слишком сложным занятием для него.
- Ты слышал звон кассового аппарата? - снова спросил Жора. - Ты не мог его слышать. А я - слышал. Касса выбила наш чек - пять миллионов четыреста восемь тысяч триста рублей. Неплохо?
- Сколько?
- А-а, ну да!.. Ты ж только в баксах понимаешь!.. Около тысячи долларов наличными мы сняли в виде пенки только у азера на набережной...
- Кру-уто!
- А то!.. Знаешь, Топор, брошу-ка я свою бестолковую профессию и начну торговать на набережной в Приморске. За сезон миллионером стану!
- А какую ты профессию бросишь? - не понял Топор.
- Слушай, ты что, философом стал? Задаешь вопросы, на которые у человечества нет ответов. Ты еще спроси, какой хрен нас ночью выпотрошил!
- Это тот... немой, - шмыгнул носом Топор.
- Никакой он не немой!.. Скорее всего, секач...
- Кто?
- Секач... Который секет, у кого что есть...
- Значит, мы ему понравились?
- Ему мой чемодан понравился. Если б Жанетка не захотела книжонку сыскаря посмотреть, разве б я его достал на обозрение!
- Ты думаешь?..
Только сейчас Жора Прокудин понял, что у него украли всего семь тысяч долларов. А могли стянуть два миллиарда. Но они остались на размытых страничках под подушкой у Жанетки и теперь грели задний карман его джинсов.
- Все. Вышла из магазина, - объявил Топор. - Сумочка на левом плече. Хвоста нету.
- Махни, чтоб к нам шла.
- Она и так идет...
У Жанетки был изможденный вид. Казалось, что с той поры,
как ушла с набережной, она без остановки бежала и бежала.
Подойдя к парням, она сняла очки и стала еще старше. Синева на
подглазьях и мутно-красные глаза вызвали у Жоры Прокудина глоток
жалости.
- Получилось? - вяло поинтересовалась она.
- Однозначно, - ответил за обоих Топор. - В этот раз почти штука баксов.
Жора удивленно обернулся. Он только раз назвал цифру в долларах, а Топор ее уже запомнил. Это пахло мистикой. Но потом он вспомнил, что называл еще и сумму в рублях, и Топор в его глазах сразу перевоплотился в прежнего друга.
- Крутовато! - не сдержалась Жанетка. - Это больше, чем за те два раза.
- Однозначно.
- Еще разок попробуем?
- Ты прямо нимфоманка, - ухмыльнулся Жора.
- А это чего? - не понял Топор.
- Из пяти попыток три удались, - подвел итог дню Жора Прокудин. - Тыща триста "зеленых" у нас в кармане, точнее, в майке, есть. Компенсация, конечно, неполная...
- Каким же это они нас газом траванули? - вытерла слезы Жанетка. Глаза болят как от сварки...
Она вновь спрятала их за очки, а Жора Прокудин, сощурившись, посмотрел на садящееся за пыльными тополями солнце. Оно выглядело огромной золотой монетой, и ему почудилась в этом добрая примета.
- В этом городе аптеки есть? - спросил он.
- Ну не тундра же здесь! - возмутилась Жанетка.
- Тогда поехали купим тебе "Визин". Нам твои глаза еще пригодятся.
- Мне тоже, - согласилась она. - Значит, больше эротики не будет?
- Занавес опускается. На двух рынках были. На набережной были. Говорят, у них еще один рынок есть, поменьше, но я не хочу больше светиться. А потом кто даст гарантию, что кавказский "телефон" уже не разнес новость о нашем трюке. Секс-шоу закончилось! Надевай трусики, приказал Жора Прокудин.
- Тогда отвернитесь, - потребовала она.
- Азерам, значит, можно, а нам...
Жора еще увернулся от просвистевшей у виска сумочки.
- Ну чего ты! Я же пошутил!
- Я тоже, - с ехидцей ответила она. - Иначе б попала.
Обняв Топора за плечи, Жора развернул его от Жанетки, хотя именно Топора она как раз могла и не стесняться, и повел к пыльным тополям.
- Диспозиция, братан, такая, - начал он, плотно сжимая под мышкой майку с деньгами. - Сегодня на вечер: снимаем фазенду на окраине, никаких гостиниц и мотелей, никаких кабаков. На завтра: делим семь улиц поровну. Четыре - мне, две - тебе, одна - Жанетке...
- А чего так... неровно?
- Семь на три не делится. Понял?
- Однозначно.
- Может, я даже жанеткину улицу на себя возьму. Ей по городу сейчас лучше не мелькать. Скажи ей, чтоб прическу и прикид сменила...
- А ты сам не можешь сказать?
- Это твоя невеста или моя?.. То-то!..
- Жорик, - вдруг остановился Топор, - скажи честно, зачем ты меня взял на это дело? Ты ж мог сам себе эти "бабки" добыть?
- Ты имеешь в виду сегодняшний стриптиз?
- Нет. Я про два миллиарда долларов...
- Люблю я тебя, Топор! - повернувшись к нему лицом, с пафосом героев мексиканских телесериалов произнес Жора Прокудин. - Вот люблю как братана и все...
- А я думал, я тебе как "бык" нужен... Ну, если там кого вырубать придется...
- Думаешь, придется?
- За два миллиарда?.. Однозначно!
Глава четырнадцатая
ДОПРОС С ПРИСТРАСТИЕМ
Лялечка приехала за шесть минут до назначенного срока. Обычно
женщины ее возраста имеют обыкновение опаздывать на час. Иногда
на два. Все зависит от самооценки женщины.
- Здравствуй... те, - неохотно поприветствовала она с порога
квартиры.
- Проходи, - отступил вглубь коридора Дегтярь.
Даже это короткое слово у него еле получилось. От одного вида Лялечки Дегтяря будто обожгло: ярко-красный, с огромными серебристыми пуговицами костюм от "Tom Klaim", такого же цвета шляпка с паутинкой вуали на глазах, черные туфли с небоскребами-каблучищами, неземной запах духов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47