С той поры в полку денег не видели. Министр обороны сказал, что с деньгами проживет и дурак, и в полку истово пытались доказать, что они умные.
- Если мы через минуту не взлетим, я начну вас мочить. По одному, проскрежетал зубами Жора Прокудин.
- Через минуту не получится, - устало ответил Волынский. - "Бэшку" еще расчехлить нужно...
- Командир, так нехорошо... Это - измена Родине, - подал голос с верхнего яруса Коробов.
Его пятки, хорошо заметные сквозь дыры на носках, висели почти у глаз Волынского.
- А ты хочешь, чтоб он нас перестрелял? - спросил он у пяток.
- Но присяга... Мы же это... как бы принимали присягу...
Из-под батареи робко напомнил о себе Погуляй:
- Мы этому... эсэсэсэру присягали... А этой... России как бы нет...
- Молодец, мозги хорошие, - похвалил его Жора Прокудин.
Встань, ты мне нравишься. Сразу видно, что ты - сторонник реформ.
- И все-таки это измена, - пробормотал Коробов.
Он уже давно хотел спрыгнуть, но боялся, что сумасшедший террорист
посчитает его прыжок попыткой к бегству. Или попыткой к нападению.
В такой ситуации о хорошем не думают.
Дверь взвизгнула вторично, но Жора Прокудин даже не обернулся к ней.
- Нафол лефыка? - уже с каким-то португальским акцентом спросил Топор.
- Нет еще!
В руке у парня со страшным сине-бурым лицом Волынский заметил нечто похожее на осколочную гранату и ему вдруг почудилось, что этот второй, уродец, может запросто швырнуть сюда гранату, если они откажутся. К тому же у нового гостя был такой свернутый вбок нос, будто его уже когда-то задело одним таким взрывом, и для него вообще не представляет никакой трудности швырнуть гранату еще разок.
- Сколько ж вас, мужики? - удивился Волынский и поневоле встал.
- Нас много на каждом километре, - объявил Жора Прокудин.
- Это заметно... Но ты учти, "бэшка" не резиновая. И не "боинг". Больше трех человек на борт не возьму.
Огромный, лысый, с пучком рыжих волос над ушами, Волынский выглядел генералом, хотя на плечах его измятой рубашки лежали грязные капитанские погоны.
- Полечу я один, - властно произнес Жора Прокудин. - Остальные мои друзья останутся на земле.
- У меня требование, - тоже показал властность голосом Волынский. Как только самолет поднимется, твои дружки отпускают моих подчиненных. Хорошо?
- Чтоб меня потом арестовали при посадке?
- А ты думаешь, в полку не заметят, что мы взлетели?
- Ладно, - зло согласился Жора Прокудин. - Они отпустят твоих людей, как только ты взлетишь...
- Сам не взлечу. Мне нужен штурман.
- А где я его возьму?.. Слушай, не виляй!
- Штурман - это Вася. Ты его сейчас обнимаешь.
- А-а, - понял Жора. - Так бы и сказал.
- Зачем вы так, командир? - чуть не плача, спросил он. - Он же убьет вас... Он же...
- А так убьет всех, - и уже шепотом: - Он же маньяк!
- Хватит болтать! Иди! - крикнул Жора Прокудин. - Иди к двери.
- Без защитных шлемов и шлемофонов мы не взлетим, - мрачно пояснил Волынский.
- Где они?
- Тут. В тумбочке.
- Топор, проверь! Я эти штучки знаю. Там, небось, кроме шлемофонов еще по стволу лежит...
Волынский не стал тратить силы на ответ. Он и без того был мужиком меланхоличным. Только из-за характера он не стал майором, но характер, как известно, не переделать. С каким родился, с таким и помрешь.
- Нету ждеся штволов, - радостно просвистел синими губами Топор. Токо шапки их. Шерные...
- Какие? - не понял Жора Прокудин.
- Черные, - за Топора ответил прапорщик Погуляй. - Только мой шлемофон не берите. Он на мне числится...
- Хватить болтать! - потребовал Жора и приказал Волынскому: - Выбери шлемы себе и штурману! И не вздумай трогать моего парня! Тогда у твоего Васи в голове станет на две дырки больше!
- Почему две? - удивился Волынский.
- Входное отверстие и выходное, - просветил его Жора. - Усек?
Волынский не спеша выбрал из комка три черных шлемофона и по очереди всунул их в защитные шлемы. Каждый - в свой. Зачем-то поправил шумозащитные диски, наполненные глицерином.
- Мне эту шапку не надо! - показал Жора Прокудин, что умеет считать до трех.
- Оглохнешь, - жалеючи его, объяснил Волынский. - В "бэшке" такой шум, что до болевого порога - всего десять децибел...
- Хватит умничать! Пошли!
Зажав три шлема под руками - два у левого бока, один у правого Волынский первым вышел из комнаты, сощурился от яркого солнечного света и подумал, что зря сболтнул про болевой порог. Одним только запуском движков он бы на время вогнал террориста в шок. А теперь получалось так, что он его еще и берег.
Глава тридцать четвертая
КРОВЬ НЕ ВИДНА ПОД СОЛЯРКОЙ
В кабине Волынский на время забыл о террористе, о пистолете, зло глядящем на него округлым черным глазом, о штурмане Васе Карванене, забравшемся на штатное место в носу амфибии в одних-разъединственных плавочках.
Навстречу неслась серая бетонка взлетно-посадочной полосы, мелькали стоящие справа и слева от нее старые законсервированные "бэшки", черные горошины прожекторов, аэродромные здания. Из будки оперативного дежурного вылетел майор с красной повязкой на левом рукаве. Он на бегу махал руками, будто разгонял мух, но Волынский не заметил и его. Именно в это время он подал штурвал на себя, и хвост самолета с белой бульбой магнитометра чуть приподнялся, будто у перепела в брачном танце.
- Сто семьдесят, - неохотно сообщил снизу скорость Вася
Карванен, и Волынский потянул штурвал на себя.
- Двести десять, - еще более неохотно добавил Вася, и горизонт
как-то странно дернулся.
Испарина обдала потом и без того мокрую голову Жоры Прокудина. Подумав, что летчики задумали какую-то каверзу, он с усилием прокричал: "Не дури!" и сам себя не услышал.
После повторного крика, так и оставившего Жору немым, Волынский показал пальцем сначала на штурвал, торчащий между ног у Прокудина, а потом - на шнур шлемофона. Не отрывая взгляда от лица командира, Жора нащупал штекер, подключил шлемофон и нажал, как продемонстрировал на своем штурвале командир, левую кнопку на пульте.
- Чего ты хотел? - заставил его вздрогнуть чистый голос Волынского.
Его губы будто бы находились у самого уха Прокудина.
- Ты в сторону моря лети! - раздраженно потребовал юный террорист. Какого ляда ты вдоль берега тянешь?
- Так положено. По инструкции.
- Что положено, на то давно наложено! Ворочай к морю!
Волынский молча утопил левую педаль, и амфибия с легкостью птицы нырнула влево.
- Ты это... не так резко! Разобьемся! - выхлестнул Жора весь свой животный страх в крик.
- Что за катер тебе нужен? - выровняв самолет, спросил Волынский.
- Маленький такой... Прогулочный... С мотором на корме.
- Вася, - обратился уже к штурману Волынский, - поищи хвостом. Цель малоразмерная. Скорость...
- Какая у них скорость? - спросил он Жору Прокудина.
- Откуда я знаю?! Если б знал, я б вас не угонял!
- Понятно...
Несмотря на секвестр и желание эмигрировать Вася Карванен был неплохим штурманом. В лейтенантах он еще чуть-чуть зацепил то время, когда "бэшки" летали и даже искали подлодки. Зацепил чуть-чуть, всего на полгода. Но ему хватило этого, чтобы прослыть в полку лучшим штурманом. Возможно, что со временем он бы дорос до флагманского штурмана, но Вася иногда любил забыться в спиртовом дурмане, а потом к тому же пришла эпоха секвестра, и он понял, что флагманским не станет уже никогда.
- Малоразмерных целей - четыре, - считал Карванен обстановку с индикатора. - Три движутся вдоль берега. Одна - с направлением от берега. Курс... пеленг...
Услышав цифры курса и пеленга, Жора Прокудин вцепился правой рукой в штурвал и, ощутив под пальцами витки шпагата, залитые плотным слоем лака, почему-то представил, что и катер с беглецами он скоро схватит такой же мертвой хваткой. Он еще не знал, как это сделает, но то, что сделает что-нибудь обязательно, знал.
Минут через десять томительного полета, когда никто из троицы не проронил ни слова, первым подал голос Вася Карванен:
- Вижу цель. Слева тридцать...
- Где?! - попытался привстать Жора Прокудин, но шнур переговорного устройства не дал ему этого сделать.
Волынский снисходительной улыбкой оценил неудачную попытку и показал пальцем в иллюминатор. Он был квадратным, совсем вроде бы не авиационным по жориным представлениям, и он не сразу понял, чего хочет командир.
А когда понял и разглядел на синей-синей пленке моря нечто
белесое и треугольное, с чернотой в вершине треугольничка, то чуть не сорвал с головы шлем.
- Они! Это - они! Снижайся!
Легко оставив позади катерок, Волынский притопил правую педаль и, войдя в разворот, направил "бэшку" на снижение. Он специально не подключался на связь с берегом, потому что представлял, какие слова забьют эфир. Никакой берег выручить его сейчас не мог, а пистолет с черной дыркой выходного отверстия все смотрел и смотрел на его висок.
- Ты проверь, - предложил он Жоре Прокудину. - Вдруг не твой катер...
- Мой! Мой!
Белое, похожее на семечку, тело катера увеличивалось прямо на глазах. Чернота на его борту увеличивалась тоже, и чем быстрее это происходило, тем все сильнее становилось в душе Прокудина самоощущение миллиардера. Будто бы это увеличение пятна увеличивало и капитал на его счету в банке.
- Двое! - вдруг заметил он, что в катере только двое пассажиров. Двое!.. Где третий?!
Волынский совершенно не понял вопроса. Одновременно он должен был удерживать в поле зрения восемнадцать указателей на щитке, и среди этих горящих зеленым фосфором указателей не было ни одного второстепенного.
- Ниже не могу, - испугал Волынского высотомер. - Надо скорость сбрасывать.
- Так сбрось!
- Тогда сядем на воду.
- Никакой воды! Лети!
- Мы можем и по воде за ними. У "бэшки" фюзеляж типа лодки...
- Типа чего? - опять услышал блатное словечко Жора Прокудин и все-таки разглядел людей на пронесшемся на встречном курсе катере. - Их все-таки двое: охранник и малыш!.. Где Гвидонов?! А?!
- Еще раз идти на разворот? - недовольно спросил Волынский.
- Да! Да! Да! Однозначно!
Любимое слово Топора почему-то сильнее всего подходило к моменту.
- Догони его сзади! Не сбоку, а сзади! - потребовал Жора от летчика. Чтоб мы над ними зависли!
- У меня не вертолет, - мрачно пошутил Волынский.
- Будешь болтать - пристрелю!
- А дальше рулить сам будешь?
- Штурмана посажу!
- Он не умеет. Мог только Коробов, мой помощник.
- Это идейный такой?
Волынский не стал комментировать. Он уже несколько раз подготавливал себя к тому, чтобы выбить пистолет из рук террориста. На земле мешал Вася Карванен, в воздухе - ручки отката сидений. Они сдерживали любое резкое движение в сторону соседа. Но Волынский терпеливо ждал. Он не верил, что бандит не ошибется. Уже дважды террорист слишком долго смотрел в иллюминатор, и это вполне могло произойти в третий раз. Только одно занозой сидело в сердце: каждый такой момент казался удобным для нападения лишь тогда, когда он заканчивался.
- Еще ниже можешь? - мельком взглянув на приближающуюся корму катера, спросил Жора Прокудин.
- Нет, - зло ответил Волынский, хотя вполне мог снизиться еще на десяток метров.
- Покачай им крыльями. Пусть остановятся.
Волынский даже и не подумал выполнить приказ. Он решил сразу после пролета над катером резко снизиться и сесть на море так, чтобы получился подскок. Он-то знал, как нужно сгруппироваться, чтобы не врезаться головой в борт, а террористу такого удара хватило бы для минутной потери сознания.
- Помахай! - в истерике вырвал из себя крик Жора Прокудин, и тут же в самолете где-то внизу и чуть впереди произошло что-то странное.
Голый Вася Карванен сделал слишком резкое движение, вскинул руку, и она быстро стала темнеть.
- Что у тебя? - заметил черноту Волынский.
- Они выстрелили! - Попытался встать и выбраться со своего тесного места Вася. - Рука! Пуля попала в ладонь! И - стекла! Они разбили иллюминатор! Здесь свистит! Здесь...
- Ты видишь, какие они звери! - обрадовался Жора Прокудин. - Ты видишь, командир?!
- Вижу, - процедил сквозь зубы Волынский и на время перестал ощущать рядом с собой врага.
Враг был ниже, в катере. Возможно, он и целил в него, летчика, а
не в штурмана.
- Развернись еще раз! - приказал Жора Прокудин.
- Надо садиться. Штурману требуется перевязка.
- Плевать мне на твоего штурмана! Сам перевяжется! Если не развернешься, продырявлю башку!
- Подонок! - до боли в пальцах вцепился в штурвал Волынский и вдавил ногой левую педаль.
Стальное тело "бэшки" не помнило такого маневра из своей жизни. Гидросамолет Б-12 - не истребитель фирмы Сухого. Петлю Нестерова и "бочку" на нем не сделаешь. "Бэшка" - это алюминиевая шлюпка с приклепанными гнутыми крыльями. И когда она нырнула левым движком вниз, корпус задрожал, будто затемпературивший больной. Амфибия бы точно сорвалась в пике, если бы к Волынскому вовремя не вернулось хладнокровие. С трудом он выровнял самолет и, фыркнув, чуть не отругал себя вслух, но тут Жора Прокудин схватился свободной рукой за правый рог его штурвала и с силой потянул его вниз.
- Не трожь! - вцепился в его запястье Волынский.
- Ни-и-иже, - прохрипел Жора, уже понявший, каким движением штурвала можно приблизить амфибию к воде.
Плечом Волынский навалился на ручку отката сиденья и машинально подал вперед и правую ногу. Амфибия накренилась, и бешено вращающиеся лопасти разрубили на куски охранника, вновь вскинувшего пистолет. Кровь брызнула по днищу фюзеляжа, а "бэшка", все сильнее заваливаясь на правое крыло, начала писать над морем круг.
Маленький человечек, стоящий на руле, вместо того, чтобы смотреть вперед, по курсу несущегося на бешеной скорости катера, в ужасе вбирал в себя онемевшим взглядом разбросанные по черным мешкам куски мяса, бывшие еще несколько секунд назад человеком, и уж вовсе онемел, когда увидел знакомую голову, лежащую на самой корме, рядом с ревущим мотором. У него возникло ощущение, что ничего этого на самом деле не произошло, что это какой-то трюк, и нужно только спросить о чем-нибудь у головы, и телохранитель Гвидонова, бывший дзюдоист и бывший прапорщик спецназа, отожмется на руках и взлетит из-за кормы. И только когда он увидел, что охранник уже не сможет отжаться, потому что его рука лежит в полуметре от ног маленького человечка, бывшего начальника валютного отдела банка "Чага" и теперь единственного уцелевшего на катере пассажира, он вспомнил о страшном самолете. А вспомнив, услышал нарастающий гул авиационных двигателей.
Обернувшись, он увидел, что самолет несется прямо на катер, несется с креном, купая конец крыла в воде, и человечек одним быстрым движением крутнул руль влево. Правый борт катера приподнялся на резком повороте, но спасти человечка не смог.
Сверху острым корабельным килем, будто лезвием, катер развалило на две части, и выскочившие непонятно отчего шасси одним ударом убило пригнувшегося вбок человечка. "Бэшка" ткнулась в воду округлым носом, вспорола море, но корабельная форма фюзеляжа спасла ее. Самолет превратился в судно. Он еще пронесся метров пятьсот, распугивая рыб и чаек, но с каждой секундой вода все сильнее выравнивала его.
Когда он замер, Жора Прокудин с ужасом увидел, что у него больше нет пистолета. Пытаясь удержать равновесие в болтанке, он уцепился обеими руками за металлическую ступеньку трапа, ведущего из кабины. Обернувшись, он бросил хищный взгляд на Волынского, но пистолета в его руках не обнаружил. Скорее всего, "макаров" упал куда-то ниже. Возможно, к штурману.
- Обо что мы того... ударились? - сорвав шлем, спросил он и испугался тишины.
В синем воздухе мертвыми стальными листьями висели лопасти обеих винтов. "Бэшка" лежала на сонном штилевом море грудой металла. Она не погибла, но и не выжила.
- Кранты, - в ответ прохрипел Волынский. - Вода попала в движки... Кранты, - и поневоле нажал на кнопку связи с берегом.
- ...надцатый, где вы? - с середины слова прохрипел эфир. Восемнадцатый, где вы? Выйдите на связь!
- Во... восемнадцатый на связи, - вымученно ответил Волынский.
- Передаю микрофон командиру полка...
- Есть.
- Волынский, твою мать!.. Где ты, твою мать?!. Какого, мля, хрена... Тебе полный абзац... Тебе... Где, твою мать, этот... как его... террорист?.. Тьфу, что за слово!.. Подавиться, мля, можно!
Так и не нашедший пистолет Жора Прокудин на четвереньках прополз по трапу к двери, распахнул ее и, враз ослепнув от синевы и задохнувшись свежим воздухом, снопом упал в воду.
- Где, мля, террорист?! - заорал в самом центре головы летчика Волынского командир полка.
- Карванен ранен, - ответил Волынский, увидевший штурмана, который с трудом выкарабкивался из трюмов на освободившееся правое место в кабине. Самолет в аварийке, находится в приводненном состоянии с координатами...
- На кой хрен, мля, мне твои координаты?! - заорал комполка, хотя координаты ему были очень нужны. - Где тер... тер... лор... пер... ну, где этот сученыш?!
- Погиб при посадке, - ответил, глядя на распахнутую дверь, Волынский. - Его выбросило в море и он утонул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47