Да, у нее могли быть веские основания, но это все равно ее не извиняет! Она им манипулировала, использовала свое тело, чтобы заставить его делать то, что ей надо… И какое тело, боже правый! Он все еще помнил мягкое прикосновение ее большой груди. Как она к нему льнула… Неужели притворялась? Или это он, дурак, сам все испортил своим нетерпением, вспыльчивостью и чрезмерной гордостью?
Прервав его раздумья, затрещал звонок у двери. Чарли встал и некоторое время стоял неподвижно, пытаясь обрести власть над собственным телом – в особенности над той его частью, которая слишком хорошо помнила, каково было прижимать к себе капитана полиции Келли Брэдли.
Звонок прозвенел еще раз. Годшо застонал, пошел к двери, глянул в глазок – и увидел в нем предмет своих терзаний! Открывать или нет? Он отпрянул назад, будто обжегшись. Насколько он успел разглядеть, лицо Келли, полускрытое капюшоном плаща, было бледным и встревоженным, глаза испуганно распахнуты. Что ей от него надо? Господи, ведь не каменный же он, в самом деле! Если она опять начнет умолять понять ее, у него может не хватить сил для сопротивления.
Помявшись еще немного, он отпер дверь и гаркнул:
– Что нужно?
Стоило столько с собой бороться! При одном взгляде на нее, такую красивую, все вернулось на свои места.
– Нам надо поговорить, – заявила Келли, вызывающе подняв подбородок, будто ждала немедленных возражений. На кафельном полу прихожей с ее туфель моментально натекли грязные лужи, с плаща тоже лились настоящие ручьи.
Годшо пожал плечами.
– Минута-другая у меня найдется, капитан Брэдли. – И, заметив, как она передернулась от его официального тона, добавил чуть мягче: – Давай плащ.
Сверкнув синими глазами, она скинула мокрый плащ и вручила ему, пристально следя, как он вешает его на крючок у двери.
– Хочешь кофе? Кажется, у меня есть…
– Спасибо, не надо. Я ненадолго. – Она решительно расправила плечи. – Я хочу, чтобы ты сделал что-нибудь с этим Дрейком Хантером!
Глаза Чарли сузились.
– Ах да, я же дал ему твой адрес. Он сказал, что хочет поговорить с тобой о твоей сестре.
– Поговорить со мной, как же! Чего он хотел, так это выследить Рейчел и опять начать приставать к ней со своими гнусными домогательствами. Мало того, что он ее соблазнил, так теперь запугивает, потому что… потому что… – Келли сбилась и замолчала.
С минуту Чарли смотрел на нее, ничего не понимая, но потом вспомнил отчаянный голос Дрейка в трубке пару часов назад. Вспомнил и другие вещи: группа наблюдения доложила, что в течение всех выходных из квартир Дрейка и Рейчел не доносилось ни звука, зато поздно вечером в воскресенье они оба объявились у Дрейка и говорили без умолку до утра понедельника.
Значит, Дрейк уложил-таки в постель библиотекаршу? Недурно! Вот бы обратиться в муху на потолке их спальни и самому понаблюдать за странной парочкой…
Заметив на лице Чарли улыбку, Келли покраснела.
– Это все ты виноват! Ты… ты позволил ей работать в паре с этим уголовником, а он теперь делает с ней что хочет!
– Делает что хочет? – вскинул голову Чарли. – То есть сама Рейчел тут ни при чем?
– Ты ведь знаешь, какая она сейчас беззащитная, – раздраженно махнула рукой Келли. – Она сама не знает, чего хочет, легко внушаема… и вообще…
– Почему-то мне кажется, что она не оценит по достоинству твою заботу. Между Рейчел и Хантером проскочила искра, стоило им раз увидеться, я это сразу заметил. Уже тогда ясно было, что у них дело сладится.
Келли возмущенно вытаращила глаза, уперла руки в бока.
– Такое только мужчина может сказать! Ты просто не понимаешь, что происходит с психикой женщины, когда весь ее мир летит кувырком, когда она узнает, что ее сестру убили, что ее отец – не ее отец, когда… – Она закусила губу.
Чарли прищурился.
– Стоп, погоди. Ты о чем?
К его ужасу, Келли Брэдли, бесстрашная Келли, защитница обиженных, вдруг залилась горькими слезами. С разъяренной Келли он еще мог справляться, но с такой… Господи, неужели все женщины одинаковы?
– Келли, что ты… – беспомощно пробормотал он.
Она не ответила, только отвернулась, и безудержные рыдания сменились тихими, отчаянными всхлипами. Келли героически пыталась справиться с собой, и при виде ее мучений от твердости Годшо не осталось и следа.
Вздохнув, он обнял ее.
– Тише, тише! Не плачь, милая. Келли, пожалуйста, не плачь.
– Не могу. – Она подняла к нему залитое слезами лицо. – Правда не могу. Я только что узнала… – И снова из ее глаз потекли слезы, плечи затряслись.
Годшо старался успокоить ее, гладил по спине, прижимал к себе, но все впустую. Она продолжала плакать, измочила ему всю рубашку своими слезами, и каждый ее всхлип рвал ему сердце.
– Значит, Хантер и твоя сестра крутят любовь, – вполголоса говорил он. – Ну и что? Ничего страшного. Он парень неплохой…
– Дело не только в этом, – вздрагивая всем телом, возразила Келли. Он видел, как она борется с собой, как тяжело вздыхает, пытаясь справиться со слезами. Наконец она немного успокоилась и, крепче обхватив его за талию, повторила: – Не в этом дело.
– А в чем?
Келли резко отвернулась, он увидел, что в ее глазах снова вскипают слезы, и поспешно добавил:
– Только, пожалуйста, больше не плачь, солнце мое, а то и я заплачу. Она покачала головой.
– Ты меня возненавидишь, когда скажу! Ты смотреть на меня больше не захочешь!
– С чего бы? – Годшо устало вздохнул. – Я уже один раз попробовал возненавидеть тебя – и, как видишь, ничего не вышло. Не могу я тебя возненавидеть.
– Теперь… теперь сможешь. – Она сердито вытерла глаза кулаком. – Во мне течет дурная кровь, Чарли! Д-дурная кровь, понимаешь?
– Что за глупости ты говоришь?!
– Вовсе не глупости.
Она вдруг отпрянула от него и обхватила себя руками за плечи, будто от холода. Годшо хотел снова обнять ее, но она протестующе мотнула головой, еще несколько минут собиралась с силами и наконец заговорила. Сначала он ничего не понял в сбивчивом, бессвязном потоке слов, но потом смог уловить суть: несколько месяцев назад Келли стало известно, что ее отец на самом деле не отец ей, а отчим.
Только к чему она это все рассказывает?
– Ну ладно, я понял: как оказалось, тебя растил не родной отец, а отчим. Сочувствую, но такое случается сплошь и рядом. То есть, конечно, плохо, что родной отец вас бросил, но…
– Ничего ты не понял, – перебила Келли, глядя на Годшо измученными, заплаканными глазами. – Си Джей приехала в Новый Орлеан, чтобы найти нашего родного отца. И именно поэтому отправилась в «Хисторик хоумз».
Он смотрел на нее, ничего не понимая.
– Но при чем здесь…
– Нашим отцом был… наш отец – Уоллес Пеннелл! Сегодня Рейчел вызвала его на разговор, и он сам ей признался.
У Годшо от изумления открылся рот, с минуту он молча переваривал услышанное.
– Все-таки не понимаю, как…
– Я тоже. Но он – наш отец, это точно.
Он стал задавать вопрос за вопросом, и Келли послушно отвечала, говоря все громче. Рассказывая о том, как вела себя Си Джей, она уже почти кричала, а Годшо подумал, что для приезда в Новый Орлеан у Си Джей были веские основания. Но, видимо, ее психика не выдержала такого испытания. Да и кто бы обрадовался, узнав, что Уоллес Пеннелл – его родной отец?
Уоллес Пеннелл… Подлец, сделавший троих дочерей, а потом бросивший их на произвол судьбы. И лучше бы ему было исчезнуть совсем – тогда, возможно, любимая сестра Келли осталась бы жива.
– Ублюдок хренов, мать его так! – пробормотал Чарли, даже не осознавая, что говорит вслух.
Келли кивнула:
– Я тоже так думаю, хотя никогда его не видела.
– Не беспокойся, еще увидишь, – уверил ее Годшо. – Если захочешь, когда мы его арестуем, я оставлю тебя с ним наедине минут на пять, чтобы ты ему рассказала, как ты его любишь. Заодно вспомнишь, чему тебя учили на занятиях по самообороне.
Келли закусила губу и отвела взгляд.
– Если вы его арестуете.
Годшо нахмурился.
– А это ты к чему?
– Фэйрчайлду известно про Рейчел, про нас всех. Он… он, видимо, думает, что Рейчел устроилась на эту работу, чтобы добраться до Пеннелла. Слава богу, Хантер пока не разоблачен – иначе Фэйрчайлд не стал бы с ним об этом говорить. Но вот Рейчел там больше оставаться нельзя.
Чарли замер и побелел, как полотно.
– Да-да, конечно, нельзя, – пробормотал он. А про себя добавил: «Значит, Фэйрчайлд и о Келли тоже все знает, и недолго ждать, пока этот сукин сын со своим подельником выследят ее. Будь они прокляты!»
Келли смотрела на него виновато и грустно, как заблудившийся в огромном городе ребенок.
– Чарли, прости меня. Получается, что мы с Рейчел сунули палку в клубок змей. Твоя правда: нам бы сидеть тихо и не вмешиваться в ход операции. Надо было довериться тебе и твоим ребятам, вы бы сами справились лучше…
– Перестань!
Ее раскаяние разъедало ему душу, точно серная кислота. Глупая, она в такой опасности, а до сих пор думает об этих несправедливых, жестоких словах, что он сгоряча бросил днем. Ведь знала, как он на нее зол, и все равно пришла к нему со своими страшными секретами. Решилась признаться, наверняка переступив через себя – кому же захочется о таком рассказывать? Могла и не приходить, не подвергать себя новым унижениям. Но пришла!
– Ты же не знала, – мягко сказал он. – Ты не виновата, что Пеннелл оказался твоим отцом.
Келли удивилась – видимо, она ждала другой реакции.
– Верно. Но это не отменяет того вреда, который мы с Рейчел нанесли вашему расследованию.
– Ваше вмешательство, возможно, еще сработает в нашу пользу. Судя по твоим словам, Фэйрчайлд привлек к делу Хантера только потому, что ему понадобился помощник, чтобы нейтрализовать Рейчел. А нам это очень на руку.
– Надеюсь, что так. – Келли судорожно втянула в себя воздух. – Может, Пеннелл мне и родной отец, но я намерена отплатить ему за то, что бросил нас… и за то, что он сделал с Си Джей.
– Мы его достанем, – тихо пообещал Чарли. – Достанем, можешь не сомневаться.
Келли благодарно улыбнулась.
– Спасибо, Чарли. – Помолчав, она вдруг легко, еле касаясь, провела по его щеке кончиками пальцев. – Ну, мне, наверно, пора. Рейчел там одна с этим ненормальным Дрейком Хантером, и я не хочу оставлять ее с ним надолго.
Она пошла к двери, но Чарли удержал ее за руку.
– Честно говоря, я не думаю, что она ждет твоего возвращения.
– Тем хуже! – Келли упрямо подняла подбородок. – Я не собираюсь полночи бродить под дождем, чтобы дать ему время… залезть к ней в постель.
Годшо рассмеялся, но не выпустил ее. Стоило ему только до нее дотронуться, как снова нахлынула тоска по ней, и желание, и черт знает что еще. Перестав улыбаться, он погладил ее руку от плеча до запястья и чуть не задохнулся от счастья, ощутив, как убыстряется ее пульс.
– Ты могла бы остаться здесь.
В ее глазах блеснуло недоверие, смешанное с надеждой.
– Я думала, ты больше не хочешь иметь со мной дела…
Годшо сам не знал, чего хочет, да и о чем он мог думать, когда Келли смотрела на него полными слез глазами?
– Мне начинает казаться, что я немного поторопился.
Она с трудом проглотила комок в горле.
– Ты… ты просто жалеешь меня. Из-за Пеннелла. Не надо мне твоей жалости!
– Жалости? – повторил он, покачивая головой, и притянул ее к себе. – Если бы я испытывал к тебе только жалость, Брэдли, то сейчас указал бы тебе на дверь и пообещал письменно известить о результатах операции. – Он медленно провел руками вверх по ее спине. – А я не хочу указывать тебе на дверь. Не хочу, понятно?
Келли потупилась.
– При нашей последней встрече ты сказал, что я обратила на тебя внимание только из-за расследования. Если сейчас я останусь у тебя, что помешает тебе опять так подумать?
Годшо крепче обнял ее.
– Днем, когда я так сказал, я был немного не в себе, но потом, поостыв, задумался… Может, я нарочно закрыл глаза на то, какая ты на самом деле? Может, я… слишком рассердился и мне помешала гордость что-то понять?
Она подняла на него ясные синие глаза.
– Может быть. – И почти шепотом добавила: – А может быть, мне не надо было лгать тебе?
– На этот раз прощаю, – улыбнулся он. – Только впредь так не поступайте, капитан Брэдли.
Нагнувшись, Годшо крепко поцеловал ее и вздрогнул, когда губы Келли податливо открылись, а руки обняли его шею. За первым поцелуем последовал второй, такой же продолжительный и горячий, за вторым – третий… Потом Годшо оторвался от теплых, жадных губ Келли, чтобы осыпать поцелуями ее щеки и шею.
– Годшо, как же я по тебе соскучилась! – выдохнула она.
– Мы можем начать оттуда, где остановились в субботу. – Он по-хозяйски уверенно гладил ее спину, плечи, бедра. – Неужели нельзя просто целоваться и хоть ненадолго забыть о Пеннелле и его приятелях?
Келли хихикнула, потому что он языком пощекотал ей мочку уха.
– По-моему, мы именно этим и занимаемся.
– Ага, – с удовольствием подтвердил Чарли, кладя ладони ей на ягодицы. – Точно. Ох, люблю я это дело!
20
Дрейк сидел в постели, подсунув под спину подушку. Рядом с ним спала Рейчел. Ночник мягко освещал ее, и казалось, что само это хрупкое тело излучает слабый, ускользающий свет и вот-вот растает, пропадет в наступившей темноте. Глядя на рассыпавшиеся по подушке рыжеватые пушистые пряди, отрешенно-спокойное лицо, тихо вздымающуюся с каждым вздохом грудь, Дрейк легко мог представить себе, как она призрачной феей мелькает среди деревьев в зеленом сумраке сказочного леса.
Господи, как же раньше он мог считать ее просто хорошенькой? Она ведь красавица, настоящая красавица – с этим лицом, которое кажется воплощением тайны, и маленьким, нежным, упоительно прекрасным телом.
На его губах до сих пор оставался мускусный привкус ее кожи. Если б можно было сохранить этот аромат, перелить его в хрустальную склянку и носить с собой всегда!
Всегда? Дрейк поморщился, как от боли. Он не мог сейчас думать о будущем, о том, что Рейчел скоро вернется домой, в Квантико. Ему было довольно того, что есть у него в эту минуту, – темной комнаты в чужом доме и спящей рядом любимой женщины.
Дрейк с улыбкой огляделся по сторонам. Ее комната. И во всем видна рука Рейчел: в легких белых занавесках, тканых половичках, вышитом цветочками покрывале. Насчет Сюзи Солнышко он не ошибся…
Взгляд Дрейка упал на светящиеся цифры часов на столике у кровати. Одиннадцать вечера. Странно, что эта злючка Келли так надолго оставила их вдвоем. Он даже начал немного беспокоиться.
– Который час? – сонно спросила Рейчел, с трудом разлепив чуть припухшие веки.
– Около одиннадцати.
Она поспешно натянула на себя простыню в цветочек, и Дрейк усмехнулся.
– Тебе не кажется, что скромничать поздновато? – пробормотал он, стаскивая с нее простыню. – Так намного лучше!
Смеясь, Рейчел оттолкнула его руку.
– Ну и аппетит у вас, мистер Хантер!
– Ага. – Он навалился на нее, подмял под себя и собрался поцеловать, но она отвернулась. – Хватит, хватит! В любой момент может прийти Келли.
– Пока не пришла, надо пользоваться. – Дрейк уткнулся лицом ей в шею, потерся заросшей щекой о нежную кожу.
Рейчел вздрогнула и хихикнула.
– Перестань, щекотно!
Он отодвинулся и легко пробежал пальцами по ее боку.
– Боишься щекотки?
Захлебываясь смехом, она извивалась под его пальцами.
– Пусти, хватит!
– Дашь поцеловать – отпущу. Вот я еще отсюда подберусь… И чтобы она не сомневалась в серьезности его намерений, снова пощекотал.
– Ладно, – еле выдавила Рейчел. – Согласна!
– Так-то лучше. – Он прильнул к ее губам, вбирая милое, сонное тепло, и вдруг почувствовал на ребрах легкие, осторожные прикосновения. – Эй, ты что это там?
– Хотела отомстить тебе за то, что щекотал меня, но ты, оказывается, совсем не боишься щекотки, – обиженно отозвалась она.
– Не боюсь, – усмехнулся Дрейк. – Когда был маленьким, боялся страшно. Но только до пяти лет.
Он потерся носом о ее плечо, поймал руку и положил на свой мгновенно затвердевший член. Но Рейчел отдернула руку и удивленно посмотрела ему в глаза.
– А что потом? Вырос и перестал бояться?
Осыпая поцелуями ее подбородок, он пробормотал:
– Отец отучил.
Она опять отстранилась, вопросительно глядя на него.
– Как это?
– Была у нас такая игра. Он меня щекотал, а я старался не смеяться, и за каждую секунду молчания получал пенни. – Он криво улыбнулся. – Как-то раз я заработал четыре доллара, и отец решил, что обучение закончено. С тех пор я не боюсь щекотки.
Хмурясь, она провела пальцем по его груди.
– А если б и боялся, что в том плохого?
Дрейк пожал плечами и наклонился поцеловать ее, но Рейчел не ответила – она определенно ждала объяснений. Дрейк вздохнул.
– Тот, кто боится щекотки, уязвим и слаб. – Он скорчил бравую физиономию и выставил подбородок, передразнивая отца: – «В армии, молодой человек, слабых не терпят, и дома тоже терпеть не будут!» Папа твердо верил в спасительность военной выправки.
Рейчел смотрела на него так серьезно и печально, что улыбка сползла с его лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Прервав его раздумья, затрещал звонок у двери. Чарли встал и некоторое время стоял неподвижно, пытаясь обрести власть над собственным телом – в особенности над той его частью, которая слишком хорошо помнила, каково было прижимать к себе капитана полиции Келли Брэдли.
Звонок прозвенел еще раз. Годшо застонал, пошел к двери, глянул в глазок – и увидел в нем предмет своих терзаний! Открывать или нет? Он отпрянул назад, будто обжегшись. Насколько он успел разглядеть, лицо Келли, полускрытое капюшоном плаща, было бледным и встревоженным, глаза испуганно распахнуты. Что ей от него надо? Господи, ведь не каменный же он, в самом деле! Если она опять начнет умолять понять ее, у него может не хватить сил для сопротивления.
Помявшись еще немного, он отпер дверь и гаркнул:
– Что нужно?
Стоило столько с собой бороться! При одном взгляде на нее, такую красивую, все вернулось на свои места.
– Нам надо поговорить, – заявила Келли, вызывающе подняв подбородок, будто ждала немедленных возражений. На кафельном полу прихожей с ее туфель моментально натекли грязные лужи, с плаща тоже лились настоящие ручьи.
Годшо пожал плечами.
– Минута-другая у меня найдется, капитан Брэдли. – И, заметив, как она передернулась от его официального тона, добавил чуть мягче: – Давай плащ.
Сверкнув синими глазами, она скинула мокрый плащ и вручила ему, пристально следя, как он вешает его на крючок у двери.
– Хочешь кофе? Кажется, у меня есть…
– Спасибо, не надо. Я ненадолго. – Она решительно расправила плечи. – Я хочу, чтобы ты сделал что-нибудь с этим Дрейком Хантером!
Глаза Чарли сузились.
– Ах да, я же дал ему твой адрес. Он сказал, что хочет поговорить с тобой о твоей сестре.
– Поговорить со мной, как же! Чего он хотел, так это выследить Рейчел и опять начать приставать к ней со своими гнусными домогательствами. Мало того, что он ее соблазнил, так теперь запугивает, потому что… потому что… – Келли сбилась и замолчала.
С минуту Чарли смотрел на нее, ничего не понимая, но потом вспомнил отчаянный голос Дрейка в трубке пару часов назад. Вспомнил и другие вещи: группа наблюдения доложила, что в течение всех выходных из квартир Дрейка и Рейчел не доносилось ни звука, зато поздно вечером в воскресенье они оба объявились у Дрейка и говорили без умолку до утра понедельника.
Значит, Дрейк уложил-таки в постель библиотекаршу? Недурно! Вот бы обратиться в муху на потолке их спальни и самому понаблюдать за странной парочкой…
Заметив на лице Чарли улыбку, Келли покраснела.
– Это все ты виноват! Ты… ты позволил ей работать в паре с этим уголовником, а он теперь делает с ней что хочет!
– Делает что хочет? – вскинул голову Чарли. – То есть сама Рейчел тут ни при чем?
– Ты ведь знаешь, какая она сейчас беззащитная, – раздраженно махнула рукой Келли. – Она сама не знает, чего хочет, легко внушаема… и вообще…
– Почему-то мне кажется, что она не оценит по достоинству твою заботу. Между Рейчел и Хантером проскочила искра, стоило им раз увидеться, я это сразу заметил. Уже тогда ясно было, что у них дело сладится.
Келли возмущенно вытаращила глаза, уперла руки в бока.
– Такое только мужчина может сказать! Ты просто не понимаешь, что происходит с психикой женщины, когда весь ее мир летит кувырком, когда она узнает, что ее сестру убили, что ее отец – не ее отец, когда… – Она закусила губу.
Чарли прищурился.
– Стоп, погоди. Ты о чем?
К его ужасу, Келли Брэдли, бесстрашная Келли, защитница обиженных, вдруг залилась горькими слезами. С разъяренной Келли он еще мог справляться, но с такой… Господи, неужели все женщины одинаковы?
– Келли, что ты… – беспомощно пробормотал он.
Она не ответила, только отвернулась, и безудержные рыдания сменились тихими, отчаянными всхлипами. Келли героически пыталась справиться с собой, и при виде ее мучений от твердости Годшо не осталось и следа.
Вздохнув, он обнял ее.
– Тише, тише! Не плачь, милая. Келли, пожалуйста, не плачь.
– Не могу. – Она подняла к нему залитое слезами лицо. – Правда не могу. Я только что узнала… – И снова из ее глаз потекли слезы, плечи затряслись.
Годшо старался успокоить ее, гладил по спине, прижимал к себе, но все впустую. Она продолжала плакать, измочила ему всю рубашку своими слезами, и каждый ее всхлип рвал ему сердце.
– Значит, Хантер и твоя сестра крутят любовь, – вполголоса говорил он. – Ну и что? Ничего страшного. Он парень неплохой…
– Дело не только в этом, – вздрагивая всем телом, возразила Келли. Он видел, как она борется с собой, как тяжело вздыхает, пытаясь справиться со слезами. Наконец она немного успокоилась и, крепче обхватив его за талию, повторила: – Не в этом дело.
– А в чем?
Келли резко отвернулась, он увидел, что в ее глазах снова вскипают слезы, и поспешно добавил:
– Только, пожалуйста, больше не плачь, солнце мое, а то и я заплачу. Она покачала головой.
– Ты меня возненавидишь, когда скажу! Ты смотреть на меня больше не захочешь!
– С чего бы? – Годшо устало вздохнул. – Я уже один раз попробовал возненавидеть тебя – и, как видишь, ничего не вышло. Не могу я тебя возненавидеть.
– Теперь… теперь сможешь. – Она сердито вытерла глаза кулаком. – Во мне течет дурная кровь, Чарли! Д-дурная кровь, понимаешь?
– Что за глупости ты говоришь?!
– Вовсе не глупости.
Она вдруг отпрянула от него и обхватила себя руками за плечи, будто от холода. Годшо хотел снова обнять ее, но она протестующе мотнула головой, еще несколько минут собиралась с силами и наконец заговорила. Сначала он ничего не понял в сбивчивом, бессвязном потоке слов, но потом смог уловить суть: несколько месяцев назад Келли стало известно, что ее отец на самом деле не отец ей, а отчим.
Только к чему она это все рассказывает?
– Ну ладно, я понял: как оказалось, тебя растил не родной отец, а отчим. Сочувствую, но такое случается сплошь и рядом. То есть, конечно, плохо, что родной отец вас бросил, но…
– Ничего ты не понял, – перебила Келли, глядя на Годшо измученными, заплаканными глазами. – Си Джей приехала в Новый Орлеан, чтобы найти нашего родного отца. И именно поэтому отправилась в «Хисторик хоумз».
Он смотрел на нее, ничего не понимая.
– Но при чем здесь…
– Нашим отцом был… наш отец – Уоллес Пеннелл! Сегодня Рейчел вызвала его на разговор, и он сам ей признался.
У Годшо от изумления открылся рот, с минуту он молча переваривал услышанное.
– Все-таки не понимаю, как…
– Я тоже. Но он – наш отец, это точно.
Он стал задавать вопрос за вопросом, и Келли послушно отвечала, говоря все громче. Рассказывая о том, как вела себя Си Джей, она уже почти кричала, а Годшо подумал, что для приезда в Новый Орлеан у Си Джей были веские основания. Но, видимо, ее психика не выдержала такого испытания. Да и кто бы обрадовался, узнав, что Уоллес Пеннелл – его родной отец?
Уоллес Пеннелл… Подлец, сделавший троих дочерей, а потом бросивший их на произвол судьбы. И лучше бы ему было исчезнуть совсем – тогда, возможно, любимая сестра Келли осталась бы жива.
– Ублюдок хренов, мать его так! – пробормотал Чарли, даже не осознавая, что говорит вслух.
Келли кивнула:
– Я тоже так думаю, хотя никогда его не видела.
– Не беспокойся, еще увидишь, – уверил ее Годшо. – Если захочешь, когда мы его арестуем, я оставлю тебя с ним наедине минут на пять, чтобы ты ему рассказала, как ты его любишь. Заодно вспомнишь, чему тебя учили на занятиях по самообороне.
Келли закусила губу и отвела взгляд.
– Если вы его арестуете.
Годшо нахмурился.
– А это ты к чему?
– Фэйрчайлду известно про Рейчел, про нас всех. Он… он, видимо, думает, что Рейчел устроилась на эту работу, чтобы добраться до Пеннелла. Слава богу, Хантер пока не разоблачен – иначе Фэйрчайлд не стал бы с ним об этом говорить. Но вот Рейчел там больше оставаться нельзя.
Чарли замер и побелел, как полотно.
– Да-да, конечно, нельзя, – пробормотал он. А про себя добавил: «Значит, Фэйрчайлд и о Келли тоже все знает, и недолго ждать, пока этот сукин сын со своим подельником выследят ее. Будь они прокляты!»
Келли смотрела на него виновато и грустно, как заблудившийся в огромном городе ребенок.
– Чарли, прости меня. Получается, что мы с Рейчел сунули палку в клубок змей. Твоя правда: нам бы сидеть тихо и не вмешиваться в ход операции. Надо было довериться тебе и твоим ребятам, вы бы сами справились лучше…
– Перестань!
Ее раскаяние разъедало ему душу, точно серная кислота. Глупая, она в такой опасности, а до сих пор думает об этих несправедливых, жестоких словах, что он сгоряча бросил днем. Ведь знала, как он на нее зол, и все равно пришла к нему со своими страшными секретами. Решилась признаться, наверняка переступив через себя – кому же захочется о таком рассказывать? Могла и не приходить, не подвергать себя новым унижениям. Но пришла!
– Ты же не знала, – мягко сказал он. – Ты не виновата, что Пеннелл оказался твоим отцом.
Келли удивилась – видимо, она ждала другой реакции.
– Верно. Но это не отменяет того вреда, который мы с Рейчел нанесли вашему расследованию.
– Ваше вмешательство, возможно, еще сработает в нашу пользу. Судя по твоим словам, Фэйрчайлд привлек к делу Хантера только потому, что ему понадобился помощник, чтобы нейтрализовать Рейчел. А нам это очень на руку.
– Надеюсь, что так. – Келли судорожно втянула в себя воздух. – Может, Пеннелл мне и родной отец, но я намерена отплатить ему за то, что бросил нас… и за то, что он сделал с Си Джей.
– Мы его достанем, – тихо пообещал Чарли. – Достанем, можешь не сомневаться.
Келли благодарно улыбнулась.
– Спасибо, Чарли. – Помолчав, она вдруг легко, еле касаясь, провела по его щеке кончиками пальцев. – Ну, мне, наверно, пора. Рейчел там одна с этим ненормальным Дрейком Хантером, и я не хочу оставлять ее с ним надолго.
Она пошла к двери, но Чарли удержал ее за руку.
– Честно говоря, я не думаю, что она ждет твоего возвращения.
– Тем хуже! – Келли упрямо подняла подбородок. – Я не собираюсь полночи бродить под дождем, чтобы дать ему время… залезть к ней в постель.
Годшо рассмеялся, но не выпустил ее. Стоило ему только до нее дотронуться, как снова нахлынула тоска по ней, и желание, и черт знает что еще. Перестав улыбаться, он погладил ее руку от плеча до запястья и чуть не задохнулся от счастья, ощутив, как убыстряется ее пульс.
– Ты могла бы остаться здесь.
В ее глазах блеснуло недоверие, смешанное с надеждой.
– Я думала, ты больше не хочешь иметь со мной дела…
Годшо сам не знал, чего хочет, да и о чем он мог думать, когда Келли смотрела на него полными слез глазами?
– Мне начинает казаться, что я немного поторопился.
Она с трудом проглотила комок в горле.
– Ты… ты просто жалеешь меня. Из-за Пеннелла. Не надо мне твоей жалости!
– Жалости? – повторил он, покачивая головой, и притянул ее к себе. – Если бы я испытывал к тебе только жалость, Брэдли, то сейчас указал бы тебе на дверь и пообещал письменно известить о результатах операции. – Он медленно провел руками вверх по ее спине. – А я не хочу указывать тебе на дверь. Не хочу, понятно?
Келли потупилась.
– При нашей последней встрече ты сказал, что я обратила на тебя внимание только из-за расследования. Если сейчас я останусь у тебя, что помешает тебе опять так подумать?
Годшо крепче обнял ее.
– Днем, когда я так сказал, я был немного не в себе, но потом, поостыв, задумался… Может, я нарочно закрыл глаза на то, какая ты на самом деле? Может, я… слишком рассердился и мне помешала гордость что-то понять?
Она подняла на него ясные синие глаза.
– Может быть. – И почти шепотом добавила: – А может быть, мне не надо было лгать тебе?
– На этот раз прощаю, – улыбнулся он. – Только впредь так не поступайте, капитан Брэдли.
Нагнувшись, Годшо крепко поцеловал ее и вздрогнул, когда губы Келли податливо открылись, а руки обняли его шею. За первым поцелуем последовал второй, такой же продолжительный и горячий, за вторым – третий… Потом Годшо оторвался от теплых, жадных губ Келли, чтобы осыпать поцелуями ее щеки и шею.
– Годшо, как же я по тебе соскучилась! – выдохнула она.
– Мы можем начать оттуда, где остановились в субботу. – Он по-хозяйски уверенно гладил ее спину, плечи, бедра. – Неужели нельзя просто целоваться и хоть ненадолго забыть о Пеннелле и его приятелях?
Келли хихикнула, потому что он языком пощекотал ей мочку уха.
– По-моему, мы именно этим и занимаемся.
– Ага, – с удовольствием подтвердил Чарли, кладя ладони ей на ягодицы. – Точно. Ох, люблю я это дело!
20
Дрейк сидел в постели, подсунув под спину подушку. Рядом с ним спала Рейчел. Ночник мягко освещал ее, и казалось, что само это хрупкое тело излучает слабый, ускользающий свет и вот-вот растает, пропадет в наступившей темноте. Глядя на рассыпавшиеся по подушке рыжеватые пушистые пряди, отрешенно-спокойное лицо, тихо вздымающуюся с каждым вздохом грудь, Дрейк легко мог представить себе, как она призрачной феей мелькает среди деревьев в зеленом сумраке сказочного леса.
Господи, как же раньше он мог считать ее просто хорошенькой? Она ведь красавица, настоящая красавица – с этим лицом, которое кажется воплощением тайны, и маленьким, нежным, упоительно прекрасным телом.
На его губах до сих пор оставался мускусный привкус ее кожи. Если б можно было сохранить этот аромат, перелить его в хрустальную склянку и носить с собой всегда!
Всегда? Дрейк поморщился, как от боли. Он не мог сейчас думать о будущем, о том, что Рейчел скоро вернется домой, в Квантико. Ему было довольно того, что есть у него в эту минуту, – темной комнаты в чужом доме и спящей рядом любимой женщины.
Дрейк с улыбкой огляделся по сторонам. Ее комната. И во всем видна рука Рейчел: в легких белых занавесках, тканых половичках, вышитом цветочками покрывале. Насчет Сюзи Солнышко он не ошибся…
Взгляд Дрейка упал на светящиеся цифры часов на столике у кровати. Одиннадцать вечера. Странно, что эта злючка Келли так надолго оставила их вдвоем. Он даже начал немного беспокоиться.
– Который час? – сонно спросила Рейчел, с трудом разлепив чуть припухшие веки.
– Около одиннадцати.
Она поспешно натянула на себя простыню в цветочек, и Дрейк усмехнулся.
– Тебе не кажется, что скромничать поздновато? – пробормотал он, стаскивая с нее простыню. – Так намного лучше!
Смеясь, Рейчел оттолкнула его руку.
– Ну и аппетит у вас, мистер Хантер!
– Ага. – Он навалился на нее, подмял под себя и собрался поцеловать, но она отвернулась. – Хватит, хватит! В любой момент может прийти Келли.
– Пока не пришла, надо пользоваться. – Дрейк уткнулся лицом ей в шею, потерся заросшей щекой о нежную кожу.
Рейчел вздрогнула и хихикнула.
– Перестань, щекотно!
Он отодвинулся и легко пробежал пальцами по ее боку.
– Боишься щекотки?
Захлебываясь смехом, она извивалась под его пальцами.
– Пусти, хватит!
– Дашь поцеловать – отпущу. Вот я еще отсюда подберусь… И чтобы она не сомневалась в серьезности его намерений, снова пощекотал.
– Ладно, – еле выдавила Рейчел. – Согласна!
– Так-то лучше. – Он прильнул к ее губам, вбирая милое, сонное тепло, и вдруг почувствовал на ребрах легкие, осторожные прикосновения. – Эй, ты что это там?
– Хотела отомстить тебе за то, что щекотал меня, но ты, оказывается, совсем не боишься щекотки, – обиженно отозвалась она.
– Не боюсь, – усмехнулся Дрейк. – Когда был маленьким, боялся страшно. Но только до пяти лет.
Он потерся носом о ее плечо, поймал руку и положил на свой мгновенно затвердевший член. Но Рейчел отдернула руку и удивленно посмотрела ему в глаза.
– А что потом? Вырос и перестал бояться?
Осыпая поцелуями ее подбородок, он пробормотал:
– Отец отучил.
Она опять отстранилась, вопросительно глядя на него.
– Как это?
– Была у нас такая игра. Он меня щекотал, а я старался не смеяться, и за каждую секунду молчания получал пенни. – Он криво улыбнулся. – Как-то раз я заработал четыре доллара, и отец решил, что обучение закончено. С тех пор я не боюсь щекотки.
Хмурясь, она провела пальцем по его груди.
– А если б и боялся, что в том плохого?
Дрейк пожал плечами и наклонился поцеловать ее, но Рейчел не ответила – она определенно ждала объяснений. Дрейк вздохнул.
– Тот, кто боится щекотки, уязвим и слаб. – Он скорчил бравую физиономию и выставил подбородок, передразнивая отца: – «В армии, молодой человек, слабых не терпят, и дома тоже терпеть не будут!» Папа твердо верил в спасительность военной выправки.
Рейчел смотрела на него так серьезно и печально, что улыбка сползла с его лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36