– Ты беременна?! – Он взглянул на ее плоский живот.
– Но ведь я не могла предположить, что мы с тобой станем любовниками! И я никогда бы не подумала, что беременные женщины могут испытывать то, что я чувствовала в твоих объятиях!
Джадд скользнул растерянным взглядом по ее лицу.
– Ты беременна?!
Сердце Челси, подпрыгнув, остановилось где-то высоко, почти у самого ее горла. Ей стало трудно дышать. Язык не слушался ее, и она лишь молча кивнула.
– Выходит, ты и это от меня скрывала! – проговорил он недоверчиво. В голосе его, однако, чувствовалось нараставшее негодование. – Ты считала, что и это не столь уж важно для наших с тобой отношений? Или думала, что все как-нибудь образуется само собой?!
Последнюю фразу он произнес с таким сарказмом, что Челси, взглянув на случившееся его глазами, поняла, как бесконечно глупо и трусливо она себя вела.
– Я не ожидала, что наши отношения продлятся долго. И что они приобретут такой дружеский, доверительный характер. А потом я поняла, что сказать тебе обо всем следовало гораздо раньше, что время уже упущено. И поэтому, боясь потерять тебя, я все откладывала и откладывала этот разговор. Не знаю, на что я надеялась. Но я все время собиралась поговорить с тобой об этом. И… все время трусила…
Джадд, все еще не пришедший в себя от изумления, снова взглянул на ее узкую талию, на высокую, налитую грудь. Растопырив пальцы, он провел ими по волосам и сквозь зубы пробормотал:
– Черт…
– Это ничем тебе не грозит, Джадд! – горячо уверила его Челси. – Если кто-нибудь заподозрит, что это от тебя, и начнет говорить об этом, я поставлю болтунов на место!
Он подошел к окну и выглянул наружу. Челси, не осмеливаясь приблизиться к нему, заговорила громче:
– Карл ничего не знает. Я просто ума не приложу, как мне быть. Ведь открывшись ему, я могу посеять вражду между ним и Хейли. А она тоже беременна… Отцу я тоже ничего не рассказала. Он так хотел, чтобы мы с Карлом поженились! Я не хочу огорчать и разочаровывать его. Он мечтает о внуках, но ведь я не замужем… Кроме того, он непременно рассказал бы обо всем Карлу и его родителям. Это вызовет среди них легкую панику…
Она произносила первое, что приходило ей в голову, лишь бы только не молчать. Джадду наверняка безразлично отношение всех этих людей к тому, что с ней произошло. Он едва знал лишь некоторых из них. Их переживания ни в малой степени не касались его.
Челси была в отчаянии. Ей так хотелось, чтобы он понял и не осуждал ее!
Джадд продолжал стоять у окна спиной к ней. Челси казалось, что не только его затянувшееся молчание, но и сама поза, в которой он застыл, выражают негодование и полное пренебрежение к ее словам. Ей хотелось плакать, умолять его выслушать ее.
Она сделала еще одну, последнюю попытку вызвать его на разговор.
– Когда все это произошло, я решила, что лучше всего для меня будет уехать куда-нибудь, где меня никто не знает. Норвич Нотч словно ждал меня. Я с радостью ухватилась за возможность работать и жить в этом тихом городке, чтобы заодно попытаться выяснить правду о своем рождении. Я купила старый фермерский дом, скромную машину, оборудовала для себя офис. Я встретила тебя, и Донну, и Хантера. Мне хотелось родить своего ребенка, найти своих родителей или хоть что-то о них узнать, помочь "Плам Гранит" встать на ноги. Все это, согласись, звучит вполне реально и осуществимо. А потом я решила бы, что мне делать дальше, где жить и чем заниматься. – В голосе ее послышались нотки мольбы. – Я никогда и в мыслях не имела обманывать тебя. Но мне так хотелось, чтобы ты бывал у меня! Наверное, я поступила неправильно, но я ни в чем не раскаиваюсь. Мне жаль только, что ты так расстроен случившимся. Прости меня! Но я нисколько не сожалею о времени, проведенном с тобой. Это было так замечательно…
Она замолчала, боясь, что голос ее дрогнет. Ей не хотелось еще больше раздражать его своими слезами. Вздохнув, она вышла из гостиной, где ночевал Джадд.
Весь обратный путь до Норвич Нотча Джадд вел машину молча. Он высадил Челси у Болдербрука и, не попрощавшись, поехал к себе домой. Во всяком случае Челси решила, что он направился именно туда. Хотя, кто знает… Ни в эту, ни в следующую ночь он не пришел к ней. Днем в своем офисе Челси также понапрасну ждала его прихода. Затем наступил унылый, тоскливый уик-энд. В понедельник поутру сердце Челси преисполнилось сожаления о том, что судьба свела ее с Джаддом Стриттером.
ГЛАВА XV
Челси сразу узнала его шаги. Она слишком часто слышала их в коридоре, на лестнице и в спальное своего дома, чтобы на сей раз ошибиться. Да, Джадд неторопливо поднимался к ней в мансарду! Держи себя в руках, приказала она себе. Но справиться с нарастающим волнением оказалось выше ее сил.
– Угу, – сказала она в телефонную трубку. – Совершенно верно! Это белый гранит высшего качества, и мы гарантируем вам своевременную поставку любого заказанного объема продукции.
Над перилами лестницы появилась сначала темноволосая голова Джадда, затем его широкие плечи, торс, ноги, и наконец он ступил на пол мансарды.
– Почему бы вам не приехать, чтобы ознакомиться с нашим производством? В субботу пятнадцатого сентября мы устраиваем прием для потенциальных покупателей, но работы в шахтах ведутся шесть дней в неделю, и вы можете посетить любую из них в любой день, когда вам будет удобно. – Она подняла указательный палец, приветствуя Джадда, и взглядом проследила за тем, как он, повернувшись, отошел к дальнему окну. – Если вы хотите подробнее ознакомиться со спецификацией гранита, с вами свяжется один из наших инженеров. Будьте любезны, продиктуйте мне ваш номер телефона. – Она взяла ручку и занесла на листок бумаги цифры, продиктованные ее собеседником. Написав сверху слово «Джадд», она дважды подчеркнула его. – Алекс Лаппин – великолепный подрядчик. Я рада, что он рекомендовал вам нашу компанию. – Джадд засунул руки в задние карманы своих джинсов, и Челси не могла догадаться, что означал этот его жест – нетерпение, досаду, равнодушие? – Спасибо, что позвонили. – Ее ладони вспотели от волнения. – Надеюсь! До свидания!
Повесив трубку, Челси выпрямилась на стуле и положила руки на колени. Джадд продолжал смотреть в окно.
– Мне звонил сейчас Филип Бэнди, – произнесла она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более деловито. – Он архитектор, работает в Хартфорде. Он возглавляет проект строительства первого из целой серии зданий мегабанка. Несколько прогоревших банков решили объединиться. Он хотел бы заказать у нас белый гранит из карьера Хаскинс Пик. Он будет звонить тебе.
Джадд опустил голову. Челси не представляла себе, что это могло означать.
Она считала, что обязана дать ему понять, что вовсе не сердится на него и его нежелание продолжать их связь ни в коем случае не должно отразиться на их деловых отношениях.
Вздохнув, она беззаботно добавила:
– Компания Роскинса также недавно обратилась ко мне. Они запрашивали цены на некоторые сорта гранита. Собираются обновить гостиничный комплекс курорта на мысе Элизабет.
– Кому нужен этот курорт на мысе Элизабет? Кто туда поедет? – спросил Джадд равнодушным и совершенно чужим голосом, словно давая Челси понять раз и навсегда, что о близости между ними больше не может быть и речи.
Челси знала, что заслужила это, и несколько дней кряду готовила себя к подобной развязке, но теперь, когда воочию убедилась в необратимости происшедшего, сердце ее болезненно сжалось, руки опустились и к горлу подкатил комок.
Ей стоило немалого труда сохранить невозмутимый, жизнерадостный тон.
– Люди хотят путешествовать, но теперь многие предпочитают не уезжать далеко от дома. Там очень тихое, уютное местечко, отличные условия, скромные цены. Я уверена, что Роскинс не прогадает.
– А кто этот Алекс Лаппин?
– Мой знакомый. Я работала у него после окончания колледжа. Потом он рекомендовал меня управляющему архитектурной фирмы. Я сперва работала там чертежницей, а затем поступила в школу дизайна.
Ей очень хотелось услышать от него хотя бы несколько слов, по которым она смогла бы судить о его настроении, о его мыслях и планах.
– Как ты думаешь, – спросила она, не в силах вынести затянувшегося молчания, – удачна ли моя идея насчет большого приема?
Помолчав, он пожал плечами.
– Не знаю. Ничего подобного у нас никогда прежде не бывало.
– Но все же, как ты считаешь, принесет ли это хоть какую-нибудь пользу компании?
Джадд ответил не сразу.
– Это будет зависеть от того, кто откликнется на приглашение.
Челси снова вздохнула. Не в силах долее сдерживаться, она воскликнула:
– О Господи! Мы разговариваем в типичной для Норвич Нотча манере! Знаешь, я начинаю понимать, почему здесь все так привержены традициям. Ведь чтобы высказать мало-мальски новую мысль, местным жителям придется затратить на поиск нужных слов столько умственных усилий, что сама мысль тем временем ускользнет и позабудется! – Она тряхнула головой и добавила гораздо мягче: – Поговори со мной, Джадд!
Он издал какой-то неопределенный звук, и Челси было приняла его за возглас негодования, но вслед за этим Джадд растерянно пробормотал:
– Как я мог этого не заметить? У тебя такая большая грудь! И талия, если внимательно приглядеться, заметно располнела!
– У очень многих женщин полная грудь и широкая талия! – возразила Челси. – И ты ведь не знал, как я выглядела прежде. Тебе не с чем было сравнивать.
– Нет! – ответил на это Джадд. – Я Должен был заметить!
– Никто пока что ничего не подозревает…
– Но я был ближе к тебе, чем кто бы то ни было другой!
– Тебе просто в голову не могло прийти, что я беременна!
– Я должен был обратить внимание на то, что у тебя нет месячных!
– Но ведь мы с тобой проводили вместе не все ночи подряд. К тому же не так давно я на целых три дня уезжала в Балтимор.
Джадд наконец повернулся к ней лицом. Его стройная, мужественная фигура отчетливо вырисовывалась на светлом фоне окна. Он пристально взглянул в глаза Челси и спросил:
– Ты действительно собиралась сказать мне, что ждешь ребенка от Карла?
– Ну разумеется! У меня язык не поворачивался сказать тебе о своей беременности, я все откладывала этот разговор… Но скрывать, что я зачала от Карла, мне и в голову не приходило. Я не стыжусь того, что у нас с ним было. Мы и вправду подумывали о совместной жизни. Его и мои родители столько лет мечтали о том, что мы поженимся! Нам показалось вполне естественным и нормальным наконец познать друг друга. Но из этого, к сожалению, ничего не вышло. И теперь он, по-моему, вполне счастливо живет со своей Хейли…
Джадд нахмурился и мрачно проговорил:
– Ты ведь могла попытаться убедить меня, что это мой ребенок.
– Нет, что ты! При всем желании мне это не удалось бы. Мой живот вырос бы слишком быстро. Я должна родить в начале февраля. Сопоставив все даты, ты разоблачил бы мой обман.
– Но младенцы зачастую появляются на свет раньше срока.
Челси в ответ на это сморщилась, словно от боли, и тряхнула головой. Помолчав, она сказала.
– Я никогда и ни за что не опустилась бы до подобного обмана! У меня нет ни малейшей необходимости искать отца для моего будущего ребенка. Мне не нужен муж! У меня хватит времени, сил и средств, чтобы самой воспитать свое дитя! – Взгляд ее стал задумчивым, губы тронула легкая улыбка. Склонив голову набок, она мягко произнесла: – Для меня это было таким замечательным подарком! Все эти годы я ни разу всерьез не задумывалась о семье, о детях… Но когда доктор сказал, что я беременна, идея обрести близкое, родное существо, которое будет принадлежать только мне, захватила меня целиком. Я нисколько не боюсь тех проблем, сложностей и даже страданий, которые неизбежны, если решаешься быть матерью. И я так счастлива! Я с таким нетерпением жду того дня, когда мой ребенок появится на свет!
– И ты считаешь, что имеешь полное право вести себя подобным образом? – побледнев от гнева, воскликнул Джадд, подходя к ней вплотную. – Ты приехала сюда и всех обманула! Ты решила пустить нам пыль в глаза! Почему ты думаешь, что тебе необходимо скрывать, кто ты есть на самом деле? И то, в каком положении ты находишься? Ты считаешь себя умнее всех нас? Или думаешь, что ты на голову выше всех остальных? И надеешься, что все сойдет тебе с рук?!
Она выдержала его исполненный негодования взгляд.
– Нет. Я вовсе не считаю себя виноватой в том, что хочу узнать правду о своем рождении. Но мне просто не за что зацепиться. И я не нахожу нужным оповещать всех и каждого о своих личных проблемах.
– Почему бы тебе не начать расспросы?
– Кого и о чем мне спрашивать? Все это время я пребываю в полной растерянности. Поверь, мне очень, очень нелегко. И я не заслужила твоих упреков!
– Надо проанализировать то, что известно тебе самой, и решить, как действовать дальше.
– Я знаю совсем немного. Я родилась здесь тридцать семь лет тому назад, и меня удочерили сразу же после рождения. Я знаю, как тяжело для матери лишиться своего ребенка! – она невольно прижала руку к нижней части живота. – Плод, который зреет во мне, еще даже не начал шевелиться, но я так дорожу им! И если бы я знала, что, выносив и родив свое дитя, должна буду отдать его чужим людям, это убило бы меня! – Глаза ее наполнились слезами. – Люди не отказываются от своих детей по доброй воле. Их вынуждают к этому обстоятельства, и это всегда сопряжено со страданиями!
– Откуда тебе это известно? – резко спросил он.
– Я прочитала массу литературы по этому вопросу, – ответила Челси, чувствуя, что вместе с этими словами к ней возвращается былая уверенность в себе. Никто не смог бы, подобно старому Оливеру, упрекнуть ее в том, что она не выполнила своего домашнего задания. Или выполнила его недобросовестно, спустя рукава. – Но мне неизвестно, какая причина побудила мою родную мать отказаться от меня и что она в связи с этим пережила. И я не знаю, была ли она молодой или уже в годах, замужней или одинокой, богатой или бедной. Не знаю, скрывала ли она свою беременность в одной из убогих хижин Картер Корнера, чтобы, родив меня, тайком подбросить к чьей-нибудь двери, или о ее позоре судачил весь город, сделавший ее парией, как мать Хантера… А может быть, она принадлежала к семейству Фарров, Джемисонов или Пламов, и родные, узнав о ее грехопадении, отправили ее на весь период беременности в какое-нибудь загородное владение, чтобы спасти себя от позора, а меня позаботились пристроить в хорошую, состоятельную семью…
Едва переведя дыхание, она смело взглянула ему в глаза и окрепшим голосом добавила:
– И я считаю, что с твоей стороны несправедливо упрекать меня в скрытности и неискренности. Люди делятся своими личными, интимными проблемами только с тем, кому они доверяют. А жители Норвич Нотча не очень-то располагают к доверию. Я так надеялась встретить в этом замкнутом, патриархальном мирке тепло и понимание, столь свойственные давно прошедшим временам, в которых, судя по внешним признакам, навеки застыл этот городок. Но надежды обманули меня. Все документы, которые могли бы пролить свет на тайну моего рождения, уничтожены. Об этом позаботился мой отец. Тот, кого я привыкла считать отцом, – Кевин Кейн. Местный адвокат, который официально оформлял мое удочерение, давно умер, а повитухе, принимавшей роды у моей матери, хорошо заплатили за молчание. Вот и выходит, что я знаю лишь, что родилась в Норвич Нотче. Единственный предмет, который, если можно так выразиться, достался мне в наследство от моих настоящих родителей, – это серебряный ключик, который кто-то прислал Эбби через несколько лет после моего появления на свет. Никакого письма к нему не приложили. И никаких дальнейших попыток вступить в контакт с Кейнами сделано не было. Что ты можешь на это сказать? Что ты посоветуешь мне сделать? Повесить ключ на шею и ждать, что кто-нибудь заговорит со мной о нем, расскажет, откуда он взялся?
– При том, как ты себя ведешь, – ледяным голосом ответил Джадд, – увешайся ты хоть с ног до головы драгоценностями из британской королевской сокровищницы – все сделают вид, что ничего не замечают. Но вот что они уж точно не смогут не заметить, так это твой живот. Не за горами то время, когда ты уже не сможешь скрывать свою беременность. А ты представляешь себе, что значит быть незамужней матерью в Норвич Нотче? Одно дело – жительницы Корнера. Все уже привыкли к тому, что тамошние девчонки ведут себя вольно, ну и, разумеется, время от времени производят на свет внебрачных детей. Но чтобы подобное произошло с женщиной из общества?! Нет, это просто невозможно!
Челси медленно встала со стула и выпрямилась во весь рост. Если Джадд не желает понять ее, значит он ничем не лучше остальных. Она готова была в одиночку бороться за свое достоинство, за право поступать, как считает нужным, со всеми жителями Норвич Нотча.
– А что они могут со мной сделать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58