В конце концов, через год она просто может умыть руки и оставить Норвич Нотч в покое.
– Дело обещает быть выгодным. Одно время компания процветала. Нам обоим известно, что спрос на гранит опять растет. Чтобы возродить компанию, нужны связи, которые есть у меня.
– Какие связи? Ты – архитектор. И что будет с "Харпер, Кейн и Ку"?
– С "Харпер, Кейн и Ку" все в порядке. Я не намерена оставлять фирму. Несколько часов в неделю, потраченных на другое дело, не повлияют на ход моей собственной работы.
– Несколько часов? – В глазах Карла появилась печаль. – Челси, то, о чем ты говоришь, займет больше чем несколько часов в неделю. Ты же хочешь взяться за сбыт продукции растущего предприятия. Компании для этого создают специальные отделы с огромным количеством штатных сотрудников.
Челси не видела здесь никаких проблем. По сравнению с другими "Плам Гранит" была небольшой компанией. От самой Челси требовалось только вовремя связаться по телефону с заказчиком.
– Ты говорил когда-то, будто дела у нас пошли так хорошо, что у меня хватило бы времени и на мужа, и на ребенка. В чем же разница?
– Ты не видишь разницы? Разница в том, что муж и ребенок – это твоя семья. Они – те люди, которые дарят тебе подарки на день рождения или Рождество. Они – те, кто гордится твоими успехами, а ты радуешься их успехам. Они – те, кто любит тебя. Боже мой, как ты можешь сравнивать это с гранитной компанией?!
Челси почувствовала себя беспомощной. Все, что говорил Карл, имело смысл, он всегда очень трезво относился к жизни.
И все же другая Челси отказывалась прислушаться к его словам и, не желая ничего знать, отчаянно стремилась в Норвич Нотч.
– О Карл! – взмолилась Челси. – Это нельзя сравнивать. Ты совсем не понимаешь меня. Предложение Оливера – это шанс, а ты говоришь совсем о другом.
Карл повернулся, чтобы уйти, но, сделав несколько шагов, остановился на ступенях в фойе.
Положив руку на колонну, он пристально посмотрел на Челси и сказал:
– Может, человеческое счастье для тебя – иллюзия?
– Зачем ты так?
– Ты заставляешь меня так говорить. Ты провела половину своей жизни с человеком и допускаешь, что так будет и дальше, но жизнь не всегда складывается как нам хочется и часто бывает несправедливой. Может быть, семейное счастье, поцелуи, подарки ко дню рождения затем и существуют, чтобы мы не чувствовали себя одиноко, если, конечно, что-нибудь другое не заполнит нашу жизнь.
– О Карл! – Челси готова была разрыдаться, не находя нужных слов.
Карл был дорогим и близким ей человеком, но насколько дорогим и близким? Челси подумала о любовном треугольнике, в который неожиданно попали она, Карл и Норвич Нотч. Иногда ее сердце принадлежало только Карлу, а временами, когда Карл казался ей жестоким и ревнивым, она отвергала его. Меньше всего на свете Челси хотела причинить ему боль. Он был ее самым лучшим другом во всем мире.
Она подошла к нему, встала за его спиной и тихо сказала:
– Я должна довести дело до конца, иначе не смогу двигаться дальше.
– В каком направлении? Кем ты станешь после всех своих дел в этом городе?
– Я стану собой, – она почесала его спину так, как он любил, – и буду знать себя лучше.
– А что мне прикажешь делать все это время?
– Потерпи.
У Карла вырвался легкий стон. Она повернула его к себе, положила руки ему на плечи и поцеловала в губы.
– Я люблю тебя, Карл.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
– Я люблю тебя, – повторила она. – Все, что происходит в Норвич Нотче, не должно тревожить тебя.
Глаза Карла все так же выражали сомнение. Тогда она обняла его за шею и поцеловала еще раз. Наконец она почувствовала, что Карл отвечает ей.
Потом он вздохнул:
– Ты не должна бросать меня одного.
– Меня не было всего один день.
– С шести утра и до десяти вечера. Слишком долго. Мне хорошо, когда ты рядом.
После убедительного совета Оливера убираться ко всем чертям ей было особенно приятно слышать слова Карла. Кто, кроме него, мог с такой нежностью прикасаться к ней?
Челси поцеловала его еще раз. Он погладил ее волосы и поцеловал в ответ. Она видела, как внутри него разгорается огонь, его руки ласкали все ее тело. Она, не сопротивляясь, отдалась горячим, дурманящим волнам. Ему было знакомо ее тело, а ей – прикосновения его рук. Все правильно, сказала она себе, это давно должно было случиться.
Он увлек ее в спальню и раздел. Близость между двумя любящими друг друга людьми – что могло быть естественнее? Только им пришлось, может быть, слишком долго ждать ее.
Она повторяла себе снова и снова, пока он целовал и ласкал ее: "Это правильно, это хорошо, это нормально", целуя и лаская его в ответ. Когда он вошел в нее, она подумала о том, как долго они знают друг друга, как переплелись их жизни, как их родители мечтали, чтобы они были вместе. Карл был энергичен. Она гладила его тело, его руки, его напряженную спину. Когда он обессилел, она улыбнулась ему в плечо.
Челси не испытала полного удовлетворения, но когда Карл предложил ей продолжить, она покачала головой и сказала:
– В следующий раз.
У Челси был очень эмоционально насыщенный день. Она чувствовала себя усталой, но сон еще долго не приходил к ней.
Все следующие дни Челси часто задумывалась над тем, что произошло между ней и Карлом. Ее не мучила совесть, Челси не считала, что они совершили нечто аморальное. Все было прекрасно.
Как раз в этом и заключалась проблема. Секс, который казался «прекрасным», не был захватывающим. Такая любовь не заставляла краснеть, и от воспоминания о ней не замирало сердце. О таких объятиях не хотелось шептаться с утра за завтраком, и, конечно же, они не могли бы укрепить их пошатнувшиеся в последнее время взаимоотношения. Ей не хотелось бы испытать подобное еще раз.
Челси не знала, как ей поступить. "Выходи замуж за Карла", – шептал слабый внутренний голос. Этого хотели и Кевин, и Том, и Сесил Харпер, и сам Карл.
Но хотела ли этого она? Между ними не было настоящей любви. Семья, ребенок и заботливый Карл в роли мужа – все это казалось заманчивым, но перспектива провести с ним всю оставшуюся жизнь ужасала Челси. Карл нравился ей, но только и всего.
Пока Челси разбиралась в своих переживаниях, Боб Махони и Иеремия Уипп оформили ее партнерство с Оливером Пламом. Партнерство требовало времени и денег, и ей нужны были твердые гарантии. В противном случае она просто не подписала бы договор. Когда все уже было почти улажено, позвонил Кевин и пригласил ее на ужин. Челси с радостью согласилась, ей была дорога малейшая возможность восстановить их прежние взаимоотношения.
Он поцеловал ее и спросил, как идут дела. Челси воспрянула духом: все было так, как в прежние времена, когда Эбби была еще жива. Затем Кевин сказал, что продал дом, и радость ее померкла.
– Какой мне был смысл оставаться в нем одному? – пояснил он. – Зачем мне занимать столько места?
Челси не могла поверить, что теперь их дом принадлежал другим людям. Она любила дом своего детства, как любила его Эбби.
– Но это же наш родной, тихий и уютный дом!
– Это был наш дом, когда ты и мама жили в нем, а теперь это просто место, которое требует больших расходов, – сказал Кевин, причем его логика ужасно напоминала логику Карла. – Да и я почти не жил там последнее время.
Челси знала об этом. Кевин постоянно находился в разъездах, а с тех пор, как они в доме жили все вместе, прошли годы. Но все же это был их родной дом, дом ее детства. Она не могла даже вообразить кого-нибудь чужого в его стенах.
– Его купил помощник сенатора, переезжающий сюда из Чикаго. У него шестеро детей и достаточно денег для того, чтобы дом не остался без присмотра.
Слова Кевина не принесли ей облегчения. Чувство потери было горьким. Он мог бы предупредить ее заранее, мог поделиться своими планами. Ведь он – ее отец, и это – их дом.
– Все вышло очень удачно. Могло бы пройти еще несколько лет, пока нам не предложили бы такую сумму. Между прочим, все деньги – твои.
Челси отшатнулась:
– Мне они не нужны.
– Не отказывай мне, – настаивал Кевин. – Дом принадлежал твоей матери.
– И она оставила его тебе, – сказала Челси. – Все вырученные деньги принадлежат тебе. Я не хочу их.
– Почему ты злишься?
– Я не злюсь. Мне грустно. Я любила наш дом.
– Не настолько, чтобы остаться в нем.
– Я уже не маленькая девочка. Я не могу жить с родителями.
– Все верно. И теперь, когда одного из них уже нет, кто, по-твоему, должен занимать все эти пятнадцать комнат? Ты ведь даже не спрашивала о нем в последнее время.
Челси аккуратно разглаживала салфетку на своих коленях, избегая взгляда отца. Она не могла объяснить себе, почему так расстроилась: ведь это действительно был обыкновенный дом и она не так уж часто приезжала туда за последние годы.
– Я решил уйти из больницы в конце года, – сказал Кевин.
Во второй раз с начала ужина Челси почувствовала себя ошеломленной.
Кевин грустно улыбнулся:
– Ты и не предполагала, что когда-нибудь я стану старым? Мне шестьдесят восемь, Челси. В моих руках нет прежней твердости. Мои ассистенты часто выполняют за меня почти всю работу. Я хочу быть честным перед собой и принял решение уйти. В больнице есть люди, достойные занять мое место.
Челси молчала, пытаясь осознать его слова.
– Я не могу себе представить тебя без твоей работы, как и приходящим ночевать в другой дом.
Кевин потряс лед в бокале и одним глотком выпил остаток скотча.
– Времена меняются. Жизнь не стоит на месте. Мне повезло во многом. У меня хорошее здоровье. Мне предложили прочесть цикл лекций, я побываю в замечательных местах, встречу интересных людей, отдохну, наконец. Может быть, мне тогда будет не так больно вспоминать об Эбби.
"А как же я? – хотела спросить Челси. – Разве ты не будешь скучать по мне?" Она вспомнила, что сама только что ответила на свой вопрос. Она была уже не маленькой девочкой. У нее была своя жизнь, у Кевина – своя, она видела, что Кевин смирился с этим. Он выглядел сильно постаревшим. Совсем не таким, каким она его помнила во время болезни Эбби.
– Я совсем потеряю тебя, если ты будешь уезжать надолго, – печально произнесла Челси.
– У тебя хватает забот. У тебя ведь есть Карл. Челси опять опустила глаза. Ей надо было сказать отцу все с самого начала.
– Я не уверена, что у меня с ним что-нибудь получится.
– Почему? – спросил Кевин, в его голосе впервые за весь вечер послышалось уже знакомое ей раздражение.
Челси представила себе Кевина в операционной, аккуратно зашивающего разорванную ткань своей жизни. Но как только он заканчивал, шов снова и снова расходился.
– Не знаю. Мне кажется, у нас не получится. Ничего определенного, просто предчувствие.
– Я считал, вы давно живете вместе.
– Нет.
Они каждый день виделись на работе и часто ужинали вместе. Но на той первой ночи все и закончилось.
– Бога ради, что опять случилось? – сердито спросил Кевин.
Она видела, как растет его раздражение. Кроме того, известия об уходе с работы и продаже дома так неожиданно свалились на нее, что Челси не выдержала:
– Я не люблю Карла. По крайней мере люблю не так, чтобы выйти за него замуж. Он тоже меня так не любит. Мы пытались, хотели найти в наших отношениях то, чего не было. Ни твои, ни Тома или Сесил слова или желания здесь не могут ничего изменить.
Лицо Кевина налилось краской.
– Ты обвиняешь нас?
– Нет, но я знаю, что вы все хотели нашего брака. Может быть, поэтому мы так долго разбирались в наших отношениях. – Она устало вздохнула. – Между нами ничего нет и не было. – Потом, успокоившись, она не без иронии заметила: – Нам остается только признаться в этом друг другу.
Кевин сердито смотрел мимо нее.
– Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за Карла лишь для того, чтобы стать замужней женщиной? – спросила она в отчаянии. – Мы оба очень быстро разочаруемся.
– Неправда, вы подходящая пара.
– Совсем не такая пара, как вы с мамой. Я хочу такой же любви, какая была у вас. Разве это так уж плохо?
Но Кевин не слушал. Ее комплимент мог порадовать его в другое время, но только не сейчас. Он ушел в себя, поглощенный одной мыслью.
– Все хорошо, но тебе уже не двадцать два года, а тридцать семь. Твои возможности ограничены. Карл – один из немногих порядочных мужчин, которые еще не женились и не имеют детей. – Кевин замолчал и укоризненно посмотрел на Челси. – Если бы у тебя были дети, ты бы смогла жить в старом доме. Мне кажется, я и продал его, потому что в глубине души знал, что тебе он никогда не потребуется. Ты слишком занята собой. И теперь еще твоя новая выдумка с этим городом в Нью-Гемпшире. Если тебе так нужен дом, почему бы не присмотреть что-нибудь подходящее там?
Чувствуя, как сжалось ее горло, Челси умоляюще прошептала:
– Мне не нужен дом в Нью-Гемпшире. Давай не будем ссориться из-за этого, папа.
– В этом вся беда, Челси. Поэтому у тебя ничего не получается с Карлом. Ты стала одержимой этим городом.
– Неправда, – затрясла головой Челси.
– Ты покупаешь там дело.
– Скорее вкладываю деньги в дело.
– Которое не стоит выеденного яйца, как я понял со слов Карла. Он сказал мне, что ты теперь только об этом и говоришь.
– Все совсем не так, – запротестовала Челси. – Я специально стараюсь не разговаривать с Карлом на эту тему. Не понимаю, зачем он солгал тебе. – Она прикоснулась к его руке: – Я всего лишь вкладываю деньги. Карл не захотел присоединиться ко мне. И я не могу его заставить. Договор заключен только на год. Я никогда прежде не занималась таким бизнесом, и мне он интересен так же, как и тебе будет интересна твоя новая жизнь после ухода из больницы.
– У тебя есть профессия.
– Мне хочется большего.
– Тебе всегда чего-то не хватало. В этом-то вся и беда.
– Может, ты и прав. Значит, я такая, и если после стольких лет Карл решил, что это ему во мне не нравится, то это его трудности.
– И твои тоже. Ты теряешь время. Она затрясла головой:
– У меня все нормально, все нормально. Кевин посмотрел на нее с такой грустью, что ей захотелось заплакать, вздохнул и сказал:
– Мне бы хотелось этому поверить, но я переживаю за тебя, Челси.
– Не надо. Пожалуйста. Я в порядке.
– Если бы твоя мать была жива, все было бы совсем по-другому.
– У меня все нормально, правда. Мне нравится моя работа и все, чем я занимаюсь. Жаль, что я не могу объяснить тебе это.
Очень многое изменилось между ними после смерти Эбби. Возможно, многое она выдумала сама. Как и в случае с Махлерами, Эбби была связующим звеном между ней и отцом. Звено исчезло, и отец перестал понимать дочь. Челси подозревала, что Кевин нарочно отгораживался от всего, что напоминало ему Эбби, включая и ее.
Она вдруг почувствовала себя одинокой, брошенной и никому не нужной.
Следующим утром Челси, как обычно, встретилась с Сидрой. Они бежали по дождливой неуютной улице, и на сердце у Челси было так же тоскливо и неуютно.
– Он предлагал мне взять деньги за дом, как будто давал взятку за свою свободу. Я отказалась от денег, сказала, чтобы он оставил их себе. Тогда он сказал, что отдаст деньги Махлерам. И он знал, что я этого не вынесла бы.
Сидра хихикнула, поправив на бегу свою вымокшую бейсбольную кепку.
– Я разве не говорила тебе, что они хотели выкупить у меня перстень? – спросила Челси. – Предлагали огромную сумму.
– Ну а ты?
– Ни за что. Это ведь мамин перстень. Если бы у меня так же, как у них, не было ничего святого, то я бы купила гранитную компанию на их деньги. Они получили бы хорошую пощечину, когда узнали бы, что я родилась там.
Сидра ухмыльнулась:
– Похоже на сюжет из книги.
– Но они не получат перстень. Для меня он бесценен.
– Думаешь, они успокоятся?
– Хотелось бы верить, но…
Челси не успела договорить – проезжавшая мимо машина обдала их с ног до головы грязью из лужи. Сидра показала ей палец вдогонку и выругалась. Челси вытирала грязь с лица.
– Вот гад! – Сидра продолжала поносить исчезнувший автомобиль.
Челси сжала ее мокрую руку:
– Он уже уехал. Не сбивай дыхание.
– Даже не остановился, чтобы извиниться!
Челси поправила хвостик волос, выбившийся из-под ее кепки, стряхнув с него дождевую воду.
– Может, он даже не заметил, что натворил.
– Нельзя все прощать.
– Нельзя, но глупо тратить свои нервы на ничтожество, которое сидело в машине, когда в жизни происходят вещи поважнее. Знаешь, Сидра, в последние дни я вся как на иголках. Видишь? – Челси указала пальцем на свой подбородок. – Я уже забыла, когда последний раз у меня были прыщи.
Сидра подошла ближе:
– Не вижу никаких прыщей.
– Поверь, они там есть.
– Ты сама их себе придумываешь.
– А просыпаться по пять раз за ночь – тоже моя выдумка? У меня задерживаются месячные.
Челси кивнула в сторону дороги и побежала вперед. Сидра пристроилась рядом.
– Я тоже часто просыпаюсь по ночам. Лежу с закрытыми глазами, готовая отдать все на свете, чтобы обнять большого, горячего и сильного мужчину, а когда я понимаю, что обнимать мне некого, то хуже моей тоски и придумать ничего нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Дело обещает быть выгодным. Одно время компания процветала. Нам обоим известно, что спрос на гранит опять растет. Чтобы возродить компанию, нужны связи, которые есть у меня.
– Какие связи? Ты – архитектор. И что будет с "Харпер, Кейн и Ку"?
– С "Харпер, Кейн и Ку" все в порядке. Я не намерена оставлять фирму. Несколько часов в неделю, потраченных на другое дело, не повлияют на ход моей собственной работы.
– Несколько часов? – В глазах Карла появилась печаль. – Челси, то, о чем ты говоришь, займет больше чем несколько часов в неделю. Ты же хочешь взяться за сбыт продукции растущего предприятия. Компании для этого создают специальные отделы с огромным количеством штатных сотрудников.
Челси не видела здесь никаких проблем. По сравнению с другими "Плам Гранит" была небольшой компанией. От самой Челси требовалось только вовремя связаться по телефону с заказчиком.
– Ты говорил когда-то, будто дела у нас пошли так хорошо, что у меня хватило бы времени и на мужа, и на ребенка. В чем же разница?
– Ты не видишь разницы? Разница в том, что муж и ребенок – это твоя семья. Они – те люди, которые дарят тебе подарки на день рождения или Рождество. Они – те, кто гордится твоими успехами, а ты радуешься их успехам. Они – те, кто любит тебя. Боже мой, как ты можешь сравнивать это с гранитной компанией?!
Челси почувствовала себя беспомощной. Все, что говорил Карл, имело смысл, он всегда очень трезво относился к жизни.
И все же другая Челси отказывалась прислушаться к его словам и, не желая ничего знать, отчаянно стремилась в Норвич Нотч.
– О Карл! – взмолилась Челси. – Это нельзя сравнивать. Ты совсем не понимаешь меня. Предложение Оливера – это шанс, а ты говоришь совсем о другом.
Карл повернулся, чтобы уйти, но, сделав несколько шагов, остановился на ступенях в фойе.
Положив руку на колонну, он пристально посмотрел на Челси и сказал:
– Может, человеческое счастье для тебя – иллюзия?
– Зачем ты так?
– Ты заставляешь меня так говорить. Ты провела половину своей жизни с человеком и допускаешь, что так будет и дальше, но жизнь не всегда складывается как нам хочется и часто бывает несправедливой. Может быть, семейное счастье, поцелуи, подарки ко дню рождения затем и существуют, чтобы мы не чувствовали себя одиноко, если, конечно, что-нибудь другое не заполнит нашу жизнь.
– О Карл! – Челси готова была разрыдаться, не находя нужных слов.
Карл был дорогим и близким ей человеком, но насколько дорогим и близким? Челси подумала о любовном треугольнике, в который неожиданно попали она, Карл и Норвич Нотч. Иногда ее сердце принадлежало только Карлу, а временами, когда Карл казался ей жестоким и ревнивым, она отвергала его. Меньше всего на свете Челси хотела причинить ему боль. Он был ее самым лучшим другом во всем мире.
Она подошла к нему, встала за его спиной и тихо сказала:
– Я должна довести дело до конца, иначе не смогу двигаться дальше.
– В каком направлении? Кем ты станешь после всех своих дел в этом городе?
– Я стану собой, – она почесала его спину так, как он любил, – и буду знать себя лучше.
– А что мне прикажешь делать все это время?
– Потерпи.
У Карла вырвался легкий стон. Она повернула его к себе, положила руки ему на плечи и поцеловала в губы.
– Я люблю тебя, Карл.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
– Я люблю тебя, – повторила она. – Все, что происходит в Норвич Нотче, не должно тревожить тебя.
Глаза Карла все так же выражали сомнение. Тогда она обняла его за шею и поцеловала еще раз. Наконец она почувствовала, что Карл отвечает ей.
Потом он вздохнул:
– Ты не должна бросать меня одного.
– Меня не было всего один день.
– С шести утра и до десяти вечера. Слишком долго. Мне хорошо, когда ты рядом.
После убедительного совета Оливера убираться ко всем чертям ей было особенно приятно слышать слова Карла. Кто, кроме него, мог с такой нежностью прикасаться к ней?
Челси поцеловала его еще раз. Он погладил ее волосы и поцеловал в ответ. Она видела, как внутри него разгорается огонь, его руки ласкали все ее тело. Она, не сопротивляясь, отдалась горячим, дурманящим волнам. Ему было знакомо ее тело, а ей – прикосновения его рук. Все правильно, сказала она себе, это давно должно было случиться.
Он увлек ее в спальню и раздел. Близость между двумя любящими друг друга людьми – что могло быть естественнее? Только им пришлось, может быть, слишком долго ждать ее.
Она повторяла себе снова и снова, пока он целовал и ласкал ее: "Это правильно, это хорошо, это нормально", целуя и лаская его в ответ. Когда он вошел в нее, она подумала о том, как долго они знают друг друга, как переплелись их жизни, как их родители мечтали, чтобы они были вместе. Карл был энергичен. Она гладила его тело, его руки, его напряженную спину. Когда он обессилел, она улыбнулась ему в плечо.
Челси не испытала полного удовлетворения, но когда Карл предложил ей продолжить, она покачала головой и сказала:
– В следующий раз.
У Челси был очень эмоционально насыщенный день. Она чувствовала себя усталой, но сон еще долго не приходил к ней.
Все следующие дни Челси часто задумывалась над тем, что произошло между ней и Карлом. Ее не мучила совесть, Челси не считала, что они совершили нечто аморальное. Все было прекрасно.
Как раз в этом и заключалась проблема. Секс, который казался «прекрасным», не был захватывающим. Такая любовь не заставляла краснеть, и от воспоминания о ней не замирало сердце. О таких объятиях не хотелось шептаться с утра за завтраком, и, конечно же, они не могли бы укрепить их пошатнувшиеся в последнее время взаимоотношения. Ей не хотелось бы испытать подобное еще раз.
Челси не знала, как ей поступить. "Выходи замуж за Карла", – шептал слабый внутренний голос. Этого хотели и Кевин, и Том, и Сесил Харпер, и сам Карл.
Но хотела ли этого она? Между ними не было настоящей любви. Семья, ребенок и заботливый Карл в роли мужа – все это казалось заманчивым, но перспектива провести с ним всю оставшуюся жизнь ужасала Челси. Карл нравился ей, но только и всего.
Пока Челси разбиралась в своих переживаниях, Боб Махони и Иеремия Уипп оформили ее партнерство с Оливером Пламом. Партнерство требовало времени и денег, и ей нужны были твердые гарантии. В противном случае она просто не подписала бы договор. Когда все уже было почти улажено, позвонил Кевин и пригласил ее на ужин. Челси с радостью согласилась, ей была дорога малейшая возможность восстановить их прежние взаимоотношения.
Он поцеловал ее и спросил, как идут дела. Челси воспрянула духом: все было так, как в прежние времена, когда Эбби была еще жива. Затем Кевин сказал, что продал дом, и радость ее померкла.
– Какой мне был смысл оставаться в нем одному? – пояснил он. – Зачем мне занимать столько места?
Челси не могла поверить, что теперь их дом принадлежал другим людям. Она любила дом своего детства, как любила его Эбби.
– Но это же наш родной, тихий и уютный дом!
– Это был наш дом, когда ты и мама жили в нем, а теперь это просто место, которое требует больших расходов, – сказал Кевин, причем его логика ужасно напоминала логику Карла. – Да и я почти не жил там последнее время.
Челси знала об этом. Кевин постоянно находился в разъездах, а с тех пор, как они в доме жили все вместе, прошли годы. Но все же это был их родной дом, дом ее детства. Она не могла даже вообразить кого-нибудь чужого в его стенах.
– Его купил помощник сенатора, переезжающий сюда из Чикаго. У него шестеро детей и достаточно денег для того, чтобы дом не остался без присмотра.
Слова Кевина не принесли ей облегчения. Чувство потери было горьким. Он мог бы предупредить ее заранее, мог поделиться своими планами. Ведь он – ее отец, и это – их дом.
– Все вышло очень удачно. Могло бы пройти еще несколько лет, пока нам не предложили бы такую сумму. Между прочим, все деньги – твои.
Челси отшатнулась:
– Мне они не нужны.
– Не отказывай мне, – настаивал Кевин. – Дом принадлежал твоей матери.
– И она оставила его тебе, – сказала Челси. – Все вырученные деньги принадлежат тебе. Я не хочу их.
– Почему ты злишься?
– Я не злюсь. Мне грустно. Я любила наш дом.
– Не настолько, чтобы остаться в нем.
– Я уже не маленькая девочка. Я не могу жить с родителями.
– Все верно. И теперь, когда одного из них уже нет, кто, по-твоему, должен занимать все эти пятнадцать комнат? Ты ведь даже не спрашивала о нем в последнее время.
Челси аккуратно разглаживала салфетку на своих коленях, избегая взгляда отца. Она не могла объяснить себе, почему так расстроилась: ведь это действительно был обыкновенный дом и она не так уж часто приезжала туда за последние годы.
– Я решил уйти из больницы в конце года, – сказал Кевин.
Во второй раз с начала ужина Челси почувствовала себя ошеломленной.
Кевин грустно улыбнулся:
– Ты и не предполагала, что когда-нибудь я стану старым? Мне шестьдесят восемь, Челси. В моих руках нет прежней твердости. Мои ассистенты часто выполняют за меня почти всю работу. Я хочу быть честным перед собой и принял решение уйти. В больнице есть люди, достойные занять мое место.
Челси молчала, пытаясь осознать его слова.
– Я не могу себе представить тебя без твоей работы, как и приходящим ночевать в другой дом.
Кевин потряс лед в бокале и одним глотком выпил остаток скотча.
– Времена меняются. Жизнь не стоит на месте. Мне повезло во многом. У меня хорошее здоровье. Мне предложили прочесть цикл лекций, я побываю в замечательных местах, встречу интересных людей, отдохну, наконец. Может быть, мне тогда будет не так больно вспоминать об Эбби.
"А как же я? – хотела спросить Челси. – Разве ты не будешь скучать по мне?" Она вспомнила, что сама только что ответила на свой вопрос. Она была уже не маленькой девочкой. У нее была своя жизнь, у Кевина – своя, она видела, что Кевин смирился с этим. Он выглядел сильно постаревшим. Совсем не таким, каким она его помнила во время болезни Эбби.
– Я совсем потеряю тебя, если ты будешь уезжать надолго, – печально произнесла Челси.
– У тебя хватает забот. У тебя ведь есть Карл. Челси опять опустила глаза. Ей надо было сказать отцу все с самого начала.
– Я не уверена, что у меня с ним что-нибудь получится.
– Почему? – спросил Кевин, в его голосе впервые за весь вечер послышалось уже знакомое ей раздражение.
Челси представила себе Кевина в операционной, аккуратно зашивающего разорванную ткань своей жизни. Но как только он заканчивал, шов снова и снова расходился.
– Не знаю. Мне кажется, у нас не получится. Ничего определенного, просто предчувствие.
– Я считал, вы давно живете вместе.
– Нет.
Они каждый день виделись на работе и часто ужинали вместе. Но на той первой ночи все и закончилось.
– Бога ради, что опять случилось? – сердито спросил Кевин.
Она видела, как растет его раздражение. Кроме того, известия об уходе с работы и продаже дома так неожиданно свалились на нее, что Челси не выдержала:
– Я не люблю Карла. По крайней мере люблю не так, чтобы выйти за него замуж. Он тоже меня так не любит. Мы пытались, хотели найти в наших отношениях то, чего не было. Ни твои, ни Тома или Сесил слова или желания здесь не могут ничего изменить.
Лицо Кевина налилось краской.
– Ты обвиняешь нас?
– Нет, но я знаю, что вы все хотели нашего брака. Может быть, поэтому мы так долго разбирались в наших отношениях. – Она устало вздохнула. – Между нами ничего нет и не было. – Потом, успокоившись, она не без иронии заметила: – Нам остается только признаться в этом друг другу.
Кевин сердито смотрел мимо нее.
– Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за Карла лишь для того, чтобы стать замужней женщиной? – спросила она в отчаянии. – Мы оба очень быстро разочаруемся.
– Неправда, вы подходящая пара.
– Совсем не такая пара, как вы с мамой. Я хочу такой же любви, какая была у вас. Разве это так уж плохо?
Но Кевин не слушал. Ее комплимент мог порадовать его в другое время, но только не сейчас. Он ушел в себя, поглощенный одной мыслью.
– Все хорошо, но тебе уже не двадцать два года, а тридцать семь. Твои возможности ограничены. Карл – один из немногих порядочных мужчин, которые еще не женились и не имеют детей. – Кевин замолчал и укоризненно посмотрел на Челси. – Если бы у тебя были дети, ты бы смогла жить в старом доме. Мне кажется, я и продал его, потому что в глубине души знал, что тебе он никогда не потребуется. Ты слишком занята собой. И теперь еще твоя новая выдумка с этим городом в Нью-Гемпшире. Если тебе так нужен дом, почему бы не присмотреть что-нибудь подходящее там?
Чувствуя, как сжалось ее горло, Челси умоляюще прошептала:
– Мне не нужен дом в Нью-Гемпшире. Давай не будем ссориться из-за этого, папа.
– В этом вся беда, Челси. Поэтому у тебя ничего не получается с Карлом. Ты стала одержимой этим городом.
– Неправда, – затрясла головой Челси.
– Ты покупаешь там дело.
– Скорее вкладываю деньги в дело.
– Которое не стоит выеденного яйца, как я понял со слов Карла. Он сказал мне, что ты теперь только об этом и говоришь.
– Все совсем не так, – запротестовала Челси. – Я специально стараюсь не разговаривать с Карлом на эту тему. Не понимаю, зачем он солгал тебе. – Она прикоснулась к его руке: – Я всего лишь вкладываю деньги. Карл не захотел присоединиться ко мне. И я не могу его заставить. Договор заключен только на год. Я никогда прежде не занималась таким бизнесом, и мне он интересен так же, как и тебе будет интересна твоя новая жизнь после ухода из больницы.
– У тебя есть профессия.
– Мне хочется большего.
– Тебе всегда чего-то не хватало. В этом-то вся и беда.
– Может, ты и прав. Значит, я такая, и если после стольких лет Карл решил, что это ему во мне не нравится, то это его трудности.
– И твои тоже. Ты теряешь время. Она затрясла головой:
– У меня все нормально, все нормально. Кевин посмотрел на нее с такой грустью, что ей захотелось заплакать, вздохнул и сказал:
– Мне бы хотелось этому поверить, но я переживаю за тебя, Челси.
– Не надо. Пожалуйста. Я в порядке.
– Если бы твоя мать была жива, все было бы совсем по-другому.
– У меня все нормально, правда. Мне нравится моя работа и все, чем я занимаюсь. Жаль, что я не могу объяснить тебе это.
Очень многое изменилось между ними после смерти Эбби. Возможно, многое она выдумала сама. Как и в случае с Махлерами, Эбби была связующим звеном между ней и отцом. Звено исчезло, и отец перестал понимать дочь. Челси подозревала, что Кевин нарочно отгораживался от всего, что напоминало ему Эбби, включая и ее.
Она вдруг почувствовала себя одинокой, брошенной и никому не нужной.
Следующим утром Челси, как обычно, встретилась с Сидрой. Они бежали по дождливой неуютной улице, и на сердце у Челси было так же тоскливо и неуютно.
– Он предлагал мне взять деньги за дом, как будто давал взятку за свою свободу. Я отказалась от денег, сказала, чтобы он оставил их себе. Тогда он сказал, что отдаст деньги Махлерам. И он знал, что я этого не вынесла бы.
Сидра хихикнула, поправив на бегу свою вымокшую бейсбольную кепку.
– Я разве не говорила тебе, что они хотели выкупить у меня перстень? – спросила Челси. – Предлагали огромную сумму.
– Ну а ты?
– Ни за что. Это ведь мамин перстень. Если бы у меня так же, как у них, не было ничего святого, то я бы купила гранитную компанию на их деньги. Они получили бы хорошую пощечину, когда узнали бы, что я родилась там.
Сидра ухмыльнулась:
– Похоже на сюжет из книги.
– Но они не получат перстень. Для меня он бесценен.
– Думаешь, они успокоятся?
– Хотелось бы верить, но…
Челси не успела договорить – проезжавшая мимо машина обдала их с ног до головы грязью из лужи. Сидра показала ей палец вдогонку и выругалась. Челси вытирала грязь с лица.
– Вот гад! – Сидра продолжала поносить исчезнувший автомобиль.
Челси сжала ее мокрую руку:
– Он уже уехал. Не сбивай дыхание.
– Даже не остановился, чтобы извиниться!
Челси поправила хвостик волос, выбившийся из-под ее кепки, стряхнув с него дождевую воду.
– Может, он даже не заметил, что натворил.
– Нельзя все прощать.
– Нельзя, но глупо тратить свои нервы на ничтожество, которое сидело в машине, когда в жизни происходят вещи поважнее. Знаешь, Сидра, в последние дни я вся как на иголках. Видишь? – Челси указала пальцем на свой подбородок. – Я уже забыла, когда последний раз у меня были прыщи.
Сидра подошла ближе:
– Не вижу никаких прыщей.
– Поверь, они там есть.
– Ты сама их себе придумываешь.
– А просыпаться по пять раз за ночь – тоже моя выдумка? У меня задерживаются месячные.
Челси кивнула в сторону дороги и побежала вперед. Сидра пристроилась рядом.
– Я тоже часто просыпаюсь по ночам. Лежу с закрытыми глазами, готовая отдать все на свете, чтобы обнять большого, горячего и сильного мужчину, а когда я понимаю, что обнимать мне некого, то хуже моей тоски и придумать ничего нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58