Она поймала себя на мысли, что думает о его отъезде.
На следующий день он проводил ее после занятий домой. Челси нервничала, глядя, как Жан-Поль медленно ходил от картины к картине, внимательно рассматривая их.
Когда он, наконец, посмотрел все ее работы, то молча подошел к первой из них и долго стоял, задумавшись.
– Они ужасны? – спросила Челси, не дождавшись комментария. – О чем вы думаете?
Он посмотрел на нее так, словно не помнил, что она ждет его вердикта.
– Они неплохие.
Челси расслабилась:
– Вы заставили меня волноваться.
– Они не великолепны, но и не плохи.
Она нахмурилась:
– А что не так в моих работах? Конечно, я не Микеланджело, но мне подумалось, что вы будете более благосклонны.
– Мир уже имеет одного Микеланджело. И ему не нужен другой. К тому же сегодня Микеланджело вряд ли продал бы свои картины: вкусы меняются.
– Да, конечно. – Челси ловила каждое слово художника.
– Не хватает сердца, – по-прежнему рассматривая картину, сказал он. – В них нет души.
Челси покачала головой, не соглашаясь с ним.
– Как вы можете это говорить? Я писала «Интерлюдию» в момент большого эмоционального возбуждения. Я выплакала все свои работы! Как вы можете говорить, что в них нет души?
– Когда ты смотришь на свою картину, то вспоминаешь, что в твоей жизни происходило в тот момент. Но меня-то там не было! И мне твоя картина ни о чем не говорит. – Он подошел ближе. – Игра красок смотрится довольно хорошо, но примерно так же это будет смотреться и на ожерелье, и на ткани. Эти краски не вызывают во мне никаких эмоций.
– Извини меня, Жан-Поль, но ты не прав. У всех моих друзей возникали эмоции.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Они все твои друзья. Возможно, они переживали вместе с тобой. Они видели, как ты писала картину, и помнят то время. Это не искусство. Это дневник событий.
Челси недовольно посмотрела на свои картины:
– Но что же мне делать? Как оживить картины?
Жан-Поль рассмеялся и положил руку ей на плечо.
– Загадка веков! Этому невозможно научить. Быть может, надо уметь верить своему сердцу?
– Так, значит, ты хочешь сказать, что у меня нет сердца? Спасибо!
– Сейчас ты злишься! Это хорошо. Злость воспитывает сердце. Так же как любовь, печаль и прочее. Когда однажды кто-нибудь скажет, глядя на твои картины: «Стоило взглянуть, и мне стало грустно!» или «Я смотрю и чувствую, как во мне просыпается любовь», – это будет означать, что в твоих работах появилась душа.
– Услышав подобное, никому другому бы я не поверила… – Челси внимательно посмотрела на холсты. – Сколько нужно работать, чтобы суметь передать настроение?
Жан-Поль пожал плечами.
– Откуда мне знать? Спрашивай об этом себя. – Он улыбнулся ей. – Я сказал все это не для того, чтобы сделать тебе больно. Я сказал это потому, что в тебе очень много таланта.
– Но я не совсем понимаю…
– Талант – это техника. В твоих картинах не хватает души. Это не одно и то же.
– Кажется, теперь я поняла, – задумчиво произнесла Челси.
Жан-Поль подошел к мольберту, на котором стоял незавершенный холст.
– А вот здесь я вижу, что начинает проявляться душа.
– Я еще не закончила эту работу.
– Когда я смотрю на нее, мне грустно, как будто я что-то потерял.
– Я начала работу над ней в первый же день своего развода. Писала всю ночь и после больше не притрагивалась к ней.
– Почему? – спросил он.
– Потому, что каждый раз, когда я смотрю на нее, мне становится очень грустно. – Челси удивленно вскинула брови. – Это и есть то, о чем ты хотел мне сказать? Но почему в одних работах нет настроения, а в других есть?
– Один из секретов рисования – знать, когда нужно остановиться. – На лице у него появилась мудрая улыбка.
– Да, теперь мне будет о чем подумать.
Жан-Поль подошел к Челси, обнял ее.
– Надеюсь, что так. Уверен, ты сможешь стать хорошим художником. Тебе нужно оттачивать мастерство.
– Но где я смогу это сделать? Ты ведь не задержишься в Далласе, даже если вернешься из Нэшвила.
– Дай мне немного подумать. – Он прижал Челси к себе и взглянул в глаза. – Я верю, что найду верное решение.
«Неужели мы знакомы всего лишь четыре дня? – мелькнуло у нее в голове. – Кажется, прошла вечность…»
Его поцелуй был требовательным и страстным.
Когда он повел ее к кровати, она не сопротивлялась.
Жан-Поль ушел от нее рано утром. Челси больше не чувствовала себя одинокой.
Глава 24
В последний день пребывания Жан-Поля в Далласе Челси пригласила его к своим друзьям. Не было ничего удивительного в том, что француз очаровал Карен и Эшли. Челси с улыбкой наблюдала за Эшли, которая ловила каждое его слово. Она даже и не предполагала, что он прекрасно разбирался в рок-музыке.
– Давно я не видел свою дочь в таком настроении. Она болтает без умолку, – заметил Райн, выйдя на кухню к разливавшей чай Челси. – Рад, что она может еще общаться.
Челси улыбнулась:
– Я не думала, что Жан-Полю нравятся дети. Правда, Эшли скоро тринадцать, да и разговаривает она с ним так по-взрослому, что слово «дети» кажется уже неуместным.
Райн пристально посмотрел на Челси.
– Как сильно он тебе нравится? – спросил он.
– Он мне очень нравится. А тебе? – не без некоторого удивления ответила она.
– А мне не нравится.
– Как ты можешь так говорить? Ты знаешь его чуть больше получаса!
– Ну, а если я сказал бы, что он мне нравится, тебя не смутили бы эти полчаса?
Челси взглянула на дверь, чтобы убедиться, что их никто не слышит.
– Ты несправедлив к нему!
– Я не верю ему!
Вошла Карен.
– А почему задержка с чаем? – поинтересовалась она.
Райн развел руками, дескать, он плохой помощник Челси и отошел к окну.
– Тебе понравился Жан-Поль? – прошептала Челси.
– Я думаю, он прекрасен! Красивый и интеллигентный мужчина! Совсем не такой, как твои прежние увлечения!
Челси проигнорировала колкость. – Вот видишь, – сказала она, обращаясь к Райну, – Карен он понравился.
– Я не Карен, – коротко ответил он.
– О, ради Бога, Райн, – возбужденно произнесла Карен. – Не будь таким провинциальным! Мне нравится его акцент, и он такой сексуальный! – Она сделала конспираторский вид и прошептала: – Ты была с ним близка?
– Карен! – воскликнул Райн.
Челси не ответила. Она бросила кусочки льда в глубокую чашку и поставила на поднос, на котором уже стояли пять чашек с чаем.
– Я отнесу поднос в гостиную, а то все остынет.
– Ты переспала с ним, – уверенно произнесла Карен. – В противном случае ты бы не промолчала.
– Это не твое дело, – резко оборвал жену Райн.
– Райн, ты не поможешь мне отнести поднос? Мне кажется, я его сильно нагрузила, – невозмутимо сказала Челси.
Он встал, взял поднос и, сердито взглянув на Карен, вышел из кухни.
– Он такой сексуальный, – повторила Карен. – Интересно, какой он в постели?
– Мне претит подобная публичность в интимных отношениях! – возмутилась Челси и вышла вслед за Райном.
Жан-Поль по-прежнему говорил с Эшли о достоинствах различных рок-групп.
– Когда я пишу картину, то часто включаю музыку, чтобы поймать настроение. Может, тебе и не понравится это, но рок-музыка вызывает во мне злость и безумие. Так много в ней нестройных звуков! Так много страсти!
– Да, я почувствовала страсть, – сказала Эшли.
– Эшли! – воскликнула Карен, войдя в комнату. – Что за слова ты произносишь! Жан-Поль, не обращайте внимания. Иногда она говорит то, чего не понимает сама.
– Я не ребенок, мама!
Жан-Поль подмигнул Эшли и примиряюще улыбнулся.
– Я хотел сказать, что Эшли хорошо, понимает музыку. На многое мы смотрим одинаково. А страсть в искусстве – это не так уж и плохо. – Едва заметно он подмигнул Челси, и та покраснела.
– Как долго вы будете в Далласе? – искоса глядя на Челси, спросил Жан-Поля Райн.
– К сожалению, сегодня я уже уезжаю. – Жан-Поль сделал характерный французский жест, говорящий о том, что он находится во власти судьбы. – Я должен вести семинар в Нэшвиле.
– Это очень печально! – сказала Карен, сев напротив него. Чтобы привлечь его внимание, она прижалась своим коленом к его ноге. – Мы очень бы хотели узнать вас поближе. – Она кокетливо поджала губки.
Челси была изумлена. Карен бесстыдно пыталась флиртовать с Жан-Полем на глазах у всех. Челси не узнавала свою студенческую подругу.
Жан-Полю льстило ее внимание.
– Я планирую скоро вернуться, – довольно улыбаясь, отвечал он. – Семинар продлится всего лишь неделю, а затем снова в Даллас. К Челси, – добавил он.
– Как долго вы собираетесь пробыть в стране? – упросил Райн.
– Еще не знаю. В Нэшвиле пройдет последний запланированный семинар. Это зависит от нескольких причин. – Он выразительно взглянул на Челси.
Она улыбнулась ему в ответ и посмотрела на Карен, несколько встревоженную таким поворотом дела. Эшли тоже это заметила. Райн не показал виду, но Челси была уверена, что он прекрасно понял свою жену. Не слепец же он, в конце концов.
– Надеюсь, вы останетесь поужинать с нами, – сказала Карен. – Я знаю, что Челси редко сама готовит, а мне, пока вы здесь, хотелось бы угостить вас домашней кухней. Я недавно окончила курсы и очень люблю готовить.
– К большому сожалению, я не могу остаться до ужина. Мой самолет вылетает в шесть вечера.
– Как жаль! Ну, хорошо, тогда по возвращении из Нэшвила вы должны зайти к нам поужинать. Я настаиваю. – Карен, казалось, забыла о кокетстве и перешла к делу. – Мы с Челси выберем день.
– Великолепно! – искренне обрадовался Жан-Поль. – Я с нетерпением буду ждать этого дня.
– Мне так нравится ваш акцент. Вы давно говорите по-английски? – Карен прищурила глаза и загадочно посмотрела на своего гостя.
Челси не знала, как остановить Карен, которая снова принялась заигрывать с Жан-Полем. Неожиданно для всех Эшли с хмурым видом встала из-за стола.
– Я ухожу, – сказала она и вышла из комнаты.
– Куда ты уходишь? – спросила ее Карен. – Ты вернешься к ужину?
Эшли не ответила.
Райн встал и вышел вслед за дочкой. Вскоре Челси расслышала напряженный шепот за дверью. Вернувшись за стол, Райн выглядел сердитым. Послышался хлопок дверью, Эшли вышла из дома.
– Она сказала, что будет к ужину, – сказал Райн, обращаясь к Карен.
Карен, словно ничего неприятного не произошло, рассмеялась:
– В этом возрасте они такие независимые. У Эшли, кстати, есть парень. Это так мило!
Челси не понимала спокойствия Карен. Если бы Эшли была ее дочерью, она бы волновалась за нее каждый раз, когда бы та уходила из дома. Посмотрев на часы, она обнаружила, что прошел уже час.
– Как бы мне ни не хотелось этого говорить, но нам пора.
Жан-Поль взглянул на часы.
– Да. Мне еще надо собрать свои вещи.
– Так скоро? – жалобно произнесла Карен.
– Жан-Поль обещал вернуться, – сухо сказал Райн. Он встал и протянул ему руку: – Было приятно с вами познакомиться.
Жан-Поль встал и сердечно пожал протянутую руку. Казалось, он видел, что Райн ревнует, и отчасти сочувствовал ему.
– Надеюсь, до скорого свидания.
Карен встретилась глазами с Челси и еле заметно ей улыбнулась. С содроганием Челси поняла, что Карен решила с ней посоперничать из-за Жан-Поля. Она была рада, что уходит.
Райн проводил гостей до дверей. Настроение у него было скверным: он чувствовал, что Челси снова может обжечь свои крылышки, но понимал также, что не сможет остановить ее.
– Мне он понравился, – самодовольно произнесла Карен.
– Догадаться было нетрудно. – Райн взял поднос с нетронутым чаем и вышел из комнаты.
– Что это значит? – сопровождая его в кухню, возмущенно спросила она.
– А ты как будто не понимаешь! Я не слепой, Карен. Удивительно, что у тебя хватило ума не стянуть с него брюки.
– Ревнуешь? – язвительно поинтересовалась Карен.
– Честно говоря, я думал не о тебе. – Он поставил поднос на стол. – Не мешало бы подождать, пока Эшли выйдет из комнаты.
– Ты это о чем?
– Перестань прикидываться дурочкой. Неужели ты думаешь, что я не видел, как ты заигрывала на вечеринке у твоих родителей? Если ты хочешь себя поставить в глупое положение, то, пожалуйста, не заигрывай с мужчиной Челси, особенно на глазах у Эшли.
Реакция мужа вывела Карен из равновесия, и она стала истерически кричать на него, но Райн этого уже не слышал; он вышел из дома и сел в машину. Что-что, а ревность его не мучила.
Челси со страстью отдалась рисованию. Как и посоветовал ей Жан-Поль, она пыталась работать под музыку, но вскоре поняла, что ей лучше, когда в студии царит полная тишина. Ей это понравилось.
Челси не ждала Жан-Поля, его обещание вернуться не значило для нее ровным счетом ничего. Когда же он все-таки вернулся, она искренне удивилась.
– Не верю глазам своим! – воскликнула Челси, увидев его на пороге своего дома. – Вот уж не ожидала… – Она растерянно развела руками.
– А разве ты меня не ждала?
– Признаться, нет. Я подумала, что ты из тех, кто просто не умеет говорить «прощай».
– Я не из тех. – Он прошел вглубь и, подойдя к ее работам, стал молча их разглядывать.
– Ну, как? – спросила она взволнованно.
– Намного лучше. – Жан-Поль улыбнулся. – Это мои занятия любовью воодушевили тебя?
– Ты не умрешь от скромности, – смеясь, ответила Челси.
– Скажи, как сильно ты скучала по мне?
– Я чувствовала себя одинокой без тебя, – честно призналась она.
– Вот видишь? У меня не было причин быть скромным. Когда мы расстались, я заскучал, а когда вернулся, мы обнялись.
– Ты надолго?
– Я улетаю в Париж в субботу, но у нас есть время сходить к Карен. Она обещала угостить меня домашним обедом.
– Жаль, что ты ненадолго. Мне не хочется снова оставаться одной.
– И не надо. Я приглашаю тебя в Париж.
– Что? В Париж? Вместе с тобой?
– А почему бы и нет? Это всего лишь город. Разве ты не поехала бы со мной в Хьюстон или Нью-Йорк?
– Возможно, но Париж очень далеко!
– Я бы не сказал. Ну, едем?
– Надо подумать. – Предложение Жан-Поля удивило Челси.
– У меня есть новость, которая повлияет на твое решение. Я звонил своему старому другу. Его зовут Менэйр.
У нее открылся рот: – Ты знаешь Менэйра? Того самого?
– Полагаю, что есть только один Менэйр. Мы давно знаем друг друга. Он был моим учителем, а теперь мы соседи. Менэйр сказал, что может взяться за твое обучение.
– Менэйр будет учить меня? – растерянно спросила Челси.
– Из уважения ко мне да. Ты по-прежнему хочешь подумать над моим предложением? Если да, то не особенно долго. Менэйр уже старый человек, и у него не так много времени.
– Ну, конечно, я поеду! Я не смогу упустить такой шанс!
Жан-Поль притворился обиженным:
– Обещания старого человека убедили тебя больше, чем мое обаяние.
Челси наклонила голову набок и, задумавшись, спросила:
– Что ты хочешь, кроме этого?
– Что я хочу?
– Я до сих пор не уверена в своих чувствах к тебе.
Жан-Поль удивленно вскинул брови.
– А при чем тут чувства? Мы говорим о том, чтобы продолжить обучение.
– Я предположила… Мне так показалось… – Челси сконфузилась.
– О, Челси, ты должна простить меня! Я дал тебе повод усомниться во мне. Это ведь душевная проституция, когда в обмен на совместную жизнь предлагаются уроки у известного художника!
– Я ошиблась? – настороженно спросила Челси.
– Конечно! – воскликнул Жан-Поль.
– Неудивительно, что у тебя проблемы с твоей прекрасной совестью!
Все эти восклицания француза не внушали доверия, но Челси решила не смущать себя сомнениями и лишь спросила:
– А где я буду жить?
– Я найду тебе квартиру недалеко от меня и Менэйра. Надеюсь часто заходить к тебе, но жить вместе мы не будем, мне тоже надо работать. Я не могу писать, когда кто-то меня отвлекает, а женщины любят поболтать.
– Я, между прочим, как и ты, собираюсь заниматься живописью. – Челси вдруг не на шутку разозлилась на Жан-Поля. – Что это за условия? От тебя я этого никак не ожидала.
Он засмеялся:
– Американцам дай волю, они, якобы воюя за права слабого пола, нас, мужчин, в порошок сотрут! Вот француженка на твоем месте поняла бы меня правильно.
Челси усмехнулась, считая бесполезным вступать в полемику по данному вопросу, и согласно кивнула:
– В таком случае я поеду с тобой без каких-либо оговорок.
– Отлично. Летим в субботу.
– Я не уверена, что до субботы управлюсь с делами. – Челси на мгновение задумалась. – Нет, точно не успею.
– Какие могут быть дела? У тебя ни семьи, ни работы, ни настоящих связей. Ты можешь сдать этот дом целиком до своего возвращения. А если ты решишь больше не возвращаться, то Райн сможет продать эту квартиру за тебя.
– У тебя все так просто!
Жан-Поль улыбнулся:
– Не только у меня, но и у всех, кто живет, так сказать, налегке. Нет ничего хуже быть рабом обстоятельств. – Он снова посмотрел ее новые работы. – Уверен, что ты станешь хорошей студенткой. Даже Менэйру должно понравиться.
– Неужели я буду учиться у Менэйра? Как-то даже не верится…
– Ты совершаешь большую ошибку, – сказал Райн. – Зачем тебе перебираться во Францию?
– Я хочу учиться у Менэйра. Это очень важно для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
На следующий день он проводил ее после занятий домой. Челси нервничала, глядя, как Жан-Поль медленно ходил от картины к картине, внимательно рассматривая их.
Когда он, наконец, посмотрел все ее работы, то молча подошел к первой из них и долго стоял, задумавшись.
– Они ужасны? – спросила Челси, не дождавшись комментария. – О чем вы думаете?
Он посмотрел на нее так, словно не помнил, что она ждет его вердикта.
– Они неплохие.
Челси расслабилась:
– Вы заставили меня волноваться.
– Они не великолепны, но и не плохи.
Она нахмурилась:
– А что не так в моих работах? Конечно, я не Микеланджело, но мне подумалось, что вы будете более благосклонны.
– Мир уже имеет одного Микеланджело. И ему не нужен другой. К тому же сегодня Микеланджело вряд ли продал бы свои картины: вкусы меняются.
– Да, конечно. – Челси ловила каждое слово художника.
– Не хватает сердца, – по-прежнему рассматривая картину, сказал он. – В них нет души.
Челси покачала головой, не соглашаясь с ним.
– Как вы можете это говорить? Я писала «Интерлюдию» в момент большого эмоционального возбуждения. Я выплакала все свои работы! Как вы можете говорить, что в них нет души?
– Когда ты смотришь на свою картину, то вспоминаешь, что в твоей жизни происходило в тот момент. Но меня-то там не было! И мне твоя картина ни о чем не говорит. – Он подошел ближе. – Игра красок смотрится довольно хорошо, но примерно так же это будет смотреться и на ожерелье, и на ткани. Эти краски не вызывают во мне никаких эмоций.
– Извини меня, Жан-Поль, но ты не прав. У всех моих друзей возникали эмоции.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Они все твои друзья. Возможно, они переживали вместе с тобой. Они видели, как ты писала картину, и помнят то время. Это не искусство. Это дневник событий.
Челси недовольно посмотрела на свои картины:
– Но что же мне делать? Как оживить картины?
Жан-Поль рассмеялся и положил руку ей на плечо.
– Загадка веков! Этому невозможно научить. Быть может, надо уметь верить своему сердцу?
– Так, значит, ты хочешь сказать, что у меня нет сердца? Спасибо!
– Сейчас ты злишься! Это хорошо. Злость воспитывает сердце. Так же как любовь, печаль и прочее. Когда однажды кто-нибудь скажет, глядя на твои картины: «Стоило взглянуть, и мне стало грустно!» или «Я смотрю и чувствую, как во мне просыпается любовь», – это будет означать, что в твоих работах появилась душа.
– Услышав подобное, никому другому бы я не поверила… – Челси внимательно посмотрела на холсты. – Сколько нужно работать, чтобы суметь передать настроение?
Жан-Поль пожал плечами.
– Откуда мне знать? Спрашивай об этом себя. – Он улыбнулся ей. – Я сказал все это не для того, чтобы сделать тебе больно. Я сказал это потому, что в тебе очень много таланта.
– Но я не совсем понимаю…
– Талант – это техника. В твоих картинах не хватает души. Это не одно и то же.
– Кажется, теперь я поняла, – задумчиво произнесла Челси.
Жан-Поль подошел к мольберту, на котором стоял незавершенный холст.
– А вот здесь я вижу, что начинает проявляться душа.
– Я еще не закончила эту работу.
– Когда я смотрю на нее, мне грустно, как будто я что-то потерял.
– Я начала работу над ней в первый же день своего развода. Писала всю ночь и после больше не притрагивалась к ней.
– Почему? – спросил он.
– Потому, что каждый раз, когда я смотрю на нее, мне становится очень грустно. – Челси удивленно вскинула брови. – Это и есть то, о чем ты хотел мне сказать? Но почему в одних работах нет настроения, а в других есть?
– Один из секретов рисования – знать, когда нужно остановиться. – На лице у него появилась мудрая улыбка.
– Да, теперь мне будет о чем подумать.
Жан-Поль подошел к Челси, обнял ее.
– Надеюсь, что так. Уверен, ты сможешь стать хорошим художником. Тебе нужно оттачивать мастерство.
– Но где я смогу это сделать? Ты ведь не задержишься в Далласе, даже если вернешься из Нэшвила.
– Дай мне немного подумать. – Он прижал Челси к себе и взглянул в глаза. – Я верю, что найду верное решение.
«Неужели мы знакомы всего лишь четыре дня? – мелькнуло у нее в голове. – Кажется, прошла вечность…»
Его поцелуй был требовательным и страстным.
Когда он повел ее к кровати, она не сопротивлялась.
Жан-Поль ушел от нее рано утром. Челси больше не чувствовала себя одинокой.
Глава 24
В последний день пребывания Жан-Поля в Далласе Челси пригласила его к своим друзьям. Не было ничего удивительного в том, что француз очаровал Карен и Эшли. Челси с улыбкой наблюдала за Эшли, которая ловила каждое его слово. Она даже и не предполагала, что он прекрасно разбирался в рок-музыке.
– Давно я не видел свою дочь в таком настроении. Она болтает без умолку, – заметил Райн, выйдя на кухню к разливавшей чай Челси. – Рад, что она может еще общаться.
Челси улыбнулась:
– Я не думала, что Жан-Полю нравятся дети. Правда, Эшли скоро тринадцать, да и разговаривает она с ним так по-взрослому, что слово «дети» кажется уже неуместным.
Райн пристально посмотрел на Челси.
– Как сильно он тебе нравится? – спросил он.
– Он мне очень нравится. А тебе? – не без некоторого удивления ответила она.
– А мне не нравится.
– Как ты можешь так говорить? Ты знаешь его чуть больше получаса!
– Ну, а если я сказал бы, что он мне нравится, тебя не смутили бы эти полчаса?
Челси взглянула на дверь, чтобы убедиться, что их никто не слышит.
– Ты несправедлив к нему!
– Я не верю ему!
Вошла Карен.
– А почему задержка с чаем? – поинтересовалась она.
Райн развел руками, дескать, он плохой помощник Челси и отошел к окну.
– Тебе понравился Жан-Поль? – прошептала Челси.
– Я думаю, он прекрасен! Красивый и интеллигентный мужчина! Совсем не такой, как твои прежние увлечения!
Челси проигнорировала колкость. – Вот видишь, – сказала она, обращаясь к Райну, – Карен он понравился.
– Я не Карен, – коротко ответил он.
– О, ради Бога, Райн, – возбужденно произнесла Карен. – Не будь таким провинциальным! Мне нравится его акцент, и он такой сексуальный! – Она сделала конспираторский вид и прошептала: – Ты была с ним близка?
– Карен! – воскликнул Райн.
Челси не ответила. Она бросила кусочки льда в глубокую чашку и поставила на поднос, на котором уже стояли пять чашек с чаем.
– Я отнесу поднос в гостиную, а то все остынет.
– Ты переспала с ним, – уверенно произнесла Карен. – В противном случае ты бы не промолчала.
– Это не твое дело, – резко оборвал жену Райн.
– Райн, ты не поможешь мне отнести поднос? Мне кажется, я его сильно нагрузила, – невозмутимо сказала Челси.
Он встал, взял поднос и, сердито взглянув на Карен, вышел из кухни.
– Он такой сексуальный, – повторила Карен. – Интересно, какой он в постели?
– Мне претит подобная публичность в интимных отношениях! – возмутилась Челси и вышла вслед за Райном.
Жан-Поль по-прежнему говорил с Эшли о достоинствах различных рок-групп.
– Когда я пишу картину, то часто включаю музыку, чтобы поймать настроение. Может, тебе и не понравится это, но рок-музыка вызывает во мне злость и безумие. Так много в ней нестройных звуков! Так много страсти!
– Да, я почувствовала страсть, – сказала Эшли.
– Эшли! – воскликнула Карен, войдя в комнату. – Что за слова ты произносишь! Жан-Поль, не обращайте внимания. Иногда она говорит то, чего не понимает сама.
– Я не ребенок, мама!
Жан-Поль подмигнул Эшли и примиряюще улыбнулся.
– Я хотел сказать, что Эшли хорошо, понимает музыку. На многое мы смотрим одинаково. А страсть в искусстве – это не так уж и плохо. – Едва заметно он подмигнул Челси, и та покраснела.
– Как долго вы будете в Далласе? – искоса глядя на Челси, спросил Жан-Поля Райн.
– К сожалению, сегодня я уже уезжаю. – Жан-Поль сделал характерный французский жест, говорящий о том, что он находится во власти судьбы. – Я должен вести семинар в Нэшвиле.
– Это очень печально! – сказала Карен, сев напротив него. Чтобы привлечь его внимание, она прижалась своим коленом к его ноге. – Мы очень бы хотели узнать вас поближе. – Она кокетливо поджала губки.
Челси была изумлена. Карен бесстыдно пыталась флиртовать с Жан-Полем на глазах у всех. Челси не узнавала свою студенческую подругу.
Жан-Полю льстило ее внимание.
– Я планирую скоро вернуться, – довольно улыбаясь, отвечал он. – Семинар продлится всего лишь неделю, а затем снова в Даллас. К Челси, – добавил он.
– Как долго вы собираетесь пробыть в стране? – упросил Райн.
– Еще не знаю. В Нэшвиле пройдет последний запланированный семинар. Это зависит от нескольких причин. – Он выразительно взглянул на Челси.
Она улыбнулась ему в ответ и посмотрела на Карен, несколько встревоженную таким поворотом дела. Эшли тоже это заметила. Райн не показал виду, но Челси была уверена, что он прекрасно понял свою жену. Не слепец же он, в конце концов.
– Надеюсь, вы останетесь поужинать с нами, – сказала Карен. – Я знаю, что Челси редко сама готовит, а мне, пока вы здесь, хотелось бы угостить вас домашней кухней. Я недавно окончила курсы и очень люблю готовить.
– К большому сожалению, я не могу остаться до ужина. Мой самолет вылетает в шесть вечера.
– Как жаль! Ну, хорошо, тогда по возвращении из Нэшвила вы должны зайти к нам поужинать. Я настаиваю. – Карен, казалось, забыла о кокетстве и перешла к делу. – Мы с Челси выберем день.
– Великолепно! – искренне обрадовался Жан-Поль. – Я с нетерпением буду ждать этого дня.
– Мне так нравится ваш акцент. Вы давно говорите по-английски? – Карен прищурила глаза и загадочно посмотрела на своего гостя.
Челси не знала, как остановить Карен, которая снова принялась заигрывать с Жан-Полем. Неожиданно для всех Эшли с хмурым видом встала из-за стола.
– Я ухожу, – сказала она и вышла из комнаты.
– Куда ты уходишь? – спросила ее Карен. – Ты вернешься к ужину?
Эшли не ответила.
Райн встал и вышел вслед за дочкой. Вскоре Челси расслышала напряженный шепот за дверью. Вернувшись за стол, Райн выглядел сердитым. Послышался хлопок дверью, Эшли вышла из дома.
– Она сказала, что будет к ужину, – сказал Райн, обращаясь к Карен.
Карен, словно ничего неприятного не произошло, рассмеялась:
– В этом возрасте они такие независимые. У Эшли, кстати, есть парень. Это так мило!
Челси не понимала спокойствия Карен. Если бы Эшли была ее дочерью, она бы волновалась за нее каждый раз, когда бы та уходила из дома. Посмотрев на часы, она обнаружила, что прошел уже час.
– Как бы мне ни не хотелось этого говорить, но нам пора.
Жан-Поль взглянул на часы.
– Да. Мне еще надо собрать свои вещи.
– Так скоро? – жалобно произнесла Карен.
– Жан-Поль обещал вернуться, – сухо сказал Райн. Он встал и протянул ему руку: – Было приятно с вами познакомиться.
Жан-Поль встал и сердечно пожал протянутую руку. Казалось, он видел, что Райн ревнует, и отчасти сочувствовал ему.
– Надеюсь, до скорого свидания.
Карен встретилась глазами с Челси и еле заметно ей улыбнулась. С содроганием Челси поняла, что Карен решила с ней посоперничать из-за Жан-Поля. Она была рада, что уходит.
Райн проводил гостей до дверей. Настроение у него было скверным: он чувствовал, что Челси снова может обжечь свои крылышки, но понимал также, что не сможет остановить ее.
– Мне он понравился, – самодовольно произнесла Карен.
– Догадаться было нетрудно. – Райн взял поднос с нетронутым чаем и вышел из комнаты.
– Что это значит? – сопровождая его в кухню, возмущенно спросила она.
– А ты как будто не понимаешь! Я не слепой, Карен. Удивительно, что у тебя хватило ума не стянуть с него брюки.
– Ревнуешь? – язвительно поинтересовалась Карен.
– Честно говоря, я думал не о тебе. – Он поставил поднос на стол. – Не мешало бы подождать, пока Эшли выйдет из комнаты.
– Ты это о чем?
– Перестань прикидываться дурочкой. Неужели ты думаешь, что я не видел, как ты заигрывала на вечеринке у твоих родителей? Если ты хочешь себя поставить в глупое положение, то, пожалуйста, не заигрывай с мужчиной Челси, особенно на глазах у Эшли.
Реакция мужа вывела Карен из равновесия, и она стала истерически кричать на него, но Райн этого уже не слышал; он вышел из дома и сел в машину. Что-что, а ревность его не мучила.
Челси со страстью отдалась рисованию. Как и посоветовал ей Жан-Поль, она пыталась работать под музыку, но вскоре поняла, что ей лучше, когда в студии царит полная тишина. Ей это понравилось.
Челси не ждала Жан-Поля, его обещание вернуться не значило для нее ровным счетом ничего. Когда же он все-таки вернулся, она искренне удивилась.
– Не верю глазам своим! – воскликнула Челси, увидев его на пороге своего дома. – Вот уж не ожидала… – Она растерянно развела руками.
– А разве ты меня не ждала?
– Признаться, нет. Я подумала, что ты из тех, кто просто не умеет говорить «прощай».
– Я не из тех. – Он прошел вглубь и, подойдя к ее работам, стал молча их разглядывать.
– Ну, как? – спросила она взволнованно.
– Намного лучше. – Жан-Поль улыбнулся. – Это мои занятия любовью воодушевили тебя?
– Ты не умрешь от скромности, – смеясь, ответила Челси.
– Скажи, как сильно ты скучала по мне?
– Я чувствовала себя одинокой без тебя, – честно призналась она.
– Вот видишь? У меня не было причин быть скромным. Когда мы расстались, я заскучал, а когда вернулся, мы обнялись.
– Ты надолго?
– Я улетаю в Париж в субботу, но у нас есть время сходить к Карен. Она обещала угостить меня домашним обедом.
– Жаль, что ты ненадолго. Мне не хочется снова оставаться одной.
– И не надо. Я приглашаю тебя в Париж.
– Что? В Париж? Вместе с тобой?
– А почему бы и нет? Это всего лишь город. Разве ты не поехала бы со мной в Хьюстон или Нью-Йорк?
– Возможно, но Париж очень далеко!
– Я бы не сказал. Ну, едем?
– Надо подумать. – Предложение Жан-Поля удивило Челси.
– У меня есть новость, которая повлияет на твое решение. Я звонил своему старому другу. Его зовут Менэйр.
У нее открылся рот: – Ты знаешь Менэйра? Того самого?
– Полагаю, что есть только один Менэйр. Мы давно знаем друг друга. Он был моим учителем, а теперь мы соседи. Менэйр сказал, что может взяться за твое обучение.
– Менэйр будет учить меня? – растерянно спросила Челси.
– Из уважения ко мне да. Ты по-прежнему хочешь подумать над моим предложением? Если да, то не особенно долго. Менэйр уже старый человек, и у него не так много времени.
– Ну, конечно, я поеду! Я не смогу упустить такой шанс!
Жан-Поль притворился обиженным:
– Обещания старого человека убедили тебя больше, чем мое обаяние.
Челси наклонила голову набок и, задумавшись, спросила:
– Что ты хочешь, кроме этого?
– Что я хочу?
– Я до сих пор не уверена в своих чувствах к тебе.
Жан-Поль удивленно вскинул брови.
– А при чем тут чувства? Мы говорим о том, чтобы продолжить обучение.
– Я предположила… Мне так показалось… – Челси сконфузилась.
– О, Челси, ты должна простить меня! Я дал тебе повод усомниться во мне. Это ведь душевная проституция, когда в обмен на совместную жизнь предлагаются уроки у известного художника!
– Я ошиблась? – настороженно спросила Челси.
– Конечно! – воскликнул Жан-Поль.
– Неудивительно, что у тебя проблемы с твоей прекрасной совестью!
Все эти восклицания француза не внушали доверия, но Челси решила не смущать себя сомнениями и лишь спросила:
– А где я буду жить?
– Я найду тебе квартиру недалеко от меня и Менэйра. Надеюсь часто заходить к тебе, но жить вместе мы не будем, мне тоже надо работать. Я не могу писать, когда кто-то меня отвлекает, а женщины любят поболтать.
– Я, между прочим, как и ты, собираюсь заниматься живописью. – Челси вдруг не на шутку разозлилась на Жан-Поля. – Что это за условия? От тебя я этого никак не ожидала.
Он засмеялся:
– Американцам дай волю, они, якобы воюя за права слабого пола, нас, мужчин, в порошок сотрут! Вот француженка на твоем месте поняла бы меня правильно.
Челси усмехнулась, считая бесполезным вступать в полемику по данному вопросу, и согласно кивнула:
– В таком случае я поеду с тобой без каких-либо оговорок.
– Отлично. Летим в субботу.
– Я не уверена, что до субботы управлюсь с делами. – Челси на мгновение задумалась. – Нет, точно не успею.
– Какие могут быть дела? У тебя ни семьи, ни работы, ни настоящих связей. Ты можешь сдать этот дом целиком до своего возвращения. А если ты решишь больше не возвращаться, то Райн сможет продать эту квартиру за тебя.
– У тебя все так просто!
Жан-Поль улыбнулся:
– Не только у меня, но и у всех, кто живет, так сказать, налегке. Нет ничего хуже быть рабом обстоятельств. – Он снова посмотрел ее новые работы. – Уверен, что ты станешь хорошей студенткой. Даже Менэйру должно понравиться.
– Неужели я буду учиться у Менэйра? Как-то даже не верится…
– Ты совершаешь большую ошибку, – сказал Райн. – Зачем тебе перебираться во Францию?
– Я хочу учиться у Менэйра. Это очень важно для меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44