Богатыри мало смотрели на сии ее угрозы и, нимало не медля, вошли в сады. Однако ж Булат не советовал вкушать плодов Сидону без прикосновения к оным его оружием, уничтожающим всякое очарование. Несколько дерев в самом деле содержали отраву, и по разрублении мечом плодов с оных выползало из сих множество маленьких змеек, но нашли они некоторые, кои были естественные, и сими богатыри утолили свой голод.
Укрепясь пищею, приняли они успокоение, но были разбуждены великим шумом. Вскоча ото сна, усмотрели они себя окруженных целым войском огненных богатырей, которые напали на них с великою запальчивостию; однако ж удары их оружия, упадающие подобно дождю на богатырей, не причиняли оным нималого вреда, напротив, Булат и Сидон с каждым махом превращали в ничто сих привиденных ратников; оные, учиняясь дымом, исчезали.
Вскоре не видно стало сего огненного воинства, но вместо того показалась им сама Нагура, едущая на превеликом слоне, имеющая в руках своих сосуд, из коего выходили ядовитые пары, заражающие воздух. Действие оных столь было жестоко, что самая земля сгорала в том месте, где оные упадали. Слон со своей стороны опровергал горы своим страшным хоботом. Богатыри, взирая на приближающееся столь опасное нападение, не явили в себе нималого ужаса.
— Не должно сего опасаться,— сказал Сидону богатырь руский.— Сие употреблено только для устрашения. Я уверен, что чародейство не постоит противу нашего оружия, но должно быть осторожным, чтоб Нагура не могла уйти от заслуженной казни, ибо время уже сделать конец сим бесплодным играм ее привидений.
После чего заключили они между собою, чтоб разделить бой и Булату напасть на слона, а Сидону стараться в то же время истребить Нагуру.
В приближении чародейки ядовитые пары, начав из сосуда ее исходить жесточе, зажгли землю под ногами и вокруг богатырей и раскалили воздух до того, что они едва не задыхались. Надобно думать, что Нагура употребила важнейшие тайны своей науки к сему очарованию; ибо охраняемая волшебством броня Сидонова не делала ему защиты, но, по счастию, Булат открыл свой златый сосудец, и действие оного в одно мгновение ока уничтожило вредоносные пары.
Богатыри, вдохнув в себя свежий воздух, укрепились и напали на Нагуру, готовящуюся возбудить действие своего оружия. Булат страшною своею дубиною поразил слона толь сильно, что он, опрокинувшись, придавил телом своим ведьму. Тогда Сидон бросился к оной, вознамерясь изрубить ее в части, однако тело убитого слона, почти всю ее закрывшее, в том препятствовало. Ведьма, со своей стороны, стараясь высвободиться из-под придавившего ее бремени, выставила голову, но сие совершило ее участь: Сидон, схватя за оную, потащил столь сильно, что оторвал прочь от тела.
Тогда страшный гром оглушил богатырей; сады, где они находились, обратились в страшную пустыню; труп убитого слона стал каменною горою, и земля, потрясшись, проглотила сию с телом Нагуры. Огонь долго исходил из пропасти, и Сидон, считая сию отверстием ада, поверг в нем и голову чародейкину для достойной казни.
Между тем, как сие происходило, Булат и товарищ его усмотрели погибель и замка Зивиялова, в котором сестра его учинилась было по его смерти наследницею. Земля не пощадила здания, в коем совершались великие безбожия: она пожрала его в себя. Сидон вострепетал об участи детей царя Иверона. Однако ж посреди густой мглы и дыма, исшедшего над провалом, увидел он нечто блестящее и мало-помалу к ним приближающееся. Ожидая какого-нибудь нового приключения, богатыри приметили наконец, что сие было светлое облако, несущее на себе трех особ, и Сидон вскоре узнал, что это были волшебница Тифея, держащая за руки Зениду и Зорана. Облако опустилось на землю пред богатырями, и сидевшие на оном сошли.
— Благодарите своих избавителей,— сказала волшебница детям царя Иверона.— Они пресекли ваши напасти и истребили смертельных ваших неприятелей.
Царевич и царевна учинили это с такою чувствительностию, что Булат принужден был отрекаться от приписываемых ему благодеяний.
— Я ничего не сделал,— говорил он к волшебнице.— Один только случай привел меня быть зрителем храбрых подвигов богатыря Сидона.
Тот со своей стороны относил успех своего приключения покровительству волшебницы.
— Как то ни было,— отвечала она,— но я ведаю цену заслуг богатыря Сидона; без его великодушия, побудившего вступиться в несчастия царя Иверона, я не могла бы подать нималой помощи моим племянникам. Из этого познайте вы, что сколь бы ни велик был человек в своей власти, но не может защитить себя от некоторых злосчастий. Я, имеющая силу помогать целым народам, не могла по уставам таинственным книги судеб исхитить от бедствия моих племянников. Вся помощь моя в подвиге твоем, храбрый Сидон, состояла в том только, что я надзирала твои поступки и таинственными влияниями предохраняла тебя от некоторых опасностей.
Итак, ведай, что, когда ты приближился к садам Завияловым и голод принуждал тебя вкусить ядовитый виноград, к чему побуждала тебя невидимо присутствовавшая тут Нагура, я вскричала к тебе тогда, и мой ты слышал голос. Но хитрая чародейка, видя, что я не могу воспрепятствовать ей во искушении тебя, в самое то мгновение ока приняла на себя вид персидской царевны. Все бы погибло, если б ты предался во власть ее мнимым прелестям. Ты лишен бы был всякой помощи, волшебное оружие твое утратило бы свою силу, и ты остался бы в вечном заточении у Зивияла. Однако ж я в виде тигра принудила тебя извлечь твое оружие и оным прогнать очарование. Потом, когда Зивиял представил уже приближающемуся тебе к воротам его замка непроходимые горы и пропасти, я показалась над тобою в виде упадающей на тебя с воздуха горящей горы, чтоб ты от страха упал на землю, ибо от прикосновения к сей зависело прогнание мечты, впрочем бы, ты ослепляясь привидением, никогда не дошел к замку, находясь у самых ворот.
Не могу я описать тебе моей печали, когда я, не имея силы сойти во внутрь замка короля чародеев, видела тебя, вкусившего яд, и не могла оному воспрепятствовать. Однако ж по смерти твоей узнала я чрез мою науку, что богатырь Булат в своем златом сосудце имеет средство возвратить тебе жизнь. На сей конец я принудила сопутствовавших ему людей на их ладие удалиться от острова. Ему казалось, что их погубили бритты, но оные охранительными духами донесены в их отечество. А сие учинено мною затем, чтоб Булат принужден был следовать моему водительству до места, где твои лежали кости, и я вещала к нему невидимо, что счел он за глас духа-хранителя. Теперь за все твои заслуги, храбрый Сидон, я не могу лучше воздать тебе, как подтвердить слово царя Иверона: «Я даю тебе руку племянницы моей прекрасной Зениды. Вы сочетаетесь по возвращении нашем в столицу моего зятя, а вашего отца, что воспоследует ныне».
При сих словах волшебницы Тифеи Сидон повергся к ногам прелестной Зениды и с восхищением целовал ее руку. Красавица не противилась сему его восторгу, ибо сама по действию некоторых предубеждений, о коих вскоре услышим, пылала к нему жесточайшей любовию. Зоран со своей стороны обнимал своего избавителя, и все они оказали множество ласковостей к богатырю рускому. Сей, со своей стороны, приемля в благополучии их истинное участие, весьма желал знать о приключениях Зорана и сестры его со времени похищения их чародеями. Любопытство его было удовольствовано, и Зенида повествовала следующее.
— Когда я, прогуливаясь в садах моего родителя для разогнания печальных моих мыслей, похищена была ниспадшим облаком, пришла я от того в беспамятство. Освободясь от нечувствия, увидела я себя в преогромных и богато украшенных покоях. Несколько дней находилась я в неизвестии о моей участи и о том, где я. Все желания мои предупреждались посредством слуг; мне следовало только вообразить в мыслях о какой-нибудь вещи, и оная тотчас появлялась предо мною. Но легко рассудить можно, что, лишась отечества, родителя и брата, я редко пользовалась сею чудною услужливостию. Печаль и неизвестность судьбы моей содержали меня в неутешимости.
Напоследок задумчивость моя прогнана была преужасным свистом вихря, растворившего настежь двери в моей комнате. Черное облако влетело в оные и, разверзшись, повергло к ногам моим чародея Зивияла. Он стоял предо мною на коленах, когда я от страха едва пришла в себя, и извинялся, что жестокость чувствуемой им ко мне любви принудила его дерзнуть на мое похищение. Чтоб больше мне понравиться, появился он во всех украшениях, кои имеет король чародеев. Но со всем его старанием я не видала в нем, кроме черного чудовища, удобного видом своим вперять ужас, а не любовь. Он обещал мне дать власть повелевать всеми духами, хотел покорить мне весь свет, собрать окрест меня все его сокровища, все изобилия, если я соглашусь учиниться его супругою, но ничем не возмог он истребить чувствуемого мною к нему омерзения. Я убеждала его слезами возвратить меня к моему родителю и, видя, что он весьма от того удален, сказала ему наотрез, что я прежде умру, прежде пренесу все томления, нежели соглашусь на его желания. Чародей сокрыл в себе почувствованную от того досаду и меня оставил.
Несколько дней я его не видала, но напоследок посещения его сделались столь часты и любовные объяснения столь сильны, что я пришла в великий трепет. Он вежливости пременил на угрозы и дал мне сроку на три дни, чтоб я решилась, быть ли королевою чародеев или отданной на растерзание находившимся на площади замка его чудовищам. Я не имела иной надежды к моему спасению, кроме бегства. На сей конец старалась я сыскать выход из палат, в коих была заключена, но, по несчастию, все двери и окна в оных были очарованы и выхода не дозволяли.
Бродя таковым образом из покоя в покой, пришла я к одним маленьким дверцам, имеющим золотой замок и в нем ключ из того же металла. На замке оном усмотрела я надпись:
«Кто в сии двери войдет, тот никогда уже назад не возвратится».
Прочтением сего любопытство мое было на несколько времени удержано. Однако ж рассудя, не сочла я худшим погибнуть, каким бы то образом ни случилось, нежели достаться во власть ненавистного чародея. Я отперла дверцы и вошла в комнату, имеющую зеркальные стены. Посреди оной висел серебряный колокол, а под ним на столике, обитом черным бархатом, лежал молоток. Я взяла оный и безо всякого намерения ударила в колокол; тогда вся комната наполнилась синим дымом, и чрез несколько мгновений ока увидела я пред собою сову, украшенную разноцветными перьями. Удивление мое возросло, когда птица сия закричала ко мне человеческим голосом:
— Я дух-предсказатель и слуга сего колокола. Зачем призван я тобою, царевна?
Признаюсь, что в несказанной я пришла от сего трепет, однако ж, приметя, что сова с почтением ожидает моего повеления, ободрилась и пожелала узнать, что со мной впредь случится.
— Я хочу знать судьбу мою,— сказала я повелительным голосом,— и буду ли я избавлена от рук ненавистного Зивияла?
— Вам стоит только обратиться к зеркалу, которое позади вас,— сказал дух.
И я, повернувшись, увидела прекрасного богатыря, сражающегося с чародеем, моим похитителем. Не могу сокрыть, что вид богатыря столько был прелестен, что я, кроме собственной пользы, желала ему победы над Зивиялом. Желание мое исполнилось: я видела его, низложившего мечом своим чародея и подшедшего ко мне с великим почтением. Он открыл мне свое сердце и наго ворил столько страстных и убедительных слов, что я не могла не обещать ему взаимной любви. Но в самое то мгновение, когда он предлагал мне помощь, чтоб отвезти меня в мое отечество и когда я протянула уже к нему мою руку, зеркало потускло, и прелестная мечта исчезла.
— Не поревнуй, любезный Сидон,— продолжала Зенида, обратясь к Сидону,— сей богатырь, похитивший мое сердце, был самый ты и в самой сей броне.
Сидон ответствовал на сие пламенным поцелуем в ее руку, а Зенида повествовала далее.
— Хотя прискорбно мне было лишиться столь приятного привидения, однако ж душа моя наполнилась веселием, что участь моя предопределяет меня не чародею. Я обратилась к сове, которая сидела очень чинно на своем месте:
— Теперь я хочу от тебя наставления, каким образом выйти мне из сих очарованных палат,— сказала я к ней.
Сова натопорщила свои перья при сем моем слове и клялась, что это не в ее воле и что она учинить то не смеет. Я с моей стороны употребляла повелительнейшие выражения и грозила ей разбить колокол, без сомнения, судьбу ее в себе заключающий, если она мне не повинуется, и взмахнула молот, схватя его в обе руки.
Сова пришла от того в трепет и по нескольким странным движениям и выступлениям взад и вперед закричала:
— Я покоряюсь тебе; ибо в сие мгновение Зивиял погиб. Я сама оставляю сие место. И для того ударь молотком в стену, стоящую на восток.
Я учинила сие; стена обратилась в пар, и когда оный ветром разогнало, увидела я пред собою стеклянную лестницу о двадцати четырех ступенях. Нимало не размышляя, побежала я вниз, сошла в сад и побежала без всякого намерения по первой попавшейся мне дорожке. Казалось мне, что удаляюсь я от замка чародеева, и для того удвояла мои шаги до тех пор, как, утомясь, упала я без памяти.
Пришед в себя, очутилась я лежащая в хрустальном здании, не имеющем ни дверей, ни окон, на богатой постеле. Чрез несколько часов увидела я представшую пред меня Нагуру. Сия с суровым взглядом говорила мне:
— Чтоб наказать тебя за твое бегство, я заключаю тебя вечно в сем здании. Ты заслуживаешь мучительную смерть, ибо от любви к тебе погиб брат мой, однако ж страсть моя к твоему брату удерживает мое мщение и ограничивает оное лишь в сем вечном заточении. Не ожидай, чтоб ты когда-либо отсюда вышла, разве в случае, когда брат твой увенчает мои нежные желания. Ты будешь беспрестанно спать и не пробудишься, кроме того времени, когда нужны мне будут некоторые от тебя услуги.
Сказав сие, она исчезла, а я упала без памяти на постель. Я видела, сколько мое бесчувствие причиняло тебе огорчения, но не в моей состояло воле пресечь оное. Сколь же мучилась я, приметя, что ты хочешь есть росшие близ моего заточения яблоки, ибо тайное предчувствие побуждало меня отвратить тебя от оного, однако ж не могла я ни подняться, ни языком шевельнуть. Напоследок преодолела я препятствие, вскочила с моей постели, зачала говорить; но желая сказать тебе, чтоб ты избавил меня от моего заточения, говорила непонятные мне слова. Причиною сего было очарование Нагуры, ибо по удалении твоем нашла я ее близ себя, наложившую на меня свой чародейный жезл. После того я пришла опять в беспамятство и возбуждена из оного страшным стуком, происшедшим от разрушения замка Зивиялова.
Первое мое пробуждение было тогда, когда ты, любезный Сидон, в яви, или только по мечтанию, мне показавшемуся, пришел к заключающему меня зданию. Я хотела встать и броситься в твои объятия, но не имела сил подняться с моей постели, я увидела, как оный земля пожирала, и, находясь в смертельном от того ужасе, подхвачена была прилетевшим ко мне светлым облаком, разрушившим хрустальное заключавшее меня здание и соединившим меня с моим братом Зораном помощью возлюбленной нашей тетки.
С этим кончила Зенида свою повесть; Зоран переменил ее, начав свои приключения так.
— Должно сказать правду, что сестра моя была гораздо меня счастливее и с небольшими хлопотами избавилась от нападения своего любовника. Что лежит до меня, то я вытерпел таковые случаи, к коим одно припоминовение во всю жизнь мою будет наполнять меня омерзением. Злосчастного опыта моей неустрашимости, когда я, сражаясь с исполином, имеющим львиную голову, был поглощен от оного, не знаю, что со мною случилось. Но когда я опомнился, тут вместо чаемого мне места в желудке исполиновом очутился я в великолепных чертогах Нагуриных. Я лежал на богатой постеле, и первое, что кинулось в глаза мои, была прелестная Нагура со всеми своими отличными дарованиями, сидящая близ меня и прилагающая попечения о приведении меня в чувство. Вместо благодарности я вздрогнул, ее увидя. Но сие ее не смутило: она со спокойным взглядом начала ко мне:
— Воспротивишься ли ты, дражайший Зоран, чистосердечному моему к тебе пламени, когда сами боги оное одобряют; ибо они споспешествуют любви нашей. Ты погиб бы в желудке исполина, с которым сражался, но мои усердные моления смягчили бессмертных: они удержали жизнь твою и предали тебя моей горячности. Неужели воспротивишься ты воле небес?
— Государыня моя,— отвечал я ей, несколько опомнившись,— я чувствую, что я вам очень много обязан, и признаюсь, что ваша набожность учинила чудо. Но жаль только того, что вы не дополнили к вашим прошениям и не исходатайствовали у бессмертных небольшой переправки обстоятельств, например ваши восемьдесят лет возраста можно бы сократить шестидесятью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62