Великан с удивлением посмотрел на Одина.
- Ты такой маленький и берешься заменить мне всех моих слуг? -
спросил он. - Как же тебя зовут?
- Меня зовут Больверк, - отвечал владыка мира. - И хотя я и
маленький, а сделаю то, что сказал.
- А что ты хочешь получить за свою работу? - нерешительно спросил
Бауги.
- Только один глоток того меда, который хранится у твоего брата, -
сказал Один.
- Я не могу обещать это, - промолвил великан. - "Поэтический мед"
принадлежит Гуттунгу, и он никому не дает его пить.
- Тогда поклянись, что ты поможешь мне его добыть, - потребовал Один.
- Хорошо, - согласился великан. - В этом я могу тебе поклясться. Мне
и самому уже давно хочется его попробовать, и, если мы добудем мед, мы
поделим его пополам.
На том они и порешили. Один остался у Бауги до глубокой осени и
работал один за девятерых. Он скосил на лугах траву, убрал на полях хлеб,
а потом обмолотил его и свез в амбары. Наконец, когда с деревьев слетели
последние листья, а на речке появился первый ледок, отец богов пришел к
Гримтурсену и потребовал, чтобы тот выполнил свое обещание.
- Я бы с удовольствием тебе помог, - отвечал Бауги, да не знаю, как
это сделать. Дочь Гуттунга, Гуннлед, и день и ночь сидит около меда и
никого к нему не подпускает.
- Сначала отведи меня туда, где он спрятан, - заявил Один, - а там я
придумаю, как его достать.
Великан неохотно послушался и повел владыку мира к горе, в которой
находилась пещера его брата. Внимательно оглядев ее со всех сторон, Один
достал заранее приготовленный им длинный бурав и, подавая его Бауги,
сказал:
- Если мы не можем войти в пещеру спереди, войдем в нее сзади. Возьми
этот бурав и просверли им гору против того места, где хранится мед.
- Но как же мы пролезем в такое маленькое отверстие? - удивленно
спросил Гримтурсен.
- Сначала сделай его и тогда увидим, - улыбнулся старейший из Асов.
Великан недоверчиво покачал головой и принялся за работу, однако
мысль о том, что его могут обмануть, не давала ему покоя, и он в свою
очередь решил схитрить.
- Я уже просверлил гору насквозь, Больверк, - сказал он немного
спустя, выдергивая бурав и кладя его на землю, - можешь доставать мед.
Вместо ответа Один с силой дунул в просверленное отверстие. Из него
вылетели песок и искрошенные камешки.
- Нет, ты еще не добрался до пещеры, - возразил он, - иначе весь этот
щебень полетел бы внутрь, а не наружу.
Удивляясь про себя сообразительности своего бывшего слуги, великан
снова взялся за бурав и на этот раз довел дело до конца.
- Готово! - объявил он, оборачиваясь к Одину. - Теперь можешь дуть
сколько хочешь.
Отец богов дунул и убедился, что исполин сказал правду.
- Как же ты собираешься достать мед, Больверк? - спросил Бауги.
- А вот как, - отвечал Один и, превратившись в червяка, поспешно
юркнул в отверстие.
Великан понял, что его провели. Он схватил бурав и попытался достать
им владыку мира, чтобы проколоть его насквозь, но тот уже достиг пещеры и
благополучно спустился на пол.
Услышав позади себя какой-то шорох, сидевшая у порога Гуннлед тотчас
же встала и внимательно оглядела все углы.
- Ах, какой противный червяк! - воскликнула она и уже хотела
раздавить его ногой, когда червяк на ее глазах вдруг превратился в
прекрасного юношу.
- Кто ты? - спросила пораженная девушка.
- В той далекой стране, откуда я родом, меня звали Больверк, -
отвечал Один. - Ну, а теперь прощай, Гуннлед. Я забрел к вам мимоходом, и
мне нужно идти дальше.
- Ах нет, останься со мной, милый юноша! - воскликнула великанша, с
восхищением смотря на незваного гостя. - Ты так хорош, что, глядя на себя,
забываешь обо всем на свете. Останься, и я отдам тебе все, что ты
захочешь.
- Только три дня я могу быть с тобой, Гуннлед, - сказал отец богов. -
И за эти три дня ты должна дать мне три глотка того напитка, который
хранится у твоего отца.
- Хорошо, Больверк, - сказала девушка. - Мой отец жестоко накажет
меня за это, а три дня - это только три дня, но даже за минуту счастья
можно отдать многое. Пусть будет так, как ты хочешь.
Назначенный Одином срок прошел быстро. Три раза заглядывало солнце в
пещеру Гуттунга, когда же оно заглянуло туда в четвертый раз, Гуннлед
подвела старейшего из Асов к сосудам и сказала:
- Мне жаль с тобой расставаться, Больверк, но я дала слово и не буду
тебя задерживать. Выпей три глотка меда и ступай куда хочешь.
Как вы помните, "поэтический мед" хранился в двух кувшинах и котле.
Первым же глотком владыка мира осушил один кувшин, вторым - второй, а
третьим - котел.
- Прощай, Гуннлед, спасибо тебе за гостеприимство, - сказал он и,
превратившись в орла, вылетел из пещеры.
- Прощай, Больверк! - со слезами на глазах прошептала девушка. -
Неужели, ты приходишь только затем, чтобы я потом тосковала всю свою
жизнь?
В это время в пещеру вбежал Гуттунг. Возвращаясь домой, он увидел
вылетевшего из нее Одина и заподозрил неладное.
- Где мед? - спросил он у дочери.
Гуннлед молча показала ему на пустые сосуды.
Великан издал глухое проклятие и, накинув на себя свое орлиное
оперение, помчался следом за отцом богов.
Выпитый Одином мед мешал ему лететь, и, когда он достиг Митгарда,
Гуттунг стал его нагонять. Тогда, видя, что великан вот-вот его схватит,
Один выплюнул часть меда на землю и, быстро замахав крыльями, достиг
Асгарда. Здесь он наполнил принесенным им напитком большой золотой сосуд и
отдал его своему сыну, богу поэтов Браги.
С того дня подлинное поэтическое искусство существует только в
Асгарде или у тех, кого боги им наделяют. Правда, та часть меда, которую
выплюнул владыка мира, упала на землю и стала достоянием людей, но это
были подонки, отстоявшиеся на дне сосудов, - вот почему на свете так много
плохих поэтов.

КАК СТРОИЛАСЬ КРЕПОСТЬ АСОВ
Тор все еще не вернулся из далеких краев, где он продолжал воевать с
Гримтурсенами, когда Хеймдалль, стоя на страже у радужного моста, увидел,
как к воротам Асгарда приближается какой-то великан.
Сбежавшиеся на его зов Асы уже собрались было позвать Тора, но потом,
видя, что он великан безоружен, решили сначала спросить, что ему нужно.
- Я каменщик, - отвечал тот. - И пришел предложить вам построить
вокруг Асгарда стену, которую не сможет преодолеть ни один враг.
- А что ты за это хочешь? - спросил Один.
- Немного, - ответил исполин. - Я слышал, что у вас в Асгарде с
недавнего времени живет прекрасная дочь Нйодра, богиня любви Фрейя.
Выдайте ее за меня замуж, а в приданое ей дайте луну и солнце.
Предложение великана показалось богам настолько дерзким, что они
рассердились.
- Уходи прочь, пока мы не позвали Тора! - закричали они.
- Постойте, не надо торопиться, - остановил их Локи. - Позвольте мне
с ним договориться, - добавил он тихо, - и поверьте, что тогда нам ничего
не придется платить.
Боги, зная его хитрость, не возражали.
- За сколько времени ты берешься построить такую стену, и кто будет
тебе помогать? - спросил бог огня у великана.
- Я буду строить ее ровно полтора года, и мне не нужно никаких других
помощников, кроме моего коня Свадильфари, - отвечал исполинский каменщик.
- Мы принимаем твои условия, - сказал Локи, - но помни, что, если к
назначенному сроку хотя бы одна часть стены не будет достроена, если в ней
не будет хватать хотя бы одного камня, ты ничего не получишь.
- Хорошо, - усмехнулся великан. - Но и вы все поклянитесь в том, что
не будете мне мешать, а после окончания работы отпустите домой с обещанным
вознаграждением, не причинив мне вреда.
- Соглашайтесь на все, - посоветовал Локи богам. - Он все равно не
успеет за полтора года построить такую длинную и высокую стену без
помощников, и мы сможем смело поклясться в чем угодно.
- Ты прав, - произнес Один.
- Ты прав, - повторили за ним остальные Асы и дали Гримтурсену
требуемую им клятву.
Великан ушел, но уже через несколько часов вернулся обратно вместе со
своим конем Свадильфари.
Свадильфари был величиной с большую гору и так умен, что сам, без
понукания, не только подвозил к Асгарду целые скалы, но и помогал своему
хозяину при укладке стен, работая один за десятерых.
Невольный страх проник в сердца Асов, и, по мере того как стены
вокруг поднимались все выше и выше, этот страх все усиливался и
усиливался. Глядя на великана и его могучего коня, бедная Фрейя плакала
целыми днями, проливая свои золотые слезы, которых накопилось так много,
что на них можно было бы купить целое королевство на земле.
- Скоро мне придется отправиться в Йотунхейм, - горевала она.
Вместе с нею плакали Суль и Мани, и поэтому луна и солнце каждый день
всходили, закрытые туманной дымкой.
Асы с грустью вспоминали тот час, когда они исполнили желание
Гримтурсена и дали ему клятву, запрещающую им позвать на помощь Тора,
который сразу избавил бы их от великана, но особенно сердились они на бога
огня.
Наконец, когда до назначенного великаном-каменщиком срока оставалось
два дня, а работы ему - всего на один день, боги собрались на совет, и
Один, выступив вперед, сказал:
- Над нами нависла беда, и это ты, Локи, один виноват во всем. Ты
уговорил нас заключить договор с Гримтурсеном, ты уверял, что он не сумеет
закончить стену в срок. Ты один и должен за все расплатиться.
- А зачем вы меня послушались? - оправдывался бог огня. - Ведь я не
пил воды из источника Мимира и не так мудр, как ты, Один!
- Довольно, Локи! - произнес Браги. - Все мы знаем, что всегда
сумеешь вывернуться. Придумай же теперь, как нам избавиться от великана.
Мы не можем отдать Фрейю в Йотунхейм, не можем и оставить мир без луны и
солнца. Знай, что в тот самый день, когда это случится, ты умрешь самой
страшной смертью, какую мы только сможем придумать.
- Да, это будет так, - подтвердили остальные боги, и даже молчаливый
Видар сказал "да".
Локи долго думал, а потом вдруг рассмеялся.
- Будьте спокойны, Асы, великан не достроит стену! - воскликнул он и,
встав со своего места, быстро ушел.
На следующее же утро, с восходом солнца - а оно в этот день было
особо туманным, - исполинский каменщик повез из Йотунхейма в Асгард
последний воз с камнями. Однако, едва он доехал до небольшого леска,
невдалеке от которого начиналась страна богов, как из него вдруг выскочила
большая красивая кобыла и с веселым ржанием принялась скакать вокруг
жеребца. Увидев ее, Свадильфари рванулся в сторону и с такой силой дернул
за постромки, что они лопнули.
- Постой, постой, куда ты?! - закричал великан.
Но его конь уже мчался вслед за кобылой, которая поспешно исчезла в
лесу.
Целый день простояли боги на стенах Асгарда, с тревогой ожидая
прихода исполина, но он не явился. Фрейя снова плакала, но на этот раз от
счастья, да и остальные Асы впервые после многих дней были счастливы.
Лишь к исходу второго дня, когда довольная и радостная Суль кончала
свое путешествие по небу, боги снова увидели Гримтурсена.
Оборванный и усталый, без своего коня, шел он к Асгарду, изрыгая на
ходу самые страшные проклятия.
- Вы меня обманули! - закричал он еще издали. - Вы нарушили свою
клятву! Это вы подослали в Йотунхейм кобылу, которая увела моего коня.
Асы, которые сразу догадались, что эта проделка бога огня,
промолчали.
- Отдайте мне Фрейю! - продолжал кричать великан, неистово стуча
кулаком по сложенным им стенам. - Отдайте мне луну и солнце, или вы дорого
поплатитесь за свой обман.
С этими словами он нагнулся и, схватив один из оставшихся от
постройки стен камней, с силой швырнул его в богов. Те еле успели
нагнуться, а камень, пролетев над их головами, ударился о крышу дворца
Хеймдалля и выбил из нее несколько черепиц.
- Тор! - хором крикнули Асы.
Долгий и громкий раскат грома был им ответом, и в прозрачном
предзакатном небе вдруг выросла фигура рыжебородого богатыря, стоящего во
весь рост на своей колеснице.
- Что я вижу? Гримтурсен у стен Асгарда?! - воскликнул бог грома и,
даже не спросив у Асов, что случилось, поспешно метнул свой молот.
Великан, готовившийся бросить в богов второй камень, выпустил его из
рук и замертво упал на землю.
Стены Асгарда вскоре достроили сами боги, но еще долгое время на душе
у них было невесело. Предсказания норн продолжали сбываться. Асы совершили
клятвопреступление, а кому, как не им было известно, что это никому и
никогда не проходит даром.
Жеребец Свадильфари исчез бесследно, и кто знает, что с ним
случилось. Что же касается Локи - как вы, наверное, уже догадались, это
он, превратившись в кобылу, сманил коня великана, - то он впопыхах
заколдовал себя на такой длинный срок, что еще около года проходил в
образе лошади и даже произвел на свет жеребенка. Этот жеребенок родился
восьминогим и был назван Слейпниром. Его взял к себе Один и до сего дня
ездит на нем верхом.

ПОХИЩЕНИЕ ИДУН
Вскоре после того как Локи, пробыв некоторое время в образе лошади,
вновь вернул себе свой обычный вид, он, Один и Нйодр отправились
странствовать пешком по свету и забрели в дикие, пустынные горы, где за
несколько дней пути не встретили ни человека, ни зверя. Владыка мира не
нуждался в пище и продолжал неутомимо идти вперед, но зато его спутники
еле держались на ногах от голода и усталости. Лишь на пятый день богам
попалось стадо диких быков и Один заколол одного из них своим копьем.
Обрадованные Асы поспешили развести костер и, содрав с убитого быка шкуру,
стали его поджаривать. Прошел час, другой, третий, четвертый; Локи и Нйодр
неустанно подбрасывали в огонь все новые и новые охапки хвороста, но мясо
быка оставалось по-прежнему сырым, как будто его и не жарили. Внезапно над
головами богов раздался громкий смех. Они посмотрели вверх и увидели
высоко в воздухе огромного черного орла, который кружился над костром.
- Почему ты смеешься? - спросил его Один. - Уж не ты ли это с помощью
какого-нибудь волшебства мешаешь нам приготовить себе обед?
- Ты угадал, Один, - отвечал орел человеческим колосом. - Вам не
удастся зажарить этого быка, пока вы не пообещаете поделиться со мной его
мясом.
- Хорошо, ты получишь четверть быка, - сказал Один.
- Да, мы дадим тебе четверть быка, - подтвердили Локи и Нйодр.
Не успели они это сказать, как мясо тут же, на их глазах, стало
поджариваться и вскоре было совсем готово.
Боги погасили костер, сняли с него тушу быка и, разрезав ее на части,
предложили орлу взять его долю. Тот не заставил себя просить и, слетев
вниз, стал проворно глотать самые лучшие и жирные куски мяса.
Увидев это, Локи в гневе схватил толстую палку и хотел ударить
дерзкую птицу, но она увернулась и ловко поднялась ее своими острыми и
крепкими когтями. В тот же миг другой конец палки словно прилип к рукам
Локи и, пока он он пытался их оторвать, орел взлетел к облакам, увлекая за
собой бога огня.
- Стой, стой, куда ты? - кричал испуганный Локи. - Сейчас же
спускайся вниз, прошу тебя!
Орел как будто послушался и полетел над самой землей, волоча бога
огня по камням и кустарникам.
- Ой, что ты делаешь? - еще громче закричал Локи. - Остановись, или у
меня оторвутся руки!
- Раньше поклянись, что ты исполнишь любое мое желание, - отвечал
орел, продолжая быстро лететь вперед.
- Клянусь, что исполню! - простонал бог огня. - Только остановись!
- Хорошо, - рассмеялся орел.
Он выпустил из когтей сук, и Локи тяжело рухнул на землю.
- Ну, а теперь послушай, чего я от тебя хочу, - сказал орел, садясь
на соседнее дерево. - Ты сейчас же пойдешь в Асгард и приведешь сюда
богиню Идун вместе с ее яблоками. Да смотри торопись, чтобы вернуться до
захода солнца.
- Но кто же ты? - спросил Локи, вставая на ноги и отбрасывая в
сторону сук, который продолжал держать в руках.
- Я великан Тиаци, грозный повелитель зимних бурь, - гордо произнес
орел. - Об этом ты мог бы догадаться, когда вы напрасно старались зажарить
быка, которого я остужал своим ледяным дыханием, или когда эта палка
примерзла к твоим рукам. Мои братья - Гримтурсены - глупы: они пытаются
победить богов в открытом бою. Я же решил лишить вас вечной юности. Тогда
вы сами скоро одряхлеете и потеряете свою силу, и власть над всем миром.
Ступай же, Локи, и приведи мне Идун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24