Очень скоро он начинал вздыхать совсем по другому поводу. Один за другим дежурного осаждали клиенты фирмы, разоряясь во все стороны дурными воплями. Геволт, что творится! Раньше оставляли здесь машины на шару и делали покупки без дурных опасений. Зато теперь, когда по всему кварталу дерут за стоянку пятьдесят тысяч, этой крутой суммой потери не ограничиваются. На хрен нужна такая охрана с деревянными палками, когда из машин потянули важные документы, набитые коммерческими тайнами, водительские удостоверения или, на худой конец, деньги с магнитофонами?
Водители тыкали в морду несчастному дежурному бумажки, которыми он торговал, и несли несусветную дурь насчет погашений ущербов. Так разве мало среди них тех, кто может конкурировать с директором благотворительности Борщом по его заскокам или с начальником рекламы Сосисомиди в части нудностей? Валом. Больше, чем требуется.
Дежурный даже не пытался отбиваться от них своей полосатой палкой, хотя у некоторых водителей пенились губы, как при нормальном поведении буйнопомешанных. Он просто не понимал что такое погашение морально-материальных ущербов, потому как родился и вырос в стране, где таких понятий не существует, в отличие от враждебного мира капитала. И правильно, кого должно волновать, что вас обокрали? Жену должно волновать, детей, даже если они на стороне, а при чем здесь дежурный с палкой? Высказывайте свои вопли друг другу, вот и всё загашение долгов по взаиморасчету нервных клеток.
А если бы не просто документы исчезли, но вместе с машиной? Представляете, как вам повезло. Автомобиль стоит на месте, чего еще требуется? Тем более, страховые агентства заключают договоры, отвечая какими-то условными расценками, когда автомобиль гавкнется при наводнении или землетрясении. Но если он просто пропадет с концами среди шумной улицы, так от этого здесь не страхует даже общество с сильно ограниченной мозговой и прочей ответственностью.
В конце концов, прочитайте, чего написано на бумажке, проданной за пятьдесят тысяч. Там четко сказано: вдруг из вашей машины на нашей стоянке кто-то что-то уворует, нехай даже вместе с ней, администрация согласна нести ответственность за возможность дождя на улице, но только не за то, что среди нее творится. Значит, сохраните квитанции в качестве памяти за всё пропавшее и спешите подавать заявления на телевизор: если кто-то случайно нашел из закрытой машины черный дипломат, так его владелец уже готов отстегнуть вовсе не пятьдесят тысяч.
Подобный рецепт оказался самым действенным. Сучок только успевал записывать телефоны уже бывших клиентов дешевой фирмы, чересчур радуясь двойному навару. Он окончательно понял, что занял в жизни достойное место рядом с людьми, щедро платящими за работу, несущую дополнительные дивиденды.
Но разве самое интересное в том, что Сучок немножко заработал, честно вернув хозяевам автомобилей всё, что в них случайно нашел? Главное, что после этого случая конкурирующая фирма пациента белой колдуньи стала медленно, но уверенно терять клиентов, а слухи за небывалые магические способности Анны распространились по городу с нездешней силой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Дела «Гиппократа» перли в гору такими темпами, что главврач Моргунов только успевал проводить консилиумы за возрастающие потребности болящего населения и передовые методы его лечения. Тем более Майка Пилипчук стала работать прямо-таки стахановскими темпами, превращая сердечников в легкоатлетов, а все импотенты вылетали из отделения интенсивной терапии готовыми не только к труду и обороне.
Скорее всего исключительно для торжества идеи равноправия Моргунов поддержал требование Майки оказывать срочную медицинскую помощь второй половине человечества, открыв женское отделение. Как и следовало ожидать для кратковременных курсов лечения в него хлынули одинокие состоятельные мадамочки и жены моряков, месяцами нервничающие на берегу в ожидании супругов.
В практике шобла докторов случалось такое: какой-то бизнесмен с супругой одновременно направлялись для оздоровления в разные отделения, и ни один из них не мог бы упрекнуть «Гиппократ», что тот не оказывал пациентам медицинскую помощь на ожидаемом уровне.
Майка постоянно требовала от Моргунова расширения услуг, направленных на укрепление самочувствия людей, потому что мадам Левицкая всю дорогу сообщала: мечтающие дорваться до передовой медицины записываются в очередь с надеждой попасть в палату не раньше, чем через пару месяцев. Моргунов не возражал Майкиному желанию поправлять здоровье большему числу пациентов, одновременно не протестуя за увеличение накладных расходов «Гиппократа», вызванных дополнителым набором медсестер, ночных сиделок и дневных лежалок. Славка даже утвердил заведующим женским отделением кандидата медицинских наук Скорпиона, которому доверял настолько, насколько тот заслуживал.
Скорпиону было откровенно начихать на свое научное звание, потому что в народной медицине главное не теория, а практические достижения. Генеколог-самоучка доказывал такую истину каждым днем своей жизни и буквально горел на работе, отдавая всего себя больным. Для повышения действенности борьбы с болезнями доктор Скорпион скрестил народный метод пчелиных укусов ниже поясницы со своим знаменитым жалом и привлек к медицинскому труду несколько санитаров. Он гордился тем, что создает новые рабочие места еще больше, чем передовыми методами лечения. Таким образом, Скорпион вносил вклад в повышение качества здравоохранения и снижал безработицу среди трудоспособного исключительно в одном направлении населения.
Санитары старались не подвести свое руководство; они вкалывали в поте лица, а также других мест на теле. За свой титанический труд медбратики получали зарплату, не снившуюся никакому передовику любого пока еще незакрытого производства, а также усиленное питание за вредность. Моргунов заботился о здоровье не только пациентов, но и сотрудников, а потому не ограничивался какой-то бутылкой молока, наподобие шары горячих цехов.
Главврач догонял: работяги в тех цехах по сравнению с санитарами не слишком перепариваются, а потому постное молоко для них и так жирно. Другое дело — санитары, которых ежедневно пичкали специально разработанным народной медициной блюдом, состоящим из смеси сваренного в молоке риса, голубиных яиц, тушеного лука, меда, орехов, чеснока, мидий и кропивы. Медперсонал Скорпиона во главе с начальником поддерживал свое здоровье на должной высоте, а затем щедро делился им с болящими. Ребята старались над пациентками от всей души, сердца и прочих жизненно важных органов методами нетрадиционной медицины: от водо — до медолечения.
Бассейн «Синих зорь» был выстроен в рекордно короткие сроки, и это лишний раз говорило за то, что некоторые люди зря ругают падение уровня здравоохранения. У Скорпиона и его команды могло упасть разве что настроение от усиленных объемов работы, но разве они бы позволили, чтобы это сказалось на отношении до страдающих? Вот что значит частная медицина. В другой лечебнице эти медики смотрели бы на пациентов вовсе не с таким явным желанием немедленно облегчить им жизнь, потому как будь на их месте тот же Гиппократ — хрен бы ему не то, что зарплату прибавили, а выплатили ее вовремя. Другое дело здесь: подручные Скорпиона вцепились в работу и больных еще сильнее, чем утопающий за спасательный круг.
Методы их интенсивного лечения постоянно совершенствовались и дошли до того, что Моргунов был вынужден спросить у заведующей отделением Пилипчук:
— Майка, хотя Скорпион рассматривает на себя, с понтом командира, за работу женского отделения в ответе ты. У нас пошли серьезные накладные расходы. Зачем этим скорпионам столько меда? Мы скоро свою пасеку из-за них заведем.
— Славчик, — прикурила сигарету Майка, — разве ты не знаешь: в каждом народном лечебнике бубнится про мед. Все больные за это помнят.
— И потому жрут его бочками? Я понимаю, раз люди платят — мы обязаны, — делился своими соображениями главврач, — но этот мед собирает вокруг нас больше всяких ос, чем пациентов. Меня вчера одна падла укусила…
— Надо сперва думать про людей, а потом за себя, — отрезала Майка. — Ты сам такое всю дорогу бакланил. Мед нужен. Многие больные требуют.
— Так ты же доктор. Скажи им: если мед жрать бочками, кроме аллергии и диабета, другой радости не прибавится.
— Славчик, они его не жрут, — раскололась Майка за методы лечения в своем отделении. — Просто некоторые больные хотят, чтобы их облили медом полностью. А потом санитары медленно слизывают его языками. У дамочек любая болезнь проходит при таких методах.
— Зато у меня болезнь по другому поводу, — не сдержался Моргунов. — Майка, я тебе по натуре говорю, осы жалят, с понтами взбесились. И знаешь что? Я вовсе не использую служебное положение. Это твои бугаи его используют. Мало им усиленного питания, так они еще мед бочками на шару лижут. Значит, так. Как я есть главный доктор, то категорически требую за переменить этот метод, усекла? Слушай, Майка, надо этих баб мазать лиманской грязью. Во-первых, она таки да лечебная, а по-второму, пускай скорпионы ее лижут. Посмотрим, долго их хватит для лечения грязью…
— И осы пропадут, — словно невзначай заметила Пилипчук.
— Осы не главное, — решительно сказал Моргунов. — Главное — здоровье людей. Лиманская грязь будет в дугу, согласно народным и последним достижениям науки. Возьми мое слово и отнеси его Скорпиону. И пускай он только не выполнит указаний. Я ему лично объявлю выговор и завяжу жало узлом.
— Как скажешь, — пожала плечами Майка и погасила сигарету. — У меня есть проблема. Как главного среди обоих отделений. Больные санаторного курса хотят культурного отдыха, а кроме бара и дискотеки, у нас ничего нет. Надо им сделать какие-то развлекательные мансы.
— Это твои проблемы, — сходу отбился главврач Славка, — у меня и так работы выше ноздрей Сабониса. Делай, что хочешь, хоть казино им открывай… Кстати, казино — это положительные эмоции для улучшения здоровья больных. Видишь, как я и такой мелочью тебе помогаю, Майка. Ты же сама должна тянуть из мозгов творческие мысли за помощь страдающим. Давай, вперед и с песней. Мне вкалывать надо.
Вместо того, чтобы выполнить указания старшего по должности, Майка нагло развалилась в кресле и сказала:
— Не бери на понт, Славчик. Работы у него полно. Думаешь, я не знаю, как ты работаешь? Одеяло на себя тянешь…
— Ты отвечаешь за свои слова? — подался вперед Моргунов.
— Сукой буду! — привела веский аргумент Майка.
— Сукой ты уже была, — поддел ее Моргунов. — Потому и катишь на меня бочку. Чтобы я тянул…
— Ну, может, я не так сказала, — примирительно заметила завотделением. — Но служебное положение в личных целях — будет точно.
— Ты опять за ос пену гонишь? — спросил главврач.
— Ну да, ос. Думаешь, я не знаю, чем ты тут работаешь? Дел у него полно! Славчик, не трави мне баланду. Вчера тоже за дела бухтел, а сам закрылся с новенькой сиделкой и давал ей на клык.
— Майка, как ты могла так подумать, чтобы я… Да, я закрылся. Ну и что? Это что, называется тянуть на себя, использовать в личных целях?
— Конечно, — спокойно подтвердила Майка. — Я потому и высказываю тебе критику от имени трудового коллектива, как положено у докторов.
— Это не критика, а поклеп, — возбудился Моргунов. — Потому что я занимался делом. Тебе кажется в личных целях, а на самом деле — для блага больных. Как я могу допустить человека до работы, если не знаю за его способностей? А вдруг пойдут жалобы? Вот мне и приходится делать собеседования, как принято в других конторах перед приемом до трудовых коллективов. И после всего ты говоришь… Смотри, сколько мне сегодня надо успеть.
Моргунов продемонстрировал завотделением Пилипчук лист, изъеденный мелкой машинописью.
— Я не буду рассказывать за всякие хозяйские глупости, — нес Моргунов, — но ты врубись, сколько нам Анька Люкс наколдовала. Кстати, одно из дел может проканать по твоей части. Но разве я перекидываю в тебя своей работой? Нет. А ты в меня бочки катишь, варганку крутишь… Так я же не говорю тебе: одному пассажиру Анька наколдовала его мечту встретить, как тут написано? У, слова паскудные, как они их запоминают? «Нетронутую девочку, которая подарит свою невинность». Да, так вот. Я же не кричу: Майка, если другое колдовство — это, конечно, зато девочки — явно по твоей части. Давай, организуй, чтобы клиент пробил целку, причем с трех до пяти, у него другого времени нет… Я же такое тебе не рассказываю. Анька тоже… Колдует не как нам удобно, а где клиенту хочется. Мало того, я еще должен в этом городе целки искать. Прикинь, чего это стоит. Перо в бок найдешь быстрее, чем эту невинную без суда. А ты бьешь упреками по нерве…
— Успокойся, Славчик, — чуть ли не извиняющимся тоном сказала Майка. — По-моему, ты просто устал.
— До полного счастья мне не хватает лечиться в твоем отделении, — отошел Моргунов. — Помнишь, как хорошо было когда-то? Когда мы были чуть моложе и не работали в официальном положении? Иди, Майка, у меня сейчас стрела набита с начальником рекламы. Этот припарок, чувствую, начнет пить кровь не хуже других. Скорее бы, нет сил, на пенсию.
Пресс-атташе Сосисомиди мгновенно подтвердил худшие опасения главврача «Гиппократа». Заявившись до кабинета Моргунова, Янис вместо того, чтобы спросить у руководства: чего бы мне еще сделать полезного для блага общества и его убогих, стал здорово нарываться на комплименты. Сосисомиди нагло заметил Славке: в «Синих зорях» уже от калек не протолкнуться, телевизор гонит замечательную рекламу, газеты пыхтят за то, что альтернативный «Гиппократ» — единственно верный путь и пример другим, как нужно заботиться за людей. Так на хрена всё это надо, если книжка стихов до сих пор не вышла?
Моргунов стал возбуждаться выше, чем в разговоре с Майкой. Наглый фраер дошел до такого запала, что обвинил Славку в самом страшном для блатного преступлении — он не отвечает за свое слово. Главврач держался изо всех сил, хотя ему очень хотелось налить глаза кровью и врезать Сосисомиди не слабее режиссера Петрова. Однако поведение доктора Славки уже сильно соответствовало его служебному креслу.
Моргунов изобразил на себе вид явного психиатра при анализе серьезного отклонения и медленно потянул к животу ящик стола. Сосисомиди сперва испугался: вдруг главврач даст ему по морде вовсе не привычной сковородкой, а куском мебели, но потом успокоился. Моргунов швырнул перед собой какую-то бумагу и со словами: «Читай, придурок!» хрустнул костяшками пальцев.
Янис не верил своему счастью. Международное благотворительное общество имени патера Брауна в качестве явно гуманитарной помощи стало спонсором известного поэта Сосисомиди и подписало договор за издание его сборника аж в два печатных листа громадным пятисотштучным тиражом. За такую радость Янис уже был готов к тому, чтобы Славка разминал кости явно по поводу его сомнительного поведения и даже прикидывал: может, как-то под нужным углом подставить рыло для удобства руководства?
Моргунову таки да было дешевле дать Судну по корме, чем вести себя соответственно новой должности. Сосисомиди, так и не дождавшись правильной реакции, до которой нарывался нецензурным поведением, повел себя соответствующим образом. Вместо того, чтобы благодарить Моргунова за исполнение мечты всей жизни, Янис стал борзеть еще больше. Так если Славка отвесил бы нахалу всего одну бабку, разве Судно стал нагло ронять из себя, что давным-давно заработал издание собственноручных выдающихся произведений? Никогда. Он бы думал лишь про чтобы его больше не били и кланялся за сильное внимание начальства не только до поэтического дара, но и чересчур опухшего сурла подчиненного.
Раз такого не произошло, Сосисомиди, оборзев до бесконечностей, начал намекать, до чего он перепарился среди рекламных дел. И если ему срочно не оказать помощь, так следующие трудовые свершения станут не столь значительными.
После таких заявлений доктор Моргунов снова немножко взбудоражился, но взял себя в руки и спокойно заметил: какие дела, Сосис, разве я тебе мало плачу? Или ты забыл, как совсем недавно глотал слюни при виде лушпаек с-под апельсин в мусорных баках «Синих зорь»?
Вам бы всё деньгами мерять, вконец офонарел начальник рекламы, мне важнее душевные порывы. Из-за почти круглосуточной гиппократовской работы нет никакой возможности для вдохновений на благо мировой литературы.
Сосисомиди брехал Моргунову не хуже, чем в своих стихах. После того, как Янис завязал мастурбировать рифмами на бумаге, он почувствовал тягу до других крайностей интимной жизни. На свою Веру поэт не мог рассматривать иначе, чем на бесплатное приложение до чугунной сковороды, хотя природа настойчиво стала требовать за себя даже среди насыщенных трудовых будней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30