Он даже стал рассматривать на себя, с понтом сделался меценат. Ему таки да было чем гордиться: благодаря Сучковой заботе за склерозное население, телевидение шпарило хорошо оплачиваемую рекламу все возрастающими темпами. Сучок был скромный парень. Другой бы на его месте кинул намек в сторону телебашни: не желаете ли платить мне как рекламному агенту?
Свою кличку Сучок получил не по скромности или потому, как произошел от дерева, а вовсе из-за пристрастия к схваткам и подвигам. Сучок по натуре решился на такое, до чего способен только настоящий мужчина, постоянно испытывающий желание нарваться на опасные приключения, хотя первоначально его кликуха меняла вариации от Сучкина до Суковрезова.
Профессия Сучка была не просто необычной, а местами опасной. Со школьной скамьи Сучок усвоил: в жизни всегда есть место подвигу, а потому косил от армии с таким усердием, с понтом его тянули не в Вооруженные Силы взлелеявшей его отчизны, а в какую-то сомнительную Армию спасения. Отмазавшись от липучего военкомата борщовскими симптомами, Сучок стал доказывать: он кто хочешь, но не трус. И даже местами где-то юный натуралист.
Вооружившись мешком, канатом-удавкой и сучкой собачьего происхождения, Сучок терпеливо, по-партизански торчал в засаде между деревьев парка Шевченко. Его напарник в это время трусливо отсиживался в автомобиле, вооруженный таблетками от давления и инвалидными знаками на лобовом стекле.
Знаки без слов объясняли всем любопытным: это не просто машина, а средство протезирования. Хотя инвалид первой группы, ожидающий Сучка, при большом желании мог перегнать бегуна-разрядника на своих донельзя парализованных ногах без клофелинового допинга.
Обязательным условием успешной операции Сучка были не только мужество, героизм и бесстрашие при куске каната, но и течка примкнувшей до него сучки с хвостом. И, когда люди, выгуливающие в парке своих чересчур породистых младших братьев в ошейниках, давали им относительную свободу гуцать без поводков, кобели моментально устремлялись на приятный запах с подветренной стороны. Несмотря на то, что у кобелей были такие родословные, о которых их хозяева не могли мечтать лично для себя, собаки всё равно вели себя не согласно благородному происхождению, а законам дикой природы.
Стоило кобелю взгромоздиться на четвероногую напарницу Сучка, потеряв всякую бдительность по поводу самозащиты, как тут же из-за дерева вылетал гицель без патента, зато при мешке и канате. Не позволяя собакам окончательно сделать то, что он сам хорошо любил, Сучок засовывал кобеля в мешок всеми доступными способами, а потом гнал до инвалидной машины, сильно напоминая Деда Мороза без бороды и длинного тулупа.
Хозяева породистого донжуана хрипли в воплях среди парка, а машина с их жизненной отрадой хорошо себе убегала из-под запрещающих знаков. Всё остальное было делом той же техники: Сучок спокойно дожидался, когда телевизор начнет разоряться за пропажу любимого тузика определенной породы и готовность выложить СКВ при его находке, а потом пер в свой домашний вольер, из которого при большом желании мог сколотить пару разнокалиберных упряжек для пробега Анадырь — Аляска.
Но север мало интересовал Сучка у любом виде. Ему было гораздо интереснее дарить людям радость и душевный покой, возвращая им случайно обнаруженную пропажу.
Я же вижу, собака породистая, радостно рассказывал хозяевам тузиков Сучок, не переживайте, на последние деньги кормил ее, как положено, парной телятиной. Лохи, бывшие на седьмом небе от счастья, расставались с баксами так легко, что со временем Сучок стал рассказывать о наличии балыка в собачьем рационе. Счастливые хозяева целовали Сучка не менее пылко, чем своих любимцев, и душу самозваного гицеля переполняло не только чувство гордости за хорошо выполненную работу, но и радость при виде такого семейного воссоединения.
Однако со временем Сучок немножко стал опасаться, что примелькается в кругу собаковладельцев. Потому как, где ни потеряется породистая шавка, как правило, нуждающаяся в лечении, так тут же объявляется один и тот же человек, совершенно случайно спасший ее от живодерни. Это что, у него на роду написано быть фартовым на находки исключительно в собачьем виде? Так недолго нарваться и на дурные подозрения. Словом, Сучок вернулся до таинственных пропаж из закрытых автомобилей, сильно жалея, как при этом не может проявить того мужества, на которое был способен при ловле клыкастых эквивалентов свободно конвертируемой валюты.
Хотя телевизор продолжал разоряться за постоянные склерозы лохов по поводу утерянных документов, Сучок, кроме бабок, не получал от работы других моральных удовлетворений. Зато, когда Гнус, имеющий десятину от каждой выловленной на его хуторе псины и пропавшего портмонета, озадачил Сучка, тот не просто воспрял духом, а стал сильно потирать руки от радости предстоящей работы. Он тут же выдернул по телефону обезножевшего напарника, и тот, при своем давлении, по-быстрому поскакал пешкодралом к компаньону.
Напарнику было всё равно, кого станет отлавливать Сучок: кобелей собачьего происхождения или сук в людском обличье, лишь бы капала монета. И то, что рабочее место собаки с течкой в их шобле занял Скорпион со своим жалом, его тоже не смущало. Как бы ни было, трудовые гицельские навыки помогли Сучку в течение одного дня блестяще справиться с заданием Гнуса.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Майка Пилипчук с удовольствием смотрела на цветник, собранный стараниями Скорпиона с помощью надежных помощников. Сам Скорпион скромно сидел в кресле и делал на себе какой хочешь вид, кроме богатого и щедрого спонсора. Пять центровых телок бросали на своего бывшего благодетеля такие взгляды, какие обычно вырываются из зрачков огнеметов.
— Значит так, девочки, — начала тронную речь Майка. — Я пригласила вас…
— Это называется приглашением? — попыталась возмутиться одна из девушек, но Майка прошла чересчур хорошую школу, чтобы позволить широко раскрывать на себя рот.
— Заткнись, проблядь дешевая! — рявкнула Майка. — А то я тебе курс молодого бойца устрою!
Девушка на всякий случай проглотила это обещание на полном серьезе.
— Значит так, девочки, — смягчила тон Майка. — Вы ничего не бойтесь. Мы сейчас находимся вовсе не во дворце с гаремом, а на даче нашего благотворительного заведения для отдыха сотрудников. Я пригласила вас сюда, чтобы предложить работу.
— А если мы не согласимся? — не выдержала одна из куколок.
— Согласитесь, — уверенно сказала Майка, — а куда вам деваться? До трассы пять километров… То есть, извиняюсь, я не то говорю. Девочки, вы просто не знаете, до чего я понимаю ваши чувства…
— Интересно, как это? — снова перебила Майку куколка.
— Запомните на дальнейшее одну вещь. Я за вас отвечаю, и потому вы меня должны слушаться. И не перебивать. Отвечаю сразу на ваши немые взгляды, чтобы не было никаких дурных вопросов. Вы же все скромные девочки. Вы хотите сидеть в своих уютных гнездышках и скрашивать жизнь любому мужику, лишь бы он не был жадным. Скажу честно, меня привлекла только ваша скромность и нераспущенность. Если бы вы были плохими девочками, вы бы не заводили всего одного богатого бойфредика. Даже если он женат. Вы — хорошие девочки. Вы тихо сидите дома, а не бегаете по панели в поисках клиентов, не отстегиваете с заработков ментам, сутенерам, врачам, как те дешевки, которые позволяют себя трахать чуть ли не в подворотнях. Я больше скажу. Вы до того скромные, что даже не мечтаете о работе за границей под видом танцовщиц или официанток в варьете с отдельными номерами. Но и этого мало. Вы такие скромные и стыдливые, что никогда бы не согласились участвовать в конкурсах «Мисс Бюст» или «Лучшая задница». Я вообще до сих пор удивляюсь — может быть, вы все умудрились сохранить целки, а, Скорпиончик?
Девушки перевели внимание с Майки до своего бывшего щедрого друга.
— Так вот, скромность не позволяет вам обнажить исключительно грудь перед публикой. Вы на это никогда не пойдете. И в фотомодели по той же причине… Зато один-единственный друг, который сам заинтересован хранить рот замком, это совсем другое дело. Так что вы будете со мной работать. Мне нужны именно скромные девочки, а не известные бляди. Они бы от счастья визжали, если б я им предложила здесь места.
— У вас публичный дом? — снова не выдержала куколка, широко раскрыв глаза.
— Разве я похожа на бандершу? — усмехнулась Майка. — У нас не публичный дом, а благотворительное заведение. Пора вам, девочки, заниматься общественным и полезным трудом. Вы не переживайте, мы берем всё на себя. Жить будете в хороших условиях, зарплата — не те копейки, что вам спонсоры кидали… Девочки, вы же такие хорошенькие… От одного вашего вида у больных поднимется настроение. Люди начнут лучше себя чувствовать, как при виде цветов. Вы потом станете гордиться тем, как приносите пользу обществу. За очень хорошие бабки.
— А если я не соглашусь? — капризно протянула куколка. — Мне ничего не будет? Учтите, я в милицию могу…
— Конечно, можешь. Я ведь никого силой не заставляю. Это же не наши методы, а спонсоров, которых вы обслуживаете. Кстати, этот скромный домик принадлежит теще одного из тех, к кому ты собиралась обратиться. Девочки, в вашем возрасте нельзя быть сильно наивными. Ты мне веришь? — обратилась Майка к куколке.
— Нет, — решительно отрезала она. — Мне можно отсюда уйти?
— Конечно, — охотно согласилась Майка. — Ты думала, я тебя умолять буду? Да ты сама станешь просить, чтобы я приняла твое заявление на работу.
Остальные девочки напряженно ждали, чем закончится этот диалог.
— Тогда я ухожу, — решительно сказала куколка.
— Ну, зачем же так? — удивилась Майка. — Я ведь сама женщина. У нас с тобой такие ножки… Их беречь нужно. Тебя отвезут домой. Будешь втайне от родственников и друзей спонсора обслуживать. Главное для тебя ведь даже не деньги. А чтоб никто ничего не узнал.
Куколка на всякий случай затормозила у двери.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что уже сказала, — спокойно заметила Пилипчук. — Скорпион, позови водителя, пусть отвезет ее домой.
Майка бросила взгляд в сторону и заметила, что другие приглашенные явно порывались занять свободные места в автомобиле.
— Кстати, девочка, дома тебя уже спонсор ждет. Повезло, будешь сразу двоих бизнесменов иметь.Представляешь, сколько денег и подарков…
Майка прервала фразу, потому что в комнату вошел Сучков со своим знаменитым собачьим канатом. Куколка с отвращением посмотрела на него, остальные девушки на всякий случай заняли прежние места в портере.
— Вот пока один твой спонсор объявился, — поведала Майка.
— Как это?
— Очень просто. Скорпион, сколько ты на нее потратил?
— Триста баксов, — мгновенно продал коммерческую тайну бойфренд всех приглашенных.
— А теперь тебе штуку заплатят. Довольна?
— Я вам не проститутка! — зло выдохнула куколка. — Я…
— Да знаю я, кто ты, — усмехнулась Майка. — Конечно, ты не проститутка. Мне, еще раз говорю, проститутки не нужны. Мне нужны сотрудницы. Скромные, о которых не шелестят в городе. Которые не светятся по кабакам и гостиницам, не гуляют с кем ни попадя. Изображения которых не имеют фотографы и менты в своих досье… Но раз ты не хочешь — продолжай в том же духе. Сейчас тебя отвезут домой, и начнешь оказывать своим спонсорам внимание. Не за триста баксов, а за штуку. Тебе ее заплатят, будь спокойна. А потом можешь обращаться хоть в ООН, хоть в прокуратуру. Не знаю, будет это или нет, но шанс попасть в больницу ты имеешь.
— Может, вы меня просто убьете? — решительно сказала куколка. — Так проще будет.
— Это хорошо, что ты не из пугливых, — одобрила Майка. — Мне как раз такие нужны. Ты говоришь: так будет проще. Да, для тебя — может быть. Но нам этого не надо. Знаешь, несколько дней назад одной девочке сильно не повезло. Она трахалась с кем ни попадя, так один клиент попался — зверь, не приведи Господи… Даже если его кто-то искать начнет, девочке от того не легче… Словом, Сучок тебя отвезет, заодно вторым спонсором станет. У него такие наклонности… Всякие хлыстики-ошейники… А второй — так тот вообще помешался девушкам шишки еловые дарить. Их потом без хирургического вмешательства даже в нашем центре никто не отнимет. И знаешь, что им за это будет? Ровным счетом ничего.
Куколка нагло ухмыльнулась.
— Я не обманываю. Вот твое объявление, паспортные данные, естественно, известны. Легко найти след и понять, что его давала именно ты. Это я будто следователь рассуждаю. Значит «Очаровательная девушка сделает реальными ваши самые смелые эротические мечтания за финансовую поддержку»? Поддержка у тебя будет. Получишь среднегодовую зарплату. Без обмана. Так имеют право ребята за такие деньги на свои эротические фантазии? Имеют. Ты сама об этом пишешь. А фантазии у них — не приведи Боже. Но они платят. И ты думаешь, после этого пройдет статья за изнасилование? Так даже если ментов заставят, глупая моя, они с твоими объявлениями только руками разведут. Особенно, когда Скорпион им о твоих способностях расскажет. Зато в городе будут говорить об этом случае, скромница ты наша. После, конечно, желающих на тебе жениться… Да что я рассказываю, тебе домой уже пора, спонсор нервничает. И Сучок тоже. Кто еще домой хочет?
Желающих, кроме Скорпиона, явно не находилось. Куколка неуверенно посмотрела на молчащего Сучка, вернулась на свое место и тихо сказала:
— Я просто не поняла, что конкретно вы хотите предложить.
— Вот именно, — поддержала ее очаровательная брюнетка, предпочитающая, согласно рекламе, такие же контакты, как в свое время Майка.
— Сучок, пойди погуляй. Ты Скорпиончик — тоже, — бросила Майка и предложила девочкам:
— Давайте кофе пить. За ним обо всем и потолкуем.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В свое время Максим по кличке Горький отдал дань нашей портовой ночлежке. Спустя много лет он встретился с почитателями своего таланта почти на том же месте. За разделяющие эти события годы Горький стал известным писателем, и на творческую встречу до него устремилось немало любителей литературы со своими опусами в руках и шкурными интересами за пазухами.
Стоило Горькому перестать рассказывать за свои мытарства на чужбине в поисках нужных образов, как до него прорвался молодой банабак Янис Сосисомиди и начал настойчиво одаривать буревестника революции какой-то пухлой папкой.
Не успел Горький поинтересоваться, чего в ней лежит, так Янис без лишних вопросов стал колоться писателю. Банабак, подобно товарищу Горькому, тоже босяковал среди портовых складов и всю жизнь сознательно брал пример с Челкаша и его создателя. Потому вовсе не лепил горбатого, а исключительно себя по подобию товарища Максима. И тоже решил стать писателем, изложив на бумаге подробную автобиографию в виде романа «Моя жизнь», которую товарищ Горький непременно должен прочесть.
Писатель Горький культурно сделал на себе вид: ему таки да больше нечего делать, кроме читать банабаковские мемуары. Но, когда он прикинул на руке вес янисовского романа, краем глаза заметив, как подбираются до него другие почитатели с рукописями, резко поскучнел. И тогда Горький, чтобы поддержать творческий порыв масс, накатал автограф прямо на титульном листе с надписью «Моя жизнь», нечто вроде «Ваше произведение — это что-то, не останавливайтесь на достигнутом, жму руку. Максим Горький».
Если бы писатель представлял, чем имеет закончиться история с его автографом, так, иди знай, он бы лучше прочитал этот роман. Максим Горький слишком хорошо относился до людей, которые не сделали ему ничего плохого, и просто не мог догадываться, до каких последствий доведет многих из них скороспелый автограф.
Вооруженный письменным свидетельством главного пролетарского писателя, Янис Сосисомиди стал устраивать своей рукописью террор, не хуже сталинского. Этим романом, разукрашенным надписью великого писателя, он доводил редакции до повального умопомрачения, а отдельных людей так вообще до больничных коек.
Несмотря на горьковскую оценку, многочисленные вредители от литературы в один голос стонали по поводу «Моя жизнь» и отказывались читать роман дальше третьей страницы, даже если Сосисомиди начинал разоряться: они выступают не столько против него, как враждебно относятся до мнения рабоче-крестьянского классика. Что явно указывает на их скрытую буржуазную сущность и зависть до литературного таланта автора — пролетария. И местами, а то и изо всех сил, быть может, они являются пособниками классовых врагов, кладущих жизнь, лишь бы уничтожить Страну Советов вместе с янисовским романом.
При таких намеках редактора бледнели, жрали валидол, но тем не менее вежливо советовали автору доработать свое произведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Свою кличку Сучок получил не по скромности или потому, как произошел от дерева, а вовсе из-за пристрастия к схваткам и подвигам. Сучок по натуре решился на такое, до чего способен только настоящий мужчина, постоянно испытывающий желание нарваться на опасные приключения, хотя первоначально его кликуха меняла вариации от Сучкина до Суковрезова.
Профессия Сучка была не просто необычной, а местами опасной. Со школьной скамьи Сучок усвоил: в жизни всегда есть место подвигу, а потому косил от армии с таким усердием, с понтом его тянули не в Вооруженные Силы взлелеявшей его отчизны, а в какую-то сомнительную Армию спасения. Отмазавшись от липучего военкомата борщовскими симптомами, Сучок стал доказывать: он кто хочешь, но не трус. И даже местами где-то юный натуралист.
Вооружившись мешком, канатом-удавкой и сучкой собачьего происхождения, Сучок терпеливо, по-партизански торчал в засаде между деревьев парка Шевченко. Его напарник в это время трусливо отсиживался в автомобиле, вооруженный таблетками от давления и инвалидными знаками на лобовом стекле.
Знаки без слов объясняли всем любопытным: это не просто машина, а средство протезирования. Хотя инвалид первой группы, ожидающий Сучка, при большом желании мог перегнать бегуна-разрядника на своих донельзя парализованных ногах без клофелинового допинга.
Обязательным условием успешной операции Сучка были не только мужество, героизм и бесстрашие при куске каната, но и течка примкнувшей до него сучки с хвостом. И, когда люди, выгуливающие в парке своих чересчур породистых младших братьев в ошейниках, давали им относительную свободу гуцать без поводков, кобели моментально устремлялись на приятный запах с подветренной стороны. Несмотря на то, что у кобелей были такие родословные, о которых их хозяева не могли мечтать лично для себя, собаки всё равно вели себя не согласно благородному происхождению, а законам дикой природы.
Стоило кобелю взгромоздиться на четвероногую напарницу Сучка, потеряв всякую бдительность по поводу самозащиты, как тут же из-за дерева вылетал гицель без патента, зато при мешке и канате. Не позволяя собакам окончательно сделать то, что он сам хорошо любил, Сучок засовывал кобеля в мешок всеми доступными способами, а потом гнал до инвалидной машины, сильно напоминая Деда Мороза без бороды и длинного тулупа.
Хозяева породистого донжуана хрипли в воплях среди парка, а машина с их жизненной отрадой хорошо себе убегала из-под запрещающих знаков. Всё остальное было делом той же техники: Сучок спокойно дожидался, когда телевизор начнет разоряться за пропажу любимого тузика определенной породы и готовность выложить СКВ при его находке, а потом пер в свой домашний вольер, из которого при большом желании мог сколотить пару разнокалиберных упряжек для пробега Анадырь — Аляска.
Но север мало интересовал Сучка у любом виде. Ему было гораздо интереснее дарить людям радость и душевный покой, возвращая им случайно обнаруженную пропажу.
Я же вижу, собака породистая, радостно рассказывал хозяевам тузиков Сучок, не переживайте, на последние деньги кормил ее, как положено, парной телятиной. Лохи, бывшие на седьмом небе от счастья, расставались с баксами так легко, что со временем Сучок стал рассказывать о наличии балыка в собачьем рационе. Счастливые хозяева целовали Сучка не менее пылко, чем своих любимцев, и душу самозваного гицеля переполняло не только чувство гордости за хорошо выполненную работу, но и радость при виде такого семейного воссоединения.
Однако со временем Сучок немножко стал опасаться, что примелькается в кругу собаковладельцев. Потому как, где ни потеряется породистая шавка, как правило, нуждающаяся в лечении, так тут же объявляется один и тот же человек, совершенно случайно спасший ее от живодерни. Это что, у него на роду написано быть фартовым на находки исключительно в собачьем виде? Так недолго нарваться и на дурные подозрения. Словом, Сучок вернулся до таинственных пропаж из закрытых автомобилей, сильно жалея, как при этом не может проявить того мужества, на которое был способен при ловле клыкастых эквивалентов свободно конвертируемой валюты.
Хотя телевизор продолжал разоряться за постоянные склерозы лохов по поводу утерянных документов, Сучок, кроме бабок, не получал от работы других моральных удовлетворений. Зато, когда Гнус, имеющий десятину от каждой выловленной на его хуторе псины и пропавшего портмонета, озадачил Сучка, тот не просто воспрял духом, а стал сильно потирать руки от радости предстоящей работы. Он тут же выдернул по телефону обезножевшего напарника, и тот, при своем давлении, по-быстрому поскакал пешкодралом к компаньону.
Напарнику было всё равно, кого станет отлавливать Сучок: кобелей собачьего происхождения или сук в людском обличье, лишь бы капала монета. И то, что рабочее место собаки с течкой в их шобле занял Скорпион со своим жалом, его тоже не смущало. Как бы ни было, трудовые гицельские навыки помогли Сучку в течение одного дня блестяще справиться с заданием Гнуса.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Майка Пилипчук с удовольствием смотрела на цветник, собранный стараниями Скорпиона с помощью надежных помощников. Сам Скорпион скромно сидел в кресле и делал на себе какой хочешь вид, кроме богатого и щедрого спонсора. Пять центровых телок бросали на своего бывшего благодетеля такие взгляды, какие обычно вырываются из зрачков огнеметов.
— Значит так, девочки, — начала тронную речь Майка. — Я пригласила вас…
— Это называется приглашением? — попыталась возмутиться одна из девушек, но Майка прошла чересчур хорошую школу, чтобы позволить широко раскрывать на себя рот.
— Заткнись, проблядь дешевая! — рявкнула Майка. — А то я тебе курс молодого бойца устрою!
Девушка на всякий случай проглотила это обещание на полном серьезе.
— Значит так, девочки, — смягчила тон Майка. — Вы ничего не бойтесь. Мы сейчас находимся вовсе не во дворце с гаремом, а на даче нашего благотворительного заведения для отдыха сотрудников. Я пригласила вас сюда, чтобы предложить работу.
— А если мы не согласимся? — не выдержала одна из куколок.
— Согласитесь, — уверенно сказала Майка, — а куда вам деваться? До трассы пять километров… То есть, извиняюсь, я не то говорю. Девочки, вы просто не знаете, до чего я понимаю ваши чувства…
— Интересно, как это? — снова перебила Майку куколка.
— Запомните на дальнейшее одну вещь. Я за вас отвечаю, и потому вы меня должны слушаться. И не перебивать. Отвечаю сразу на ваши немые взгляды, чтобы не было никаких дурных вопросов. Вы же все скромные девочки. Вы хотите сидеть в своих уютных гнездышках и скрашивать жизнь любому мужику, лишь бы он не был жадным. Скажу честно, меня привлекла только ваша скромность и нераспущенность. Если бы вы были плохими девочками, вы бы не заводили всего одного богатого бойфредика. Даже если он женат. Вы — хорошие девочки. Вы тихо сидите дома, а не бегаете по панели в поисках клиентов, не отстегиваете с заработков ментам, сутенерам, врачам, как те дешевки, которые позволяют себя трахать чуть ли не в подворотнях. Я больше скажу. Вы до того скромные, что даже не мечтаете о работе за границей под видом танцовщиц или официанток в варьете с отдельными номерами. Но и этого мало. Вы такие скромные и стыдливые, что никогда бы не согласились участвовать в конкурсах «Мисс Бюст» или «Лучшая задница». Я вообще до сих пор удивляюсь — может быть, вы все умудрились сохранить целки, а, Скорпиончик?
Девушки перевели внимание с Майки до своего бывшего щедрого друга.
— Так вот, скромность не позволяет вам обнажить исключительно грудь перед публикой. Вы на это никогда не пойдете. И в фотомодели по той же причине… Зато один-единственный друг, который сам заинтересован хранить рот замком, это совсем другое дело. Так что вы будете со мной работать. Мне нужны именно скромные девочки, а не известные бляди. Они бы от счастья визжали, если б я им предложила здесь места.
— У вас публичный дом? — снова не выдержала куколка, широко раскрыв глаза.
— Разве я похожа на бандершу? — усмехнулась Майка. — У нас не публичный дом, а благотворительное заведение. Пора вам, девочки, заниматься общественным и полезным трудом. Вы не переживайте, мы берем всё на себя. Жить будете в хороших условиях, зарплата — не те копейки, что вам спонсоры кидали… Девочки, вы же такие хорошенькие… От одного вашего вида у больных поднимется настроение. Люди начнут лучше себя чувствовать, как при виде цветов. Вы потом станете гордиться тем, как приносите пользу обществу. За очень хорошие бабки.
— А если я не соглашусь? — капризно протянула куколка. — Мне ничего не будет? Учтите, я в милицию могу…
— Конечно, можешь. Я ведь никого силой не заставляю. Это же не наши методы, а спонсоров, которых вы обслуживаете. Кстати, этот скромный домик принадлежит теще одного из тех, к кому ты собиралась обратиться. Девочки, в вашем возрасте нельзя быть сильно наивными. Ты мне веришь? — обратилась Майка к куколке.
— Нет, — решительно отрезала она. — Мне можно отсюда уйти?
— Конечно, — охотно согласилась Майка. — Ты думала, я тебя умолять буду? Да ты сама станешь просить, чтобы я приняла твое заявление на работу.
Остальные девочки напряженно ждали, чем закончится этот диалог.
— Тогда я ухожу, — решительно сказала куколка.
— Ну, зачем же так? — удивилась Майка. — Я ведь сама женщина. У нас с тобой такие ножки… Их беречь нужно. Тебя отвезут домой. Будешь втайне от родственников и друзей спонсора обслуживать. Главное для тебя ведь даже не деньги. А чтоб никто ничего не узнал.
Куколка на всякий случай затормозила у двери.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что уже сказала, — спокойно заметила Пилипчук. — Скорпион, позови водителя, пусть отвезет ее домой.
Майка бросила взгляд в сторону и заметила, что другие приглашенные явно порывались занять свободные места в автомобиле.
— Кстати, девочка, дома тебя уже спонсор ждет. Повезло, будешь сразу двоих бизнесменов иметь.Представляешь, сколько денег и подарков…
Майка прервала фразу, потому что в комнату вошел Сучков со своим знаменитым собачьим канатом. Куколка с отвращением посмотрела на него, остальные девушки на всякий случай заняли прежние места в портере.
— Вот пока один твой спонсор объявился, — поведала Майка.
— Как это?
— Очень просто. Скорпион, сколько ты на нее потратил?
— Триста баксов, — мгновенно продал коммерческую тайну бойфренд всех приглашенных.
— А теперь тебе штуку заплатят. Довольна?
— Я вам не проститутка! — зло выдохнула куколка. — Я…
— Да знаю я, кто ты, — усмехнулась Майка. — Конечно, ты не проститутка. Мне, еще раз говорю, проститутки не нужны. Мне нужны сотрудницы. Скромные, о которых не шелестят в городе. Которые не светятся по кабакам и гостиницам, не гуляют с кем ни попадя. Изображения которых не имеют фотографы и менты в своих досье… Но раз ты не хочешь — продолжай в том же духе. Сейчас тебя отвезут домой, и начнешь оказывать своим спонсорам внимание. Не за триста баксов, а за штуку. Тебе ее заплатят, будь спокойна. А потом можешь обращаться хоть в ООН, хоть в прокуратуру. Не знаю, будет это или нет, но шанс попасть в больницу ты имеешь.
— Может, вы меня просто убьете? — решительно сказала куколка. — Так проще будет.
— Это хорошо, что ты не из пугливых, — одобрила Майка. — Мне как раз такие нужны. Ты говоришь: так будет проще. Да, для тебя — может быть. Но нам этого не надо. Знаешь, несколько дней назад одной девочке сильно не повезло. Она трахалась с кем ни попадя, так один клиент попался — зверь, не приведи Господи… Даже если его кто-то искать начнет, девочке от того не легче… Словом, Сучок тебя отвезет, заодно вторым спонсором станет. У него такие наклонности… Всякие хлыстики-ошейники… А второй — так тот вообще помешался девушкам шишки еловые дарить. Их потом без хирургического вмешательства даже в нашем центре никто не отнимет. И знаешь, что им за это будет? Ровным счетом ничего.
Куколка нагло ухмыльнулась.
— Я не обманываю. Вот твое объявление, паспортные данные, естественно, известны. Легко найти след и понять, что его давала именно ты. Это я будто следователь рассуждаю. Значит «Очаровательная девушка сделает реальными ваши самые смелые эротические мечтания за финансовую поддержку»? Поддержка у тебя будет. Получишь среднегодовую зарплату. Без обмана. Так имеют право ребята за такие деньги на свои эротические фантазии? Имеют. Ты сама об этом пишешь. А фантазии у них — не приведи Боже. Но они платят. И ты думаешь, после этого пройдет статья за изнасилование? Так даже если ментов заставят, глупая моя, они с твоими объявлениями только руками разведут. Особенно, когда Скорпион им о твоих способностях расскажет. Зато в городе будут говорить об этом случае, скромница ты наша. После, конечно, желающих на тебе жениться… Да что я рассказываю, тебе домой уже пора, спонсор нервничает. И Сучок тоже. Кто еще домой хочет?
Желающих, кроме Скорпиона, явно не находилось. Куколка неуверенно посмотрела на молчащего Сучка, вернулась на свое место и тихо сказала:
— Я просто не поняла, что конкретно вы хотите предложить.
— Вот именно, — поддержала ее очаровательная брюнетка, предпочитающая, согласно рекламе, такие же контакты, как в свое время Майка.
— Сучок, пойди погуляй. Ты Скорпиончик — тоже, — бросила Майка и предложила девочкам:
— Давайте кофе пить. За ним обо всем и потолкуем.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В свое время Максим по кличке Горький отдал дань нашей портовой ночлежке. Спустя много лет он встретился с почитателями своего таланта почти на том же месте. За разделяющие эти события годы Горький стал известным писателем, и на творческую встречу до него устремилось немало любителей литературы со своими опусами в руках и шкурными интересами за пазухами.
Стоило Горькому перестать рассказывать за свои мытарства на чужбине в поисках нужных образов, как до него прорвался молодой банабак Янис Сосисомиди и начал настойчиво одаривать буревестника революции какой-то пухлой папкой.
Не успел Горький поинтересоваться, чего в ней лежит, так Янис без лишних вопросов стал колоться писателю. Банабак, подобно товарищу Горькому, тоже босяковал среди портовых складов и всю жизнь сознательно брал пример с Челкаша и его создателя. Потому вовсе не лепил горбатого, а исключительно себя по подобию товарища Максима. И тоже решил стать писателем, изложив на бумаге подробную автобиографию в виде романа «Моя жизнь», которую товарищ Горький непременно должен прочесть.
Писатель Горький культурно сделал на себе вид: ему таки да больше нечего делать, кроме читать банабаковские мемуары. Но, когда он прикинул на руке вес янисовского романа, краем глаза заметив, как подбираются до него другие почитатели с рукописями, резко поскучнел. И тогда Горький, чтобы поддержать творческий порыв масс, накатал автограф прямо на титульном листе с надписью «Моя жизнь», нечто вроде «Ваше произведение — это что-то, не останавливайтесь на достигнутом, жму руку. Максим Горький».
Если бы писатель представлял, чем имеет закончиться история с его автографом, так, иди знай, он бы лучше прочитал этот роман. Максим Горький слишком хорошо относился до людей, которые не сделали ему ничего плохого, и просто не мог догадываться, до каких последствий доведет многих из них скороспелый автограф.
Вооруженный письменным свидетельством главного пролетарского писателя, Янис Сосисомиди стал устраивать своей рукописью террор, не хуже сталинского. Этим романом, разукрашенным надписью великого писателя, он доводил редакции до повального умопомрачения, а отдельных людей так вообще до больничных коек.
Несмотря на горьковскую оценку, многочисленные вредители от литературы в один голос стонали по поводу «Моя жизнь» и отказывались читать роман дальше третьей страницы, даже если Сосисомиди начинал разоряться: они выступают не столько против него, как враждебно относятся до мнения рабоче-крестьянского классика. Что явно указывает на их скрытую буржуазную сущность и зависть до литературного таланта автора — пролетария. И местами, а то и изо всех сил, быть может, они являются пособниками классовых врагов, кладущих жизнь, лишь бы уничтожить Страну Советов вместе с янисовским романом.
При таких намеках редактора бледнели, жрали валидол, но тем не менее вежливо советовали автору доработать свое произведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30