— Поездка пойдет тебе на пользу.
— Я поеду последней утренней электричкой. Останусь на обед.
— Я позвоню тебе завтра вечером. Расскажешь, что там было.
— Если я вернусь.
Они попрощались. Джон повесил трубку. Он валился с ног от усталости. Он хотел закрыть глаза. Он хотел плакать. Он хотел спать. Он хотел бежать сквозь бурю и никогда не останавливаться.
Пройди круг.
Полутемную гостиную освещала только настольная лампа.
Он посмотрел на входную дверь.
Понял, что она не заперта; была не заперта с того самого момента, как Эмма вошла в нее, не заперта все это время...
Повернул ключ, задвинул засов.
«Ошибка, — подумал Джон. — Больше ошибок быть не должно».
Глава 21
Пятница. Утро. Синий седан материализовался в зеркале Джона минуту спустя после того, как он отъехал от дома.
Случайность.
Еще один лемминг, спешащий на работу.
Уже где-то перед дворцом вице-президента синий седан сократил расстояние, проскочив на красный свет, и притормозил, держась в пяти автомобилях за стареньким «фордом» Джона, — слишком безрассудно для следящего, так как его сразу вычислят, но самое обычное дело, если за рулем безумец, спешащий на работу.
Или совпадение.
Глядя в зеркало, Джон мог различить в седане двух человек — мужчин, как ему показалось. Джон направился вниз по длинному склону Массачусетс-авеню. Миновал у британского посольства статую Уинстона Черчилля. Миновал черный стеклянный куб бразильского посольства.
Синий седан продолжал висеть у него на хвосте.
Охранники? Или «охотники»?
Не спеша проехал четыре перекрестка по Парк-вэй. Миновал выезд на узкие улочки Джорджтауна, акры травы и деревьев, окаймляющих черную полированную гранитную стену с выгравированными на ней именами 58 183 американцев, погибших во вьетнамской войне.
Заряженный пистолет Фрэнка по-прежнему лежал в бардачке.
Синий седан продолжал маячить в зеркалах заднего обзора. Парк-вэй разветвлялась возле памятника Вашингтону. Джон влился в поток, текущий по скоростному шоссе из Вирджинии, шесть рядов стремительно несущегося металла. Клаксоны загудели, когда Джон сворачивал в правый ряд для того, чтобы попасть в тоннель, помеченный указателем: «ВЪЕЗД В СЕНАТ США».
В тоннеле Джон выбрал путь с указателем: «D-СТРИТ».
Синий седан последовал за ним.
Когда Джон выезжал из тоннеля, синий седан на какое-то время скрылся из поля зрения за фургоном водопроводчика.
Красный свет. Стоп.
Полицейская машина промчалась перед машиной Джона. Десятки машин были припаркованы слева, у полицейского управления. Два полицейских вели человека к мозаичным дверям управления, заломив ему руки. Арестант в одной футболке ежился на холодном ветру. Джон увидел блеск наручников у него на запястьях.
Интересно, на работе ли детектив Гринэ из отдела убийств?
Кто отдал приказ синему седану?
Зеленый свет. Поезжай вперед, как будто ничего не произошло.
Поезжай вперед, прямо на Н-стрит. Будь предсказуем.
Расслабились ли те парни в синем седане? Уверен?
Джон свернул к Центральному вокзалу.
Сенат зарезервировал часть мест на стоянке за вокзалом для своих многочисленных служащих. Когда сенатский Комитет по делам разведки и ЦРУ разрабатывали соглашение относительно двух представителей управления, удалось вырвать лишь одно место для парковки у председателя комитета. В двух квадратных милях федерального округа, обычно называемых Капитолийским холмом, с его восьмью основными зданиями, в которых располагались многочисленные офисы конгресса, где постоянно работало 19516 служащих и 535 членов конгресса, парковочные места были валютой, свидетельством политической мощи.
Фрэнк и Джон ездили на работу вместе, поэтому никому из них не приходилось оплачивать квитанции за парковку или покупать парковочные билеты.
Сенатская парковка возле Центрального вокзала располагалась на первом этаже, и, соблюдая правила движения, туда можно было попасть только через фронтальный въезд. С Н-стрит въезд был для общественной парковки.
Проверь зеркала: синий седан сокращал дистанцию.
Догадываются ли они о чем-нибудь?
Джон подъезжал к въезду на общественную парковку.
Слева от него находились желтый автомат, продающий билеты для въезда на стоянку, въездной и выездной ряд, будка контролера.
Прямо перед ним свисал с бетонного перекрытия огромный знак над выездным скатом — «ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН». На дороге была нанесена линия гигантских желтых стрелок, направленных навстречу Джону. Бетонная полоса за желтыми стрелками выросла в «холм», закрывавший Джону обзор.
Резкий поворот руля навстречу стрелкам.
Сделай это.
Его колеса оставили следы резины на бетоне, когда он рванул под знак «ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН», ми-новая еще одну предупреждающую табличку с красными буквами — «НЕ ВЪЕЗЖАТЬ».
Машина взбиралась вверх, сила земного притяжения вдавила его в сиденье. Желтые стрелки летели навстречу. Впереди, между бетоном следующего этажа и гребнем возвышающегося ската, виднелась полоса серого неба. Серое небо, в котором шеститонный грузовик, или семейный оранжевый микроавтобус, полный детей, или любой заблудившийся в поисках места стоянки мог, неожиданно возникнув, врезаться в...
Хватит!
Сила тяжести сражалась с силой инерции.
Победила. Машина Джона, тщетно пытавшаяся взлететь, рухнула обратно на бетон. Его желудок подпрыгнул к горлу и вернулся на место.
Звуки клаксона — машина коммивояжера пронзительно взвизгнула тормозами, когда какой-то придурок на «форде», едущий в запрещенном направлении, чуть не «поцеловался» с ним.
Стремительно мчащаяся по пустому уклону машина Джона.
Быстрый взгляд в зеркало: никаких намеков на синий седан.
Полет вниз по скату. Удар по тормозам, занесло влево.
Желтое такси...
...вильнуло в сторону с его пути. Водитель орал проклятия на фарси.
Знак парковки сената. Джон проехал запрещенной дорогой вниз мимо поворота к стоянке для машин сената, свернул налево...
Парковочная зона для туристических автобусов. Подростки из Айовы, куртки с надписями, вызывающие прически, фотоаппараты и испуганные глаза, когда они шарахались в сторону от рассекавшего их группу «форда».
Паренек, подрабатывающий на стоянке, чтобы оплатить обучение в университете, услышав визг тормозов, высунул голову из своей теплой будки.
Свободное место, недалеко от будки. Поставить машину на стоянку.
Нельзя брать пистолет.
Запер его в бардачке, взял портфель. Выскочил из машины, запер ее и кинулся к эскалатору.
— Позаботься о ней! — крикнул он пареньку. — Буду поздно!
Бегом.
Вниз по эскалатору. Сквозь стеклянные двери. «Пиджаки» с портфелями. Женщины с сумочками. Уборщик с метлой.
Вниз, туда, где отправляются поезда на Бостон и Нью-Йорк, Балтимор — воспользовалась ли Фонг пригородной станцией в Мэриленде?
Преследующая команда сейчас, наверное, достигла эскалатора. Джон увернулся от женщины-юриста с пластмассовым стаканчиком кофе, от которого шел пар, билетом на поезд и «Уолл-Стрит джорнэл» в одной руке, портфелем, сумочкой и пальто — в другой.
Не оборачивайся.
Возможно, они потеряли его. Решили, что Джон вышел через центральные двери вокзала, рассчитывая, что он направится к Харт-билдинг.
Выскочил через западные двери Центрального вокзала, побежал к эскалатору, ведущему вниз, к станции метро.
Толстая женщина перед ближайшим оранжевым автоматом, продающим билеты, копалась в поисках кошелька.
Протиснуться перед ней.
— Наглец! Какого черта...
Автомат проглотил его пятидолларовую банкноту, выплюнув магнитную карточку. Он добежал до толпы у турникетов прежде, чем она до конца излила свое негодование.
Сотни служащих, спешащих на работу из пригорода, окружали Джона. Половина направлялась вверх по эскалатору на Центральный вокзал, эти работали в департаменте энергетики, или в конгрессе, или в здании профсоюза водителей; другая половина мчалась вниз, спеша к поездам, с грохотом вылетающим из жерла бетонного тоннеля.
Основная толпа двигалась к платформе с красной полосой. Воздух под землей был спертым, с запахом пота, затхлых пальто и костюмов, кожи ботинок.
Поезда не было ни в одну, ни в другую сторону.
Джон прокладывал себе локтями дорогу вдоль платформы, пока не добрался до будки, обклеенной указателями, которая скрывала его от эскалаторов. Он прижался спиной к ее коричневому металлу, ноги его дрожали.
Возможно, ему удалось оторваться от «хвоста». Может быть, они еще не достигли платформы.
Ну давай же, поезд, давай.
Не выглядывать из-за будки.
Не показывай свое лицо.
Задрожал воздух. Закружилась бетонная пыль. Грохот, звон, вспышки света и отблески металла, стальной скрежет. Поезд подземки, ворвавшись на станцию, затормозил. Двери открылись, и сотни спешащих на работу людей торопливо потянулись к эскалатору.
Выждать.
Десятки людей набивались в переполненные вагоны, пробираясь к освободившимся местам и поручням. Выждать.
Динг-донг — звонок поезда, предупреждение пассажирам, двери начали закрываться...
Джон рванулся к ближайшему вагону.
Пассажиры, толпившиеся у дверей, отпрянули, когда он...
Ударило закрывающимися дверями.
Двери остались полузакрытыми, зажав его плечо и не позволяя ему ни войти внутрь, ни выйти из вагона...
...резким рывком протиснулся внутрь.
Двери, скользя, закрылись.
Прижатый к телам попутчиков, Джон обернулся, разглядел среди медленно удаляющихся лиц на платформе чье-то сердитое, неясное.
Машинист объявил следующую остановку. Джон понял, что едет не в ту сторону.
Удачная ошибка — если физиономия на платформе принадлежала «охотнику».
Джон проехал еще одну остановку, вышел и пересел на поезд, следующий в обратном направлении. Из своего портфеля он достал свернутый нейлоновый дождевик, который неожиданная буря однажды заставила его купить в Гонконге. Плащ был водонепроницаемым и сворачивался в компактный сверток. Рыжевато-коричневый материал не «дышал» и не спасал от холода, но он изменил его внешний вид.
Когда состав остановился на Центральном вокзале, Джон спрятался за спиной солидной комплекции рабочего. Ни одни глаза на платформе не заметили его.
Он доехал до станции «Центральная». Когда эскалатор поднимал его наверх, он был абсолютно уверен, что единственная тень за его спиной была его собственной.
Глава 22
Станция «Центральная» находилась в сердце реконструированной деловой части Вашингтона, недалеко от театра Форда и Белого дома.
Джон направился вниз по 12-й улице, пересек Пенсильвания-авеню. Перед государственной службой внутренних бюджетных поступлений, растянувшись на деревянных рейках скамейки, спал человек. Ветер шелестел засунутыми под одежду газетами. Рядом стояла магазинная тележка, забитая обернутыми в пакеты драгоценностями. Она была привязана к запястью спящего крепким шнурком.
Семиэтажный монолит из серого камня, занимавший целый городской квартал, привел Джона к Конститюшн-авеню. Здание, с греческими колоннами, фризом, украшенным мифологическими сюжетами, производило величественное впечатление.
Двое мужчин и женщина вышли из вращающихся дверей на 13-й улице. Они стояли под медной дощечкой с надписью «ТАМОЖЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ», затягиваясь вызывающим привыкание и смертоносным, однако узаконенным наркотиком.
Прокрутившись через вращающиеся двери, Джон столкнулся с тремя вооруженными маленькими револьверами охранниками, напуганными сообщениями о группах боевиков, засланных латиноамериканскими наркокартелями в отместку за проведенные против них операции. Охранники заставили его нацепить пластиковый значок посетителя, открыть портфель и проверили все металлоискателем. Сопровождающий довел Джона до нужного ему кабинета, расположенного на третьем этаже. Табличка на двери гласила: «СПЕЦИАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР И ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПО ДЕЛАМ КОНГРЕССА». В кабинете грузный мужчина с бледным лицом разговаривал по телефону. Он жестом предложил Джону сесть.
На стене его кабинета висел диплом юридического факультета Джорджтауна.
«Вечернего факультета?» — подумал Джон.
— Я знаю, чего хочет ваш босс, — пробурчал мужчина в трубку. — Но мы следуем правилам, написанным вашими парнями с Капитолийского холма и из Белого дома... Судьи говорят... отлично, однако... но... да, вы можете надрать нам задницы перед телекамерами, но все эти действия вызовут у наших людей подавленное моральное состояние.
На книжной полке красовался золотой значок таможенного агента.
— Послушайте, не все наши девятнадцать тысяч человек святые или супергерои, однако большинство старается изо всех сил, и все они пострадают от сокращения бюджета. Они помнят слушания о «снижении расходов». Тяжело работать, если тебе не дает Покоя мысль, что завтра ты получишь извещение об увольнении.
Рядом со свидетельством о юридической степени этот человек повесил рисунок цветными мелками: желтая бумага, голубая полоса неба над черными контурами домика с красной крышей.
— Да, я знаю, дефицит. Но надо отсекать жир, а не резать глотки.
На фотографии в рамке на столе симпатичная, с пухлым лицом брюнетка, лет на десять моложе своего мужа.
— Что значит жалобы избирателей?.. Мы провели расследование! Бенни не повредил вещь! Если он капнул слюной на ее сумочку в аэропорту, то это была случайность! Черт возьми, в Нью-Орлеане жарко!.. На прошлой неделе эта же собака обнаружила полтора килограмма кокаина... Нет, бешенство абсолютно исключено!.. Да, я понимаю, ваш босс хочет, чтобы его подвергли карантину. Кстати, — сказал представитель таможни при конгрессе служащему с Капитолийского холма, — вы хотите, чтобы мы указали сумму, в которую обойдется налогоплательщикам подготовка ответа на ее жалобу, в тексте самого ответа?
Когда таможенник повесил трубку, Джон представился.
— Ну и в чем дело? — спросил таможенный служащий.
— Вам звонили из...
— О, каждый день у меня уйма звонков. Вчера звонили от сенатора Баумана, предупредили, что вы придете. Это был первый случай, когда я получил указание непосредственно от сенатора.
— Есть какие-нибудь проблемы?
— Не надо делать из меня дурака. Твой приятель звонил несколько недель назад, просил ответить на устный запрос, полученный им от сенатора Баумана. Он наплел нам всякого дерьма, почему Бауман не хочет непосредственно связаться с нами, и почему все это не записано на бумаге, почему мы должны прислать ответ ему, а не сенатору. Но мы поверили ему.
В конце концов разве мы работаем не на одно и то же законное правительство?
— И теперь...
— Теперь ты здесь. А твой напарник мертв.
— Благодарю за сочувствие. Мы похоронили его вчера.
— Газеты писали, что копы квалифицировали это как дорожное происшествие.
— Происшествие с человеческой жертвой.
— Я не был с ним знаком лично, но разговоры по телефону оставили у меня впечатление, что он славный малый.
— Разговоры? Больше одного?
По лицу таможенного служащего скользнула улыбка, подобная клинку, вытащенному из ножен.
— Разве ты не в курсе? — спросил он. — Последний раз я разговаривал с Фрэнком Мэтьюсом на прошлой неделе. Он сказал, что не может ждать, пока все колесики завертятся. Поэтому он заклинал меня выдать хотя бы предварительные данные. Поскольку ваш офис уже был информирован, то нет необходимости передавать наш ответ вам. Единственное, что мы можем сделать, — переслать его сенатору.
— Если вы собираетесь так поступить, — заметил Джон, — то хочу напомнить, что сенатор Бауман требовал нечто иное.
— Не думаешь ли ты, что я стану вытягиваться по стойке смирно перед кем попало только потому, что относительно него звонил сенатор, — заявил таможенный служащий. — Я выполняю свою работу, стараюсь дать им все, что они заслуживают.
— Меня не беспокоит, чего они заслуживают, — сказал Джон. — Я так же, как и вы, выполняю свою работу.
— Правительство всегда готово проявить расторопность ради ваших парней из ЦРУ? — поинтересовался таможенник. — Даже получив формальное одобрение от нашего главного юрисконсульта, я предпринял ряд шагов, расспрашивая тут и там относительно этого дела.
— Кого расспрашивали? — поинтересовался Джон.
Безразлично. Небрежно.
— Официально я дошел даже до офиса нашего директора.
— А неофициально?
— Ну, Вашингтон маленький городок.
— Может, в таком случае нам стоит позвонить сенатору Бауману и рассказать ему, что вы заняты разглашением его дел по всему Вашингтону?
Таможенник нервно побарабанил пальцами по скоросшивателю.
— Зачем сенатору понадобилась эта ерунда?
— Кто знает, почему сенатор хочет то, что он хочет?
— Надо ли понимать, что этот запрос — первый шаг и в дальнейшем нам грозит парад марширующих во всех направлениях наших людей, исполняющих заказы сенатора Баумана?
— Не знаю, — сказал Джон. Он покачал головой. — Но, между нами говоря, я так не думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37