В стороне от толпы окружной детектив по расследованию убийств Тэйлор Гринэ и его долговязый белый напарник дожидались окончания церемонии.
Пришла дюжина служащих из сенатского Комитета по делам разведки. На Эмме Норе было темно-синее пальто и шляпка с вуалью в стиле двадцатых годов. Они с Джоном обменялись церемонными поклонами.
Фонг Мэтьюс стояла рядом с могилой, ее коротко стриженная голова была непокрыта, черный плащ затянут поясом.
Сказать надгробную речь выпало Мигелю Зеллу, главе представительства при конгрессе. Зелл прочитал «Дом — это охотник» — стихи Роберта Льюиса Стивенсона, добавив, что это стихотворение было всегда одним из самых любимых Фрэнком.
Взгляды Гласса и Джона встретились. Кивок стоявшего с каменным лицом Джона был столь же неуловим, как и ответный Гласса.
— Аминь, — закончил Зелл, хотя прочел вовсе не молитву.
Все начали расходиться. Чьи-то руки сочувственно похлопывали Джона по спине. Голоса бормотали соболезнования. Толпа повлекла его к автостоянке. Пытаясь выбраться из людского потока, он повернулся...
Вспышка белого света! На мгновение он ослеп...
Зрение постепенно возвращалось. Небо, деревья Человек.
Перед ним стояли двое мужчин. Детектив Тэйлор Гринэ и его напарник. В руках белого копа был фотоаппарат.
— Получилось, — сказал он.
— Что? — спросил Джон.
Гринэ сказал:
— Нам необходима фотография для опознания.
— О чем вы говорите?
— Белый мужчина лет тридцати, прилично одетый, спортивного телосложения. Назвался Гарольдом Брауном. Проник в наш отстойник автомобилей, очевидно, чтобы подурачиться. А может быть, чтобы воспрепятствовать правосудию.
— Должна получиться потрясающая фотография, — сказал белый коп.
За его спиной раздался шипящий голос:
— Отдайте мне пленку!
Глава отдела безопасности ЦРУ Корн, его тусклые глаза сузились и сверкали. Двое его людей спешили ему на помощь.
— Какого черта, — сказал Гринэ.
— Это неповиновение начальству! — проскрипел Корн.
— Вы мне не начальник.
— Один телефонный звонок...
— Не тратьте впустую свое время, — сказал Гринэ.
Полицейские направились к выходу.
Кивком Корн послал двух своих помощников за ними.
— Что это они к тебе привязались? — спросил Корн у Джона.
— Что это вы разгромили мой кабинет? — ответил Джон вопросом на вопрос. — Где наши папки с документами? Наши материалы?
— Ваши материалы? Вы с Фрэнком держали в офисе управления материалы, не относящиеся к санкционированным официальным делам?
— Чего вы добиваетесь?
— Чтобы ты мне все рассказал, — сказал Корн. — Про свой офис. Чем вы там занимались.
— Моя работа состоит в том...
— Не вешай мне лапшу на уши!
Джон посмотрел на Корна.
— Вы оба бывшие оперативники, — сказал Корн, — привыкшие ни перед чем не останавливаться. На чем вы прокололись?
— Мы?
— Или ты один?
— Не понимаю, о чем вы, — сказал Джон.
— Об играх за пределами вашего офиса на Холме. Когда кто-нибудь трогает лист дерева в этом городе, все деревья начинают шелестеть. Ты считаешь, что я глухой?
— Не представляю, что вы хотите от меня услышать, — сказал Джон.
— Или ты знаешь и лжешь мне, или ты дурак.
— Вы гоняетесь за призраками, — заметил Джон.
— Может быть, — ответил Корн, — но я прислушиваюсь к шелесту деревьев.
Уходя, Корн пожелал Джону хорошо провести день.
Солнечные лучи отражались в лобовых стеклах отъезжающих машин. В конце длинного ряда Джон увидел Эмму, садящуюся в автомобиль: черная вуаль, изящные лодыжки. Дверь машины захлопнулась.
Пролетел воробей, направляясь к расположенному неподалеку торговому ряду.
Джон увидел Фонг, одну, пристально смотрящую в яму, в которой только что исчез гроб с ее отцом.
Он увидел могилу.
Глава 15
Охранник у дверей комитета, увидев Джона, подходящего к его конторке, сказал:
— Для вас есть почта. Как это прошло? — чуть помедлив, спросил он.
— Как похороны, — сказал Джон.
— Глупый вопрос, да? Не выношу траурных церемоний.
Полицейский выдвинул ящик стола. Внутри Джон увидел два конверта.
— Да. — Джон рассматривал конверты, не очень вслушиваясь в слова полицейского.
— Вот жизнь. Эти чертовы дела.
Полицейский был явно расположен поболтать.
— Нет вопросов. — Джон открыл свой портфель, демонстрируя его содержимое полицейскому. Пистолет Фрэнка был заперт в бардачке машины.
— Совершенно невозможно понять этих женщин. Хотел бы я знать, — продолжал полицейский, барабаня пальцами по конвертам, — чего они добиваются? Если ты не торопишься назначить им свидание, они непрерывно крутятся возле тебя. А когда ты наконец предлагаешь встретиться, то получаешь прямо промеж глаз.
Джон покосился на свои новые часы: 11:32.
— Я припозднился, — заметил он.
— Там «мертвое царство», — сказал полицейский, кивнув на дверь комитета. — Большинство до сих пор не вернулось.
— Я, пожалуй, пойду поработаю. Это для меня?
Полицейский наконец отдал ему конверты.
— Один от Эммы Норе, она прислала его с... Ну, в общем, прислала его. Другой принес посыльный.
На конверте от Эммы было его имя. Другой конверт был адресован «представителю ЦРУ». Полицейский нажал кнопку, открывая для Джона дверь.
Поколебавшись, уже вдогонку он крикнул ему:
— Удачи.
— Это то, чего нельзя упускать.
В офисе было тихо. Секретарша скучала за столом.
— Вам звонили. — Она дала ему розовый листок бумаги, на котором значилось «ЦРУ/предст., 9:17, сообщения не ост.». — Звонивший не оставил своего имени.
— Он спрашивал меня?
— Он спросил кого-нибудь, кто занимается делами Фрэнка... теперь.
— Вы дали ему мое имя?
— Конечно, нет!
— Возможно, кто-нибудь из нашего управления безопасности. Голос был мужской?
— Да.
— Он когда-нибудь раньше звонил Фрэнку?
— Я не знаю. Он не...
— Оставил своего имени. — Джон вздохнул. Озабоченный печальный вздох.
— Это что-нибудь... — Она стушевалась. Поначалу секретарша с настороженностью отнеслась к появлению двух офицеров ЦРУ, однако вскоре она поняла, что Фрэнк и Джон были самыми обыкновенными людьми. К тому же они всегда расспрашивали ее про детей.
— Необходимо убедиться, что мы ничего не пропустили. Вы можете посмотреть в регистрационном журнале, возможно, этот парень уже звонил Фрэнку — парень, который не назвал своего имени? Только за последнюю пару недель.
— Я... Э-э, может быть, об этом необходимо поставить в известность Джоела?
Джоел был администратором, в ведении которого находился персонал.
— Мы можем побеспокоить Джоела, если вы хотите, но...
Она нахмурилась. В аквариуме были свои телефонные линии, но зачастую их звонки шли через коммутатор комитета. Комитет был подвержен навязчивой идее: все документально оформлять. Все телефонные звонки регистрировались в ее перекидном блокноте.
Секретарша прикусила губу и открыла свой блокнот. Джон небрежно подвинулся, так что он мог читать через ее плечо. Записи замелькали перед его глазами. Имена он знал, что касается офисов, из которых звонили, то тут не составляло большого труда догадаться: службы сенаторов, люди из управления.
Восемь дней назад, сообщение для Фрэнка с пометкой «Оплата за счет вызываемого абонента». Сообщение без примечаний или номера телефона, с которого звонили. Единственная зацепка — сообщение было от Мартина Синклера.
Кто такой Мартин Синклер?
Просмотрев еще две страницы записей, она сказала:
— Я думаю...
— Ничего, — сказал Джон. — Звонка не было. Конечно, ничего страшного, но если этот парень опять меня не застанет, пожалуйста, дайте ему номер моего домашнего телефона.
— Вы ребенок!
— Если они с Фрэнком работали над чем-нибудь для комитета, мне не хотелось бы попасть впросак.
— О! — Про себя она подумала, что не о чем беспокоиться: в конце концов все они делают одно дело.
Джон прошел в аквариум. Жалюзи с его стороны были открыты. Он закрыл их.
Записка от Эммы гласила: «Если понадобится что-нибудь еще, дай мне знать. Надеюсь, скоро встретимся. Береги себя. Эм».
Джон перечитал ее слова дважды. Понюхал бумагу — только чернила.
Первая копия статьи, которую она прислала, была из январской «Интернэшнл геральд трибюн», парижское издание:
"Американские представители опознали погибшего как Клиффорда Джонсона, президента «Имекс, инк.», американской компании. Он погиб вчера в автомобильной катастрофе недалеко от «Лефт банк».
Полиция заявляет, что машина Джонсона была протаранена скрывшимся с места преступления автомобилем. После столкновения машина Джонсона взорвалась и сгорела.
Джонсон был в машине один, сообщений о других пострадавших не было. Водитель второй, ненайденной машины до сих пор не известен.
Представители США отказались назвать модель машины, которой управлял Джонсон, однако заявили, что сообщение о катастрофе должно быть зарегистрировано французскими властями, ведающими вопросами автомобильной безопасности.
В официальном заявлении, поступившем из американского посольства, сказано, что останки Джонсона будут возвращены на родину в Балтимор, штат Мэриленд".
«Через несколько недель, — подумал Джон, — некто послал анонимное письмо сенатору, чтобы облить грязью всеобщее любимое страшилище — ЦРУ. Фрэнк решил было, что это псих, но то, что ЦРУ скрыло это за семью печатями, заставило его воспротивиться полудюжине отделов управления, Глассу...»
Второй конверт содержал написанную от руки записку на бланке сенатора Соединенных Штатов Ральфа Баумана. Никакого внутреннего адреса, ни приветствия, ни прощания:
Покончим с этим немедленно.
Корявая подпись, как предположил Джон, принадлежала Бауману.
Часы Джона показывали без двух минут полдень. Заседание сената должно начаться в двенадцать. Обычные утренние дела, как всегда, займут первый час заседания.
Верхний свет в аквариуме резал Джону глаза. Часто они с Фрэнком выключали этот ослепительный свет, делая телефонные звонки при мерцающем свете, просачивающемся сквозь жалюзи.
Джон погасил свет. Аквариум заполнился холодной голубой мглой.
Глава 16
— Чегт возьми, ты собигаешься шеве'иться? — протрещал Бауман, едва его секретарь провел Джона в личный кабинет сенатора.
— Сэр? — Это был единственный достойный ответ, пришедший Джону на ум.
Стены кабинета были увешаны заключенными в рамки фотографиями сенатора Баумана с различными знаменитостями, могущественными и популярными. Портрет его третьей жены в ее лучшие годы стоял на камине. Фотографии детей, внуков и правнуков выстроились в ряд на каминной полке. Позади стола Баумана стояли флаг его штата и звездно-полосатый — Америки.
— Где он? — Бауман вскочил со стула, обежал вокруг своего гигантского стола. Вблизи рыжеволосый, со старческими пятнами на лице, сенатор пах кожей, лосьоном после бритья и мятными таблетками.
— Кто?
— Где мой чегтов список теггогистов? Появится он пос'е вчегашнего? Я обеща' те'евидению и я по'учу его, чегт меня газдеги. Даже ес'и я не смогу обнаго-довать его пегед шигокой общественностью, по кгайней меге я смогу помахать этим «бесценным сокгови-щем» пегед камегой! Я не собигаюсь вводить избига-те'ей в заб'уждение, как сенатог Джо Маккагтни со своим подде'ьным списком.
— М-м, э-э, видите ли, мы уточняем его вместе с...
— Все уже давно уточнено.
Бауман сделал несколько маленьких глотков из синей сенатской кофейной кружки, поморщился. Сунул в рот мятную таблетку.
— Тебе с'едует быть погастогопней, чтобы сохганить мое гаспо'ожение, сынок.
«Должен был сказать „мальчик“, — подумал Джон, — но ты больше не хочешь повторять эту ошибку».
— Я буду стараться, сенатор. — Джон дал проявиться своим деревенским корням, доверив им найти подходящие слова для этого маленького человечка, опирающегося на большой стол.
— Надеюсь, ты пгоявишь себя, — заявил сенатор. — Ес'и будут какие-нибудь пгоб'емы с тем, чтобы газдобыть то, что я хочу по'учить, позвони мне, и ты увидишь, какую я подниму бучу. Да, ты увидишь.
— Сенатор, о чем речь.
— Ты пгинесешь то, что мне нужно, одна нога здесь, дгугая там, ты пгинесешь это мне, и мы все будем чувствовать себя пегвок'ассно. Мы ведь впо'не понимаем дгуг дгута?
— На все сто.
Семь лампочек окружали укрепленные на стене часы. Из них горела одна. Раздался громкий звонок, этот сигнал передавался во все помещения в здании сената.
Сенатор оперся на край своего стола, отпил еще несколько глотков из кофейной кружки.
— Да, кое-что еще. — Он распечатал новую пачку мятных таблеток и вытащил из своего стола письмо: — Что это за дегьмо?
На письме, которое он передал Джону, стоял штемпель таможенной службы, оно было адресовано в офис их службы при конгрессе:
"Дорогой сенатор Бауман!
Это подтверждение нашего отклика на ваш устный запрос, сделанный представителем Центрального разведывательного управления при законодательных органах, который от вашего имени запросил все протоколы таможенной инспекции за последние шесть месяцев, относящиеся к частной американской компании «Имекс, инк». Так как наши эксперты установили, что подобные вопросы не нарушают Закон о частной собственности, сообщите нам немедленно, должен ли ответ быть выслан непосредственно в ваш офис или направлен через представителя ЦРУ при конгрессе".
Не смотри на него! Притворись, что ты все еще читаешь, что ты тормоз... Не дай Бауману заметить...
Ни один представитель ни одного управления никогда не стал бы посылать «устный запрос» какому-нибудь другому управлению с тем, чтобы сделать что-нибудь для сенатора. А в ЦРУ только Фрэнк и...
Обман. Дымовая завеса. Фрэнк прикрыл свой собственный запрос именем сенатора, причем сенатора, чей хаотический стиль мог быть использован для того, чтобы скрыть маневр.
Фрэнк рисковал своей карьерой, хрупким мостиком правды между сенатом и ЦРУ.
Ради чего-то, что стоило пули.
Сенатор Бауман жалобно хныкал, постепенно возвращая Джона к реальности:
— ...поэтому мой помощник по администгативным делам — тот, котогый габота' у меня до вчегашнего дня, пгежде чем он допусти путаницу, пегедал мне это неско'ько дней назад, спрашивая, как будто я сам до'жен заниматься всей этой беготней. Никто из нас не понимает, что за чегтова егунда здесь написана, но, по-моему, это письмо пгикгывает вашу задницу.
— Да, — сказал Джон, — похоже на то.
— Единственная задница, котогую с'едует защищать в этой контоге, — моя.
— Должно быть, это... ошибка. Мой коллега...
— Тот, котогый попа' в катастгофу?
— Возможно, он готовил это для какого-нибудь другого сенатора и таможня перепутала.
— Неуже'и?
Классический сценарий разведения правдоподобной лжи.
— Сенатор, мы постараемся разобраться, если вы позволите мне заняться этим.
— Ес'и такое пгоисходит в ЦГУ, вам 'учше быть увегенным...
— У вас не будет никаких проблем, сэр.
Сделай глубокий вдох.
— Однако не могли бы вы попросить своего помощника позвонить этим людям с таможни сегодня же, сказать им...
— В данный момент я как газ да' отставку предыдущему и еще не по'учи' нового.
— Сенатор, не сомневаюсь, у вас найдется кто-нибудь, кто мог бы позвонить и разобраться.
Бауман захихикал:
— Ес'и никто из моих девочек не сможет набгать номег, то я пока еще сохгани' твегдость па'ьцев.
— Держу пари, что так, сенатор. Не могли бы вы звякнуть этим бюрократам из таможни, чтобы они переслали эти данные мне? Мне лично! Не говорите им, что это не ваши материалы, это только еще больше все запутает. Я быстренько со всем разберусь. Выясню, кто из членов комитета запрашивал эти материалы, и поставлю его в известность, что вы вынуждены «носить за него воду».
— Сынок, вижу, у тебя неп'охое чутье, — сказал Бауман. — Ес'и ты надумаешь уходить из ЦГУ, возможно, ты выбегешь догожку, ведущую ко мне.
— Сенатор, — сказал Джон, кладя письмо из департамента таможни в портфель рядом с газетной вырезкой, полученной от Эммы. — Я государственный служащий. Я уже работаю для вас.
Джон шел по коридору, заполненному сенатскими служащими. Карточки-пропуска, прикрепленные к карману рубашки или болтающиеся на шее, объявляли их пехотинцами американской армии политиков.
«Так много двадцатилетних, — подумал Джон. — Так мало шрамов».
Дверь в кабинет сенатора Фаерстоуна была закрыта. Внутри надрывался телефон. В приемной мужчина в растрепанном костюме изводил темнокожую секретаршу, державшую оборону за своей конторкой.
Вторая — шатенка, судя по всему, только что из Нью-йоркского университета, сидела за другой конторкой и отвечала на телефонные звонки.
— Послушайте, — не отставал мужчина от темнокожей секретарши, — я знаю, это не ваша вина, просто такая у вас работа.
Отвлеченная очередным звонком и бормочущая официальные приветствия выпускница Нью-йоркского университета с каштановыми волосами одарила Джона тусклой улыбкой.
— Но у меня тоже есть работа, которую я должен делать, — продолжал бубнить свое мужчина. — И моя работа состоит в том, чтобы добывать правду для людей, и для того, чтобы это сделать, мне просто необходимо переговорить с сенатором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Пришла дюжина служащих из сенатского Комитета по делам разведки. На Эмме Норе было темно-синее пальто и шляпка с вуалью в стиле двадцатых годов. Они с Джоном обменялись церемонными поклонами.
Фонг Мэтьюс стояла рядом с могилой, ее коротко стриженная голова была непокрыта, черный плащ затянут поясом.
Сказать надгробную речь выпало Мигелю Зеллу, главе представительства при конгрессе. Зелл прочитал «Дом — это охотник» — стихи Роберта Льюиса Стивенсона, добавив, что это стихотворение было всегда одним из самых любимых Фрэнком.
Взгляды Гласса и Джона встретились. Кивок стоявшего с каменным лицом Джона был столь же неуловим, как и ответный Гласса.
— Аминь, — закончил Зелл, хотя прочел вовсе не молитву.
Все начали расходиться. Чьи-то руки сочувственно похлопывали Джона по спине. Голоса бормотали соболезнования. Толпа повлекла его к автостоянке. Пытаясь выбраться из людского потока, он повернулся...
Вспышка белого света! На мгновение он ослеп...
Зрение постепенно возвращалось. Небо, деревья Человек.
Перед ним стояли двое мужчин. Детектив Тэйлор Гринэ и его напарник. В руках белого копа был фотоаппарат.
— Получилось, — сказал он.
— Что? — спросил Джон.
Гринэ сказал:
— Нам необходима фотография для опознания.
— О чем вы говорите?
— Белый мужчина лет тридцати, прилично одетый, спортивного телосложения. Назвался Гарольдом Брауном. Проник в наш отстойник автомобилей, очевидно, чтобы подурачиться. А может быть, чтобы воспрепятствовать правосудию.
— Должна получиться потрясающая фотография, — сказал белый коп.
За его спиной раздался шипящий голос:
— Отдайте мне пленку!
Глава отдела безопасности ЦРУ Корн, его тусклые глаза сузились и сверкали. Двое его людей спешили ему на помощь.
— Какого черта, — сказал Гринэ.
— Это неповиновение начальству! — проскрипел Корн.
— Вы мне не начальник.
— Один телефонный звонок...
— Не тратьте впустую свое время, — сказал Гринэ.
Полицейские направились к выходу.
Кивком Корн послал двух своих помощников за ними.
— Что это они к тебе привязались? — спросил Корн у Джона.
— Что это вы разгромили мой кабинет? — ответил Джон вопросом на вопрос. — Где наши папки с документами? Наши материалы?
— Ваши материалы? Вы с Фрэнком держали в офисе управления материалы, не относящиеся к санкционированным официальным делам?
— Чего вы добиваетесь?
— Чтобы ты мне все рассказал, — сказал Корн. — Про свой офис. Чем вы там занимались.
— Моя работа состоит в том...
— Не вешай мне лапшу на уши!
Джон посмотрел на Корна.
— Вы оба бывшие оперативники, — сказал Корн, — привыкшие ни перед чем не останавливаться. На чем вы прокололись?
— Мы?
— Или ты один?
— Не понимаю, о чем вы, — сказал Джон.
— Об играх за пределами вашего офиса на Холме. Когда кто-нибудь трогает лист дерева в этом городе, все деревья начинают шелестеть. Ты считаешь, что я глухой?
— Не представляю, что вы хотите от меня услышать, — сказал Джон.
— Или ты знаешь и лжешь мне, или ты дурак.
— Вы гоняетесь за призраками, — заметил Джон.
— Может быть, — ответил Корн, — но я прислушиваюсь к шелесту деревьев.
Уходя, Корн пожелал Джону хорошо провести день.
Солнечные лучи отражались в лобовых стеклах отъезжающих машин. В конце длинного ряда Джон увидел Эмму, садящуюся в автомобиль: черная вуаль, изящные лодыжки. Дверь машины захлопнулась.
Пролетел воробей, направляясь к расположенному неподалеку торговому ряду.
Джон увидел Фонг, одну, пристально смотрящую в яму, в которой только что исчез гроб с ее отцом.
Он увидел могилу.
Глава 15
Охранник у дверей комитета, увидев Джона, подходящего к его конторке, сказал:
— Для вас есть почта. Как это прошло? — чуть помедлив, спросил он.
— Как похороны, — сказал Джон.
— Глупый вопрос, да? Не выношу траурных церемоний.
Полицейский выдвинул ящик стола. Внутри Джон увидел два конверта.
— Да. — Джон рассматривал конверты, не очень вслушиваясь в слова полицейского.
— Вот жизнь. Эти чертовы дела.
Полицейский был явно расположен поболтать.
— Нет вопросов. — Джон открыл свой портфель, демонстрируя его содержимое полицейскому. Пистолет Фрэнка был заперт в бардачке машины.
— Совершенно невозможно понять этих женщин. Хотел бы я знать, — продолжал полицейский, барабаня пальцами по конвертам, — чего они добиваются? Если ты не торопишься назначить им свидание, они непрерывно крутятся возле тебя. А когда ты наконец предлагаешь встретиться, то получаешь прямо промеж глаз.
Джон покосился на свои новые часы: 11:32.
— Я припозднился, — заметил он.
— Там «мертвое царство», — сказал полицейский, кивнув на дверь комитета. — Большинство до сих пор не вернулось.
— Я, пожалуй, пойду поработаю. Это для меня?
Полицейский наконец отдал ему конверты.
— Один от Эммы Норе, она прислала его с... Ну, в общем, прислала его. Другой принес посыльный.
На конверте от Эммы было его имя. Другой конверт был адресован «представителю ЦРУ». Полицейский нажал кнопку, открывая для Джона дверь.
Поколебавшись, уже вдогонку он крикнул ему:
— Удачи.
— Это то, чего нельзя упускать.
В офисе было тихо. Секретарша скучала за столом.
— Вам звонили. — Она дала ему розовый листок бумаги, на котором значилось «ЦРУ/предст., 9:17, сообщения не ост.». — Звонивший не оставил своего имени.
— Он спрашивал меня?
— Он спросил кого-нибудь, кто занимается делами Фрэнка... теперь.
— Вы дали ему мое имя?
— Конечно, нет!
— Возможно, кто-нибудь из нашего управления безопасности. Голос был мужской?
— Да.
— Он когда-нибудь раньше звонил Фрэнку?
— Я не знаю. Он не...
— Оставил своего имени. — Джон вздохнул. Озабоченный печальный вздох.
— Это что-нибудь... — Она стушевалась. Поначалу секретарша с настороженностью отнеслась к появлению двух офицеров ЦРУ, однако вскоре она поняла, что Фрэнк и Джон были самыми обыкновенными людьми. К тому же они всегда расспрашивали ее про детей.
— Необходимо убедиться, что мы ничего не пропустили. Вы можете посмотреть в регистрационном журнале, возможно, этот парень уже звонил Фрэнку — парень, который не назвал своего имени? Только за последнюю пару недель.
— Я... Э-э, может быть, об этом необходимо поставить в известность Джоела?
Джоел был администратором, в ведении которого находился персонал.
— Мы можем побеспокоить Джоела, если вы хотите, но...
Она нахмурилась. В аквариуме были свои телефонные линии, но зачастую их звонки шли через коммутатор комитета. Комитет был подвержен навязчивой идее: все документально оформлять. Все телефонные звонки регистрировались в ее перекидном блокноте.
Секретарша прикусила губу и открыла свой блокнот. Джон небрежно подвинулся, так что он мог читать через ее плечо. Записи замелькали перед его глазами. Имена он знал, что касается офисов, из которых звонили, то тут не составляло большого труда догадаться: службы сенаторов, люди из управления.
Восемь дней назад, сообщение для Фрэнка с пометкой «Оплата за счет вызываемого абонента». Сообщение без примечаний или номера телефона, с которого звонили. Единственная зацепка — сообщение было от Мартина Синклера.
Кто такой Мартин Синклер?
Просмотрев еще две страницы записей, она сказала:
— Я думаю...
— Ничего, — сказал Джон. — Звонка не было. Конечно, ничего страшного, но если этот парень опять меня не застанет, пожалуйста, дайте ему номер моего домашнего телефона.
— Вы ребенок!
— Если они с Фрэнком работали над чем-нибудь для комитета, мне не хотелось бы попасть впросак.
— О! — Про себя она подумала, что не о чем беспокоиться: в конце концов все они делают одно дело.
Джон прошел в аквариум. Жалюзи с его стороны были открыты. Он закрыл их.
Записка от Эммы гласила: «Если понадобится что-нибудь еще, дай мне знать. Надеюсь, скоро встретимся. Береги себя. Эм».
Джон перечитал ее слова дважды. Понюхал бумагу — только чернила.
Первая копия статьи, которую она прислала, была из январской «Интернэшнл геральд трибюн», парижское издание:
"Американские представители опознали погибшего как Клиффорда Джонсона, президента «Имекс, инк.», американской компании. Он погиб вчера в автомобильной катастрофе недалеко от «Лефт банк».
Полиция заявляет, что машина Джонсона была протаранена скрывшимся с места преступления автомобилем. После столкновения машина Джонсона взорвалась и сгорела.
Джонсон был в машине один, сообщений о других пострадавших не было. Водитель второй, ненайденной машины до сих пор не известен.
Представители США отказались назвать модель машины, которой управлял Джонсон, однако заявили, что сообщение о катастрофе должно быть зарегистрировано французскими властями, ведающими вопросами автомобильной безопасности.
В официальном заявлении, поступившем из американского посольства, сказано, что останки Джонсона будут возвращены на родину в Балтимор, штат Мэриленд".
«Через несколько недель, — подумал Джон, — некто послал анонимное письмо сенатору, чтобы облить грязью всеобщее любимое страшилище — ЦРУ. Фрэнк решил было, что это псих, но то, что ЦРУ скрыло это за семью печатями, заставило его воспротивиться полудюжине отделов управления, Глассу...»
Второй конверт содержал написанную от руки записку на бланке сенатора Соединенных Штатов Ральфа Баумана. Никакого внутреннего адреса, ни приветствия, ни прощания:
Покончим с этим немедленно.
Корявая подпись, как предположил Джон, принадлежала Бауману.
Часы Джона показывали без двух минут полдень. Заседание сената должно начаться в двенадцать. Обычные утренние дела, как всегда, займут первый час заседания.
Верхний свет в аквариуме резал Джону глаза. Часто они с Фрэнком выключали этот ослепительный свет, делая телефонные звонки при мерцающем свете, просачивающемся сквозь жалюзи.
Джон погасил свет. Аквариум заполнился холодной голубой мглой.
Глава 16
— Чегт возьми, ты собигаешься шеве'иться? — протрещал Бауман, едва его секретарь провел Джона в личный кабинет сенатора.
— Сэр? — Это был единственный достойный ответ, пришедший Джону на ум.
Стены кабинета были увешаны заключенными в рамки фотографиями сенатора Баумана с различными знаменитостями, могущественными и популярными. Портрет его третьей жены в ее лучшие годы стоял на камине. Фотографии детей, внуков и правнуков выстроились в ряд на каминной полке. Позади стола Баумана стояли флаг его штата и звездно-полосатый — Америки.
— Где он? — Бауман вскочил со стула, обежал вокруг своего гигантского стола. Вблизи рыжеволосый, со старческими пятнами на лице, сенатор пах кожей, лосьоном после бритья и мятными таблетками.
— Кто?
— Где мой чегтов список теггогистов? Появится он пос'е вчегашнего? Я обеща' те'евидению и я по'учу его, чегт меня газдеги. Даже ес'и я не смогу обнаго-довать его пегед шигокой общественностью, по кгайней меге я смогу помахать этим «бесценным сокгови-щем» пегед камегой! Я не собигаюсь вводить избига-те'ей в заб'уждение, как сенатог Джо Маккагтни со своим подде'ьным списком.
— М-м, э-э, видите ли, мы уточняем его вместе с...
— Все уже давно уточнено.
Бауман сделал несколько маленьких глотков из синей сенатской кофейной кружки, поморщился. Сунул в рот мятную таблетку.
— Тебе с'едует быть погастогопней, чтобы сохганить мое гаспо'ожение, сынок.
«Должен был сказать „мальчик“, — подумал Джон, — но ты больше не хочешь повторять эту ошибку».
— Я буду стараться, сенатор. — Джон дал проявиться своим деревенским корням, доверив им найти подходящие слова для этого маленького человечка, опирающегося на большой стол.
— Надеюсь, ты пгоявишь себя, — заявил сенатор. — Ес'и будут какие-нибудь пгоб'емы с тем, чтобы газдобыть то, что я хочу по'учить, позвони мне, и ты увидишь, какую я подниму бучу. Да, ты увидишь.
— Сенатор, о чем речь.
— Ты пгинесешь то, что мне нужно, одна нога здесь, дгугая там, ты пгинесешь это мне, и мы все будем чувствовать себя пегвок'ассно. Мы ведь впо'не понимаем дгуг дгута?
— На все сто.
Семь лампочек окружали укрепленные на стене часы. Из них горела одна. Раздался громкий звонок, этот сигнал передавался во все помещения в здании сената.
Сенатор оперся на край своего стола, отпил еще несколько глотков из кофейной кружки.
— Да, кое-что еще. — Он распечатал новую пачку мятных таблеток и вытащил из своего стола письмо: — Что это за дегьмо?
На письме, которое он передал Джону, стоял штемпель таможенной службы, оно было адресовано в офис их службы при конгрессе:
"Дорогой сенатор Бауман!
Это подтверждение нашего отклика на ваш устный запрос, сделанный представителем Центрального разведывательного управления при законодательных органах, который от вашего имени запросил все протоколы таможенной инспекции за последние шесть месяцев, относящиеся к частной американской компании «Имекс, инк». Так как наши эксперты установили, что подобные вопросы не нарушают Закон о частной собственности, сообщите нам немедленно, должен ли ответ быть выслан непосредственно в ваш офис или направлен через представителя ЦРУ при конгрессе".
Не смотри на него! Притворись, что ты все еще читаешь, что ты тормоз... Не дай Бауману заметить...
Ни один представитель ни одного управления никогда не стал бы посылать «устный запрос» какому-нибудь другому управлению с тем, чтобы сделать что-нибудь для сенатора. А в ЦРУ только Фрэнк и...
Обман. Дымовая завеса. Фрэнк прикрыл свой собственный запрос именем сенатора, причем сенатора, чей хаотический стиль мог быть использован для того, чтобы скрыть маневр.
Фрэнк рисковал своей карьерой, хрупким мостиком правды между сенатом и ЦРУ.
Ради чего-то, что стоило пули.
Сенатор Бауман жалобно хныкал, постепенно возвращая Джона к реальности:
— ...поэтому мой помощник по администгативным делам — тот, котогый габота' у меня до вчегашнего дня, пгежде чем он допусти путаницу, пегедал мне это неско'ько дней назад, спрашивая, как будто я сам до'жен заниматься всей этой беготней. Никто из нас не понимает, что за чегтова егунда здесь написана, но, по-моему, это письмо пгикгывает вашу задницу.
— Да, — сказал Джон, — похоже на то.
— Единственная задница, котогую с'едует защищать в этой контоге, — моя.
— Должно быть, это... ошибка. Мой коллега...
— Тот, котогый попа' в катастгофу?
— Возможно, он готовил это для какого-нибудь другого сенатора и таможня перепутала.
— Неуже'и?
Классический сценарий разведения правдоподобной лжи.
— Сенатор, мы постараемся разобраться, если вы позволите мне заняться этим.
— Ес'и такое пгоисходит в ЦГУ, вам 'учше быть увегенным...
— У вас не будет никаких проблем, сэр.
Сделай глубокий вдох.
— Однако не могли бы вы попросить своего помощника позвонить этим людям с таможни сегодня же, сказать им...
— В данный момент я как газ да' отставку предыдущему и еще не по'учи' нового.
— Сенатор, не сомневаюсь, у вас найдется кто-нибудь, кто мог бы позвонить и разобраться.
Бауман захихикал:
— Ес'и никто из моих девочек не сможет набгать номег, то я пока еще сохгани' твегдость па'ьцев.
— Держу пари, что так, сенатор. Не могли бы вы звякнуть этим бюрократам из таможни, чтобы они переслали эти данные мне? Мне лично! Не говорите им, что это не ваши материалы, это только еще больше все запутает. Я быстренько со всем разберусь. Выясню, кто из членов комитета запрашивал эти материалы, и поставлю его в известность, что вы вынуждены «носить за него воду».
— Сынок, вижу, у тебя неп'охое чутье, — сказал Бауман. — Ес'и ты надумаешь уходить из ЦГУ, возможно, ты выбегешь догожку, ведущую ко мне.
— Сенатор, — сказал Джон, кладя письмо из департамента таможни в портфель рядом с газетной вырезкой, полученной от Эммы. — Я государственный служащий. Я уже работаю для вас.
Джон шел по коридору, заполненному сенатскими служащими. Карточки-пропуска, прикрепленные к карману рубашки или болтающиеся на шее, объявляли их пехотинцами американской армии политиков.
«Так много двадцатилетних, — подумал Джон. — Так мало шрамов».
Дверь в кабинет сенатора Фаерстоуна была закрыта. Внутри надрывался телефон. В приемной мужчина в растрепанном костюме изводил темнокожую секретаршу, державшую оборону за своей конторкой.
Вторая — шатенка, судя по всему, только что из Нью-йоркского университета, сидела за другой конторкой и отвечала на телефонные звонки.
— Послушайте, — не отставал мужчина от темнокожей секретарши, — я знаю, это не ваша вина, просто такая у вас работа.
Отвлеченная очередным звонком и бормочущая официальные приветствия выпускница Нью-йоркского университета с каштановыми волосами одарила Джона тусклой улыбкой.
— Но у меня тоже есть работа, которую я должен делать, — продолжал бубнить свое мужчина. — И моя работа состоит в том, чтобы добывать правду для людей, и для того, чтобы это сделать, мне просто необходимо переговорить с сенатором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37