Но все же…
Нет. И я это знаю. Вперед, только вперед. Не оглядываться. Первое правило — не оглядываться. Иначе будет плохо всем. И я это знаю.
Я шла по просеке, не замечая ничего и никого. Зря. Это Приграничье, а далеко не та утопия, что дальше. И потому здесь имеют такое же право убивать, как и вне Безымянной. Право выбора и воли. На этой земле много трупов и еще больше крови — слишком многих, насоливших сильным мира сего на мирной территории, поджидали здесь засады.
Ну да мы тоже не лыком шиты. Если не отвлекаемся. Я машинально проверяла пространство — рефлекс прекрасно работает и без непосредственного участия головного мозга.
Никого. Где-то на дальней дуге просеки дежурят патрули и часика через пол они пойдут в обход, но пока я их не ощущаю. Ну и ладно. Я не сбежавший арестант, мне до них нет совершенно никакого дела.
Болотные бочажки, коварно заросшие ряской, с милой настойчивостью приглашали к более интимному знакомству, но я не менее настойчиво не соглашалась. Чем дальше в лес… А просеку нужно подновить, пока какой-нибудь патруль не провалился. Я потянула воду на себя и легким взмахом руки отправила вставшие дыбом водяные столбики в ближайшее болотное озерцо. Однако же единовременный прием витаминов еще никому не помогал. Так, ну что? Сказать, нет? В конце концов, как бы я не относилась к коменданту, тюремные патрули за него не отвечают. Просто настроиться на его сознание, сказать — здесь опасно. Выслушать ругань, проклятия, пожелания провалиться в этот чертов бочаг на трех языках и короткую фразу — Я займусь. Спасибо.
Так и живем. Весело живем.
Я вышла под открытое небо. Затхлый воздух болота разлетелся на промозглом ветру. Поле пепла без конца и края скрывалось где-то на горизонте.
Азану не нужны патрули. Из него не сбегают и редко выходят в своем уме. Сюда сажают за особые заслуги перед криминальным миром. А тех, кто чудом выбирается из здания, кремируют на месте. Пепел к пеплу. Огромное открытое пространство и четверка крылатых змей — лучшее средство от побега.
Я застыла на краю поля и позвала . Проникла в разум огромной рептилии и позвала к себе. Попросила помощи. Скорректировала приоритеты. Большего не нужно — меня никогда не тронут, никогда намеренно не причинят вред, ведь я — носитель бога-хранителя этого мира. Но это касается только животных. Жа-аль. Решило бы многие проблемы.
Вот он наконец — великолепный экземпляр Amfepteria Vulgaris, амфептерия обыкновенного. Двадцатиметровая огнедышащая крылатая змея с изящной вязью голубоватого узора по темно-лиловому чешуйчатому телу. Крупный самец завис в четырех метрах над землей, тяжело работая узкими, как плавники, голубовато-белыми крыльями в кляксовидных синих пятнах. Меня обдало широким потоком холодного воздуха вперемежку с пеплом, и я стала похожа на сожженное соломенное чучело.
Уж не знаю, откуда здесь эти реликты, но в их естественной среде обитания они вымерлй лет двести назад. По крайней мере, последний раз на Карсе я была именно тогда. Карса, Карса, прекраснейшая из планет левой ветви, родина драконов, криптона и каменных цветов. Родина величайших сокровищ этой галактики. И безусловный источник благосостояния Рейна.
Я вытащила из рукава рукоять Осколка и начала круговыми движениями разматывать кнут. От узкой рукояти длинной почти с предплечье текучим движением начали отделяться металлические сочленения, становясь все тоньше. С каждым взмахом руки кнут становился все длиннее и со свистом описывал круги у меня над головой. Легко, чтобы не рассечь кожу, я захлестнула в несколько оборотов сплюснутое с боков тело змея. Подпрыгнула, подтянулась на хлысте, ухватилась за жесткий гребень из роговых пластин и уселась амфептерию на спину. Неудобно. Я переползла вперед и села прямо над крыльями, где гребень сходил на нет. Хладнокровное безразличие и полное отсутствие эмоций. Желание скорее вернуться на пост. Что ж, змей, твои желания совпадают с моими. Летим.
Я приноровилась к нервным изгибам летящего тела и не спеша начала сматывать кнут. Осколок мерцал голубовато-белым светом, темный металл не спеша втягивался в рукоять. Охватывающий гарду дракон с синим камнем в зубах напоследок подмигнул мне янтарным глазом, и я сунула его в ножны в рукаве.
Летим. Далеко внизу пролетает туман и макушки деревьев, проносится бесконечное множество миров Безымянной. Что-то проскальзывает незамеченным, за что-то взгляд цепляется и заставляет наклониться.
По пульсирующей синим светом пустыне бредет процессия кубов тигровой масти. Сбившись в кучу, они неторопливо переваливаются с грани на грань, направляясь к выстроившейся неподалеку колоннаде уходящих в небо пурпурных столбов
Мокрая на вид тряпка сорвалась с высохших костей, торчащих из скалы, и накрыла зазевавшегося черного слизня. Удовлетворенно окрасившись в нежно-фиолетовый цвет, тряпка упорхнула с добычей.
Странные, причудливые миры, и я не видела их раньше. Безымянную невозможно увидеть полностью, побывать во всех ее закоулках — на это не хватит и сотни жизней. В ней тысячи миров, миллионы мест и мы знаем лишь те из них, которые непосредственно прилегают к нашему измерению. Но и это немало.
Поднимаю голову. Ослепительный огненный шар не торопясь прячется за темной грядой. На лазурном небе распласталось только одно облако, темное, как фрегат, важно шествующий по морю. Стайка легких белых облачков, словно чайки, кружат вокруг гордой фигуры, грозящей закрыть солнце.
Низкие, снежно-белые облака, резво бегущие по небу, наливаются синевой, предвещая тропический ливень.
На бирюзовом фоне безмятежного неба снежным северным сиянием раскинулась ледяная пустыня, окутанная белым облаком пурги.
Даже небо меняется с каждым взмахом крыла. Закрываю глаза, сливаюсь с тихим биением жизни. Растворяюсь в горячих ветрах пустынь, в песнях хрустальных гор, в темном, скребущем душу вое окраинных миров Тенет. Танец изящных золотых лун и белые стержни молний. Снопы света и багровые отблески на лиловых тучах. Дыхание мира бьется в висках, растекается по телу, проникает в сердце, чтобы в который раз остаться там навсегда. Его жизнь накатывает мягким приливом, накрывает одуряющей волной, окутывает тело, подменяет дыхание, почти останавливает сердце. Миры сливаются воедино, перетекают, изменяются. Ты такая же, как твой народ — единство и борьба. Изменчивая и постоянная. Наш мир. Безымянная. Бесконечно прекрасная.
Тяжелые взмахи крыльев и сердитое шипение. Прилетели. Мощные потоки воздуха, поднятые крыльями моего змея, сбивают листву с варин. Перекидываю ногу через хребет и прыгаю. Спружинить в суставах, коснуться рукой и коленом влажной земли. Распрямиться и сказать — спасибо, можешь лететь. И тут же отскочить подальше, чтобы поднятый взмывшим амфептерием ветер не сбил с ног.
Меркала, или Роща. Место большей части порталов, ведущих в нашу галактику. Место дождей, гигантских варин, свиданий, распрей и Совета. Самое оживленное место этой части Безымянной. Здесь постоянно стоит туман и постоянно на кого-то натыкаешься.
Рихард вынырнул из густого тумана и с широкой улыбкой направился ко мне. Один из моих немногочисленных друзей. Коллега к тому же.
— Тень, здравствуй, милая.
— Тебе того же, Ричи.
— Что такая хмурая? Совет?
— Совет, — я тяжело вздохнула. — Слушай, раз ты меня нашел, вот, забери. Я книги уже второй месяц с собой таскаю, все руки не доходили отдать.
— Милая, ты просто ангел милосердия. Не знаю, что бы я без тебя делал. Повесился бы со скуки, наверное.
— Хм. Можно подумать, это бы помогло.
Рихард вампир. Он из тех немногочисленных несчастных, кто вынужден жить в Безымянной практически безвылазно. Рихард когда-то наотрез отказался подчиняться клану и своему кланнику в особенности. Вайскопф устроил показательное наказание, причем больше по политическим мотивам, чем по личным, и началась травля. Рихарду пришлось скрыться на единственной территории, где его тронуть не могли. Биолог по образованию, он даже нашел себе дело по вкусу и выводит новую породу летучих мышей. А я снабжаю его необходимой литературой.
Я вытащила из сумки пару книг, отбитых в неравном бою у одного знакомого торговца антиквариатом, и вручила черноволосому вампиру. Он рассыпался в благодарностях — знает, что в моем окружении вся информация уже очень давно храниться в электронном виде.
— Спасибо, милая. Удачного тебе Совета.
— Если бы, Ричи.
— Не будь пессимисткой, не так все страшно.
— Будем надеяться. Я постараюсь забежать в гости, если получится. Ну, пока, пойду на заклание.
Мы разошлись. Воздух посвежел и сгустившийся туман опустился до пояса. Вышедшая навстречу высокая прозрачная фигура коротко кивнула мне, проходя мимо. Я кивнула в ответ. Лау, король призраков.
Я углублялась в рощу, по пути касаясь гладко-шершавой, как кожа акулы, коры варин. Огромные, необхватные деревья с уютными дуплами в человеческий рост и мелкими, узкими темно-темно-зелеными, почти черными листьями с серебристым отливом. Между варинами тек туман и проскальзывали темные фигуры.
Хриплый лай и бесшумный топот означил окончание мирного существования. Стая неслась на меня во весь отпор, и я с ужасом отметила, что их не меньше десятка. Я подпрыгнула и уцепилась за ствол варины, но через пару секунд поняла, что сползаю. Немного замешкавшись, обхватила гладкий ствол руками изо всех сил, но все равно поехала вниз. Когда ноги коснулись земли, мне ничего не оставалось, как только повернуться спиной к стволу и обречено ждать своей участи. Морда вожака разметала туман в клочья и с размаху налетела на меня. Я рявкнула на всеобщем:
— Sarta!!!
Но на это, как и следовало ожидать, не обратили внимания. Вожак накинулся на меня, повалив на землю. За ним последовала остальная стая.
Когда меня облизали с ног до головы, во всех отношениях выразив радость встречи, я наконец смогла стряхнуть с себя всю эту кучу малу и встать. Адовы псы, провались они обратно в Бездну! Инерция мышления этих штатных охранников просто невыразима словами. То есть они прут напролом, не слушая никаких команд. Зря, ой зря их выпросили у темных. Еще не известно, кто кому сделал одолжение.
Я раздала пару тумаков и сделала вожаку строгое внушение. Он преданно посмотрел на меня маленькими черными глазками и завилял хвостом. Вот точно такое же выражение было на этой красной морде, когда я запустила в него сапогом с высоты верхнего дупла варины. Тогда до него так и не дошло, что будить меня ночью истошным воем не рекомендуется. Сейчас до него не доходило тоже.
К моему счастью, стая заметила очередную жертву и с радостным повизгиванием набросилась на Летта. Ох, принесла его нелегкая! Единственное общее между мной и этим типом — нас обоих обожают Адовы псины. Строго говоря, особой любви этих собачек к кому-либо, не относящихся к клану (то бишь Стае) оборотней, я до сих пор не замечала. Может, я что-то в нем проглядела? Что-то разумное, доброе, вечное? Ага, мечтай побольше. К-консерватор хренов.
Похоронный марш гимном звучал в ушах. Настроение испортилось окончательно. Не важно. Бывало и хуже. Много-много хуже. Я остановилась под низко нависающими ветвями. Влажный теплый ветер поднял в воздух вихрь тонких темно-темно-зеленых листочков, серебристые блики заплясали на лице. По ту сторону ветвей собирался Совет.
Стою и наблюдаю, как на выгоревшую поляну один за другим выныривают из молочно-кисельного тумана члены Совета. Кланники. Сейчас здесь начнется безобразная грызня. Терпеть не могу склок, но не в моей власти изменить природу. Значит, смириться, как с неизбежным злом.
Я скользнула на ближайший к дереву камень и неподвижно застыла. Меня не заметили, как, впрочем, и всегда. Прекрасно.
Я нахмурилась. Тяжелое чувство. Печаль-тоска-неприятие. Страх-отчаяние-боль. Давящее на сердце, сжимающее душу ощущение. Опять. Поток прошедших чувств-ощущений-событий вклинился в сознание. Здесь когда-то горели варины. Давным-давно, но земля еще помнит. Еще помнят другие деревья. Меркала, не мешай. Не теперь. Я послушаю тебя. Потом. Как-нибудь потом…
— Зачем ты пришла, Wolfin?
О, боги, опять этот стукнутый на голову вампир! Я глянула в злые зеленые глаза и холодно бросила в ответ:
— А зачем пришел сюда ты, интересно мне знать?
— Я член Совета.
— Я тоже, если ты забыл.
Боги, только не начинай снова. Ну пожалуйста. Не пытайся отыграться. Два скандала за один день — это слишком.
— Тебя вышвырнули из Совета, — злая фраза на одном дыхании. Боги, ну неужели я НАСТОЛЬКО его зацепила? Нет, глупость. Не могла потеря совершенно не важного для него мальчишки заставить Вайскопфа так глупо реагировать. По-детски бросаться прямыми оскорблениями. Он же политик, провались все в Бездну! Хладнокровный, расчетливый и дальновидный. Чертовски умная и опасная сволочь. Нарывается на ссору на глазах у Совета? Если пытается меня спровоцировать, то слишком демонстративно. Слишком примитивно, слишком очевидно. Нет, не то. Не верю. Если ты строил из себя оскорбленного идиота, то ты переиграл, Ян.
— А потом упросили вернуться. Закроем эту тему. Я пока не собираюсь копаться в твоем грязном белье. За Арленн можешь не переживать, у меня сейчас совсем другие заботы.
— Я ни за что не переживаю. И мне плевать, что ты собралась делать, — поцедил он сквозь зубы.
— Отлично! Тогда что происходит, Ян? Чего ты добиваешься?
— Ничего!
Идиотизм какой-то. Да что здесь происходит? Такое ощущение, что передо мной недалекий подросток, совершенно не умеющий врать. Довольно странное амплуа. Не мог же он в самом деле подумать, что я приму это неразбери-что за чистую монету? Не понимаю. В какие игры он играет? На прошлом Совете меня тоже оскорбляли. С милой улыбкой и безупречными манерами. Оскорбляли так, что я была вынуждена отвечать такой же милой миной и не менее фальшиво-безупречными манерами. Мы ведь цивилизованные существа, не так ли? И это делал он. По большей части. Дипломатия, мать ее.
Меня слишком долго не было. Я слишком не в курсе закулисных интриг. Боги, как же паршиво, что я не могу читать его мысли. Безымянная, все ты. И тот неизвестный маг или ощущающий, который поставил ему такие блоки от телепатии. Дьявол!
— Прекрати, ради богов.
— Что?
— Этот свой театр одного актера. Получается неубедительно.
— Что ты о себе возомнила? Если это театр, то не для тебя, — мне показалось, или я увидела в его глазах искреннюю ненависть? Это мы уже проходили.
— Слушай, Вайскопф. Я совершенно не в том настроении, чтобы играть в кошки-мышки. Совершенно не в том настроении, чтобы заниматься словесными расшаркиваниями. По крайней мере, с тобой.
— Если с кем тебе и заниматься расшаркиваниями, так это со мной. Совет не станет тебя слушать даже под дулом пистолета. Мы — главы кланов, а кто ты? Еще не известно, на чью сторону ты шпионишь.
Какая же все-таки сволочь. Смертельно захотелось бросить в ответ что-то очень хлесткое, настолько болезненное, чтобы ему стало так же плохо. Нет. Не принимать навязываемую игру. Скорее он обломает свои клыки, чем начнет мною манипулировать. Я мрачно глянула снизу вверх на стоящего вампира и спокойно, вполголоса сказала:
— Я — вне кланов, как и многие другие, и тебе это прекрасно известно. Но если, — мой взгляд потяжелел на пару тонн. — ты не прекратишь эти свои игры с провокациями, я не стану разбираться, для чего тебе это. Я просто затащу тебя за ближайшую варину и набью морду так, что клыки будешь отращивать весь следующий год. Сил у меня хватит, несмотря на хваленое вампирское всемогущество. И ты это знаешь.
Грубо и совершенно не в моем стиле, но у меня нет настроения миндальничать.
— Это смешно.
— Я не шучу. Совсем не шучу. Клянусь богами, Вайскопф, ты меня достал. Если это было твоей целью, можешь радоваться.
— Я повторяю: это смешно. Ты что, думала, что я приму эту глупость всерьез?
— Глупость — это не принимать всерьез того, что я говорю. Пора бы уже знать.
— Блефуешь. Твоя репутация превратиться в руины.
— Она и так в руинах. Мне нечего терять. Так что…
Он был совершенно прав. Мы оба это знали. Я говорила совершенную чушь. Но… Я не увидела в его глазах торжества. Он молча повернулся и ушел. Пожалел? Он?! Не-ет, ерунда. Побоялся загонять меня в угол? Теплее, но… Я заметила брошенный на меня странный взгляд. Первый раз я видела такую смесь злобы и боли. Я его зацепила? Интересно, чем?
Идиотизм. И все же, что происходит?
Пока на это можно не обращать внимания. Но держать в голове нужно обязательно — в нашем деле не бывает мелочей. Как бы эта мелочь не вылупилась в препаршивейшую кучу отходов жизнедеятельности.
Совет тем временем рассаживался по местам. Серебряные Крылья как всегда явился первым и организовал подобие кресел из чего под руку подвернулось. Серебристый ястребок, двигающийся рваной нервной траекторией, то зависающий, то исчезающий в сверхзвуковом движении, пронесся мимо меня, рвущими, вспыхивающими движениями всех четырех крыльев вспарывая пространственную материю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Нет. И я это знаю. Вперед, только вперед. Не оглядываться. Первое правило — не оглядываться. Иначе будет плохо всем. И я это знаю.
Я шла по просеке, не замечая ничего и никого. Зря. Это Приграничье, а далеко не та утопия, что дальше. И потому здесь имеют такое же право убивать, как и вне Безымянной. Право выбора и воли. На этой земле много трупов и еще больше крови — слишком многих, насоливших сильным мира сего на мирной территории, поджидали здесь засады.
Ну да мы тоже не лыком шиты. Если не отвлекаемся. Я машинально проверяла пространство — рефлекс прекрасно работает и без непосредственного участия головного мозга.
Никого. Где-то на дальней дуге просеки дежурят патрули и часика через пол они пойдут в обход, но пока я их не ощущаю. Ну и ладно. Я не сбежавший арестант, мне до них нет совершенно никакого дела.
Болотные бочажки, коварно заросшие ряской, с милой настойчивостью приглашали к более интимному знакомству, но я не менее настойчиво не соглашалась. Чем дальше в лес… А просеку нужно подновить, пока какой-нибудь патруль не провалился. Я потянула воду на себя и легким взмахом руки отправила вставшие дыбом водяные столбики в ближайшее болотное озерцо. Однако же единовременный прием витаминов еще никому не помогал. Так, ну что? Сказать, нет? В конце концов, как бы я не относилась к коменданту, тюремные патрули за него не отвечают. Просто настроиться на его сознание, сказать — здесь опасно. Выслушать ругань, проклятия, пожелания провалиться в этот чертов бочаг на трех языках и короткую фразу — Я займусь. Спасибо.
Так и живем. Весело живем.
Я вышла под открытое небо. Затхлый воздух болота разлетелся на промозглом ветру. Поле пепла без конца и края скрывалось где-то на горизонте.
Азану не нужны патрули. Из него не сбегают и редко выходят в своем уме. Сюда сажают за особые заслуги перед криминальным миром. А тех, кто чудом выбирается из здания, кремируют на месте. Пепел к пеплу. Огромное открытое пространство и четверка крылатых змей — лучшее средство от побега.
Я застыла на краю поля и позвала . Проникла в разум огромной рептилии и позвала к себе. Попросила помощи. Скорректировала приоритеты. Большего не нужно — меня никогда не тронут, никогда намеренно не причинят вред, ведь я — носитель бога-хранителя этого мира. Но это касается только животных. Жа-аль. Решило бы многие проблемы.
Вот он наконец — великолепный экземпляр Amfepteria Vulgaris, амфептерия обыкновенного. Двадцатиметровая огнедышащая крылатая змея с изящной вязью голубоватого узора по темно-лиловому чешуйчатому телу. Крупный самец завис в четырех метрах над землей, тяжело работая узкими, как плавники, голубовато-белыми крыльями в кляксовидных синих пятнах. Меня обдало широким потоком холодного воздуха вперемежку с пеплом, и я стала похожа на сожженное соломенное чучело.
Уж не знаю, откуда здесь эти реликты, но в их естественной среде обитания они вымерлй лет двести назад. По крайней мере, последний раз на Карсе я была именно тогда. Карса, Карса, прекраснейшая из планет левой ветви, родина драконов, криптона и каменных цветов. Родина величайших сокровищ этой галактики. И безусловный источник благосостояния Рейна.
Я вытащила из рукава рукоять Осколка и начала круговыми движениями разматывать кнут. От узкой рукояти длинной почти с предплечье текучим движением начали отделяться металлические сочленения, становясь все тоньше. С каждым взмахом руки кнут становился все длиннее и со свистом описывал круги у меня над головой. Легко, чтобы не рассечь кожу, я захлестнула в несколько оборотов сплюснутое с боков тело змея. Подпрыгнула, подтянулась на хлысте, ухватилась за жесткий гребень из роговых пластин и уселась амфептерию на спину. Неудобно. Я переползла вперед и села прямо над крыльями, где гребень сходил на нет. Хладнокровное безразличие и полное отсутствие эмоций. Желание скорее вернуться на пост. Что ж, змей, твои желания совпадают с моими. Летим.
Я приноровилась к нервным изгибам летящего тела и не спеша начала сматывать кнут. Осколок мерцал голубовато-белым светом, темный металл не спеша втягивался в рукоять. Охватывающий гарду дракон с синим камнем в зубах напоследок подмигнул мне янтарным глазом, и я сунула его в ножны в рукаве.
Летим. Далеко внизу пролетает туман и макушки деревьев, проносится бесконечное множество миров Безымянной. Что-то проскальзывает незамеченным, за что-то взгляд цепляется и заставляет наклониться.
По пульсирующей синим светом пустыне бредет процессия кубов тигровой масти. Сбившись в кучу, они неторопливо переваливаются с грани на грань, направляясь к выстроившейся неподалеку колоннаде уходящих в небо пурпурных столбов
Мокрая на вид тряпка сорвалась с высохших костей, торчащих из скалы, и накрыла зазевавшегося черного слизня. Удовлетворенно окрасившись в нежно-фиолетовый цвет, тряпка упорхнула с добычей.
Странные, причудливые миры, и я не видела их раньше. Безымянную невозможно увидеть полностью, побывать во всех ее закоулках — на это не хватит и сотни жизней. В ней тысячи миров, миллионы мест и мы знаем лишь те из них, которые непосредственно прилегают к нашему измерению. Но и это немало.
Поднимаю голову. Ослепительный огненный шар не торопясь прячется за темной грядой. На лазурном небе распласталось только одно облако, темное, как фрегат, важно шествующий по морю. Стайка легких белых облачков, словно чайки, кружат вокруг гордой фигуры, грозящей закрыть солнце.
Низкие, снежно-белые облака, резво бегущие по небу, наливаются синевой, предвещая тропический ливень.
На бирюзовом фоне безмятежного неба снежным северным сиянием раскинулась ледяная пустыня, окутанная белым облаком пурги.
Даже небо меняется с каждым взмахом крыла. Закрываю глаза, сливаюсь с тихим биением жизни. Растворяюсь в горячих ветрах пустынь, в песнях хрустальных гор, в темном, скребущем душу вое окраинных миров Тенет. Танец изящных золотых лун и белые стержни молний. Снопы света и багровые отблески на лиловых тучах. Дыхание мира бьется в висках, растекается по телу, проникает в сердце, чтобы в который раз остаться там навсегда. Его жизнь накатывает мягким приливом, накрывает одуряющей волной, окутывает тело, подменяет дыхание, почти останавливает сердце. Миры сливаются воедино, перетекают, изменяются. Ты такая же, как твой народ — единство и борьба. Изменчивая и постоянная. Наш мир. Безымянная. Бесконечно прекрасная.
Тяжелые взмахи крыльев и сердитое шипение. Прилетели. Мощные потоки воздуха, поднятые крыльями моего змея, сбивают листву с варин. Перекидываю ногу через хребет и прыгаю. Спружинить в суставах, коснуться рукой и коленом влажной земли. Распрямиться и сказать — спасибо, можешь лететь. И тут же отскочить подальше, чтобы поднятый взмывшим амфептерием ветер не сбил с ног.
Меркала, или Роща. Место большей части порталов, ведущих в нашу галактику. Место дождей, гигантских варин, свиданий, распрей и Совета. Самое оживленное место этой части Безымянной. Здесь постоянно стоит туман и постоянно на кого-то натыкаешься.
Рихард вынырнул из густого тумана и с широкой улыбкой направился ко мне. Один из моих немногочисленных друзей. Коллега к тому же.
— Тень, здравствуй, милая.
— Тебе того же, Ричи.
— Что такая хмурая? Совет?
— Совет, — я тяжело вздохнула. — Слушай, раз ты меня нашел, вот, забери. Я книги уже второй месяц с собой таскаю, все руки не доходили отдать.
— Милая, ты просто ангел милосердия. Не знаю, что бы я без тебя делал. Повесился бы со скуки, наверное.
— Хм. Можно подумать, это бы помогло.
Рихард вампир. Он из тех немногочисленных несчастных, кто вынужден жить в Безымянной практически безвылазно. Рихард когда-то наотрез отказался подчиняться клану и своему кланнику в особенности. Вайскопф устроил показательное наказание, причем больше по политическим мотивам, чем по личным, и началась травля. Рихарду пришлось скрыться на единственной территории, где его тронуть не могли. Биолог по образованию, он даже нашел себе дело по вкусу и выводит новую породу летучих мышей. А я снабжаю его необходимой литературой.
Я вытащила из сумки пару книг, отбитых в неравном бою у одного знакомого торговца антиквариатом, и вручила черноволосому вампиру. Он рассыпался в благодарностях — знает, что в моем окружении вся информация уже очень давно храниться в электронном виде.
— Спасибо, милая. Удачного тебе Совета.
— Если бы, Ричи.
— Не будь пессимисткой, не так все страшно.
— Будем надеяться. Я постараюсь забежать в гости, если получится. Ну, пока, пойду на заклание.
Мы разошлись. Воздух посвежел и сгустившийся туман опустился до пояса. Вышедшая навстречу высокая прозрачная фигура коротко кивнула мне, проходя мимо. Я кивнула в ответ. Лау, король призраков.
Я углублялась в рощу, по пути касаясь гладко-шершавой, как кожа акулы, коры варин. Огромные, необхватные деревья с уютными дуплами в человеческий рост и мелкими, узкими темно-темно-зелеными, почти черными листьями с серебристым отливом. Между варинами тек туман и проскальзывали темные фигуры.
Хриплый лай и бесшумный топот означил окончание мирного существования. Стая неслась на меня во весь отпор, и я с ужасом отметила, что их не меньше десятка. Я подпрыгнула и уцепилась за ствол варины, но через пару секунд поняла, что сползаю. Немного замешкавшись, обхватила гладкий ствол руками изо всех сил, но все равно поехала вниз. Когда ноги коснулись земли, мне ничего не оставалось, как только повернуться спиной к стволу и обречено ждать своей участи. Морда вожака разметала туман в клочья и с размаху налетела на меня. Я рявкнула на всеобщем:
— Sarta!!!
Но на это, как и следовало ожидать, не обратили внимания. Вожак накинулся на меня, повалив на землю. За ним последовала остальная стая.
Когда меня облизали с ног до головы, во всех отношениях выразив радость встречи, я наконец смогла стряхнуть с себя всю эту кучу малу и встать. Адовы псы, провались они обратно в Бездну! Инерция мышления этих штатных охранников просто невыразима словами. То есть они прут напролом, не слушая никаких команд. Зря, ой зря их выпросили у темных. Еще не известно, кто кому сделал одолжение.
Я раздала пару тумаков и сделала вожаку строгое внушение. Он преданно посмотрел на меня маленькими черными глазками и завилял хвостом. Вот точно такое же выражение было на этой красной морде, когда я запустила в него сапогом с высоты верхнего дупла варины. Тогда до него так и не дошло, что будить меня ночью истошным воем не рекомендуется. Сейчас до него не доходило тоже.
К моему счастью, стая заметила очередную жертву и с радостным повизгиванием набросилась на Летта. Ох, принесла его нелегкая! Единственное общее между мной и этим типом — нас обоих обожают Адовы псины. Строго говоря, особой любви этих собачек к кому-либо, не относящихся к клану (то бишь Стае) оборотней, я до сих пор не замечала. Может, я что-то в нем проглядела? Что-то разумное, доброе, вечное? Ага, мечтай побольше. К-консерватор хренов.
Похоронный марш гимном звучал в ушах. Настроение испортилось окончательно. Не важно. Бывало и хуже. Много-много хуже. Я остановилась под низко нависающими ветвями. Влажный теплый ветер поднял в воздух вихрь тонких темно-темно-зеленых листочков, серебристые блики заплясали на лице. По ту сторону ветвей собирался Совет.
Стою и наблюдаю, как на выгоревшую поляну один за другим выныривают из молочно-кисельного тумана члены Совета. Кланники. Сейчас здесь начнется безобразная грызня. Терпеть не могу склок, но не в моей власти изменить природу. Значит, смириться, как с неизбежным злом.
Я скользнула на ближайший к дереву камень и неподвижно застыла. Меня не заметили, как, впрочем, и всегда. Прекрасно.
Я нахмурилась. Тяжелое чувство. Печаль-тоска-неприятие. Страх-отчаяние-боль. Давящее на сердце, сжимающее душу ощущение. Опять. Поток прошедших чувств-ощущений-событий вклинился в сознание. Здесь когда-то горели варины. Давным-давно, но земля еще помнит. Еще помнят другие деревья. Меркала, не мешай. Не теперь. Я послушаю тебя. Потом. Как-нибудь потом…
— Зачем ты пришла, Wolfin?
О, боги, опять этот стукнутый на голову вампир! Я глянула в злые зеленые глаза и холодно бросила в ответ:
— А зачем пришел сюда ты, интересно мне знать?
— Я член Совета.
— Я тоже, если ты забыл.
Боги, только не начинай снова. Ну пожалуйста. Не пытайся отыграться. Два скандала за один день — это слишком.
— Тебя вышвырнули из Совета, — злая фраза на одном дыхании. Боги, ну неужели я НАСТОЛЬКО его зацепила? Нет, глупость. Не могла потеря совершенно не важного для него мальчишки заставить Вайскопфа так глупо реагировать. По-детски бросаться прямыми оскорблениями. Он же политик, провались все в Бездну! Хладнокровный, расчетливый и дальновидный. Чертовски умная и опасная сволочь. Нарывается на ссору на глазах у Совета? Если пытается меня спровоцировать, то слишком демонстративно. Слишком примитивно, слишком очевидно. Нет, не то. Не верю. Если ты строил из себя оскорбленного идиота, то ты переиграл, Ян.
— А потом упросили вернуться. Закроем эту тему. Я пока не собираюсь копаться в твоем грязном белье. За Арленн можешь не переживать, у меня сейчас совсем другие заботы.
— Я ни за что не переживаю. И мне плевать, что ты собралась делать, — поцедил он сквозь зубы.
— Отлично! Тогда что происходит, Ян? Чего ты добиваешься?
— Ничего!
Идиотизм какой-то. Да что здесь происходит? Такое ощущение, что передо мной недалекий подросток, совершенно не умеющий врать. Довольно странное амплуа. Не мог же он в самом деле подумать, что я приму это неразбери-что за чистую монету? Не понимаю. В какие игры он играет? На прошлом Совете меня тоже оскорбляли. С милой улыбкой и безупречными манерами. Оскорбляли так, что я была вынуждена отвечать такой же милой миной и не менее фальшиво-безупречными манерами. Мы ведь цивилизованные существа, не так ли? И это делал он. По большей части. Дипломатия, мать ее.
Меня слишком долго не было. Я слишком не в курсе закулисных интриг. Боги, как же паршиво, что я не могу читать его мысли. Безымянная, все ты. И тот неизвестный маг или ощущающий, который поставил ему такие блоки от телепатии. Дьявол!
— Прекрати, ради богов.
— Что?
— Этот свой театр одного актера. Получается неубедительно.
— Что ты о себе возомнила? Если это театр, то не для тебя, — мне показалось, или я увидела в его глазах искреннюю ненависть? Это мы уже проходили.
— Слушай, Вайскопф. Я совершенно не в том настроении, чтобы играть в кошки-мышки. Совершенно не в том настроении, чтобы заниматься словесными расшаркиваниями. По крайней мере, с тобой.
— Если с кем тебе и заниматься расшаркиваниями, так это со мной. Совет не станет тебя слушать даже под дулом пистолета. Мы — главы кланов, а кто ты? Еще не известно, на чью сторону ты шпионишь.
Какая же все-таки сволочь. Смертельно захотелось бросить в ответ что-то очень хлесткое, настолько болезненное, чтобы ему стало так же плохо. Нет. Не принимать навязываемую игру. Скорее он обломает свои клыки, чем начнет мною манипулировать. Я мрачно глянула снизу вверх на стоящего вампира и спокойно, вполголоса сказала:
— Я — вне кланов, как и многие другие, и тебе это прекрасно известно. Но если, — мой взгляд потяжелел на пару тонн. — ты не прекратишь эти свои игры с провокациями, я не стану разбираться, для чего тебе это. Я просто затащу тебя за ближайшую варину и набью морду так, что клыки будешь отращивать весь следующий год. Сил у меня хватит, несмотря на хваленое вампирское всемогущество. И ты это знаешь.
Грубо и совершенно не в моем стиле, но у меня нет настроения миндальничать.
— Это смешно.
— Я не шучу. Совсем не шучу. Клянусь богами, Вайскопф, ты меня достал. Если это было твоей целью, можешь радоваться.
— Я повторяю: это смешно. Ты что, думала, что я приму эту глупость всерьез?
— Глупость — это не принимать всерьез того, что я говорю. Пора бы уже знать.
— Блефуешь. Твоя репутация превратиться в руины.
— Она и так в руинах. Мне нечего терять. Так что…
Он был совершенно прав. Мы оба это знали. Я говорила совершенную чушь. Но… Я не увидела в его глазах торжества. Он молча повернулся и ушел. Пожалел? Он?! Не-ет, ерунда. Побоялся загонять меня в угол? Теплее, но… Я заметила брошенный на меня странный взгляд. Первый раз я видела такую смесь злобы и боли. Я его зацепила? Интересно, чем?
Идиотизм. И все же, что происходит?
Пока на это можно не обращать внимания. Но держать в голове нужно обязательно — в нашем деле не бывает мелочей. Как бы эта мелочь не вылупилась в препаршивейшую кучу отходов жизнедеятельности.
Совет тем временем рассаживался по местам. Серебряные Крылья как всегда явился первым и организовал подобие кресел из чего под руку подвернулось. Серебристый ястребок, двигающийся рваной нервной траекторией, то зависающий, то исчезающий в сверхзвуковом движении, пронесся мимо меня, рвущими, вспыхивающими движениями всех четырех крыльев вспарывая пространственную материю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57