— Не выпускайте нас сразу, — поспешно сказала Полита. — Сначала освободите от этого. — Она протянула скованные руки.— Мы сделаем это по пути, — возразил Кружка. — Лучше поторопиться…— Сейчас.— Тогда почему бы просто не оповестить противников, где мы находимся? — прошипел Кружка. Но прежде чем он договорил, Диведд знаком показал Полите, чтобы она прижала запястья к столбу ворот. Он несколько раз взмахнул Танцором, примеряясь, потом неожиданно с кряхтеньем ударил. Бидж заморгала от грохота и разлетевшихся искр. Следующий кентавр занял место Политы у столба еще прежде, чем Диведд высвободил лезвие из дерева.Вскоре пыхтящий от усилий Диведд освободил всех кентавров, хотя на руках у них и остались браслеты от наручников. — Я думал, ты приучен выполнять приказы, — проворчал Кружка.— Я никогда не говорил, что так уж хорошо обучен, — пожал плечами тот.— Все вы садитесь верхом, — коротко бросила Полита, — это сэкономит время, — Она обратилась к соплеменникам: — Вы в последний раз понесете на себе кого-то не по собственному решению.Кентавры не колеблясь встали так, чтобы людям удобно было на них сесть.— Ты ненавидишь цепи не меньше, чем Полита, — обратилась Бидж к Диведду.— Гадкие штуки, — проворчал тот и хотел отойти, Бидж схватила его за руку и взглянула на запястье. Следы кандалов были еле видны, но все-таки заметны.Диведд яростно посмотрел на Бидж, залившись краской и чувствуя себя униженным.— Ты тогда узнал плуг, — сказала Бидж. — Мог бы и сказать…— Раньше плуг не имел постромок, — ответил он, не глядя на Бидж. — Вместо них был ошейник. Бидж изумленно воскликнула:— И ты все-таки настаивал на плате за то, чтобы отправиться сюда освобождать кентавров!Диведд повернулся лицом к Бидж и ухмыльнулся:— Больше за так я ничего не делаю. — Он подошел к ближайшей девушке-кентавру и хлопнул ее по крупу. — Ты — мой скакун. — Когда она в ярости обернулась, он подмигнул: — Желаю тебе никогда больше не носить на себе всадника. Бегай на свободе, любимая. Я постараюсь быть легким.Он вскочил верхом — энергично, хотя не очень изящно.Второй загон был меньше, но зато в нем царил ужасный шум. Полита подскакала к его воротам и трижды хлопнула в ладоши, вывернув руки так, чтобы браслеты наручников не зазвенели.Несколько подростков в загоне немедленно умолкли. Полита кивнула с царственным видом.— Так-то лучше. Мы сейчас откроем вам ворота. — Ее голос был спокоен, но Фрида видела, как хлещет она себя по бокам хвостом.Полита сама отодвинула засов. Подростки стремительно кинулись на свободу: гнедая однолетка, малыш явно арабских кровей, чалая девочка, похожая на Хемеру. Последним, но ничуть не менее жаждущим свободы, чем остальные, был неуклюжий подросток: Конли, сын Политы. Он ждал, пока остальные выйдут из ворот, приплясывая от нетерпения.
Бидж услышала шум. У загона появилось трое рабовладельцев. Кружка оглушил одного, пронзил другого ловилкой и закричал Фриде и Хемере:— Бегите! Бегите!Хемера галопом вылетела за ворота. За ней последовал на своем скакуне Диведд, стараясь удержаться и одновременно одной рукой взмахнуть Танцором.Последняя стражница кинулась вперед; у нее через плечо висело лассо, но она не была готова к схватке. Женщина стала отчаянно озираться и увидела стойку с сельскохозяйственными орудиями. Схватив серп, она с криками кинулась в погоню.Конли, только что появившийся из ворот, замешкался. Стражница попыталась его остановить и ударила серпом. Конли инстинктивно поднял руку, защищаясь от удара.В тот же миг женщина чуть не была сбита с ног. Конли в панике помчался вперед, оставляя на траве кровавый след.Диведд, оказавшийся неуклюжим наездником, обхватив за талию девушку-кентавра и свесившись набок, все же нанес удар Танцором.Меч рассек лассо и выбил серп из руки женщины. Острое лезвие упало и вонзилось в ногу преследовательницы; она взвизгнула, схватилась за ногу и остановилась.Бидж, оглянувшись, открыла было рот, но ее опередила Фрида, что-то крикнув прямо в ухо Хемеры. Девушка-кентавр метнулась вперед, вытянувшись всем телом.Бидж видела, как летают грифоны, как рождаются кентавры; она наблюдала, как фавн танцует под мелодию из «Танцев под дождем», она знала, что девушка-фавн стала истовой прихожанкой баптистской церкви. То, что она увидела сейчас, превзошло все ее ожидания: робкая, неуверенная в себе Фрида прыгнула со спины мчащейся Хемеры на спину Конли, сорвав с себя пояс еще прежде, чем оказалась на нем. Маленький кентавр пошатнулся и начал брыкаться, но Фрида обхватила его обеими ногами, закинула кровоточащую правую руку подростка ему на голову и перетянула поясом, останавливая кровь. Свободной рукой она обвила его грудь и что-то прошептала на ухо. Конли, дрожа, остановился и другой рукой прижал повязку.Бидж дернула Политу за волосы. Та обернулась, увидела случившееся и помчалась обратно — к Конли. Фрида чмокнула подростка в шею и уверенно сказала:— Все будет в порядке.Хемера подскакала к ним, и Фрида, упершись руками в спину Конли, как гимнастка взлетела в воздух и пересела на Хемеру. Полита тут же подскакала к Конли и повела его, не давая опустить руку.Через несколько секунд они добрались до реки. Фиона, в каноэ выше по течению, засвистела и замахала руками: она еще не успела миновать поворот. Все сражение длилось меньше чем пять минут.
С громовым стуком копыт кентавры вынеслись следом за Политой на берег и резко остановились, глядя на быстрое течение. У всех взрослых на руках были черные железные браслеты от наручников, достаточно тяжелые, чтобы обременить даже их могучие мышцы.Бидж поймала веревку, брошенную Фионой, и привязала к дереву. Не успела она закончить, как Диведд начал подтягивать каноэ к берегу. Фиона, тяжело дыша, выпрыгнула на берег. — Течение такое сильное!Бидж взглянула на реку. Ниже по течению поток разделялся на два: правый, мелкий, и левый, более глубокий и спокойный.Фрида коснулась ее руки и показала вперед.— Видишь ту черту на поверхности воды слева? Это водопад. Если кентавры кинутся туда, они могут погибнуть. И ниже водопада, — добавила она, — часто бывает очень глубоко.— Правый проток более порожистый, — согласилась Фиона, — но по крайней мере он мелкий. К ним, пыхтя, подбежал Кружка.— А мы недурно справились, верно? — Он держал в руках отнятое у одного из преследователей лассо, а его ловилка была в крови по самую рукоять.— Рабовладельцы близко, — без всякого выражения сказал Бидж Диведд. — Проложи дорогу.Вдали, со стороны деревни, раздались гневные и горестные крики.— Сейчас самое время, — согласился Кружка. Бидж беспомощно посмотрела на Политу, обнимавшую Конли и поддерживавшую его руку.Предводительница кентавров выпрямилась в полный рост.— Создай любую дорогу, какую сочтешь нужным. Если мой народ сумеет выплыть, он выживет; если кентавры погибнут в воде… что ж, они погибнут.— Но ведь они в наручниках! — вырвалось у Бидж.— Ну и что. Открой дорогу им и мне. Крики, сначала далекие, становились ближе. Фрида, дрожа, коснулась руки Политы.— Не могли бы они держаться за каноэ, чтобы облегчить вес цепей? Или, может быть, удастся остаться на мелководье.Полита удивленно посмотрела на нее.— Ты спасла жизнь моему сыну. — Ее голос звучал совсем не как голос Каррона. — Кто ты? Почему ты так заботишься о нас?Фрида покраснела.— Просто я… Я подумала… Ну, он казался таким юным и таким милым… — Окончательно смутившись, она пробормотала: — Я ведь лошадница.Полита кивнула.— Я понимаю. Я ведь и сама, — добавила она с намеком на прежнюю шутливость, — лошадница. — Она обратилась к Бидж: — Лучше было бы плыть как можно меньше, Бидж.Бидж повернулась к реке и сосредоточилась. В этот момент из зарослей появились первые рабовладельцы. За первыми бежала целая толпа, беспорядочно, не соблюдая строя. Диведд резко повернулся к ним, держа меч на изготовку. Кружка занял позицию рядом, перебросив ловилку в левую руку и умело крутя трофейное лассо правой.— Они безоружны, — быстро сказала Бидж.Диведд сделал шаг назад и воткнул Танцора в прибрежный песок. Кружка, более искушенный в схватках, только опустил свое оружие.Рабовладельцы, растерянные и безоружные, заметались на открытом пространстве между кустами и водой. Бидж это до странности напомнило вечеринки в начальных классах школы: в воздухе повисло напряжение, но никто не знает, что делать.Высоко в воздухе над рабовладельцами кружили молодые грифоны. Роланд приземлился между двумя группами людей, согнул передние лапы, слегка расставив крылья, чтобы не потерять равновесие, и преклонил колени перед Политой.— Я Роланд, сын того, кого называют просто грифон, и я привел тебе этих пленников, госпожа.Полита, растерявшись, заговорила с ним, как с ребенком:— Это очень мило с твоей стороны, Роланд. — Она потянулась было, чтобы погладить его по голове, но вовремя опомнилась. — Ты говоришь об этих людях?Пленники испуганно метнулись в стороны, и между ними прошествовал грифон, бросая на рабовладельцев грозные взгляды и распушив перья на шее, как львиную гриву.— Приветствую тебя, Каррон.— Приветствую тебя, грифон. — Голос Политы звучал сдержанно, и Бидж вспомнила, что, согласно легенде, лошади и взрослые грифоны ненавидят друг друга.Кружка сказал Роланду со своей обычной интонацией:— Как приятно тебя видеть: мы уже начали беспокоиться. — Он оглядел остальных молодых грифонов, которые по одному приземлялись вокруг толпы людей. — Так, значит, вы успешно осуществили отвлекающую операцию. Потом вы сбежали?Последним появился Оливер, ведя того рабовладельца, которого Бидж видела верхом на Полите. Тот озирался, его меч (единственное оружие, которое Бидж видела у противников) болтался у него в руке острием вниз.— Наоборот, — голос грифона звучал гневно, но со странным удовлетворением, — мы победили. Роланд обернулся к Бидж.— Я размышлял о том, чему ты раньше учила меня: что нужно все рассказать о своих приемах противнику. Бидж понадобилось мгновение, чтобы вспомнить.— Но это же было, когда ты боролся с Оливером.— Верно. Но ведь ясно, что к данному случаю это тоже относилось. И я еще вспомнил твои слова: на Перекрестке все не совсем такое, каким кажется.— Это же было предостережение.— Да? Я понял твои слова как совет.— Как бы то ни было, — вмешался грифон, — как и предложил Роланд, мы приземлились на окраине деревни и пошли сквозь кустарник. К тому же мы воздержались от того, чтобы разговаривать. Первые рабовладельцы, увидевшие нас, — когти грифона рассекли ближайший валун, — сочли молодежь моим выводком, а меня — их матерью. — Он бросил вокруг грозный взгляд. — Если кому-нибудь хочется пошутить на эту тему, то сейчас как раз подходящий момент.Все вежливо промолчали.— Так или иначе, — продолжал грифон, — рабовладельцы увидели нас и возжаждали — они-то считали, что получат только могучих тягловых животных. Как Роланд и предполагал, вооруженный отряд попытался поймать нас и обратить в рабство. — Все молодые грифоны распушили перья, и колени у пленников задрожали. — На это теперь можно не обращать внимания, но нельзя простить… Рабовладельцы преследовали нас, мы пешком удирали от них выше по течению реки, а они мчались следом с сетями и веревками. Мы скрылись от них в тот заканчивающийся тупиком каньон, который заприметили раньше. Они прижали нас к стене…— Ох, Боже. — Бидж представила себе эту картину. — И вы взлетели у них над головами…— …И в свою очередь, прижали их к стене. Я отобрал у них лассо, молодежь уничтожила их щиты, сети и веревки…— …После чего они сдались.— После чего этот рыцарственный племянник мантигоры note 18 Note18
Мантигора — Плиний, ссылаясь на Ктесия, описывает мантигору как зверя, имеющего три ряда зубов, лицо и уши, как у человека, глаза голубые, туловище красного льва и хвост, заканчивающийся шипом, как у скорпиона.
стал обращаться к ним на разных языках. Как выяснилось, некоторые из них говорят на ломаном английском, хотя большинство объясняется на варварском диалекте анавалонского — как это случается во многих мирах: анавалонский, греческий, латынь, английский — все это когда-то были языки могучих империй… Ну и эти твари пали на колени и стали умолять оставить их в живых.Оливер кивнул в сторону грифона.— И он, с благородным милосердием, посоветовал нам удовлетворить эту просьбу.— Вздор! — В присутствии пленных рабовладельцев это слово прозвучало довольно неуместно. — Если бы мы начали резню, половина из них в панике стала бы защищаться, и они задавили бы нас просто числом. После того как мы, вместо того чтобы бежать от них, победили, нам ничего не оставалось, кроме как пощадить имеет значение? — Он опустил глаза и сказал с отвращением, заставившим его голос звучать громче: — Какое мне дело?Все головы повернулись к нему. Роланд, словно одобряя его слова, кивнул.— Решать тебе, Каррон. Если захочешь, можешь их всех затоптать до смерти.В толпе пленников раздались стоны. Те, кто понял сказанное, перевели остальным, и теперь уже причитали все.— Это не будет преступлением, — убежденно сказал Роланд. — Они заслужили такую участь. Лицо Политы стало жестким.— Да, заслужили. — Однако она не двинулась с места.— Каррон, ты, кажется, колеблешься, — сказал Роланд.— Ты сказал, что мы можем их затоптать.— Но можете и простить.Конли, все еще прижимая к груди раненую руку, прильнул к матери. Та крепко обняла его и покачала головой:— Одно из двух… Разве у меня есть другой выбор? Роланд кивнул.— Ты можешь потребовать у них клятвы верности.— Верности? — Слово прозвучало странно и непривычно; для кентавров в такой клятве не было бы нужды.— Клятвы на крови. Нарушение такой клятвы означает смерть. Потребуй с них обещания, что из-за зла, причиненного твоему народу в прошлом, они будут служить тебе в будущем.— Ты на самом деле думаешь, что это пойдет на пользу моему народу?Полита беспомощно взглянула на грифона, и тот раздраженно произнес:— Ради Бога, перестань колебаться и реши что-нибудь. Похоже, пленники столь же наивны, как и мой отпрыск.Полита повернулась к стоявшему перед ней Бонди.— Я знаю, ты понимаешь мои слова, — начала она холодно по-английски.После секунды оцепенения тот кивнул.— Хорошо. На колени. — Голос Политы звучал так механически, словно принадлежал не ей.Бонди преклонил колени. Полита подняла левую переднюю ногу и опустила ему на голову. Мышцы ее напряглись, и пленник распростерся на земле, уткнувшись носом в песок. Копыто давило на затылок так, что Бонди закричал; звук оказался приглушен песком. Неожиданно вся сцена утратила свое символическое значение.— Ты слышишь меня? Понимаешь мои слова?— Да. — Из глаза пленника скатилась слеза, песок зашуршал под его наполовину вдавленной в него щекой.— Тогда запомни. — Ее копыто давило все тяжелее, лицо пленника погрузилось в песок почти до переносицы. — Ты останешься жить, потому что я позволяю тебе это. Ты найдешь пропитание своим детям, потому что я позволяю тебе это. Сейчас ты встанешь, и будешь обрабатывать свои поля, будешь сам тащить плуг, — ее голос задрожал, а руки, более не скованные, коснулись покрытой шрамами шкуры, — потому что я позволяю тебе это.— Да, — это был всего лишь шепот, но все жители деревни как один издали вздох облегчения. Полита убрала копыто.— Поднимись. Ты будешь служить моему народу. Никогда не пытайся причинить ему зло. Никогда не пытайся снова его поработить. Никогда… — Полита провела рукой по своим израненным губам, которые терзали и узда, и зажим. Она умолкла, слишком полная гнева, чтобы говорить.Роланд закончил за нее:— Никогда никого больше не обращай в рабство. Через секунду Бонди поднялся: сначала на четвереньки, потом на дрожащие ноги. Он по-анавалонски обратился к своим соплеменникам, изумленно взглянул на Политу и поклонился ей.И тут же отчаянно кинулся к Роланду. Остальные грифоны подняли когтистые лапы, но сам Роланд не пошевелился. Бонди схватил переднюю лапу Роланда и прижал к губам.— Мои дети живы, — задыхаясь, вымолвил он. — Мой народ жив. — Слезы текли по его щекам и оставляли темные следы на песке. — Позволь мне что-нибудь сделать для тебя. Я для тебя на все готов. Глубоко взволнованный Роланд поднял Бонди на ноги.— Мне достаточно, если ты будешь верно служить Полите и никогда никого не станешь обращать в рабство.— Никогда в жизни. — Он неловко склонился к передним копытам Политы. — Всю свою жизнь я буду служить тебе. — Все еще обнимая копыто, он обернулся к молодым грифонам. — Кто вы?— Я Роланд. — Юный грифон поколебался, потом тихо сообщил ему: — Мое другое имя — Рафаэль. Грифон-отец со свистом втянул воздух. Бонди, наблюдавший за ними, кивнул.— Я понял. У меня тоже есть секрет. — Он сунул руку за пазуху и вытащил потемневшую от времени деревянную фигурку на шнурке. — Это Ракнайд. Хранительница нашей семьи. Ее почитал мой прадед и прадед прадеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Бидж услышала шум. У загона появилось трое рабовладельцев. Кружка оглушил одного, пронзил другого ловилкой и закричал Фриде и Хемере:— Бегите! Бегите!Хемера галопом вылетела за ворота. За ней последовал на своем скакуне Диведд, стараясь удержаться и одновременно одной рукой взмахнуть Танцором.Последняя стражница кинулась вперед; у нее через плечо висело лассо, но она не была готова к схватке. Женщина стала отчаянно озираться и увидела стойку с сельскохозяйственными орудиями. Схватив серп, она с криками кинулась в погоню.Конли, только что появившийся из ворот, замешкался. Стражница попыталась его остановить и ударила серпом. Конли инстинктивно поднял руку, защищаясь от удара.В тот же миг женщина чуть не была сбита с ног. Конли в панике помчался вперед, оставляя на траве кровавый след.Диведд, оказавшийся неуклюжим наездником, обхватив за талию девушку-кентавра и свесившись набок, все же нанес удар Танцором.Меч рассек лассо и выбил серп из руки женщины. Острое лезвие упало и вонзилось в ногу преследовательницы; она взвизгнула, схватилась за ногу и остановилась.Бидж, оглянувшись, открыла было рот, но ее опередила Фрида, что-то крикнув прямо в ухо Хемеры. Девушка-кентавр метнулась вперед, вытянувшись всем телом.Бидж видела, как летают грифоны, как рождаются кентавры; она наблюдала, как фавн танцует под мелодию из «Танцев под дождем», она знала, что девушка-фавн стала истовой прихожанкой баптистской церкви. То, что она увидела сейчас, превзошло все ее ожидания: робкая, неуверенная в себе Фрида прыгнула со спины мчащейся Хемеры на спину Конли, сорвав с себя пояс еще прежде, чем оказалась на нем. Маленький кентавр пошатнулся и начал брыкаться, но Фрида обхватила его обеими ногами, закинула кровоточащую правую руку подростка ему на голову и перетянула поясом, останавливая кровь. Свободной рукой она обвила его грудь и что-то прошептала на ухо. Конли, дрожа, остановился и другой рукой прижал повязку.Бидж дернула Политу за волосы. Та обернулась, увидела случившееся и помчалась обратно — к Конли. Фрида чмокнула подростка в шею и уверенно сказала:— Все будет в порядке.Хемера подскакала к ним, и Фрида, упершись руками в спину Конли, как гимнастка взлетела в воздух и пересела на Хемеру. Полита тут же подскакала к Конли и повела его, не давая опустить руку.Через несколько секунд они добрались до реки. Фиона, в каноэ выше по течению, засвистела и замахала руками: она еще не успела миновать поворот. Все сражение длилось меньше чем пять минут.
С громовым стуком копыт кентавры вынеслись следом за Политой на берег и резко остановились, глядя на быстрое течение. У всех взрослых на руках были черные железные браслеты от наручников, достаточно тяжелые, чтобы обременить даже их могучие мышцы.Бидж поймала веревку, брошенную Фионой, и привязала к дереву. Не успела она закончить, как Диведд начал подтягивать каноэ к берегу. Фиона, тяжело дыша, выпрыгнула на берег. — Течение такое сильное!Бидж взглянула на реку. Ниже по течению поток разделялся на два: правый, мелкий, и левый, более глубокий и спокойный.Фрида коснулась ее руки и показала вперед.— Видишь ту черту на поверхности воды слева? Это водопад. Если кентавры кинутся туда, они могут погибнуть. И ниже водопада, — добавила она, — часто бывает очень глубоко.— Правый проток более порожистый, — согласилась Фиона, — но по крайней мере он мелкий. К ним, пыхтя, подбежал Кружка.— А мы недурно справились, верно? — Он держал в руках отнятое у одного из преследователей лассо, а его ловилка была в крови по самую рукоять.— Рабовладельцы близко, — без всякого выражения сказал Бидж Диведд. — Проложи дорогу.Вдали, со стороны деревни, раздались гневные и горестные крики.— Сейчас самое время, — согласился Кружка. Бидж беспомощно посмотрела на Политу, обнимавшую Конли и поддерживавшую его руку.Предводительница кентавров выпрямилась в полный рост.— Создай любую дорогу, какую сочтешь нужным. Если мой народ сумеет выплыть, он выживет; если кентавры погибнут в воде… что ж, они погибнут.— Но ведь они в наручниках! — вырвалось у Бидж.— Ну и что. Открой дорогу им и мне. Крики, сначала далекие, становились ближе. Фрида, дрожа, коснулась руки Политы.— Не могли бы они держаться за каноэ, чтобы облегчить вес цепей? Или, может быть, удастся остаться на мелководье.Полита удивленно посмотрела на нее.— Ты спасла жизнь моему сыну. — Ее голос звучал совсем не как голос Каррона. — Кто ты? Почему ты так заботишься о нас?Фрида покраснела.— Просто я… Я подумала… Ну, он казался таким юным и таким милым… — Окончательно смутившись, она пробормотала: — Я ведь лошадница.Полита кивнула.— Я понимаю. Я ведь и сама, — добавила она с намеком на прежнюю шутливость, — лошадница. — Она обратилась к Бидж: — Лучше было бы плыть как можно меньше, Бидж.Бидж повернулась к реке и сосредоточилась. В этот момент из зарослей появились первые рабовладельцы. За первыми бежала целая толпа, беспорядочно, не соблюдая строя. Диведд резко повернулся к ним, держа меч на изготовку. Кружка занял позицию рядом, перебросив ловилку в левую руку и умело крутя трофейное лассо правой.— Они безоружны, — быстро сказала Бидж.Диведд сделал шаг назад и воткнул Танцора в прибрежный песок. Кружка, более искушенный в схватках, только опустил свое оружие.Рабовладельцы, растерянные и безоружные, заметались на открытом пространстве между кустами и водой. Бидж это до странности напомнило вечеринки в начальных классах школы: в воздухе повисло напряжение, но никто не знает, что делать.Высоко в воздухе над рабовладельцами кружили молодые грифоны. Роланд приземлился между двумя группами людей, согнул передние лапы, слегка расставив крылья, чтобы не потерять равновесие, и преклонил колени перед Политой.— Я Роланд, сын того, кого называют просто грифон, и я привел тебе этих пленников, госпожа.Полита, растерявшись, заговорила с ним, как с ребенком:— Это очень мило с твоей стороны, Роланд. — Она потянулась было, чтобы погладить его по голове, но вовремя опомнилась. — Ты говоришь об этих людях?Пленники испуганно метнулись в стороны, и между ними прошествовал грифон, бросая на рабовладельцев грозные взгляды и распушив перья на шее, как львиную гриву.— Приветствую тебя, Каррон.— Приветствую тебя, грифон. — Голос Политы звучал сдержанно, и Бидж вспомнила, что, согласно легенде, лошади и взрослые грифоны ненавидят друг друга.Кружка сказал Роланду со своей обычной интонацией:— Как приятно тебя видеть: мы уже начали беспокоиться. — Он оглядел остальных молодых грифонов, которые по одному приземлялись вокруг толпы людей. — Так, значит, вы успешно осуществили отвлекающую операцию. Потом вы сбежали?Последним появился Оливер, ведя того рабовладельца, которого Бидж видела верхом на Полите. Тот озирался, его меч (единственное оружие, которое Бидж видела у противников) болтался у него в руке острием вниз.— Наоборот, — голос грифона звучал гневно, но со странным удовлетворением, — мы победили. Роланд обернулся к Бидж.— Я размышлял о том, чему ты раньше учила меня: что нужно все рассказать о своих приемах противнику. Бидж понадобилось мгновение, чтобы вспомнить.— Но это же было, когда ты боролся с Оливером.— Верно. Но ведь ясно, что к данному случаю это тоже относилось. И я еще вспомнил твои слова: на Перекрестке все не совсем такое, каким кажется.— Это же было предостережение.— Да? Я понял твои слова как совет.— Как бы то ни было, — вмешался грифон, — как и предложил Роланд, мы приземлились на окраине деревни и пошли сквозь кустарник. К тому же мы воздержались от того, чтобы разговаривать. Первые рабовладельцы, увидевшие нас, — когти грифона рассекли ближайший валун, — сочли молодежь моим выводком, а меня — их матерью. — Он бросил вокруг грозный взгляд. — Если кому-нибудь хочется пошутить на эту тему, то сейчас как раз подходящий момент.Все вежливо промолчали.— Так или иначе, — продолжал грифон, — рабовладельцы увидели нас и возжаждали — они-то считали, что получат только могучих тягловых животных. Как Роланд и предполагал, вооруженный отряд попытался поймать нас и обратить в рабство. — Все молодые грифоны распушили перья, и колени у пленников задрожали. — На это теперь можно не обращать внимания, но нельзя простить… Рабовладельцы преследовали нас, мы пешком удирали от них выше по течению реки, а они мчались следом с сетями и веревками. Мы скрылись от них в тот заканчивающийся тупиком каньон, который заприметили раньше. Они прижали нас к стене…— Ох, Боже. — Бидж представила себе эту картину. — И вы взлетели у них над головами…— …И в свою очередь, прижали их к стене. Я отобрал у них лассо, молодежь уничтожила их щиты, сети и веревки…— …После чего они сдались.— После чего этот рыцарственный племянник мантигоры note 18 Note18
Мантигора — Плиний, ссылаясь на Ктесия, описывает мантигору как зверя, имеющего три ряда зубов, лицо и уши, как у человека, глаза голубые, туловище красного льва и хвост, заканчивающийся шипом, как у скорпиона.
стал обращаться к ним на разных языках. Как выяснилось, некоторые из них говорят на ломаном английском, хотя большинство объясняется на варварском диалекте анавалонского — как это случается во многих мирах: анавалонский, греческий, латынь, английский — все это когда-то были языки могучих империй… Ну и эти твари пали на колени и стали умолять оставить их в живых.Оливер кивнул в сторону грифона.— И он, с благородным милосердием, посоветовал нам удовлетворить эту просьбу.— Вздор! — В присутствии пленных рабовладельцев это слово прозвучало довольно неуместно. — Если бы мы начали резню, половина из них в панике стала бы защищаться, и они задавили бы нас просто числом. После того как мы, вместо того чтобы бежать от них, победили, нам ничего не оставалось, кроме как пощадить имеет значение? — Он опустил глаза и сказал с отвращением, заставившим его голос звучать громче: — Какое мне дело?Все головы повернулись к нему. Роланд, словно одобряя его слова, кивнул.— Решать тебе, Каррон. Если захочешь, можешь их всех затоптать до смерти.В толпе пленников раздались стоны. Те, кто понял сказанное, перевели остальным, и теперь уже причитали все.— Это не будет преступлением, — убежденно сказал Роланд. — Они заслужили такую участь. Лицо Политы стало жестким.— Да, заслужили. — Однако она не двинулась с места.— Каррон, ты, кажется, колеблешься, — сказал Роланд.— Ты сказал, что мы можем их затоптать.— Но можете и простить.Конли, все еще прижимая к груди раненую руку, прильнул к матери. Та крепко обняла его и покачала головой:— Одно из двух… Разве у меня есть другой выбор? Роланд кивнул.— Ты можешь потребовать у них клятвы верности.— Верности? — Слово прозвучало странно и непривычно; для кентавров в такой клятве не было бы нужды.— Клятвы на крови. Нарушение такой клятвы означает смерть. Потребуй с них обещания, что из-за зла, причиненного твоему народу в прошлом, они будут служить тебе в будущем.— Ты на самом деле думаешь, что это пойдет на пользу моему народу?Полита беспомощно взглянула на грифона, и тот раздраженно произнес:— Ради Бога, перестань колебаться и реши что-нибудь. Похоже, пленники столь же наивны, как и мой отпрыск.Полита повернулась к стоявшему перед ней Бонди.— Я знаю, ты понимаешь мои слова, — начала она холодно по-английски.После секунды оцепенения тот кивнул.— Хорошо. На колени. — Голос Политы звучал так механически, словно принадлежал не ей.Бонди преклонил колени. Полита подняла левую переднюю ногу и опустила ему на голову. Мышцы ее напряглись, и пленник распростерся на земле, уткнувшись носом в песок. Копыто давило на затылок так, что Бонди закричал; звук оказался приглушен песком. Неожиданно вся сцена утратила свое символическое значение.— Ты слышишь меня? Понимаешь мои слова?— Да. — Из глаза пленника скатилась слеза, песок зашуршал под его наполовину вдавленной в него щекой.— Тогда запомни. — Ее копыто давило все тяжелее, лицо пленника погрузилось в песок почти до переносицы. — Ты останешься жить, потому что я позволяю тебе это. Ты найдешь пропитание своим детям, потому что я позволяю тебе это. Сейчас ты встанешь, и будешь обрабатывать свои поля, будешь сам тащить плуг, — ее голос задрожал, а руки, более не скованные, коснулись покрытой шрамами шкуры, — потому что я позволяю тебе это.— Да, — это был всего лишь шепот, но все жители деревни как один издали вздох облегчения. Полита убрала копыто.— Поднимись. Ты будешь служить моему народу. Никогда не пытайся причинить ему зло. Никогда не пытайся снова его поработить. Никогда… — Полита провела рукой по своим израненным губам, которые терзали и узда, и зажим. Она умолкла, слишком полная гнева, чтобы говорить.Роланд закончил за нее:— Никогда никого больше не обращай в рабство. Через секунду Бонди поднялся: сначала на четвереньки, потом на дрожащие ноги. Он по-анавалонски обратился к своим соплеменникам, изумленно взглянул на Политу и поклонился ей.И тут же отчаянно кинулся к Роланду. Остальные грифоны подняли когтистые лапы, но сам Роланд не пошевелился. Бонди схватил переднюю лапу Роланда и прижал к губам.— Мои дети живы, — задыхаясь, вымолвил он. — Мой народ жив. — Слезы текли по его щекам и оставляли темные следы на песке. — Позволь мне что-нибудь сделать для тебя. Я для тебя на все готов. Глубоко взволнованный Роланд поднял Бонди на ноги.— Мне достаточно, если ты будешь верно служить Полите и никогда никого не станешь обращать в рабство.— Никогда в жизни. — Он неловко склонился к передним копытам Политы. — Всю свою жизнь я буду служить тебе. — Все еще обнимая копыто, он обернулся к молодым грифонам. — Кто вы?— Я Роланд. — Юный грифон поколебался, потом тихо сообщил ему: — Мое другое имя — Рафаэль. Грифон-отец со свистом втянул воздух. Бонди, наблюдавший за ними, кивнул.— Я понял. У меня тоже есть секрет. — Он сунул руку за пазуху и вытащил потемневшую от времени деревянную фигурку на шнурке. — Это Ракнайд. Хранительница нашей семьи. Ее почитал мой прадед и прадед прадеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40