«Какой, интересно, вкус у этих плодов?» — подумала Бриджит, и ей нестерпимо захотелось их отведать. Но слова Вэлина тревожным колоколом зазвенели в ее голове, и Бриджит покрепче ухватилась за перекладину.
Туман вокруг лодки рассеялся, вода под ней стала такой ровной и зеленой, что Бриджит засомневалась в том, что это действительно вода. Казалось, лодка скользит по изумрудной лужайке. Вокруг прогуливались мужчины и женщины — одни в фантастических нарядах из ярких шелков, другие — в струящихся платьях ослепительной белизны, третьи — в золотых одеяниях. Некоторые вообще не утруждали себя ношением одежды. Многие носили короны на сияющих волосах, но были и такие, кто разгуливал с непокрытой головой. Кто-то закрывал лицо сверкающей маской, а у кого-то за плечами росли крылья — огромные, но легкие и прозрачные, как паутинка.
Когда Бриджит и Вэлин проплывали мимо, люди оборачивались, чтобы взглянуть на лодку, но в их холодных глазах не отражалось ничего, кроме презрения. Бриджит со стыдом опустила глаза. Как она посмела затесаться среди этих благородных созданий? Только вода сможет смыть с нее этот грех. Вода очистит ее, и когда Бриджит выйдет из нее, то будет достойна присоединиться к этим ангелоподобным существам и заслужить их одобрение. Только глубокая зеленая вода может очистить ее от грязи…
— Держись крепче! — закричал Вэлин, и в этой всеобъемлющей тишине его голос показался Бриджит резким и грубым, как карканье. Но он сделал свое дело. Бриджит закрыла глаза и вцепилась в поручни. В ее ладонь впилась заноза, и Бриджит обрадовалась этой внезапной боли. Все это лишь иллюзия, соблазн. На самом деле ничего этого нет. Абсолютно ничего.
Снова подул холодный ветер. Он развевал волосы Бриджит и хлестал ее прядями по лицу. Лодка отчаянно раскачивалась, и Бриджит показалось, что она слышит скрежет киля о камни.
Она невольно открыла глаза. Теперь лодка плыла по мутной реке сквозь густой сосновый лес. Меж черных стволов здесь рос только мох. Из леса на Бриджит смотрели тысячи глаз — блестящие звериные глаза, любопытные человеческие, глаза большие и маленькие, заинтересованные и враждебные. И все это в полной тишине, которую Бриджит уже не в силах была выносить. В тени деревьев что-то шевельнулось, и Бриджит почудился дом, важно выступающий на птичьих ногах. Но этого не могло быть. Ничего этого не могло быть. Бриджит закрыла лицо руками. Ее здесь нет. Она ничего не видит. Ничего не происходит. Она у себя дома, на маяке, ждет, когда подойдет буксир и отвезет ее в Бейфилд, в пансион миссис Нильсен.
Бриджит очнулась. Она открыла глаза и увидела знакомую обстановку своей комнаты. Было так тепло и уютно лежать под приятной тяжестью одеял, на старом матрасе. В окна настойчиво барабанил дождь.
«Какой странный сон». Бриджит села на кровати и потерла виски, словно пытаясь стереть страх и боль, въевшиеся в мозг. В конце концов чудовищность принятого решения стала понемногу сводить ее с ума. Но ничто не могло заставить Бриджит забыть о своих обязанностях. Завтра утром вместе с Калами они поплывут в эту страну, Изавальту, но этой ночью она все еще хранитель маяка. За окном зияла непроглядная тьма. Нужно встать, подняться на башню и убедиться, что лампа все еще горит. Это ее долг. Если маяк погаснет, случится катастрофа, погибнут люди. Этого нельзя допустить, даже если это и последняя ночь ее работы на маяке.
Бриджит откинула одеяло и вскочила на ноги.
— Нет, Бриджит, нет!
Нужно спешить. Маяк почему-то погас, и скоро случится беда. Нужно подняться на башню — она там, за железной дверью, такая высокая на куриных ногах. Огонь погас, и только она может зажечь его, только она, а без нее будет смерть, много смерти, слишком много…
«Бриджит, не надо!»
Она застыла на месте. Какой знакомый голос… Бриджит моргнула и снова увидела реку и сосновый лес. На мшистом берегу стояла женщина в строгом платье из черной тафты с приколотой к высокому воротничку камеей. Волосы у женщины были зачесаны назад и собраны в аккуратный пучок, но эта прическа казалась слишком строгой для такого доброго лица. Она умоляюще сложила руки, и ее бледное лицо исказилось страданием. Бриджит захотелось сказать ей, что с ней все в порядке, что все будет хорошо, что она ее любит.
Бриджит качнулась назад, больно ударилась о скамью и упала на нее, схватившись рукой за свой сундучок.
Бриджит взглянула туда, где только что стояла женщина, и теперь заметила рядом с ней мужчину. Высокий, с золотисто-каштановыми волосами, он обнимал женщину за плечи. Его черный костюм по покрою напоминал платье Калами. У ног незнакомца стояла золотая клетка, а в ней билась огненная птица. До Бриджит донесся запах дыма и пепла. Она встряхнула головой и еще сильнее стиснула ладони. Мужчина и женщина проводили лодку грустными взглядами, и когда Бриджит увидела эту печаль в их глазах, ей расхотелось выпрыгивать из лодки.
— Где мы? — прошептала Бриджит, приложила ладони к щекам и с удивлением обнаружила, что они мокры от слез.
— Это место, куда отправляются души смертных, когда их тела умирают, — сказал Вэлин, и голос его дрогнул — видимо, с этими краями у него были связаны тягостные воспоминания. Звуки здесь были приглушенными, точно лишенными вибрации. — Это место, где обитают бессмертные и бесплотные духи.
— А эта женщина? — Очертания берегов с темными деревьями стали туманными, словно Бриджит смотрела на них сквозь пелену слез. Бриджит заморгала и потерла глаза, но мир вокруг не стал резче. — Я уже видела ее раньше. Кто она?
Вэлин покачал головой:
— Эти места каждому являются по-своему. Я не видел никакой женщины.
Бриджит не чувствовала движения призрачного ветра, но парус поворачивался из стороны в сторону, и лодка сильно кренилась. Внезапно парус поник, а затем, видно, поймал свежий ветер и туго натянулся. Вэлин приподнял голову, словно что-то почуял.
— — Вот, — прошептал он, напряженно вглядываясь вперед и вцепившись в румпель. — Наконец-то!
Бриджит пыталась проследить его взгляд, но не увидела ничего, кроме неясных пятен золотистого, серого и бурого цвета, сверху черных, снизу синих. В воздухе по-прежнему властвовала тишина, но где-то за ней Бриджит различила шепчущие голоса. Они звали ее, они пытались рассказать ей нечто важное — то, что ей необходимо услышать. Бриджит захотелось придвинуться поближе, чтобы лучше расслышать голоса, но она вдруг вспомнила печальную женщину в черном. Она будет огорчена, если Бриджит сойдет с лодки. Ей не хотелось причинять этой доброй женщине новую боль, и она осталась на месте.
Голоса тем временем становились все настойчивее, и Бриджит едва удерживалась от того, чтобы заткнуть уши. Она решила сидеть ровно и смотреть прямо перед собой. Бриджит умела не замечать голоса — она училась этому всю жизнь. Все, что требовалось — это просто не слушать. Никакие голоса не могут сказать ей что-то такое, чего бы она не знала. Они всего лишь сплетники. Лжецы. Они не знают ничего.
Вскоре размытые цветные пятна разделились надвое, как раздвинутые портьеры, и упали по обеим сторонам от лодки. О борт судна ударила настоящая волна. Бриджит качнуло, и ей пришлось ухватиться за планшир, чтобы не упасть на дно лодки. Брызги намочили ее одежду, но Бриджит хотелось смеяться от радости, что она вновь слышит, как ревет ветер, как шумят волны и скрипят снасти. Они все-таки сделали это! Где бы они сейчас ни находились, это пространство было вполне реальным и понятным.
Она выпрямилась и увидела над собой небо со свинцовыми облаками, которые, словно сонные веки, нависали над морем. Ветер, пахнущий солью, снегом и льдом, хлестал Бриджит по щекам и заставлял ежиться от холода.
Далеко впереди показались скалы из серого камня, там и тут усеянные кристаллами льда и снегом. Черные деревья тянулись к небу, словно хотели нанизать тучи на свои сучковатые ветки. Все это выглядело не слишком гостеприимно, зато вполне реально, и сердце Бриджит радостно забилось при виде берега.
— Изавальта! — прокричал Вэлин сквозь шум ветра и волн. «Ну вот это и случилось. Я попала в другой мир». Что-то сжалось у Бриджит в груди — то ли от волнения, то ли от страха.
— Что это? — крикнула Бриджит, указывая на скалы.
— Это Зубы Иванка. — Вэлин рассмеялся, увидев перепуганное лицо Бриджит. — Не беспокойся, Бриджит, они никого не кусают. Прямо за ними нас ждет куда более теплый прием.
Вэлин надолго замолчал. Они были в реальном мире, и ему пришлось управляться с румпелем, линем и парусом. Бриджит предложила свою помощь, но тот только отмахнулся, и она вернулась на свое место. Подумав, Бриджит решила, что он прав. Да, она неплохой рулевой, но эти воды ей незнакомы. Берег, извивавшийся по правому борту, выглядел скалистым, и кто знает, какие отмели могут скрываться под волнами?
Новый мир. Целый новый мир! Мир, где есть волшебство, императрицы, дворцы… С ума сойти! Бриджит легкомысленно хихикнула. Что сказал бы Эверет Ледерли, если б узнал, что его дочь будет представлена королевской семье?
Бриджит вдруг вспомнились женщина в черном, мужчина с каштановыми волосами, что стоял рядом с ней, и пламеннокрылая птица в золотой клетке. Что означало это видение? Было ли оно правдивым, как и то, что явилось ей в мамином зеркале? Бриджит закусила губу и почувствовала соленый привкус морской воды. Надо будет потом спросить у Вэлина.
Постепенно береговая линия смягчилась. Скалы сменились заснеженными холмами, а каменистый берег стал широким и пологим. На снегу вырисовывались темные силуэты зданий, и Бриджит догадалась, что они подплывают к городу.
Она обернулась к Вэлину, указывая рукой в сторону строений, но он ответил еще до того, как вопрос был задан:
— Это Бирадост!
Туманный Бирадост понемногу превратился в скопление крыш с крутыми скатами и похожими на луковицы шпилями. Все они были укрыты толстыми шапками снега. Из залива в море выдавались длинные причалы, но других лодок не было видно. Очевидно, в такую погоду не многие отваживались выйти в открытое море.
Вскоре их парус заметили. Трое человек выбежали на набережную и принялись призывно размахивать руками. Калами помахал им в ответ и направил лодку к причалу.
Пока он поворачивал румпель и убирал парус, Бриджит приготовила швартовы. Когда они подплыли уже достаточно близко к трем фигурам, маячившим на пристани, она бросила им веревку, которая была тут же ловко поймана. Все трое встречающих были крупные, как медведи, мужчины с заиндевелыми русыми бородами. Одеты они были почти одинаково — все в плотных куртках и ярких вязаных шапочках. Они подтянули лодку к причалу, а затем один из них протянул Бриджит широкую, как лопата, ладонь. Она воспользовалась предложенной помощью и выбралась из раскачивающейся шлюпки на мол.
Вэлин покинул лодку самостоятельно и что-то сказал одному из мужчин. Тот ответил ему таким же неразборчивым потоком звуков, который состоял в основном из шипящих согласных. Потом соскочил в лодку, подхватил сундучок Бриджит и передал его самому низкорослому из своих товарищей. Все они были так похожи друг на друга, что Бриджит даже подумала, не братья ли они.
Невысокий «брат» взял сундучок, закинул его на плечо, поклонился и жестом предложил Бриджит и Вэлину идти вперед.
«Боже, как же здесь холодно!» Бриджит накрыла голову шалью. Безжалостный ветер неистовствовал, хватал за юбку и проползал сквозь шерстяные чулки. Пришлось идти прямо против ветра, и зубы у Бриджит начали стучать, повергнув ее в смущение. В довершение ко всему в животе у нее заурчало от голода, и она тут же почувствовала страшную жажду.
— Ты замерзла, Бриджит? — спросил Вэлин, становясь перед ней и ненадолго закрыв от ветра. — И держу пари, ужасно голодна. Немудрено — после такого-то путешествия. Потерпи еще немного.
Единственная тропинка, ведущая к причалу, вскоре разветвилась на множество дорожек. Несомненно, в теплое время года в Бирадост прибывали сотни разнообразных судов — доков здесь было еще больше, чем в Бейфилде.
За исключением порта и булыжной штормовой стены, Бирадост был полностью деревянным городом. Бревенчатые стены домов щеголяли дощатой обшивкой, а двери были раскрашены не менее причудливо, чем лодка Вэлина. Дома теснились вдоль улиц, которые в это время года были покрыты смесью снега и замерзшей грязи. Проходившие мимо люди напоминали клубки шерсти, перевязанные узорчатыми шарфами. Лишь немногие счастливчики могли похвастаться меховой одеждой и кожаной обувью. Бриджит позавидовала им: у нее ноги уже онемели от холода, несмотря на башмаки с толстой подошвой и теплые носки.
Возле сторожки, что примостилась сбоку от ворот штормовой стены, их ждал кавалерийский отряд, а рядом стояли запряженные сани. Вэлин вскинул руку и поприветствовал командира на местном наречии.
— Это наша охрана, высланная императрицей, — объяснил он Бриджит, увлекая ее за собой.
«Охрана? — Сердце Бриджит тревожно забилось. — Да, — сказала она себе. — Не забывай, это неспокойный, мир».
Офицер спешился и поклонился, прижав руку к сердцу. Это был суровый человек с кожей, загрубевшей от солнца и непогоды. Волосы у него были тоже золотисто-русыми, как и у братьев-медведей с пристани, а не черные, как у Вэлина. Если у Калами скулы были высокие и острые, то у этого человека лицо было квадратным и словно бы литым. Длинный белый шрам вдоль правой щеки говорил о том, что однажды его владелец чуть было не лишился уха. На плечи офицера был накинут ярко-голубой плащ, под которым виднелись серебряный нагрудник, кожаная куртка и лосины, покрытые стальными чешуйками. На седле его лошади лежал шлем, а меч висел на поясе, в кожаных ножнах, таких же поношенных и заляпанных грязью, как сапоги.
Бриджит окинула взглядом остальных солдат, которые были одеты точно так же. У всех на головах были шлемы, забрала скрывали лица, так что можно было разглядеть только глаза. У четырех солдат из восьми за спиной висели тугие луки, у остальных возле стремени были прикреплены секиры с длинными рукоятками и копьевидными наконечниками. Один из всадников держал в руках знамя с изображением золотой птицы на голубом поле. В этих людях не было ничего показного. Это были настоящие воины, готовые к настоящим сражениям. С одной стороны, это, конечно, радовало, а с другой, несколько настораживало.
Командир выпрямился и заговорил голосом таким же грубым и суровым, как его лицо. Калами улыбнулся, хлопнул его по плечу, как старого приятеля, и что-то ответил.
Затем он обернулся к Бриджит и произнес по-английски:
— Госпожа Бриджит, это капитан Чадек, сын Часта, внук Кхабра, начальник дворцовой стражи Ее Величества вдовствующей императрицы.
Бриджит понятия не имела, что нужно делать в таких случаях, и на всякий случай присела в реверансе. Капитан ответил еще одним витиеватым поклоном.
Вэлин улыбнулся, и Бриджит надеялась, что это был знак одобрения, а не насмешка.
— Ее Величество передает вам свое личное приветствие и просит нас выступить в путь как можно быстрее. К сожалению, — добавил он со вздохом, — это означает, что у меня не будет возможности сплести для тебя заклинание понимания, до того как мы прибудем во дворец. Придется тебе довольствоваться моим переводом.
Эта новость заставила Бриджит нахмуриться:
— Но разве у нас не будет свободного времени в пути?
— Время будет, а вот спокойствия — нет, — ответил Вэлин. — Я должен сконцентрироваться, чтобы управлять своей волей, и мне нужны специальные материалы. Прости, Бриджит. Я должен был сделать это еще до того, как мы покинули твой мир, но там магические действия были слишком сложны и приготовления к отъезду отнимали все мои силы.
Бриджит через силу улыбнулась.
— Что ж, как-нибудь обойдемся. Только что ты показал себя неплохим переводчиком.
Вэлин склонился в полупоклоне в знак признательности:
— Тогда — в путь.
Он подвел Бриджит к ярко-голубым саням, разрисованным позолоченными завитками. На козлах сидел еще один солдат, в руках у него были вожжи, разукрашенные голубыми лентами.
Повинуясь приказу капитана Чадека, невысокий человек с пристани поставил сундучок с вещами Бриджит на багажную полку в задней части саней и привязал его там. Вэлин помог Бриджит усесться в сани. Она устроилась на мягком сиденье, но не стала накрываться меховой полостью, хотя Вэлин и настаивал на этом. Зато в санях обнаружились теплые вещи: пелерина, шапка и муфта, которые Бриджит не замедлила использовать по назначению.
Под сиденьем ее ждал еще один сюрприз — корзина с толстыми ломтями мягкого белого сыра, двумя караваями ржаного хлеба и кувшином с какой-то жидкостью, по запаху напоминающей яблочный сидр.
Согревшись, Бриджит улыбнулась. Вот теперь она действительно поедет по-королевски.
Вэлин подкрепился хлебом и сыром, после чего взобрался на козлы рядом с кучером и произнес что-то, обращаясь ко всему отряду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60