— Как вы себя чувствуете, сударь? — озабоченно спросил Айльф.
— Ты сукин сын, — сказал Леон, — ты маленькое двуличное ничтожество, ты…
— Уж простите, что пришлось вас пришибить, сударь, — виновато сказал Айльф, — не рассчитал маленько. Перестарался. Я как увидел, что они по двору шастают, когда вышел по нужде, — а их, сударь, четверо было, один потом лошадь и мула свел, а уж рожи… ну, думаю, все. Сейчас амбассадор Леон сдуру в драку полезет — положат они нас, как пить дать, положат. Вот я и велел Сорейль спрятаться в погребе — в погребе-то они уже пошарили, когда лесника-то прирезали, что там им делать… А вот вас пришибить пришлось. Уболтаю их, мол, выкуп стребовать — и правда, вид у вас такой чудной, кто хочешь поверит, что за живого больше дадут, чем с мертвого можно слупить. А там уж как пойдет, мало ли что в дороге случиться может… Так оно и вышло.
— Ну а как не вышло бы? — морщась, спросил Леон.
— Ну, так стребовал бы за вас выкуп. Амбассадор Берг, сдается мне, человек скуповатый, ну, так вы ему тут единственный друг и земляк, а маркграф, его светлость, всегда был щедр. Правда, может, они бы вас и прирезали, после того как денежки-то получили, на всякий случай… ну, так это как Двое судят…
— Ну и сволочь же ты, — Леон осторожно покрутил головой.
— Что уж тут поделать, сударь. Жизнь такая.
— Как они на нас набрели? Тут подстерегали?
— Кто их знает, сударь… Я так думаю, что ушли они недалеко, а мы тут огонь развели… Они и вернулись…
— А тот, четвертый?
— Говорю, он еще раньше животных куда-то повел… Укрывище у них тут где-то, я так понимаю… Да сидите спокойно, сударь, никто по такой грозе в лес не сунется, ежели он в здравом уме. Сейчас я вам рану промою, перевяжу…
— Убери свои грязные лапы, — вяло огрызнулся —Леон. — Так ты говоришь, с Сорейль все в порядке?
— Должно быть в порядке, сударь. Я велел ей сидеть, не высовываться, а утром, если не дождется нас, уходить. В Солер идти, найти там амбассадора Берга. Непонятно, как бы она добралась, бедняжка, но опять же, все лучше, чем эти рыла…
— Пойди сходи за ней, — велел Леон.
— Сию минуту, сударь.
Айльф запалил последний уцелевший огарок свечи и исчез в сенях.
Леон устало откинулся на скамье — шум дождя за окном отсюда казался почти умиротворяющим.
Дверь, ведущая в погреб, тихонько скрипнула, и показалась Сорейль. С миг она задержалась на пороге — колеблющаяся белая тень, потом скользнула в комнату.
— Ты не очень испугалась?
Почему-то он не мог себя заставить говорить в полный голос.
Она покачала головой:
— Нет, сударь. Этот юноша прибежал и сказал, чтобы я пряталась в погребе, а о вас он позаботится…
— Позаботился он, как же… — Леон осторожно потрогал затылок: мягкие ткани размозжены, подсохшая кровь слиплась с волосами.
— Вы очень смелый человек, сударь, — она подняла на него огромные серые глаза, — если сумели справиться с разбойниками…
— Ну, если честно…
— Он одолел троих, — неожиданно встрял Айльф, — настоящий рыцарь наш амбассадор Леон, удар его смертелен. Я, правда, сам разделался с одним, но он дрался как зверь…
— Что за… — попробовал возразить Леон, но умолк под восхищенным взглядом Сорейль.
— Я, говорит, жизнь положу, а не позволю причинить вреда своей даме. И как пошел крушить…
«Вот мифоман, — подумал Леон. — Одно слово, менестрель».
Сорейль продолжала восхищенно рассматривать Леона, словно он был бог весть каким красавцем.
— Позвольте, я промою вам рану, сударь, — сказала она наконец. — Дело рыцаря — сражаться, а его дамы — перевязывать ему раны…
Она взяла с полки кувшин и направилась к выходу, где с желоба в бочку у крыльца стекала вода. Сейчас бочка была полна уже до краев. Айльф задумчиво проводил девушку взглядом.
— Пойду-ка я посплю, сударь, — сказал он. — Тяжелая выдалась ночка. Одно слово, повезло нам — не будь той небесной бури, мы бы так быстро не выпутались. Когда бы еще удобный случай подвернулся…
— Да, — рассеянно подтвердил Леон, — повезло.
— Небесный огонь, говорят, куда попало не бьет — уж такая сволочь был их старшой, другой такой поискать надо. Ну ладно, — прервал он себя, завидев Сорейль, появившуюся на пороге с полным кувшином, — пора и на боковую… Я на сеновале буду, если что.
Он проскользнул мимо Сорейль и исчез за завесой дождя.
Сорейль тем временем отыскала где-то кусок чистого полотна.
— Склоните голову, сударь, — сказала она.
Леон покорно склонился над тазом. Ловкие тонкие пальцы девушки осторожно перебирали ему волосы, прикосновение было похоже на ласку. Он с удивлением почувствовал, как расслабляются напряженные, ноющие мышцы.
— Ну вот, — сказала она наконец, — а теперь перевязка…
Повязка стянула голову плотным обручем, но все равно было приятно. «Похоже, мы наконец в безопасности, — подумал он, — хотя какая тут безопасность… Передохнем немного, и нужно уходить отсюда, пока на нас не набрел еще кто-нибудь…»
Девушка управилась с перевязкой, но не отодвинулась. Она стояла так близко, что у Леона закружилась голова, — ее теплое дыхание касалось его щеки, мягкие волосы щекотали шею. Он замер, потом пошевелился, и с удивлением обнаружил, что держит девушку в объятиях. Она продолжала неотрывно смотреть на него — словно в мире не осталось ничего, кроме ее глаз, ее трепещущего, теплого, обволакивающего тела.
— Вы такой храбрый, — шепотом сказала она, — такой…
— Замолчи, — велел он, но это не помогло, и ему пришлось закрыть ей губы своими губами.
Бревно с тупым стуком откатилось в сторону, и тела на виселице синхронно дернулись, засучили ногами, потом стихли. Перекладина все еще подрагивала. Берг наконец-то смог отвести глаза в сторону — не будешь смотреть, как все, сочтут малодушным или, что еще хуже, сочувствующим преступникам… Впрочем, он все равно пошел на маленькую хитрость — так расфокусировал взгляд, что вместо четких фигур видел лишь смутные цветовые пятна.
Объектив в аграфе и без того фиксировал все в лучшем виде — пусть Вторая Комплексная разбирается. Ей работы надолго хватит — что ни день, то казни… Господи, что тут творится…
Маркграф, столкнувшись со взглядом терранского амбассадора, внушительно произнес:
— И так будет с каждым мародером… Хороший урок для них, амбассадор Берг…
«Хороший-то хороший, но ученики уж больно нерадивые», — подумал Берг.
Мелкий, моросящий дождь поливал гниющую траву, разъезженная земля хлюпала под ногами у немногочисленных горожан, собравшихся поглазеть на казнь, — еще неделю назад тут собиралась целая толпа; какое-никакое, а все-таки развлечение, но с тех пор развлечение несколько приелось.
Берг глубоко вдохнул сырой воздух.
— Вы рассмотрели мое прошение, ваша светлость?
— О чем это вы, амбассадор? — рассеянно спросил маркграф. — Ах да… ваш пропавший друг… Я выслал отряд на поиски, Берг. Что вам еще нужно?
— Я просил, — терпеливо сказал Берг, — вашего высочайшего соизволения отправиться на поиски самому; в сопровождении отряда, разумеется.
Какое-то время маркграф молча разглядывал его, словно Берг был каким-то диковинным животным, потом произнес:
— Это невозможно, господин Берг.
Берг ощущал себя рыбой, вытащенной на сушу. «Не то чтобы мы их недооценили, — подумал он, — не первый год замужем… Бывали переделки и покруче. Но не здесь, не в этом мире. Первая Комплексная работала при самых благоприятных условиях — ни один из разведчиков не пострадал, а это уж как редко случается… Недаром эта планета попала в разряд приоритетных».
А вслух спросил:
— Надо ли это понимать так, что я — заложник вашей светлости?
Черт, не нужно было этого говорить. Никто впрямую не говорит такие вещи, идиот… Это из-за проклятого Леона с его романтическими завихрениями. Все в Солере точно взбесились — знай ждут себе конца света… Полевые работы стоят, впрочем, какие полевые работы — все погнило, крестьяне стягиваются под стены города, сеньоры поснимали со стен дедовские мечи… Паршивца наверняка пришиб какой-нибудь одуревший от страха бандит с большой дороги, но если он еще жив… Рация-то почему молчит? Поломалась? Или просто не тянет — при такой-то ионизации…
— Упаси вас Светлый, — вежливо отозвался маркграф, — просто я не могу себе позволить потерять еще и вас. Уж не знаю, может ли это позволить себе Терра, но вы — мой гость. Я сделаю все возможное для поисков амбассадора Леона, хотя, честно говоря, надежды мало. Но если мы потеряем еще и вас — как я погляжу в глаза вашим динатам, когда они окажут мне подобную честь?
Берг коротко поклонился и, развернувшись на каблуках, зашагал внутрь галереи. Маркграф не проводил его взглядом — он смотрел вдаль, где серый горизонт сливался с серым небом. Но темные глаза Ансарда, стоявшего рядом со своим лордом, не отрываясь следили за амбассадором, пока тот не скрылся в сырой глубине замка.
— Эти двое, — Ансард скинул на руки слуге отсыревший плащ и, отослав сопровождающих небрежным движением руки, удобно расположился в кресле у очага, придвинув его ближе к огню, — терранцы…Что ты можешь о них сказать?
— Немного, милорд, — отозвался Варрен из-за спинки кресла. — Мне не довелось сблизиться с ними… разве что ехали рядом — по пути к руднику.
— И?
— Прошу прощения, милорд?
— Ах, ну ты понимаешь… Они — не самозванцы? И вправду те, за кого себя выдают? Никто никогда не слышал ни о какой Терре.
— Если они и самозванцы, милорд, то очень умелые — разоблачить вам их будет непросто. Я расспросил кое-кого из людей его светлости — сами они не видели, как пришел корабль из-за моря, но имеются донесения осведомителей. Они высадились на побережье, и корабль был не похож на наши корабли. И богато убран. Впрочем, кое-кто говорит, что такой корабль не сумел бы пересечь море — слишком легкая осадка. Он пригоден лишь для каботажного плавания.
— Вот как?
— Это ничего не значит, милорд. Быть может, был другой корабль — большой. Настолько большой, что не сумел подойти вплотную к побережью… А может быть, Терра лежит вовсе не там, где они утверждают… Но то, что они чужаки, несомненно. Выговор еще можно подделать — не так он у них плох, кстати, но они и держатся иначе, милорд, в этом притворяться невозможно. И еще одно…
— Да?
— Они плохо владеют искусством верховой езды.
— Они — не благородные? Не лорды? — удивился Ансард. — Купцы? Это какая-то торговая…
— О нет, они, безусловно, лорды. Это не подделать. Быть может, не воины — но потомки воинов. Просто я подумал… либо лорды в Терре предпочитают ездить в паланкинах, либо там очень мало лошадей. Но оба они — высокого рода, держат себя со знатью как равные и ничего не боятся.
— Если они, высокородные, не владеют боевыми искусствами, быть может, Терра давно уж не воевала, — задумчиво произнес Ансард, — либо она очень мирная страна, либо очень богатая, либо слишком сильная…
— Быть может, Терре просто не с кем воевать, милорд, — предположил Варрен.
— Так не бывает. Всегда найдется с кем воевать. Послушай, Варрен. Возьми людей… куда мог направиться этот пропавший амбассадор?
— Я полагаю, тут замешана женщина, милорд. Он пленился какой-то местной красавицей, намеревался похитить ее и отвезти в Солер…
— Если он чужак, он должен бросаться в глаза, — задумчиво произнес Ансард, — да еще с женщиной…
— Я понял, милорд.
— Спасти чужеземного амбассадора, попавшего в беду, — дело, угодное Двоим. Кто знает… Быть может, если мы найдем пропавшего друга амбассадора Берга раньше, чем люди его светлости, амбассадор Берг будет благодарен нам, а не его светлости… Кому когда помешала дружба посла могущественной державы, а, Варрен?
И, протянув руки к огню, задумчиво заключил:
— Лично мне бы не помешала…
* * *
Отсюда, из узкого окна замка, темные фигуры, болтающиеся на виселице, напоминали тряпичных кукол. Не видно было расклеванных воронами лиц. Ансард отвернулся от окна.
— Слишком много швали гниет на виселицах зазря.
— Зазря, — внушительно произнес маркграф, — не бывает.
— Кто же спорит, ваша светлость, — вежливо проговорил Ансард, — эта падаль получила по заслугам. Но не лучше ли использовать их во благо Солера, чем гноить зазря…
— На благо Солера? Что ты имеешь в виду, друг мой?
— А рудники? Вашей светлости не хуже, чем мне, известно, что жила вовсе не иссякла.
Маркграф молчал, разглядывая унизанные перстнями пальцы.
— Солеру понадобится серебро, государь. Кто придет нам на помощь в тяжелый час? Да еще бесплатно? Ретра? Ретра спит и видит, чтобы подгрести Солер под себя.
— Процветающее графство, друг мой, — сказал маркграф, — лакомый кусок для всех… Но кому нужен гниющий клочок земли, разоренный стихиями? Что, Орсон будет кормить эту падаль — за здорово живешь? Да он ставит кордоны на границах… Чтобы и муха из Солера не пролетела в Ретру.
— А вы уверены, что это кордоны, дядюшка? Войска он стягивает к границам… Солер слаб…
— Что ты предлагаешь? Откупиться? Серебром из горы?
— Тянуть время, что же еще… Эрмольд, эта лиса, подбивает клинья под терранских амбассадоров… их нельзя выпускать из рук…
Маркграф вздохнул.
— Сам знаю.
— А если этот Леон вовсе не погиб? Если он сейчас в Ретре — под крылом Орсона…
— Не думаю. Амбассадор Берг — его друг.
— Амбассадор Берг, — раздельно произнес Ансард, — ему не друг. Амбассадор Берг — его сеньор. А кто ж не хочет сам стать сеньором, сударь мой?
— Насколько я знаю, — упрямо сказал маркграф, — Леон в Ретре не появлялся… А то я шпионов зря кормлю. Он погиб здесь, в Солере.
— Если погиб…
— Да… если погиб. Кое-кто из моих людей поговаривает, что он вертелся вокруг Мурсианских рудников… что-то там ему нужно было…
— Да, — задумчиво проговорил Ансард, — рудники. А ведь он, по слухам, нашел там серебро… Если бы вы мне дали их на откуп, эти рудники, я бы живо наладил работу. Куда еще кандальных девать, как не в гору? Кайло в руки — и вперед…
— Не я наложил запрет на разработки, — заметил маркграф, — я только подтвердил его.
— Если я улажу это дело…
— Тогда, пожалуй… Впрочем, друг мой, не святой церкви я опасаюсь… Как бы нам не разгневать сам понимаешь кого…
— Нам нечего опасаться, господин мой, — Ансард мрачно покачал головой, — ибо это уже свершилось. Уж не знаю, как, но мы это сделали.
* * *
Тракт был размыт — бурая, утоптанная земля превратилась в жидкую грязь, копыта лошадей чавкали и оскальзывались, и лошадь Варрена, едущего впереди маленького отряда, захрапела, попятилась и, не удержавши равновесия, присела на круп, когда придорожные кусты зашевелились, и из серой мглы, клубящейся по обочинам, выплыло несколько смутных фигур. Варрен вздрогнул — фигуры были скрюченными и горбатыми и ступали медленно, враскорячку. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сообразил, что перед ним люди, вооруженные заостренными кольями и вилами на коротком черенке, да еще согнувшиеся под тяжестью какого-то скарба. Брели они, широко расставляя ноги, осторожно и неторопливо — чтобы не поскользнуться в грязи или, по меньшей мере, не оставить в ней грубые деревянные башмаки.
Варрен подобрал повод и толкнул лошадь вперед, отсекая идущим дорогу. Руку он внушительным жестом положил на выступающую из-под плаща рукоять меча, но скрытая угроза не понадобилась — встречные, увидев вооруженный отряд, стянули шапки; дождь лупил по непокрытым головам.
— Что это у вас в мешках, ублюдки? — сквозь зубы произнес Варрен. — Разбоем промышляете?
— Никак нет, сударь, — ответил пожилой, кряжистый мужик, стоявший во главе пешего отряда. Он топтался на месте, явно раздумывая, не выразить ли ему дополнительное почтение, плюхнувшись на колени в бурую грязь, но потом решил ограничиться тем, что еще ниже склонил голову. — Это наше добро, кровное…
— Вот как? — Варрен окинул взглядом процессию. Человек двенадцать, а за кустами, в тумане, проглядывает какая-то бесформенная темная масса. Похоже, кто-то держал под уздцы по меньшей мере одну лошадь. — И где ж оно у вас хранилось? В лесу под деревом?
Люди Варрена уже подошли вплотную к пешим, чуть ли не толкая их лошадиными крупами — от мокрой шерсти животных шел пар, смешиваясь с клубящимся на дороге туманом.
— Можно сказать и так, сударь, — торопливо ответил старший, — у нас тут разбойники пошаливали, ну, деревня-то у нас немаленькая, сюда они не сунулись, зато несколько хуторов ограбили подчистую, дома пожгли, людей положили — мало кто из хуторян уцелел, сударь мой, так мы собрали ребят… выжечь их гнездо поганое…
— Ступайте домой, — Варрен удерживал на месте пляшущую лошадь, — я разберусь.
— А чего разбираться, сударь мой? Уже разобрались. Вот оно, добро награбленное… Скот они порешили, а вещички-то вот они… И бабы, значит, хуторские…
— А душегубы?
— Там их было только трое, сударь. Одного, как заварушка началась, мы сразу положили, другого бабы, сударь, чуть не на клочки разорвали, смотреть страшно, а третий вот он, в грязи валяется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44