Мне не требовалась помощь, чтобы понять, кто из них кто.
— Вы так ни разу не назвали меня по имени, Артх'хдеа Мезуту'а Холл, — не открывая глаз, сказал я.
— Не назвал, — согласился Каш'шшод. — Когда мы встретимся За Последней Чертой, надеюсь, ты сам скажешь мне его.
Я улыбнулся про себя.
— Спасибо.
— За что?
— За «когда».
Он промолчал, да я и не ждал ответа. Бывает, слова совсем не нужны — как в этот миг.
— Если я узнаю что-нибудь…
— Ахта'ан'Шок'стриа — они уже предупреждены. Этот мир под защитой Клана — запроси логико-аналитическое ядро корабля: все данные там. Но не рассчитывай на многое…
— Не буду, — я глубоко вздохнул. — Мы все сказали друг другу?
— Да, — эмпатические волны отхлынули от меня, растаяли, оставив в одиночестве.
— Тогда делайте, что должны!
Я услышал, как рядом зашелестела одежда, почувствовал знакомый аромат. Затылок, виски, шею — там, где к коже присосались щупальца ас-т'еды, — защипало. Лицо овеяло теплое дыхание, впиталось в шерсть, кожу, горячей волной прокатилось по шее.
— Лети! — шепнула мне Файрра. Я хотел ответить ей, сказать что-то Каш'шшоду, даже Месстру…
Не успел.
Все было красным, однотонно ярко-алым. Несомненно, он скрывал тысячи оттенков, но чтобы разглядеть их, требовалось куда более изощренное и тонкое зрение. Для меня же вся разница — даже в пару градусов — сводилась к одному цвету.
Зрение уже давно перестроилось, но почему-то алое марево перед глазами не спешило рассеиваться. Дальше десяти-пятнадцати шагов я практически ничего не видел, кроме размытых очертаний стен и пола. Возможно, принятая в лесу комбинация препаратов так сказалась на зрении, возможно, вымотал бой с горропой. Остается надеяться, что ниже, возле уровня Разломов, будет достаточно света. Обычно, пещеры освещали прорубленные еще в до-имперский период световоды, но свет от них попадал не в каждый уголок Разломов.
Я продолжал спускаться вниз — трудно сказать наверняка, но мне казалось, я уже был ниже уровня земли. Может, разумнее было бы остаться наверху, в пещере, но теперь поздно было сожалеть. К тому времени, когда я смог собраться и вырваться из цепкой хватки навалившегося на меня полусна-полуяви, позади уже было не менее двух третей пути, а поднимать обратно у меня не было ни сил, ни желания.
Да и не было уверенности, что я смогу вернуться к мертвой горропе — я смутно помнил перекрестки, залы, из которых выходили десятки коридоров — что-то подсказывало, что заплутать я успел солидно. Лучше уж идти вниз, к Разломам, и там пытаться сориентироваться — и надеяться, что детекторы движения засекут меня
Я перебрался через рассекшую пол узкую трещину — и тут вновь туннель наполнил звенящий, далекий гул. Я уже слышал его дважды — и каждый раз он впивался мне в череп тысячами крохотных буравчиков, вызывая мимолетный приступ тошноты. И чем ниже я спускался, тем сильнее становился этот звук — звук огромной, толстой нити, дрожащей на ветру. Но на этот раз он стал немного другим — и вдобавок, мне показалось, будто все вокруг сдвинулось — и тут же вернулось на место.
Я сердито мотнул головой, отгоняя тошноту. Рука скользнула по стене, сорвалась — я пошатнулся, но тут же выпрямился. Удушливое облачко посыпавшегося на меня крошева растянулось широкой лентой, завиваясь спиралью у самой головы; из трещины за спиной в свод ударил высушенный веками сероватый фонтан пыли. Отплевываясь, я отбежал немного вперед, отчаянно моргая слезящимися глазами. Страстно хотелось ругаться, чуть ли не выть от бессильной ярости, — но запас ругательств у меня закончился на горропе, а орать с пересохшим горлом — то еще удовольствие.
Да мучить побаливавшую голову собственными воплями желания не возникало. А в катакомбах акустика была не то чтобы плохой — нет, она была великолепной. Но в пределах полутора-двух метров от источника великолепие заканчивалось, и все звуки глохли. Примерно такого же эффекта добились проектировщики Ядра в Имперском дворце, но там он не вызывал ни малейшего удивления: подобранные правильно материалы, настройка шумоподавителей, продуманная до мелочей планировка — вот и весь секрет. Почему тоже самое происходило на любой глубине в катакомбах Сейт-Сорра, опровергая все расчеты и теории, — до сих пор ответа никто не смог дать.
Возраст катакомб трудно было оценить. Раскопки, анализы находок убедительно свидетельствовали об одном: одиночки и небольшие группы килрачей забредали сюда еще в до-имперские времена, за тысячу Оборотов до Граастах'ха, еще когда спазмы тверди Зорас'стриа не подняли перешеек, открыв на горе зарождающейся цивилизации путь горропам с южного архипелага. Экспедиции проникли до нижних ярусов Разломов, совершили громадную работу по картографированию сети туннелей и коридоров над Разломами и поверхностью земли, но глубже проникнуть не смогли. Архивы хранили упоминание о семидесяти одной экспедиции вглубь катакомб — и не одной записи об их дальнейшей судьбе; сколько было неизвестных хронистам попыток — знали, наверное, лишь Ушедшие. Менялись Кланы, снаряжавшие экспедиции, менялось техническое оснащение, менялись подходы — не менялся лишь итог. Спускавшиеся ниже последних ярусов Разломов сперва теряли всякую связь с поверхностью, а затем исчезали с экранов и так практически бесполезных в глубинах сканеров, детекторов. Семьдесят одна пропавшая экспедиция обогатила Империю лишь мрачной, циничной поговоркой: «Идти под Разломы» — стало синонимов верной смерти.
Аккуратно балансируя на покатой, почти неразличимой в алом тумане поверхности, я сухо рассмеялся: готов сточить когти, если этот туннель не вел к нижним ярусам Разломов. Что было крайне неприятно — даже если не соваться глубже, в бесконечном лабиринте нижних ярусов можно бродить до смерти. Окажись я здесь Оборотов на пятьсот раньше, мне оставалось бы уповать только на милость Ушедших — или рисковать, ища выход наверху: самому, без карт и оборудования выбраться из нижних ярусов, без меток и созданной позже сети ориентиров было бы невероятной удачей.
Впрочем, сегодня у меня неприятного хватало — и ничего, жив, даже не очень сильно потрепан… Вот только браслет — я с неприязнью глянул на инъектор с опустевшими капсулами на запястье. Я совершенно не помнил, когда нацепил его, заправил тремя самыми сильными стимуляторами и умудрился вдобавок потерять где-то аптечку. Не было же в этом никакой необходимости, не мог я себя настолько плохо чувствовать! А ведь еще не закончилось действие предыдущих препаратов и подстегивать еще сильнее организм… Я вздохнул, перепрыгивая очередную трещину: что уж теперь поделаешь! Вот выберусь, задам всем, кого увижу пару очень неприятных вопросов — и придется на день-другой отдаться во власть целителей. Я не очень обольщался: препараты позволяли выкладываться полностью, но для нервной системы такое издевательство бесследно пройти не могло.
Туннель неожиданно раздался в стороны, превращаясь в небольшую, вытянутую пещеру с парочкой сталактитов по центру. Я на всякий случай подозрительно огляделся по сторонам, но ничего особенного не заметил: пещера как пещера. И только по прошествию пары минут заметил, что окружающее меня алое свечение гаснет, уступая место густой, почти осязаемой тьме. Глаза кольнуло, точно в них воткнули по острой игле.
Я остановился, зажмуриваясь. Зрение перестраивалось на восприятие видимой части спектра — следовало немного подождать, пока адаптируется мозг.
Я облегченно вздохнул — немного рановато, но сейчас годилась любая хорошая новость. Здесь свет мог быть только благодаря световодам с поверхности, с вершин хребта надо мною. А это в свою очередь означало одну-единственную вещь: спуск закончился.
Впереди был нижний ярус Разломов…
Сознание вернулось мгновенно, оборвав неторопливую нить воспоминаний, пробивших рассыпающуюся стену блокады. Несколько мгновений я неподвижно лежал, надеясь, что память вернется до конца, я увижу все, может, даже и то, что не смогли найти всеведущие целители Стражей Небес. Мечты так и остались мечтами, а вот затекшая от неподвижности шея и ломота в ногах и спине бесцеремонно напомнили, что долгое ничегонеделание в одной и той же позе чревато нехорошими последствиями.
Я открыл глаза и не сразу понял, что за точки окружают меня. Блестящие, крохотные, густо усеявшие все вокруг, весело подмигивающие мне… «Звезды!» — сообразил я, со стоном переходя в сидячее положение. Тысячи, миллионы звезд, складывающиеся в незнакомые узоры созвездий, равнодушно наблюдающие за мной. Звезды и созвездия Внешних Территорий.
Я поднял руку, словно хотел дотронуться до ближайшей звезды — и услышал негромкий стук. Звездное небо вокруг посветлело, начало таять, гаснуть — очевидно, логико-аналитическое ядро было настроено отключить тактический режим, как только я очнусь. Звезды отступили, оставшись только на центральном экране прямо передо мною.
Сбросившая с себя покров тактического режима кабина странным образом тревожила память. Она была похожа на кабины истребителей и перехватчиков и — одновременно — разительно отличалась. Чем — я не мог сказать: может, размерами, свободным местом, тремя дополнительными местами по бокам от меня и чуть сзади. Все это я отметил автоматически, наклоняясь, чтобы посмотреть, что я такое уронил.
Сверток. Прямоугольный предмет, завернутый в темно-синюю мягкую ткань. Я осторожно поднял его, откинулся в кресле, успевшем изменить форму, и аккуратно развернул сверток.
Книга. Толстая книга без единой надписи чуть шероховатой черной обложке. Только выгравированное золотом кольцо и рельефное изображение черного шеста, идущее от кольца вниз, почти до самого конца. Герб Стражей Небес. Хазад но-эсса и ведущая к нему тропа через «Моря боли». Знак Ушедших.
Только одна книга могла иметь такой знак. Только одна книга могла обходиться без названия. И только одну книгу мне могли дать с собой.
Я бережно открыл ее, и на первой же странице, где была копия Хазад но-эсса с обложки, увидел аккуратно умостившуюся в уголке одну-единственную фразу. Написанную знакомым с детства подчерком, подчерком килрача, который когда-то переписал для меня, как велел обычай, «Мезуту'а ута Холл ар Тафла'ас-Асума». И не было сомнений, что на каждой странице я увижу безупречно правильные, стройные строки, выведенные той же рукой.
Одна фраза. Всего одна.
«Завтра будет чудесный рассвет!»
— Прощайте, Каш'шшод! — прошептал я. Тяжелая капля скатилась от уголков глаз по шерсти к губам. Я почувствовал соленый привкус на языке. Что-то в глубине меня свирепо обрадовалось им: чем бы ни были мои глаза, слезы текли из них самые настоящие. — Пусть путь ваш За Последней Чертой будет вечно чист и спокоен.
Книга упала мне на колени, закрываясь. Очередная слезинка добежала до подбородка, повисла на взлохмаченном клочке шерсти, словно в раздумьях, — сорвалась вниз, растекшись прозрачной, почти незаметной кляксой по черной обложке.
Я поднял голову. Звезды внимательно смотрели на меня.
— Прощайте! — еще раз повторил я.
Глава 9. Красное и черное.

Космос — вещь безжалостная и жестокая. Десятки причин могут убить в мгновение ока, немногим меньше — не так быстро, но так же неотвратимо. И совсем мало тех, что кажутся совсем безобидным, но, в конце концов, оказывается едва ли не самым страшным.
Одиночество. Скука. Тишина.
Мне хватило семи дней, чтобы возненавидеть их вместе и по отдельности. И почему Стражи Небес спроектировали этот очень простой в управлении корабль для семерых. Раньше мне казалось, что семь дней — это маленький срок. Теперь же и сутки становились вечностью.
Наедине с собой.
Наедине с безмолвием.
Наедине с рвущейся из души болью.
Эхом собственных слов в пустой кабине.
Семь дней бесплодных поисков. Я проверял систему за системой, по два дня дрейфуя в каждой, пока автоматические зонды изучали поверхность планет — если они попадались, — записывали все, что могли уловить в спектре излучения космоса. Потом отзывал зонды, читал отчет зонда-разведчика, посланного к следующей системе, и прыгал за ним. Собранными данными занималось логико-аналитическое ядро: все равно, ничего существенного ожидать не следовало. Обнаружь зонды хоть что-нибудь — я узнал бы про это мгновенно. А данные — ну, может, пригодятся потом.
Три системы оказались пусты. Ни малейшего следа крейсеров, посланных Каш'шшодом, ни следа человеческого корабля, ни человеческой станции. Что означало… означало…
Да ничего это не означало! Еще четыре… ну, три с половиной, если можно так выразиться, системы. Еще продолжается анализ астероидных облаков, окружавших бело-голубой гигант, уютно устроившийся в углу обзорного экрана. Кроме астероидов и содрогающейся от собственной мощи звезды ничем особым система похвастаться не могла — и это меня в ней привлекло. Место для размещения небольшой станции или для рандеву крейсеров — пожалуй, лучше и не придумаешь. Среди астероидов не то что крейсер — парочку дивизий при желании можно спрятать, а излучение звезды скроет фон работающих реакторов. Другое дело, что станции наблюдения в первую очередь следили за перемещением в гиперпространстве, а вот тут уж скрыть прыжок даже соединения было очень сложно. К глубокому сканированию пространства прибегали уже потом — или, не утруждая себя деталями, готовили нарушителям торжественную встречу.
К сожалению, пока мои ожидания ничем не подтвердились — зонды методично продолжали свою работу, ядро разбиралось с данными из прошлой системы, а сигнала все не было.
Я и сам не до конца представлял, что ищу. Если крейсера банально погибли в схватке с более умелым или сильным противником — мне остается уповать только на везение. Далеко не всегда оставались следы или обломки — чаще только облако перегретой плазмы стремительно рассеивалось на месте корабля. В астероидном поле следов было бы больше, но способа обнаружить эти следы на расстоянии не было — точнее, их не было в моем распоряжении. При всем мастерстве Стражей Небес, действительно создавших великолепный корабль-разведчик дальнего радиуса действия, запихнуть в него полный комплект исследовательской аппаратуры они просто физически не могли.
Я попытался поставить себя на место капитанов крейсеров. На тот момент они знали вполне достаточно — я не думал, что Каш'шшод стал скрывать от них информацию о возможном существовании здесь человеческой станции, — чтобы действовать максимально осторожно. В таком случае один крейсер всегда прикрывал другой, стремясь не дать противнику одной атакой угробить обоих. Плюс, страхуясь от возможной засады. Плюс, охватывая сенсорами максимально большой объем пространства.
Поисковые крейсера имели значительно больше шансов найти пропавших, но и им приходилось решать схожую задачу. Как поступил их предшественник? Он сообщил о перехвате, отправился на разведку — и пропал; никаких подробностей он не передал — следовательно, их не было у него самого: в патрули Внешних Территориях самоуверенные герои почти никогда не попадали. Пролетал ли он в этой системе, среди астероидных полей — несомненно. Пропустить столь удобное место он не мог никак. И тут вполне можно организовать засаду для одного крейсера, заманить в облако, лишить маневренности, неожиданно атаковать… Но ведь это должны были понимать и капитаны крейсеров, и никогда бы они не полезли вглубь астероидов. Средств, чтобы провести разведку, не рискую кораблями, у них было более чем достаточно — так что версия с засадой все больше казалось ложной. Кроме того, я не забывал о времени: корабли исчезли всего через два дня после рапорта о начале поисков. Теперь, промаявшись здесь семь суток, я с уверенностью мог сказать, что этого времени едва ли хватило им на стандартную проверку пары систем, не говоря уж о прочесывании окрестностей, — значит, за эти два дня они нашли что-то, сразу привлекшее их внимание.
Либо что-то нашло их, напомнил я себе. Версия с крупными силами Конфедерации в этом районе была самой сомнительной, но — отнюдь не невозможной. Люди иногда и не такое выкидывали — как-то Марраша'атах мне рассказал пару историй.
Истории, надо признать, впечатлили.
Вряд ли поисковики стали действовать иначе, чем я сам: неспешный дрейф, зонды ко всем подозрительным местам, активное сканирование пространства, постоянные патрули периметров. И, разумеется, засылка автоматических разведчиков в соседние системы.
Два дня. Две системы, в лучшем случае. Я побарабанил костяшками пальцев по подлокотнику. Поморщился, осторожно схватил воспаривший от моего движения листок бумаги — желания отстегиваться от кресла и ловить его по всей кабине не возникало, — и покосился на серые разводы, полосы, затуманившие добрые две трети экрана слева и над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27