Я как-то убежден, что они ничего не помнят об этом, потому что
им не нужно помнить. Я единственный, кто слышит голос Черепахи,
единственный, кто помнит, потому что я единственный, кто остался здесь в
Дерри. И так как их разбросало ветрами, у них нет способа узнать идентичные
образчики, по которым были сделаны их жизни. Вернуть их назад, показать им
этот образчик... да, это может убить когото из них. Это может убить их всех.
Поэтому я снова и снова прокручиваю их в голове; прокручиваю, пытаясь
воссоздать их, какими они были и какими могли быть теперь, пытаясь понять,
кто из них самый уязвимый. Ричи Тозиер, думаю я иногда - его Крис, Хаггинс и
Бауэре, кажется, доставали чаще всего, хотя Бен был таким толстым, Бауэрса
Ричи боялся больше всего-да мы все его боялись, и другие тоже. Если я
позвоню ему в Калифорнию, он, верно, расценит это как жуткое Возвращение
отъявленных хулиганов, двух из могилы и одного - из сумасшедшего дома в
Джанилер Хилл, где он беснуется по сей день? Иногда я думаю, Эдди был самым
слабым, Эдди с его комплексом матери и ужасной астмы. Беверли? Она всегда
старалась казаться грубой, но напугана была не меньше нас. Заика Билл с
ужасом на лице, закрывающий крышку на пишущей машинке? Стэн Урис?
Лезвие гильотины нависло над их жизнями, острое, как бритва, но чем
больше я думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что они не знают об
этом лезвии. Я один держу руку на рычаге. Я могу пустить его в ход, просто
открыв телефонную книжку и позвонив им одному за другим.
Может быть, мне не нужно этого делать. Я хватаюсь за слабеющую надежду,
что кроличьи крики моего застенчивого разума я принял за сильный, истинный
голос Черепахи. В конце концов, что я имею? Меллон в июле. Ребенок,
найденный мертвым на Нейболтстрит в прошлом октябре, еще один, найденный в
Мемориалпарке в начале декабря, как раз перед первым снегом. Может быть, это
сделал бродяга, как пишут газеты. Или сумасшедший, который потом уехал из
Дерри или убил себя из угрызений совести или самоотвращения, как может быть
сделал - если верить некоторым книгам - настоящий Джек Потрошитель.
Может быть.
Но девочка Альбрехта была найдена прямо через улицу от того проклятого
старого дома на Нейболтстрит... и она была убита в тот же самый день, что и
Джордж Денбро двадцать семь лет назад. И затем мальчик Джонсон, найденный в
Мемориалпарке с ногой, вырванной из коленного сустава. В Мемориалпарке,
конечно, находится водонапорная башня Дерри, и мальчик был найден почти у ее
основания. Водонапорная башня в двух шагах от Барренса; водонапорная башня -
это где Стэн Урис видел тех мальчишек.
Тех мертвых мальчишек.
И все-таки, это не могло быть ничем, кроме дыма и миража. Не могло
быть. Или совпадение. Или, возможно, что-то среднее-своего рода пагубное
эхо. Могло это быть? Я ощущаю, что могло. Здесь, в Дерри, все, что угодно,
могло быть.
Я думаю, что то, что было здесь раньше, все еще присутствует - то, что
было здесь в 1957 и 1958 годах, то, что было здесь в 1929 и 1930, когда
Черное Местечко было сожжено Легионом Белой благодарности, штат Мэн, то, что
было здесь в 1904 и 1905 и в начале 1906 - по крайней мере, до взрыва
чугунолитейного завода Кичнера, то, что было здесь в 1876 и 1877, то, что
появлялось каждые двадцать семь лет или что-то около этого. Иногда оно
приходит немного раньше, иногда немного позже... но приходит всегда. Когда
обращаешься назад к прошлому, соответствующие записи найти все труднее и
труднее, потому что они беднеют, и дырки, проеденные молью в
повествовательной истории района, становятся больше. Но звание, куда
смотреть - и когда смотреть - проходит долгий путь к решению проблемы.
Понимаете, Оно всегда возвращается.
Оно.
Итак - да: я должен сделать эти звонки. Я думаю, мы именно это имели
тогда в виду. По какой-то неведомой причине, мы избраны остановить это
навсегда. Слепая судьба? Слепая удача? Или это опять та проклятая Черепаха?
Возможно она командует, так же как и говорит. Не знаю. И сомневаюсь, имеет
ли это значение. Много лет назад Билл сказал: "Черепаха не может помочь
нам", и если это было правдой тогда, это должно быть правдой и теперь.
Я мысленно вижу, как мы стоим в воде, взявшись за руки, и даем обещание
вернуться, если это начнется когда-нибудь снова - стоим там, почти как
друиды в кольце, скрепленные кровью нашего обещания, ладонь в ладонь. Ритуал
старый, как само человечество, - ритуал, который находится на грани
реального и ирреального.
Потому что сходство...
Но здесь я как бы сам становлюсь Биллом Денбро, заикаюсь на той же
самой почве снова и снова, излагая некоторые факты и много неприятных (и
довольно расплывчатых) предположений, с каждым абзацем все более навязчивых.
Ничего хорошего в этом нет. Бесполезно. Даже опасно. Но ведь так трудно
ждать событий.
Эта записная книжка будет попыткой выйти за пределы навязчивых
предположений, расширяя фокус моего внимания - в конце концов, в этой
истории завязаны более шести мальчиков и одна девочка, все они несчастны,
все они не приняты равными себе по положению, и все они свалились в ночной
кошмар в одно жаркое лето, когда был еще Эйзенхауэр президентом. Это
попытка, если хотите, оттащить камеру немного назад, чтобы с дистанции
увидеть весь город, место, где около тридцати пяти тысяч людей работают и
едят, и спят, и совокупляются, и ходят за покупками., и ездят, и гуляют, и
ходят в школу, и садятся в тюрьму, а порой - исчезают во тьме.
Чтобы знать, что это за место сейчас, - я уверен - надо знать, что это
было за место ранее. И если я должен был бы назвать день, когда все это
реально началось для меня снова, это был день ранней осенью 1980, когда я
приехал в гости к Альберту Карсону, который умер прошлым летом - в девяносто
один год. Он был наполнен годами и почестями. Он был здесь главный
библиотекарь с 1914 по 1960- невероятный отрезок времени (но он сам был
невероятным человеком), и я понял, что если кто-нибудь знает, с какой
истории надо начинать, то это Альберт Карсон. Я задал ему мой вопрос, когда
мы сидели у него на веранде, и он мне ответил Каким-то квакающим голосом -
он уже страдал от рака горла, который в конце концов убил его.
- Ни одна из историй не стоит того. И ты чертовски хорошо это знаешь.
- Тогда с чего же я должен начать?
- Что начать?
- Исследование этого района. Города Дерри.
- О, да. Начни с Фрика и Мичеда. Так лучше всего.
- Прочтя эти...
- Прочтешь, Боже, нет! Выброси их в мусорную корзину! Это будет твой
первый шаг. Затем читай Буддингера. Брэнсон Буддингер чертовски неряшливый
исследователь, у него полно оплошностей, если половина того, что я слышал в
детстве, - правда, но, когда он приехал в Дерри, его сердце оказалось на
своем месте. У него много неверных фактов, но они у него неверные с
чувством, Хэнлон.
Я засмеялся, и Карсон ухмыльнулся своими кожаными губами - что
свидетельствовало о хорошем настроении, но на самом деле- немного пугало. В
этот момент он выглядел как хищник, охраняющий свежеубитое животное,
ожидающий, когда оно дойдет до такой стадии разложения, когда им можно будет
пообедать.
- Когда ты закончишь с Буддингером, читай Ивса. Отмечай всех людей, с
которыми, он говорит, Сэнди все еще в университете штата Мэн. Фольклорист.
После того как ты его прочтешь, поезжай к нему. Угости его обедом. Я бы
повез его в "Оринеку", там обед обычно длится бесконечно, долго. Накачай
его, заполни записную книжку именами и адресами. Поговори со старожилами, с
которыми говорил он - теми, кто еще остался; а нас несколько - ахахахахаха -
и еще от них получи имена. К тому времени у тебя будет четкая картина. Если
.ты сумеешь охватить достаточное количество людей, ты услышишь от них нечто
такое, чего нет в историях. И обнаружишь, что это беспокоит твой сон.
- Дерри...
- Что Дерри?
- В Дерри не все в порядке, не так ли?
- В порядке? - спросил он своим квакающим голосом. - В порядке? Что?
Что это слово означает? Симпатичные картинки в Кендускеаге? Если так, тогда
с Дерри все в порядке, потому что картинок этих десятки. Имеет ли право
уродливая пластмассовая статуя Пола Буниана стоять перед Городским центром?
О, будь у меня грузовик напалма и моя старая зажигалка "Зиппе", я бы
позаботился об этой мерзкой вещи, уверяю тебя... но если чьито эстетические
взгляды настолько широки, что допускают существование пластмассовых статуй,
тогда в Дерри все в порядке. Вопрос в том, что для тебя означает "в порядке"
Хэнлон? А? Точнее, что значит "не в порядке"?
На это я мог только покачать головой. Он или знал, или не знал. Или
скажет, или не скажет.
- Ты имеешь в виду неприятные истории, которые можно услышать, или те,
о которых ты уже знаешь? Неприятные истории всегда бывают. Хроника города -
как старый беспорядочно перестраивающийся особняк со множеством комнат,
уютных закутков, помещений для белья, чердаков и всякого рода потайных
местечек... не говоря уже о неожиданных тайных проходах. Если вы приметесь
исследовать Дерри, как такой вот особняк, то все это найдете в нем. Да,
потом вы пожалеете об этом, но уж коль
скоро найдете, то надо обосновать? Некоторые комнаты закрыты, но есть
ключи... есть ключи.
Его глаза рассматривали меня со старческой проницательностью.
- Ты можешь подумать, что нащупал самый худший из секретов Дерри... но
всегда существует еще один. И еще один. И еще один.
- Вы...
- Кажется я должен попросить у тебя извинения. У меня сегодня очень
болит горло. Пора принять лекарство и отдохнуть. Другими словами, вот тебе
нож и вилка, друг мой: иди посмотри, что ты можешь разрезать ими.
Я начал с истории фрика и истории Мичеда. Я последовал совету Карсона и
бросил их в мусорную корзину, но сперва прочитал их. Они были, как он и
предполагал, ужасны. Я прочитал историю Буддингера, переписал все сноски и
пошел по их следам. Это удовлетворяло больше, но сноски - вещь особая: они
как тропинки, извивающиеся по дикой нетронутой местности. Они раздваиваются,
затем опять раздваиваются, и в какой-то точке вы можете повернуть не туда, и
это приведет вас либо к смертельному исходу, либо в болотную трясину. "Если
вы находите сноску, - сказал однажды группе, в которой я учился, крупный
специалист в области библиотековедения - наступите ей на голову и убейте ее,
до того как она сможет плодоносить".
Они плодоносили, размножались; иногда размножение-хорошая вещь, но
чаще, я думаю, нет. Сноски в сжатой "Истории старого Дерри" (Ороно: издание
университета штата Мэн, 1950) проходят через сотни забытых книг и пыльных
докторских диссертаций в области истории и фольклора, через статьи в
исчезнувших журналах и среди ворохов городских судебных хроник и надгробных
плит.
Мои разговоры с Сэнди Иве были интереснее. Его источники пересекались
время от времени с Буддингеровскими, но этим сходство ограничивалось. Иве
провел большую часть своей жизни, собирая устные предания. Иве написал цикл
статей о Дерри в течение 1963-66 годов. Большинство старожилов, с которыми
он тогда говорил, умерли к тому времени, когда я начал свое исследование, но
у них были сыновья, дочери, племянники, двоюродные братья и сестры. Одна из
величайших истин в мире гласит: fia каждого умершего старожила приходится
хотя бы один родившийся. И хорошая история никогда не умирает, ее передают
из уст в уста. Я сидел на многих балконах и во многих гостиных, выпил много
чая и пива. Я много прослушал, кассеты моего плейера вращались непрерывно.
И Буддингер, и Иве полностью соглашались в одном: первоначальная партия
белых поселенцев насчитывала около трех сотен. Они были англичане. У них был
свой устав, и они были известны формально как "Компания Дерри". Территория,
дарованная им, охватывала ту, что сегодня именуется Дерри, - большую часть
Ньюпорта и частично - земли близлежащих городов. Ив 1741 году все люди в
Дерри исчезли. Еще в июне того года сообщество насчитывало около трехсот
сорока душ, но в октябре его уже не было. Маленькая деревушка, построенная
из деревянных домов, стояла заброшенной. Один из домов - он стоял тогда
где-то на пересечении Витчем и Джексонстрит, был сожжен дотла. История
Мичеда утверждает, что все поселяне были зарезаны индейцами, но для такого
соображения нет оснований, кроме разве что одного сгоревшего дома. Да и то
более вероятно, что пожар возник из-за сильно раскалившейся печи.
Индейская резня? Сомнительно. Никаких костей, никаких тел. Наводнение?
В том году его не было. Болезнь? Ни слова о ней в окружающих городах.
Они просто исчезли. Все. Все триста сорок. Бесследно.
Насколько я знаю, единственный случай, отдаленно напоминающий наш в
американской истории, - это исчезновение колонистов на Роунок Айленд,
Вирджиния. Каждый школьник в стране знает о нем, но кто слышал об
исчезновении Дерри? Об этом не знают даже люди, живущие здесь. Я спросил об
этом несколько студентов, которые сдают требуемый курс по истории штата Мэн,
и никто из них ни о чем слыхом не слыхивал. Затем я просмотрел справочник
"Мэн тогда и сейчас". В тексте - более сорока ссылок на Дерри, большинство
из них касается годов бума вокруг лесоматериалов. И - ничего об исчезновении
первых колонистов... Как мне назвать это явление? Некое спокойствие здесь
как бы закономерно.
Существует своего рода завеса спокойствия, которая скрывает многое из
того, что произошло здесь... но все же люди разговаривают. Ведь, ничто не в
состоянии остановить людей в желании общаться, говорить друг с другом. Но
слушать надо внимательно, а это редкое мастерство. Я льщу себя надеждой, что
развил его в себе за последние четыре года. Одан старик рассказал мне о том,
как его жена услышала голоса, говорящие с ней из водоотвода кухонной мойки,
за три недели до смерти их дочери - это было в начале зимы 1957-58 годов.
Девочка, о которой он говорил, была одной, из первых жертв в пиршестве
смерти, которое началось с Джорджа Денбро и длилось почти до следующего
лета.
- Целый сонм голосов, все они перебивали друг друга, - сказал он мне.
У него была водопроводная станция на Канзасстрит, и он говорил со мной,
то и дело отлучаясь к насосам, там он наполнял газовые баллоны, проверял
уровень масел
и вытирал ветровые щиты.
- Они заговорили, когда жена наклонилась над водоотводом, и она
закричала в него: "Кто вы такие, черт вас побери? Как вас зовут?" А в ответ
хрюканье, невнятный шум, завывание, визг, крики, смех, знаете ли. По ее
словам они сказали то, что одержимый говорил Иисусу: "Имя нам - легион". Она
не подходила к этой раковине два года. Все два года я после двенадцати часов
проводимых здесь, внизу, должен был идти домой и мыть всю чертову посуду.
Он пил Пепси яз автомата за дверью конторки,
семидесятидвухсемидесятитрехлетний старик в выцветшем рабочая комбинезоне, с
ручейками морщинок, бегущих из уголков глаз и рта.
- Вы, наверное, подумаете, что я сумасшедший, - сказал он, - но я
расскажу вам кое-что еще, если вы выключите свою вертелку.
Я выключил магнитофон и улыбнулся ему.
- Принимая во внимание то, что я услышал за последние пару лет, нужно
очень постараться, чтобы убедить меня, что вы сумасшедший, - сказал я.
Он улыбнулся в ответ, но юмора в этом не было.
- Однажды ночью я мыл посуду, как обычно - это было осенью 1958 года,
после того как все вроде бы улеглось. Моя жена спала наверху. Бетти была
единственным ребенком, которого нам дал Господь, и после ее убийства мея
жена много спала. Ну, вынул я пробку из раковины, и вода потекла вниз. Вы
знаете звук, с которым мыльная вода проходит в фановую трубу? Сосущий такой
звук. Вода шумела, но я не думал об этом, я хотел выйти по делам, и как
только звук воды стал умирать, я услышал там свою дочь. Я услышал Бетти -
где-то там внизу, в этих чертовых трубах. Смеющуюся. Она была где-то там, в
темноте, и смеялась. Если чуток прислушаться, она скорее кричала. Или то и
другое. Крик и смех там, внизу, в трубах. Первый и единственный раз я слышал
нечто подобное. Может быть, мне это послышалось... Но... не думаю.
Он посмотрел на меня, а я на него. Свет, падающий на него через грязные
стекла окон, делал его лицо старше, делал его похожим на древнего Мафусаила.
Я помню, как холодно мне было в эту минуту, как холодно.
- Вы думаете, я рассказываю небылицы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
им не нужно помнить. Я единственный, кто слышит голос Черепахи,
единственный, кто помнит, потому что я единственный, кто остался здесь в
Дерри. И так как их разбросало ветрами, у них нет способа узнать идентичные
образчики, по которым были сделаны их жизни. Вернуть их назад, показать им
этот образчик... да, это может убить когото из них. Это может убить их всех.
Поэтому я снова и снова прокручиваю их в голове; прокручиваю, пытаясь
воссоздать их, какими они были и какими могли быть теперь, пытаясь понять,
кто из них самый уязвимый. Ричи Тозиер, думаю я иногда - его Крис, Хаггинс и
Бауэре, кажется, доставали чаще всего, хотя Бен был таким толстым, Бауэрса
Ричи боялся больше всего-да мы все его боялись, и другие тоже. Если я
позвоню ему в Калифорнию, он, верно, расценит это как жуткое Возвращение
отъявленных хулиганов, двух из могилы и одного - из сумасшедшего дома в
Джанилер Хилл, где он беснуется по сей день? Иногда я думаю, Эдди был самым
слабым, Эдди с его комплексом матери и ужасной астмы. Беверли? Она всегда
старалась казаться грубой, но напугана была не меньше нас. Заика Билл с
ужасом на лице, закрывающий крышку на пишущей машинке? Стэн Урис?
Лезвие гильотины нависло над их жизнями, острое, как бритва, но чем
больше я думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что они не знают об
этом лезвии. Я один держу руку на рычаге. Я могу пустить его в ход, просто
открыв телефонную книжку и позвонив им одному за другим.
Может быть, мне не нужно этого делать. Я хватаюсь за слабеющую надежду,
что кроличьи крики моего застенчивого разума я принял за сильный, истинный
голос Черепахи. В конце концов, что я имею? Меллон в июле. Ребенок,
найденный мертвым на Нейболтстрит в прошлом октябре, еще один, найденный в
Мемориалпарке в начале декабря, как раз перед первым снегом. Может быть, это
сделал бродяга, как пишут газеты. Или сумасшедший, который потом уехал из
Дерри или убил себя из угрызений совести или самоотвращения, как может быть
сделал - если верить некоторым книгам - настоящий Джек Потрошитель.
Может быть.
Но девочка Альбрехта была найдена прямо через улицу от того проклятого
старого дома на Нейболтстрит... и она была убита в тот же самый день, что и
Джордж Денбро двадцать семь лет назад. И затем мальчик Джонсон, найденный в
Мемориалпарке с ногой, вырванной из коленного сустава. В Мемориалпарке,
конечно, находится водонапорная башня Дерри, и мальчик был найден почти у ее
основания. Водонапорная башня в двух шагах от Барренса; водонапорная башня -
это где Стэн Урис видел тех мальчишек.
Тех мертвых мальчишек.
И все-таки, это не могло быть ничем, кроме дыма и миража. Не могло
быть. Или совпадение. Или, возможно, что-то среднее-своего рода пагубное
эхо. Могло это быть? Я ощущаю, что могло. Здесь, в Дерри, все, что угодно,
могло быть.
Я думаю, что то, что было здесь раньше, все еще присутствует - то, что
было здесь в 1957 и 1958 годах, то, что было здесь в 1929 и 1930, когда
Черное Местечко было сожжено Легионом Белой благодарности, штат Мэн, то, что
было здесь в 1904 и 1905 и в начале 1906 - по крайней мере, до взрыва
чугунолитейного завода Кичнера, то, что было здесь в 1876 и 1877, то, что
появлялось каждые двадцать семь лет или что-то около этого. Иногда оно
приходит немного раньше, иногда немного позже... но приходит всегда. Когда
обращаешься назад к прошлому, соответствующие записи найти все труднее и
труднее, потому что они беднеют, и дырки, проеденные молью в
повествовательной истории района, становятся больше. Но звание, куда
смотреть - и когда смотреть - проходит долгий путь к решению проблемы.
Понимаете, Оно всегда возвращается.
Оно.
Итак - да: я должен сделать эти звонки. Я думаю, мы именно это имели
тогда в виду. По какой-то неведомой причине, мы избраны остановить это
навсегда. Слепая судьба? Слепая удача? Или это опять та проклятая Черепаха?
Возможно она командует, так же как и говорит. Не знаю. И сомневаюсь, имеет
ли это значение. Много лет назад Билл сказал: "Черепаха не может помочь
нам", и если это было правдой тогда, это должно быть правдой и теперь.
Я мысленно вижу, как мы стоим в воде, взявшись за руки, и даем обещание
вернуться, если это начнется когда-нибудь снова - стоим там, почти как
друиды в кольце, скрепленные кровью нашего обещания, ладонь в ладонь. Ритуал
старый, как само человечество, - ритуал, который находится на грани
реального и ирреального.
Потому что сходство...
Но здесь я как бы сам становлюсь Биллом Денбро, заикаюсь на той же
самой почве снова и снова, излагая некоторые факты и много неприятных (и
довольно расплывчатых) предположений, с каждым абзацем все более навязчивых.
Ничего хорошего в этом нет. Бесполезно. Даже опасно. Но ведь так трудно
ждать событий.
Эта записная книжка будет попыткой выйти за пределы навязчивых
предположений, расширяя фокус моего внимания - в конце концов, в этой
истории завязаны более шести мальчиков и одна девочка, все они несчастны,
все они не приняты равными себе по положению, и все они свалились в ночной
кошмар в одно жаркое лето, когда был еще Эйзенхауэр президентом. Это
попытка, если хотите, оттащить камеру немного назад, чтобы с дистанции
увидеть весь город, место, где около тридцати пяти тысяч людей работают и
едят, и спят, и совокупляются, и ходят за покупками., и ездят, и гуляют, и
ходят в школу, и садятся в тюрьму, а порой - исчезают во тьме.
Чтобы знать, что это за место сейчас, - я уверен - надо знать, что это
было за место ранее. И если я должен был бы назвать день, когда все это
реально началось для меня снова, это был день ранней осенью 1980, когда я
приехал в гости к Альберту Карсону, который умер прошлым летом - в девяносто
один год. Он был наполнен годами и почестями. Он был здесь главный
библиотекарь с 1914 по 1960- невероятный отрезок времени (но он сам был
невероятным человеком), и я понял, что если кто-нибудь знает, с какой
истории надо начинать, то это Альберт Карсон. Я задал ему мой вопрос, когда
мы сидели у него на веранде, и он мне ответил Каким-то квакающим голосом -
он уже страдал от рака горла, который в конце концов убил его.
- Ни одна из историй не стоит того. И ты чертовски хорошо это знаешь.
- Тогда с чего же я должен начать?
- Что начать?
- Исследование этого района. Города Дерри.
- О, да. Начни с Фрика и Мичеда. Так лучше всего.
- Прочтя эти...
- Прочтешь, Боже, нет! Выброси их в мусорную корзину! Это будет твой
первый шаг. Затем читай Буддингера. Брэнсон Буддингер чертовски неряшливый
исследователь, у него полно оплошностей, если половина того, что я слышал в
детстве, - правда, но, когда он приехал в Дерри, его сердце оказалось на
своем месте. У него много неверных фактов, но они у него неверные с
чувством, Хэнлон.
Я засмеялся, и Карсон ухмыльнулся своими кожаными губами - что
свидетельствовало о хорошем настроении, но на самом деле- немного пугало. В
этот момент он выглядел как хищник, охраняющий свежеубитое животное,
ожидающий, когда оно дойдет до такой стадии разложения, когда им можно будет
пообедать.
- Когда ты закончишь с Буддингером, читай Ивса. Отмечай всех людей, с
которыми, он говорит, Сэнди все еще в университете штата Мэн. Фольклорист.
После того как ты его прочтешь, поезжай к нему. Угости его обедом. Я бы
повез его в "Оринеку", там обед обычно длится бесконечно, долго. Накачай
его, заполни записную книжку именами и адресами. Поговори со старожилами, с
которыми говорил он - теми, кто еще остался; а нас несколько - ахахахахаха -
и еще от них получи имена. К тому времени у тебя будет четкая картина. Если
.ты сумеешь охватить достаточное количество людей, ты услышишь от них нечто
такое, чего нет в историях. И обнаружишь, что это беспокоит твой сон.
- Дерри...
- Что Дерри?
- В Дерри не все в порядке, не так ли?
- В порядке? - спросил он своим квакающим голосом. - В порядке? Что?
Что это слово означает? Симпатичные картинки в Кендускеаге? Если так, тогда
с Дерри все в порядке, потому что картинок этих десятки. Имеет ли право
уродливая пластмассовая статуя Пола Буниана стоять перед Городским центром?
О, будь у меня грузовик напалма и моя старая зажигалка "Зиппе", я бы
позаботился об этой мерзкой вещи, уверяю тебя... но если чьито эстетические
взгляды настолько широки, что допускают существование пластмассовых статуй,
тогда в Дерри все в порядке. Вопрос в том, что для тебя означает "в порядке"
Хэнлон? А? Точнее, что значит "не в порядке"?
На это я мог только покачать головой. Он или знал, или не знал. Или
скажет, или не скажет.
- Ты имеешь в виду неприятные истории, которые можно услышать, или те,
о которых ты уже знаешь? Неприятные истории всегда бывают. Хроника города -
как старый беспорядочно перестраивающийся особняк со множеством комнат,
уютных закутков, помещений для белья, чердаков и всякого рода потайных
местечек... не говоря уже о неожиданных тайных проходах. Если вы приметесь
исследовать Дерри, как такой вот особняк, то все это найдете в нем. Да,
потом вы пожалеете об этом, но уж коль
скоро найдете, то надо обосновать? Некоторые комнаты закрыты, но есть
ключи... есть ключи.
Его глаза рассматривали меня со старческой проницательностью.
- Ты можешь подумать, что нащупал самый худший из секретов Дерри... но
всегда существует еще один. И еще один. И еще один.
- Вы...
- Кажется я должен попросить у тебя извинения. У меня сегодня очень
болит горло. Пора принять лекарство и отдохнуть. Другими словами, вот тебе
нож и вилка, друг мой: иди посмотри, что ты можешь разрезать ими.
Я начал с истории фрика и истории Мичеда. Я последовал совету Карсона и
бросил их в мусорную корзину, но сперва прочитал их. Они были, как он и
предполагал, ужасны. Я прочитал историю Буддингера, переписал все сноски и
пошел по их следам. Это удовлетворяло больше, но сноски - вещь особая: они
как тропинки, извивающиеся по дикой нетронутой местности. Они раздваиваются,
затем опять раздваиваются, и в какой-то точке вы можете повернуть не туда, и
это приведет вас либо к смертельному исходу, либо в болотную трясину. "Если
вы находите сноску, - сказал однажды группе, в которой я учился, крупный
специалист в области библиотековедения - наступите ей на голову и убейте ее,
до того как она сможет плодоносить".
Они плодоносили, размножались; иногда размножение-хорошая вещь, но
чаще, я думаю, нет. Сноски в сжатой "Истории старого Дерри" (Ороно: издание
университета штата Мэн, 1950) проходят через сотни забытых книг и пыльных
докторских диссертаций в области истории и фольклора, через статьи в
исчезнувших журналах и среди ворохов городских судебных хроник и надгробных
плит.
Мои разговоры с Сэнди Иве были интереснее. Его источники пересекались
время от времени с Буддингеровскими, но этим сходство ограничивалось. Иве
провел большую часть своей жизни, собирая устные предания. Иве написал цикл
статей о Дерри в течение 1963-66 годов. Большинство старожилов, с которыми
он тогда говорил, умерли к тому времени, когда я начал свое исследование, но
у них были сыновья, дочери, племянники, двоюродные братья и сестры. Одна из
величайших истин в мире гласит: fia каждого умершего старожила приходится
хотя бы один родившийся. И хорошая история никогда не умирает, ее передают
из уст в уста. Я сидел на многих балконах и во многих гостиных, выпил много
чая и пива. Я много прослушал, кассеты моего плейера вращались непрерывно.
И Буддингер, и Иве полностью соглашались в одном: первоначальная партия
белых поселенцев насчитывала около трех сотен. Они были англичане. У них был
свой устав, и они были известны формально как "Компания Дерри". Территория,
дарованная им, охватывала ту, что сегодня именуется Дерри, - большую часть
Ньюпорта и частично - земли близлежащих городов. Ив 1741 году все люди в
Дерри исчезли. Еще в июне того года сообщество насчитывало около трехсот
сорока душ, но в октябре его уже не было. Маленькая деревушка, построенная
из деревянных домов, стояла заброшенной. Один из домов - он стоял тогда
где-то на пересечении Витчем и Джексонстрит, был сожжен дотла. История
Мичеда утверждает, что все поселяне были зарезаны индейцами, но для такого
соображения нет оснований, кроме разве что одного сгоревшего дома. Да и то
более вероятно, что пожар возник из-за сильно раскалившейся печи.
Индейская резня? Сомнительно. Никаких костей, никаких тел. Наводнение?
В том году его не было. Болезнь? Ни слова о ней в окружающих городах.
Они просто исчезли. Все. Все триста сорок. Бесследно.
Насколько я знаю, единственный случай, отдаленно напоминающий наш в
американской истории, - это исчезновение колонистов на Роунок Айленд,
Вирджиния. Каждый школьник в стране знает о нем, но кто слышал об
исчезновении Дерри? Об этом не знают даже люди, живущие здесь. Я спросил об
этом несколько студентов, которые сдают требуемый курс по истории штата Мэн,
и никто из них ни о чем слыхом не слыхивал. Затем я просмотрел справочник
"Мэн тогда и сейчас". В тексте - более сорока ссылок на Дерри, большинство
из них касается годов бума вокруг лесоматериалов. И - ничего об исчезновении
первых колонистов... Как мне назвать это явление? Некое спокойствие здесь
как бы закономерно.
Существует своего рода завеса спокойствия, которая скрывает многое из
того, что произошло здесь... но все же люди разговаривают. Ведь, ничто не в
состоянии остановить людей в желании общаться, говорить друг с другом. Но
слушать надо внимательно, а это редкое мастерство. Я льщу себя надеждой, что
развил его в себе за последние четыре года. Одан старик рассказал мне о том,
как его жена услышала голоса, говорящие с ней из водоотвода кухонной мойки,
за три недели до смерти их дочери - это было в начале зимы 1957-58 годов.
Девочка, о которой он говорил, была одной, из первых жертв в пиршестве
смерти, которое началось с Джорджа Денбро и длилось почти до следующего
лета.
- Целый сонм голосов, все они перебивали друг друга, - сказал он мне.
У него была водопроводная станция на Канзасстрит, и он говорил со мной,
то и дело отлучаясь к насосам, там он наполнял газовые баллоны, проверял
уровень масел
и вытирал ветровые щиты.
- Они заговорили, когда жена наклонилась над водоотводом, и она
закричала в него: "Кто вы такие, черт вас побери? Как вас зовут?" А в ответ
хрюканье, невнятный шум, завывание, визг, крики, смех, знаете ли. По ее
словам они сказали то, что одержимый говорил Иисусу: "Имя нам - легион". Она
не подходила к этой раковине два года. Все два года я после двенадцати часов
проводимых здесь, внизу, должен был идти домой и мыть всю чертову посуду.
Он пил Пепси яз автомата за дверью конторки,
семидесятидвухсемидесятитрехлетний старик в выцветшем рабочая комбинезоне, с
ручейками морщинок, бегущих из уголков глаз и рта.
- Вы, наверное, подумаете, что я сумасшедший, - сказал он, - но я
расскажу вам кое-что еще, если вы выключите свою вертелку.
Я выключил магнитофон и улыбнулся ему.
- Принимая во внимание то, что я услышал за последние пару лет, нужно
очень постараться, чтобы убедить меня, что вы сумасшедший, - сказал я.
Он улыбнулся в ответ, но юмора в этом не было.
- Однажды ночью я мыл посуду, как обычно - это было осенью 1958 года,
после того как все вроде бы улеглось. Моя жена спала наверху. Бетти была
единственным ребенком, которого нам дал Господь, и после ее убийства мея
жена много спала. Ну, вынул я пробку из раковины, и вода потекла вниз. Вы
знаете звук, с которым мыльная вода проходит в фановую трубу? Сосущий такой
звук. Вода шумела, но я не думал об этом, я хотел выйти по делам, и как
только звук воды стал умирать, я услышал там свою дочь. Я услышал Бетти -
где-то там внизу, в этих чертовых трубах. Смеющуюся. Она была где-то там, в
темноте, и смеялась. Если чуток прислушаться, она скорее кричала. Или то и
другое. Крик и смех там, внизу, в трубах. Первый и единственный раз я слышал
нечто подобное. Может быть, мне это послышалось... Но... не думаю.
Он посмотрел на меня, а я на него. Свет, падающий на него через грязные
стекла окон, делал его лицо старше, делал его похожим на древнего Мафусаила.
Я помню, как холодно мне было в эту минуту, как холодно.
- Вы думаете, я рассказываю небылицы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21