В нервном порыве он обнял ее и сказал:
– Уедем, пока не поздно. Здесь опасно оставаться.
– Куда уедем, дурачок? – засмеялась Соня. – К твоей жене? Или к моей маме?
– Черт! Черт! – Он впервые чувствовал безысходность. – Я люблю тебя, черт возьми! И не оставлю здесь одну!
– Какой ты смешной, Марий – опять смеялась она. – Не оставляй, раз не можешь. И мы славно проведем ночь. Я тоже не хочу, чтобы ты а меня оставлял, черт возьми! Я тоже тебя люблю, черт возьми! Я влюбилась по уши! Со мной, кажется, это впервые! У нас возникнет масса проблем, но сегодня мы не будем ломать над ними голову.
Они пили кофе, мило болтали, шутили и смеялись. И только в половине десятого Соня призналась:
– Ты до сих пор не спросил меня, кто должен прийти за деньгами. Ты не любопытен. А между прочим, это очень симпатичная литовочка. Ее зовут Инга…
* * *
В одиннадцатом часу здесь довольно пустынно. Тихий уголок, хотя и центр. Народ в основном тусуется на Невском да возле мостов. Прошлым летом она чуть ли не каждую ночь бегала к Литейному или к Троицкому. Ведь нигде в мире больше не разводят мосты. Но в конце концов пресытилась зрелищем.
Фонари вспыхнули над Фонтанкой. Очень тусклые фонари. Когда они горят вот так, и никто не идет навстречу, и нет поблизости автомобилей, начинаешь ощущать себя героиней какой-то повести Гоголя или Достоевского. Родька бы подсказал, какой именно. Хотя ему сейчас не до литературы. Кто бы мог подумать, что такой библиоман и книгочей, как Родька, совсем перестанет читать! Неделю он занимался поисками пропавшей невесты. Ему кажется, что у Алены не было причины для такого внезапного исчезновения. «Она бы оставила мне записку», – говорил он матери и плакал. Горе его было огромно. С Аидой он почти не разговаривал, но в его глазах она каждый день читала вопрос: «Что ты с ней сделала?» Патимат тоже молчала, ни о чем не спрашивала. Родька пару раз ходил в милицию, над ним там посмеивались, мол, девчонка бросила парня, а он собрался ее вернуть с помощью дяди милиционера. Но кто-то посоветовал ему поискать в моргах.
Пришло письмо от отца. Письмо впервые адресовано ей, до этого он вел переписку исключительно с сыном. Папа просит у дочери прощения. Считает, что это из-за него она убежала из дому в двенадцать лет. Пишет, что хочет ее увидеть и поговорить. «Поздно, папаша, разговоры разговаривать!» – шептала она над кучкой пепла, оставшегося от письма. Но со дня на день он приедет, и ему, провинциалу, гражданину бывшей советской республики, конечно, не по карману питерская гостиница. Еще одна обуза! Нужны деньги! Как можно больше денег, чтобы к зиме не ходить с протянутой рукой! Она это уже проходила…
Глупая осечка с Вахом выбила почву из-под ног. Но к нему она больше не пойдет. Этот жирняк на нее дурно влияет. Он вовсе не упырь, как она о нем думала. Кажется, он похож на человека. В этом вся беда. Оказывается, внутри у нее существует тормоз. Вот так открытие!
Теперь на очереди нотариус. Она затеяла очень опасную игру. Пожалуй, самую опасную в своей жизни. Как говорится, пан или пропал. Юрий Анатольевич Нечаев родом из Литвы, старый приятель Дона. Баснословно богат, владеет целой сетью нотариальных контор в Питере и Прибалтике. Он знает, что Аида представляет интересы Дона в Северной Пальмире, и относится к ней с должным почтением. Это ей он позвонил в первую очередь и попросил избавить его от назойливого Майринга. «Парень хочет докопаться до истины, ищет приключений на свою задницу», – посмеялся он в телефонную трубку. По всей видимости, Донатас дал ей только положительные характеристики, иначе как объяснить, что Нечаев стал с ней советоваться по самым щекотливым вопросам. Нет, с каким юношей переспать сегодня ночью, тут ему советов не требуется, а вот, например, что делать с литовским компаньоном, который в последнее время выказывает непочтительность и даже строптивость, а кроме того, позволяет себе в его присутствии антирусские выпады? Она обещала переговорить с Доном. «Уж он-то его приструнит, будьте уверены». – «Спасибо, голубушка. У вас не голова, а кабинет министров!» Он оставил ей телефон испанского отеля на тот случай, если кто-нибудь из литовских друзей захочет с ним связаться.
Она позвонила ему вчера вечером и взволнованным голосом произнесла:
«Юрий Анатольевич, вам угрожает смертельная опасность! Наш общий друг советует вам перебраться с восточного побережья на южное. В Андалусии тоже можно неплохо отдохнуть». Она слышала в трубке его тяжелое, со свистом, дыхание. «Неужели этот мерзавец-компаньон!..» – начал кричать Нечаев, но она не дала ему докончить фразу. «Не волнуйтесь, Юрий Анатольевич. Я берусь сама все уладить, только для этого мне потребуется определенная сумма…» – «Сколько угодно, голубушка! Завтра же получите у моей супруги!» И на прощание она напомнила:
«Следуйте совету нашего общего друга. И приятного вам отдыха».
Дело сделано, и теперь поздно отступать. Жаль только, мало попросила, но большая сумма могла вызвать подозрение. А вот дальнейший ход событий непредсказуем. Она не знает, насколько старые приятели Дон и Нечаев сейчас завязаны деловыми отношениями. И как отразится ее блеф на их дальнейшей дружбе.
А вот в том, что Юрий Анатольевич по возвращении из Испании предпримет выпад против своего мерзавца-компаньона – сомневаться не приходится. В общем, без заварухи вряд ли обойдется.
Перед домом нотариуса она решила выкурить сигарету. Спустилась по ступенькам к реке. Заметила, что вода прибывает. С первых дней жизни в этом городе больше всего она боялась наводнений. Слишком уж много здесь воды, а она совсем не умеет плавать. Родилась, можно сказать, в степи.
Несмотря на конец июля, ночи стоят совсем не темные. Небо сегодня лилово-розовое, с неповторимыми мазками облаков, какие бывают только на Балтике. А вдали чернеет купол мечети с двумя минаретами. Надо бы сводить туда Патимат, чтобы помолилась. Она давно хочет, но одна боится заблудиться. А Родьке все некогда. Сначала он был занят своей поэтессой, а теперь ее поисками.
Аида резко обернулась к дому нотариуса. В окнах горел свет, и ей показалось, что на втором этаже мелькнул силуэт мужчины. Она на миг задумалась.
«У его жены любовник? Почему бы не поразвлечься бедной женщине? И мне нет до этого никакого дела».
Она бодрым шагом подошла к двери и нажала кнопку звонка…
* * *
Хозяйка оказалась на редкость приветливой и гостеприимной. Они сидели в огромной неуютной гостиной с пальмами и статуей Афродиты.
– Соображаем на троих, – пошутила Аида, смакуя коньяк и не забывая о характерном литовском акценте.
Деньги уже лежали у нее в сумочке, и она могла бы расслабиться, но играть – так играть до конца.
– Может, останетесь ночевать? – предложила Соня. – Уже поздно, а вы с такими деньгами.
Предложение показалось ей заманчивым. Такие женщины, как Соня, нравились Аиде. Вполне современная и очень привлекательная. Они могли бы утереть нос ее мужу-гомику. У него своя компания, а у них теперь – своя. Но присутствие в доме кого-то третьего помешало девушке сделать шаг навстречу, тем более, что этот кто-то до сих пор не появился и ничем себя не выдал.
– Я живу совсем близко от вас, – улыбнулась она, – минут пятнадцать ходьбы.
– И все же странно, Инга, что у вас нет машины.
– Я человек расчетливый, – призналась девушка, – и немного скуповата. А машина – это лишние расходы.
– Это верно. Я тоже советовала мужу продать какую-нибудь из машин. Он вечно оставит «форд» или «мере» на стоянке, а сам катается на «крайслере» или наоборот. В гараж-то все не входят. Представляете, во что это ему, в конце концов, обходится? Но разве он меня… – Она вдруг умолкла, потому что на лестнице раздались шаги. Соню будто подменили, из добродушной, словоохотливой хозяйки она превратилась в маленького испуганного зверька.
«Неужели думает, что я донесу мужу о любовнике? – поразилась Аида. – Выходит, что она до такой степени боится Нечаева?»
Для страховки Аида придвинула к себе сумочку и щелкнула замком.
– Добрый всем вечерок! – с улыбкой произнес Майринг.
– Знакомьтесь! Это Марк! А это Инга!
– Очень приятно, – не забывая об акценте, протянула ему руку Аида.
– Мне стало скучно там, наверху. – Марк закурил и, накрыв дрожащую руку Софьи своей рукой, спросил:
– И что нам теперь скрывать? Когда твой муж вернется из Испании, ты объявишь ему о разводе.
Соня не понимала, что происходит. Марк плел полную ахинею. Она не собирается разводиться с мужем. И у него, между прочим, тоже имеется жена.
Значит, эта ахинея рассчитана на Ингу? Но зачем? Зачем он вообще обнаружил себя и влез в их пустую полусветскую беседу?
– Развестись никогда не поздно, дорогой. Однако не стоит утомлять Ингу подробностями нашей интимной жизни.
– Мы вас утомляем? – обратился он к девушке и посмотрел ей прямо в глаза.
– Нисколько, – возразила та, – я люблю мелодрамы, но мне пора идти.
Было очень приятно И провести с вами время.
Она вышла в ночь совершенно опустошенная. Несколько раз оглянулась на дом нотариуса. Ей казалось, что Марк преследует ее и хочет отомстить за брата.
Аида прибавила шагу. До дома было вовсе не близко, а метро уже закрылось. По Невскому, несмотря на второй час ночи, фланировал народ. Люди шли к разводным мостам и были веселы и беспечны. Теплая балтийская ночь располагала к беспечности. Какой-то едва оперившийся подросток со скейтом под мышкой говорил своему дружку: «Москва – это круто! Особенно Горбушка! Ну, полный отлет!» – «А Питер все равно круче!» – возражал дружок, патриот родного города.
Возле ночного клуба полуголые девушки-стриптизерши дышали свежим воздухом. К весело болтающим красоткам приблизился однорукий седой бомж. Одна из девушек, видимо, самая сердобольная, вернулась в клуб и вынесла старику бумажный пакет с какой-то снедью. Бомж громко чавкал и рассказывал всем желающим слушать историю своей несчастной жизни. Сердобольная уронила слезу, а другая вздохнула: «Кто знает, что ждет нас впереди? Век-то наш недолог».
Две проститутки – блондинка в черном платье, а брюнетка в белом (любимые цвета политиков, банкиров и прочих деловых людей, а также почему-то питерских проституток) – уговаривали двух инертных англичан. Те интересовались, есть ли в квартире, куда их приведут, ванна и горячая вода.
Сантехнические вопросы иногда стоят острее, чем сексуальные, особенно для жителей Британских островов.
Компания подвыпивших китайцев горячо обсуждала одного из своих товарищей, который промотал все деньги, отведенные ему государством на учебу. И теперь на родине его ждала смертная казнь.
Старая еврейская чета, похожая на двух черепашек, вдруг вставших на задние лапы, едва передвигалась. «Мы опять опоздаем, Изя, – упрекала старушка, – а все потому, что ты долго искал свой носок, прямо как маленький!» – «Куда нам торопиться, Роза? На тот, главный мост, мы всегда с тобой успеем», – отвечал мудрец Изя.
Аида свернула в темный незнакомый переулок. «Рано или поздно придется отсюда уехать, – сказала она себе. – Пора искать новое пристанище». Господи, как она любила этот город! Его площади, дворцы, каналы, мосты, кафешки… Его людей. Поразительная штука – оказывается, Аида любит людей!
– Я больше так не могу! – крикнула она в пустоту переулка, в котором, по-видимому, были одни учреждения, необитаемые в это время суток. – Я больше не могу!
Аида опустилась на колени перед каким-то столбом с давно угасшими фонарями.
На другое утро Аиде пришлось пить капуччино в одиночестве. Марк так и не появился. К тому же ее любимый столик, рядом с пираньями, оказался занятым.
Там сидели двое незнакомых парней в выцветших футболках, с хорошо накачанными бицепсами. Зато ей составила компанию барменша Вера, не забыв стрельнуть сигарету.
– А где твои знаменитые сигариллы? – поинтересовалась она.
– Я стала скупердяйкой.
– А это что за красавцы? – кивнула она в сторону парней.
– Кто их знает? Они вчера здесь появились в обед. Наверное, понравилось.
– Приезжие?
– Кажется.
– Жаль, что ты не любопытная.
– А что, они тебе приглянулись? Ничего мальчики, правда? Ты бы смогла их зажечь.
– А может, тебе сначала попробовать?
Они рассмеялись. Парни настораживали Аиду все больше и больше. Их завтрак слишком затянулся.
– Если мы немного помолчим и прислушаемся к их болтовне, я смогу определить из каких они мест.
– Да-да, мне Марк рассказывал о твоих необыкновенных способностях! – трещала барменша. – Он сказал, что у тебя абсолютный слух на всякие там диалекты и наречия. Это действительно так?
Аида не ответила, а только приложила палец к губам.
Веры хватило на пару минут. Парней волновала международная политика.
Они были возмущены вероломством НАТО на Балканах и называли Клинтона «американский х…сос», хотя всем известно, что дела обстоят иначе.
Вера зажала рукой рот, чтобы снова не рассмеяться. Аиде же было не до смеха.
– Уральский говор, – едва выдавила она из себя.
В этот миг она вспомнила испуганное, растерянное лицо брата. Аида подозревала, что с квартирой в Екатеринбурге что-то не так. Не мог он ее быстро продать. А может, покупатель давно поджидал продавца? Ждали ее, а приехал брат, да еще не один, а с любовницей. Прекрасная мишень для шантажа.
Она заставила себя не впадать раньше времени в панику. Эти парни могут оказаться случайными туристами, ведь совсем рядом расположена гостиница «Русь».
Вот они и приглядели местечко для завтрака. Правда, дороговато, зато уютно.
– Хотела бы я так же во всем разбираться, – опять начала балаболить Вера.
– Во всем разобраться невозможно, – заметила Аида.
Она решила, что лучше всего – вернуться домой. Но затравленный, несчастный вид Патимат разъедал сердце. Родька опять до ночи шлялся по моргам.
И опять безуспешно. Нет, домой она не пойдет. Даже если врубить на всю катушку «Праймал Фир», не поможет. Дом стал ей совсем чужим.
Аида выбрала ближайший антикварный магазин. Твердо решила, что ни копейки больше не потратит на старинные безделушки, а станет обычным посетителем музея. В глаза сразу бросился набор фаянсовых сухарниц в виде морских раковин, расписанных в пастельных тонах. Она обожала подобные вещи в стиле модерн, но слово, данное самой себе, нарушить не смела.
Сухарницы настроили мысли на определенную волну. Старые вещи всегда дают почву для раздумий, фантазий, воспоминаний. Вчера в доме нотариуса была пепельница в виде ракушки. Марк должно быть, теперь возненавидит ее. Что он там плел насчет развода Сони с Нечаевым? Бред сивой кобылы! На что он рассчитывает?
Надо бы его предупредить, чтобы не порол горячку. Спать с Софьей – это одно дело, а лишать Нечаева «светского прикрытия» – тут он, пожалуй, свернет себе шею.
Уже не в первый раз она ловила себя на мысли, что люд и, окружающие ее, кажутся ей наивными и доверчивыми. Может, дело в ней самой, в ее болезненной подозрительности и скрупулезном расчете? Ведь до чего дошло: какие-то посторонние парни в кафе, мирно беседующие о международной политике, вызвали столько отрицательных эмоций.
Она не заметила, как вышла из магазина и пошла куда глаза глядят.
Впрочем, ей было все равно. Из оцепенения ее вывел визг тормозов. Кто-то схватил ее сзади за руки, причинив боль. Она не успела даже подумать о сопротивлении, как оказалась на заднем сиденье автомобиля, тут же стартовавшего в сторону Лиговки. И снова почувствовала боль от наручников, сковавших ее запястья.
Аида не ошиблась. Она оказалась пленницей двух парней из «Коко Банго».
Один вел машину, а другой сидел рядом и рылся в ее сумочке. Первым делом он разрядил пистолет. Они ехали уже минут пятнадцать, и никто из троих не произнес ни звука. Они миновали Лиговку, и за окном мелькали незнакомые улицы.
– Куда вы меня везете? – наконец нарушила она молчание.
– Слушай, а девка красивая, – сообщил один из них другому, не обращая внимания на заданный вопрос, – может, трахнем ее для начала? У меня на нее стоит.
– А потом у шефа будет стоять на тебя! – засмеялся другой. – Он тебя поимеет, если что-то сорвется!
– А что теперь может сорваться? – недоумевал первый. – Она у нас в руках. А шеф все равно прикажет пустить ее в расход. Она столько народу загубила! Так фига ли добру пропадать?!
– У вашего шефа, мальчики, возникнут крупные неприятности, – спокойным голосом пообещала Аида.
– Не вякай! – замахнулся на нее первый, но, почему-то не ударив, опустил руку.
– Тебе никто слова не давал, – поддержал его второй. – Сиди смирно, будь паинькой.
– Паинькой я буду на ваших похоронах.
– Врежь ей, Федор, – попросил тот, что за рулем.
Федор снова замахнулся и снова опустил руку.
– Да ладно! – бросил он. – Зачем красоту портить? Лучше ее трахнуть.
– Только попробуй! – усмехнулась Аида. – Вставишь и не вытащишь!
– Это как?
– Отрежу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23