Так что могут нас и выследить.
— Отсюда есть другой выход? — встревожилась Дженет.
— Три, мэм, — улыбнулся ей Майка. — Один совсем легкий, двумя другими уходить вам будет потруднее. Пока же мои ребята мажут медвежьим салом бревно над лазом. Городские песики этого запаха хуже смерти боятся. Но если услышите какой шум наверху, двигайте в горы. Только не тем путем, что пришли. Мы там, у лаза, кое-что для них приготовили. Вот тут я вам нарисовал...
Майка развернул клочок оберточной бумаги. На схеме были указаны три тоннеля, ведущие из землянки через другие ходы и каморки в горы. Он показал им места, где припасены керосиновые фонари в дополнение к тем, что висели у них на стене. Попасть в тоннели, обозначенные на схеме каждый своим номером, можно было через потайную дверь в задней стене землянки.
— Номер один — самый простой, — объяснял Майка. — Всего-то миля, может, полторы от силы. Спуститесь вниз футов на сто, потом подниметесь и вылезете наверх. На проселок. Там такая же дверь, как здесь. Когда выберетесь, завалите ее камнями.
— А другие выходы?
— Номера два и три длиннее и глубже, к тому же узковаты. Если выберете номер третий, придется переправляться через подземное озеро. Шажками по карнизу, к тому же он под водой дюймов на шесть — восемь. Не дай Бог сорваться, там глубоко, да и вода холоднющая.
— Так, а если они обнаружат землянку и пустят в нее собак? — не успокаивалась Дженет.
— Тогда уходить надо через третий выход. Только смотрите в оба, когда доберетесь до Ямы Доусона...
— Это озеро так называется?
— Ага, потому что бедняга Доусон все еще там. К ней ведет длинный узкий тоннель. Вам придется протискиваться бочком. А вот мужикам требуется выдохнуть, втянуть пузо и задницу салом смазать, иначе не продраться. Зато если собаку пустят, прикончить ее там ничего не стоит. Я вам, к слову сказать, револьверчик ваш принес.
— Боюсь, патроны-то я все расстреляла...
— Так я ж его перезарядил, — усмехнулся Майка. — Чего-чего, а боеприпасов у нас хватает. Однако стреляйте только в крайнем случае. Черт ее знает, как поведет себя вся эта земля у вас над головой.
— Имеете в виду обвал?
— Вроде того. Особенно осторожны будьте у озера. Дна там нет, во всяком случае, мы нащупать не смогли, как ни старались. А свод высоченный, наши фонари не достают. И сосулек там каменных свисает навалом. Лучше возьмите вон в углу дубинку, у нее на конце гвоздики набиты. Так что собачку в случае чего как раз дубинкой...
— Будем молить Бога, чтобы обошлось без собак, — поежилась Дженет. — Скажите, когда вернется отец Линн, он сумеет с вами связаться?
— Думаю, да, — ответил Майка. — У нас есть способы.
Дженет потрогала лежащий на столике револьвер, выглядел он не очень впечатляюще по сравнению со всем тем оружием, что попадалось ей на глаза в последние двадцать четыре часа.
— Вы уже дважды спасли нам жизнь, мистер Уолл, — с чувством произнесла она. — Я вам очень признательна.
Майка тепло взглянул на Линн и кивнул:
— Эд Крейс оказал мне огромную услугу. Сразу, как переехал сюда, в горы. Еще даже не знал ни меня, ни моих родичей. А выручил одного из моих сыновей. Бена. Три здоровенных парня Крэггитов подстерегли его и стали лупить монтировками. Ни за что ни про что. Забавлялись. Они бы его прикончили, но тут появился старина Эд. Двоих сшиб своей машиной прямо в ручей, третий убег. А старина Эд отвез Бена домой.
— Расскажи ей еще о Крэггитах, — попросила Линн.
— Ну, значит, семейка эта решила отомстить Эду Крейсу. Подкатывают к его хижине на пикапах, а он по ним как бабахнет из винтовки пятидесятого калибра! Те врассыпную в лес, а он вслед им запустил эту пленку со львами. Уж года четыре прошло, нас со стариной Эдом теперь водой не разольешь.
— Не сочтите меня невежливой, очень хочу поинтересоваться, — слегка поколебавшись, решилась Дженет. — Чем же вы и все эти люди здесь, в горах, занимаетесь, мистер Уолл?
— Живем, — едва заметно усмехнувшись кончиками губ, пожал плечами Майка.
Дженет улыбнулась ему в ответ, поняв, что больше ничего он ей не скажет.
— Послушайте, ордер на мой арест скорее всего уже выдан. Вчера я сбежала от федерального патруля. И стреляла в... Черт, даже не знаю в кого! Может, тоже в федеральных агентов...
— Да эти, что понаехали к нам, все федералы. — Майка сплюнул на земляной пол. — Им здесь не место, однажды они узнают это на собственной шкуре. Налоговики, мать их! Убийцы с полицейскими бляхами, больше никто. Сначала стреляют, а потом задают вопросы.
Дженет эта гневная тирада привела в полную растерянность, она не знала, что ему ответить. Линн молча рассматривала неровный пол землянки.
— Тем не менее мне очень жаль, что мы втянули вас в эту историю, мистер Уолл, — сказала наконец Дженет. — Они могут попытаться арестовать вас.
— Пусть попробуют, — дернул плечом Майка. — А вы тут сидите тихо, носа не высовывайте, пока старина Эд не вернется. И держите ухо востро. Это я насчет собачек. Подарочек наш их задержит, но вам придется сразу же уносить ноги.
— А что за подарочек?
— После моего ухода ребята оставят в тоннеле осиное гнездо.
— Большое?
— Да с мильен будет, никак не меньше. — В глазах Майки заплясали веселые огоньки. — А сейчас я вам еще кое-что покажу. Если они начнут стрелять, хватайте лампы, открывайте дверь и поджигайте вот этот запал. Смотрите, спички будут лежать здесь. Захлопните за собой створку как следует и бегите до первого поворота. Там, справа, вырыта каморка. Падайте на пол и зажмите уши покрепче.
Линн слушала его инструкции, согласно кивая. Майка проверил, достаточно ли в лампах керосина, и исчез в тоннеле. Дженет еще раз осмотрела и даже для чего-то пощупала фитиль запала. Однако уверенности в том, что она поступит так, как советовал Майка, у нее не было. Еще неделю назад она могла бы быть среди тех, кто ворвется в землянку. С другой стороны, как только дело касалось Эдвина Крейса и его дочери, все правила, похоже, переписывались заново. Взять, к примеру, тот пожар в больнице. Старик, может, и перебарщивает, однако здесь, в горах, люди явно убеждены, что правительству ни в чем доверять нельзя. Если за ними придут с собаками, то нарвутся на миллион разъяренных ос. Если же станут выкуривать слезоточивым газом под пули снайперов, динамит обрушит землю на их головы.
Линн собралась обследовать дверь в задней стене, чтобы удостовериться, что они смогут ее открыть. Дженет сидела за столиком, закрыв лицо ладонями. Надо дать знать своим, где они с Линн Крейс находятся. «Они тебе больше не свои, — прозвенел где-то у нее в голове тоненький голосок. — Майка Уолл и его родичи защитят тебя от них, пока... Пока что? Пока не вернется Эдвин Крейс?» У Дженет появилось ощущение нереальности происходящего. Только на прошлой неделе она была агентом федерального ведомства, а сейчас в течение всего одних суток превратилась в фигуранта федерального розыска. Интересно, что поделывают сейчас Фансворт и ее коллеги из отделения в Роаноке? Карабкаются по горам в поисках ее и Линн? Или сидят себе в своих креслах, ожидая распоряжений от больших боссов из Вашингтона? Тех самых, что не хотят слышать никаких предупреждений об угрозе взрыва и больше озабочены тем, как бы насолить другому ведомству, нежели тем, как спасти человеческие жизни...
Ей очень хотелось позвонить к себе в контору, поговорить хоть с кем-нибудь, узнать, что, к черту, вообще происходит. Но кому ей звонить? Ведь не резиденту же Фансворту. И не Ларри Тэлботу, который даже словом перемолвиться с ней побоится. И не Кинэну. В БАТО она никого не знает. И уж, конечно, не Эдвину Крейсу. Во-первых, один Бог знает, где он сейчас находится, во-вторых, за ним самим гонится ФБР плюс наверняка БАТО и ЦРУ.
— Я там оставила пару ламп и спички, — сообщила ей Линн, протискиваясь в землянку. — Майка не преувеличивал, тоннель действительно узкий.
— Схему положите на видное место, — предложила Дженет. — Если придется бежать, мне вовсе не улыбается блуждать в подземельях до конца жизни.
— Вот здесь будет, рядом с дверью. — Линн уселась за столик, поморщилась, задев за край больным боком. — Хотела бы я знать, где сейчас отец. И что, к черту, вообще происходит.
— Вы просто читаете мои мысли. Слово в слово. Меня лично так и подмывает вылезти наружу и посмотреть, нет ли там где телефона.
— И кому вы собираетесь звонить?
— Вот в этом-то вся проблема. Не разберусь, кто за нас, а кто против. И чего еще ждать от этой тетки из ЦРУ... Это надо же, поджечь больницу, слов нет! Кстати, агентам ЦРУ запрещено действовать на территории Соединенных Штатов.
— Знаю, — задумчиво кивнула Линн. — Только не уверена, что они следуют этому правилу. Когда отец помогал им, он иногда выезжал за рубеж. Но и здесь, в Штатах, работал тоже. Все зависело от того, за кем он охотился.
— Но если надо выследить кого-то в Штатах, это задача ФБР, никак не ЦРУ.
— Думаю, именно по этой причине отец и был им нужен, — невесело усмехнулась Линн. — Формально он служил в ФБР и не имел к ЦРУ отношения.
— Ах вот оно что... — протянула Дженет. — Значит, в случае провала операции и он мог предъявить удостоверение ФБР, и к ЦРУ не было никаких претензий...
— Что-то вроде того. Он никогда не посвящал меня в детали своей работы, но, насколько я понимаю, они преследовали людей, которые вышли из-под контроля ЦРУ. Их нужно было нейтрализовать, и не важно, каким способом.
— Хотите сказать, провинившихся просто приканчивали?
— Не совсем так. Отец рассказывал, что есть такие федеральные тюрьмы, куда любого можно упрятать без суда и следствия, а затем уничтожить дело. Льюисберг, например, Форт-Ливенворт. Там устроены камеры для пожизненного заключения. Вы можете себе представить, чтобы кому-то пришло в голову проверять подобные застенки?
— Ну, скажем, какому-нибудь дотошному адвокату из независимых...
— Ха-ха! А как он узнает, что пропавший человек сидит именно в этой тюрьме? Ведь по документам он там не числится!
— Господи, вы рассуждаете так, словно мы живем в России! — протестующе воскликнула Дженет.
— А знаете, в прошлом году у нас в университете я познакомилась с одним аспирантом из России. Физик, но мы с ним все больше о политике говорили. Боже, до чего русские любят рассуждать о политике! — рассмеялась Линн. — Если бы вы слышали, как он смеялся над нашей верой в то, что мы живем в свободной стране... Предложил мне выяснить, насколько у нас за последние десять лет возросла численность полиции.
— И что же? — вопросительно взглянула на нее Дженет.
— Я попробовала и узнала много интересного. Знаете, например, сколько человек у вас в ФБР работает?
— Знаю, что много. Тысяч десять — пятнадцать...
— Двадцать семь не хотите? А десять лет назад их было шестнадцать тысяч. Пыталась установить точное число полицейских и не смогла. Может, вам удастся, если заинтересуетесь.
— Ну, численность полиции увеличивается потому, что растет преступность. Каждый день появляется сотня новых видов преступлений. Мошенничество в Интернете. Серийные убийства. Людоедство. Притоны, где педофилы покупают и продают детей за дозу кокаина... Шестьдесят две тысячи взрывов только за последние пять лет!
— Все правильно, однако возьмите инцидент в Техасе. Да, эти люди верили в светопреставление, наверняка среди них были и чокнутые. Ждали Судного дня, молились, чтобы он скорее настал. Конец тысячелетия, Второе пришествие и все такое... И только за это правительство сожгло их заживо? Такая казнь за убеждения канула в прошлое вместе с инквизицией. Во всяком случае, мы так думали...
— Их не наши агенты сожгли, а их гуру, — возразила Дженет.
— Допустим, — упрямо мотнула головой Линн. — Но к этому его ваши подтолкнули, когда двинули против них танки. Какого черта, просто отключили бы свет, воду, телефон и выждали бы несколько месяцев. Нет, в Вашингтоне решают пустить танки! А после этого начинают изворачиваться и заметать следы. Но когда всплывают такие факты, как применение зажигательных снарядов, кто же станет верить вашему ФБР и БАТО?
— Пусть так, но мы все равно не виноваты. Это их духовный лидер поджег лагерь. Он был смертельно ранен и знал, что ему нечего терять! — стояла на своем Дженет.
— Возможно, это и правда, — укоризненно взглянула на нее Линн. — Однако американская демократия вступила в век информационного бума. И если у ФБР или БАТО рыльце в пуху, этого не скроешь. В прошлом им это, может, и удалось бы. Сейчас не выйдет! И тогда им веры вообще никакой не будет.
Дженет тяжело вздохнула и отвела глаза. Линн ласково накрыла ее ладонь своей.
— Послушайте, я сознаю, что, спасая меня, вы рискуете своей головой. Не подумайте, что я вам не благодарна. Но несколько лет назад мой отец собрал компромат на самых влиятельных лиц в правительстве... Настолько серьезный, что высокопоставленный сотрудник ЦРУ перестрелял всю свою семью и наложил на себя руки, лишь бы сохранить эти факты в тайне. Папа, по-моему, не «исчез» только потому, что он очень умелый и изобретательный оперативник. Уволили его по звонку сверху.
— Так вы полагаете, что вся эта заваруха началась из-за той истории?
— Уверена, — твердо ответила Линн. — Мы это с папой обсуждали. С той поры о деле китайских шпионов стало известно очень много нового. И он опасался, что останется едва ли не единственным свидетелем. А папа знал не понаслышке, как в наши дни поступают в таких случаях. У них это называется «рубить концы».
— Откуда вы все это знаете? — Дженет поднялась, чтобы заменить капризно замигавшую лампу другой.
— После того как погибла мама, а его заставили уволиться, мы с папой много говорили. Обо всем. Я поставила такое условие. Сказала, что хочу узнать его, как он живет, чем занимается. Нет, не детали оперативной работы, конечно. Мне надо было понять, почему мама была так напугана. Почему она говорила про него такие вещи...
— Которые были неправдой...
Линн смотрела на нее пристальным взглядом. А глаза у нее точь-в-точь как у Крейса, только сейчас заметила Дженет. Серо-зеленые, пронзительные, смотрят прямо тебе в душу. Глаза, которые много видели и много знают.
— Но в том-то и дело, агент Картер, что почти все было правдой...
Дженет почему-то вспомнила лицо женщины, идущей за ними по следу, лицо с глазами гигантской белой акулы. Мисти. Она вздрогнула как от озноба. И тут они услышали заливистый лай собак.
* * *
Браун Макгаранд раздраженно потер щеки, нестерпимо чесавшиеся из-за щетины, которая уже успела пробиться на недавно чисто выбритом лице. Близился закат, он вел взятую напрокат машину в объезд арсенала. Ему надо было найти просеку возле ручья. Около ограждения арсенала ручей был совсем узким и протекал через бетонную трубу, поверх которой шла проволочная изгородь. Машину он спрячет и, проникнув на объект, пройдет пешком около мили до бункера под номером 887. Еще только приступая к осуществлению своего плана, он оборудовал себе в нем надежное убежище. Располагалось оно в самой отдаленной части складской территории, где хранились боеприпасы.
По дороге сюда он настроился на новостную радиостанцию и слушал ее передачи, не выключая ни на минуту. В центре внимания был, конечно, взрыв в здании БАТО, возбужденные репортеры сообщали о сотнях погибших и об огромном материальном ущербе всей деловой части города. Прямо с места событий они взахлеб живописали, как выглядят разрушенные здания, улицы, заваленные осколками стекла и обломками... Воспевали героическую работу пожарных команд и бригад «Скорой помощи». Предлагали отдельные леденящие душу кровавые сценки с Массачусетс-авеню... Официальные представители министерства финансов, министерства юстиции и — с некоторым промедлением — БАТО выступили с заявлениями, в которых предупредили о растущей угрозе терроризма, потребовали увеличения бюджетных ассигнований своим ведомствам, выразили соболезнования жертвам трагедии и поклялись найти преступников. Особенно впечатляющим оказалось одно интервью, когда репортер ткнул микрофон в залитое кровью лицо агента БАТО, раненного на крыше гаража. Тот дал страшную клятву достать из-под земли того, кто это сделал, и оторвать ему, сучаре — в этом месте вздрагивающий голос агента с некоторым запозданием заглушило деликатное электронное попискивание, — башку голыми руками. Браун хмыкнул: довольно истеричное и неосторожное высказывание, о котором большие начальники, несомненно, еще пожалеют.
В течение дня, однако, тон сообщений стал спокойнее. Выяснилось, что из большинства зданий людей успели эвакуировать. Кто-то в последнюю минуту сумел предупредить о грозящем взрыве. Десятки людей действительно получили ранения, однако пострадали в основном те, кто находился на улице неподалеку от здания БАТО, когда его верхние этажи взлетели на воздух. Когда Браун уже въезжал на просеку, передали сообщение о том, что три охранника погибли на крыше гаража, двадцать шесть человек было ранено в непосредственной близости от здания БАТО, четыре верхних этажа которого полностью уничтожены взрывом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Отсюда есть другой выход? — встревожилась Дженет.
— Три, мэм, — улыбнулся ей Майка. — Один совсем легкий, двумя другими уходить вам будет потруднее. Пока же мои ребята мажут медвежьим салом бревно над лазом. Городские песики этого запаха хуже смерти боятся. Но если услышите какой шум наверху, двигайте в горы. Только не тем путем, что пришли. Мы там, у лаза, кое-что для них приготовили. Вот тут я вам нарисовал...
Майка развернул клочок оберточной бумаги. На схеме были указаны три тоннеля, ведущие из землянки через другие ходы и каморки в горы. Он показал им места, где припасены керосиновые фонари в дополнение к тем, что висели у них на стене. Попасть в тоннели, обозначенные на схеме каждый своим номером, можно было через потайную дверь в задней стене землянки.
— Номер один — самый простой, — объяснял Майка. — Всего-то миля, может, полторы от силы. Спуститесь вниз футов на сто, потом подниметесь и вылезете наверх. На проселок. Там такая же дверь, как здесь. Когда выберетесь, завалите ее камнями.
— А другие выходы?
— Номера два и три длиннее и глубже, к тому же узковаты. Если выберете номер третий, придется переправляться через подземное озеро. Шажками по карнизу, к тому же он под водой дюймов на шесть — восемь. Не дай Бог сорваться, там глубоко, да и вода холоднющая.
— Так, а если они обнаружат землянку и пустят в нее собак? — не успокаивалась Дженет.
— Тогда уходить надо через третий выход. Только смотрите в оба, когда доберетесь до Ямы Доусона...
— Это озеро так называется?
— Ага, потому что бедняга Доусон все еще там. К ней ведет длинный узкий тоннель. Вам придется протискиваться бочком. А вот мужикам требуется выдохнуть, втянуть пузо и задницу салом смазать, иначе не продраться. Зато если собаку пустят, прикончить ее там ничего не стоит. Я вам, к слову сказать, револьверчик ваш принес.
— Боюсь, патроны-то я все расстреляла...
— Так я ж его перезарядил, — усмехнулся Майка. — Чего-чего, а боеприпасов у нас хватает. Однако стреляйте только в крайнем случае. Черт ее знает, как поведет себя вся эта земля у вас над головой.
— Имеете в виду обвал?
— Вроде того. Особенно осторожны будьте у озера. Дна там нет, во всяком случае, мы нащупать не смогли, как ни старались. А свод высоченный, наши фонари не достают. И сосулек там каменных свисает навалом. Лучше возьмите вон в углу дубинку, у нее на конце гвоздики набиты. Так что собачку в случае чего как раз дубинкой...
— Будем молить Бога, чтобы обошлось без собак, — поежилась Дженет. — Скажите, когда вернется отец Линн, он сумеет с вами связаться?
— Думаю, да, — ответил Майка. — У нас есть способы.
Дженет потрогала лежащий на столике револьвер, выглядел он не очень впечатляюще по сравнению со всем тем оружием, что попадалось ей на глаза в последние двадцать четыре часа.
— Вы уже дважды спасли нам жизнь, мистер Уолл, — с чувством произнесла она. — Я вам очень признательна.
Майка тепло взглянул на Линн и кивнул:
— Эд Крейс оказал мне огромную услугу. Сразу, как переехал сюда, в горы. Еще даже не знал ни меня, ни моих родичей. А выручил одного из моих сыновей. Бена. Три здоровенных парня Крэггитов подстерегли его и стали лупить монтировками. Ни за что ни про что. Забавлялись. Они бы его прикончили, но тут появился старина Эд. Двоих сшиб своей машиной прямо в ручей, третий убег. А старина Эд отвез Бена домой.
— Расскажи ей еще о Крэггитах, — попросила Линн.
— Ну, значит, семейка эта решила отомстить Эду Крейсу. Подкатывают к его хижине на пикапах, а он по ним как бабахнет из винтовки пятидесятого калибра! Те врассыпную в лес, а он вслед им запустил эту пленку со львами. Уж года четыре прошло, нас со стариной Эдом теперь водой не разольешь.
— Не сочтите меня невежливой, очень хочу поинтересоваться, — слегка поколебавшись, решилась Дженет. — Чем же вы и все эти люди здесь, в горах, занимаетесь, мистер Уолл?
— Живем, — едва заметно усмехнувшись кончиками губ, пожал плечами Майка.
Дженет улыбнулась ему в ответ, поняв, что больше ничего он ей не скажет.
— Послушайте, ордер на мой арест скорее всего уже выдан. Вчера я сбежала от федерального патруля. И стреляла в... Черт, даже не знаю в кого! Может, тоже в федеральных агентов...
— Да эти, что понаехали к нам, все федералы. — Майка сплюнул на земляной пол. — Им здесь не место, однажды они узнают это на собственной шкуре. Налоговики, мать их! Убийцы с полицейскими бляхами, больше никто. Сначала стреляют, а потом задают вопросы.
Дженет эта гневная тирада привела в полную растерянность, она не знала, что ему ответить. Линн молча рассматривала неровный пол землянки.
— Тем не менее мне очень жаль, что мы втянули вас в эту историю, мистер Уолл, — сказала наконец Дженет. — Они могут попытаться арестовать вас.
— Пусть попробуют, — дернул плечом Майка. — А вы тут сидите тихо, носа не высовывайте, пока старина Эд не вернется. И держите ухо востро. Это я насчет собачек. Подарочек наш их задержит, но вам придется сразу же уносить ноги.
— А что за подарочек?
— После моего ухода ребята оставят в тоннеле осиное гнездо.
— Большое?
— Да с мильен будет, никак не меньше. — В глазах Майки заплясали веселые огоньки. — А сейчас я вам еще кое-что покажу. Если они начнут стрелять, хватайте лампы, открывайте дверь и поджигайте вот этот запал. Смотрите, спички будут лежать здесь. Захлопните за собой створку как следует и бегите до первого поворота. Там, справа, вырыта каморка. Падайте на пол и зажмите уши покрепче.
Линн слушала его инструкции, согласно кивая. Майка проверил, достаточно ли в лампах керосина, и исчез в тоннеле. Дженет еще раз осмотрела и даже для чего-то пощупала фитиль запала. Однако уверенности в том, что она поступит так, как советовал Майка, у нее не было. Еще неделю назад она могла бы быть среди тех, кто ворвется в землянку. С другой стороны, как только дело касалось Эдвина Крейса и его дочери, все правила, похоже, переписывались заново. Взять, к примеру, тот пожар в больнице. Старик, может, и перебарщивает, однако здесь, в горах, люди явно убеждены, что правительству ни в чем доверять нельзя. Если за ними придут с собаками, то нарвутся на миллион разъяренных ос. Если же станут выкуривать слезоточивым газом под пули снайперов, динамит обрушит землю на их головы.
Линн собралась обследовать дверь в задней стене, чтобы удостовериться, что они смогут ее открыть. Дженет сидела за столиком, закрыв лицо ладонями. Надо дать знать своим, где они с Линн Крейс находятся. «Они тебе больше не свои, — прозвенел где-то у нее в голове тоненький голосок. — Майка Уолл и его родичи защитят тебя от них, пока... Пока что? Пока не вернется Эдвин Крейс?» У Дженет появилось ощущение нереальности происходящего. Только на прошлой неделе она была агентом федерального ведомства, а сейчас в течение всего одних суток превратилась в фигуранта федерального розыска. Интересно, что поделывают сейчас Фансворт и ее коллеги из отделения в Роаноке? Карабкаются по горам в поисках ее и Линн? Или сидят себе в своих креслах, ожидая распоряжений от больших боссов из Вашингтона? Тех самых, что не хотят слышать никаких предупреждений об угрозе взрыва и больше озабочены тем, как бы насолить другому ведомству, нежели тем, как спасти человеческие жизни...
Ей очень хотелось позвонить к себе в контору, поговорить хоть с кем-нибудь, узнать, что, к черту, вообще происходит. Но кому ей звонить? Ведь не резиденту же Фансворту. И не Ларри Тэлботу, который даже словом перемолвиться с ней побоится. И не Кинэну. В БАТО она никого не знает. И уж, конечно, не Эдвину Крейсу. Во-первых, один Бог знает, где он сейчас находится, во-вторых, за ним самим гонится ФБР плюс наверняка БАТО и ЦРУ.
— Я там оставила пару ламп и спички, — сообщила ей Линн, протискиваясь в землянку. — Майка не преувеличивал, тоннель действительно узкий.
— Схему положите на видное место, — предложила Дженет. — Если придется бежать, мне вовсе не улыбается блуждать в подземельях до конца жизни.
— Вот здесь будет, рядом с дверью. — Линн уселась за столик, поморщилась, задев за край больным боком. — Хотела бы я знать, где сейчас отец. И что, к черту, вообще происходит.
— Вы просто читаете мои мысли. Слово в слово. Меня лично так и подмывает вылезти наружу и посмотреть, нет ли там где телефона.
— И кому вы собираетесь звонить?
— Вот в этом-то вся проблема. Не разберусь, кто за нас, а кто против. И чего еще ждать от этой тетки из ЦРУ... Это надо же, поджечь больницу, слов нет! Кстати, агентам ЦРУ запрещено действовать на территории Соединенных Штатов.
— Знаю, — задумчиво кивнула Линн. — Только не уверена, что они следуют этому правилу. Когда отец помогал им, он иногда выезжал за рубеж. Но и здесь, в Штатах, работал тоже. Все зависело от того, за кем он охотился.
— Но если надо выследить кого-то в Штатах, это задача ФБР, никак не ЦРУ.
— Думаю, именно по этой причине отец и был им нужен, — невесело усмехнулась Линн. — Формально он служил в ФБР и не имел к ЦРУ отношения.
— Ах вот оно что... — протянула Дженет. — Значит, в случае провала операции и он мог предъявить удостоверение ФБР, и к ЦРУ не было никаких претензий...
— Что-то вроде того. Он никогда не посвящал меня в детали своей работы, но, насколько я понимаю, они преследовали людей, которые вышли из-под контроля ЦРУ. Их нужно было нейтрализовать, и не важно, каким способом.
— Хотите сказать, провинившихся просто приканчивали?
— Не совсем так. Отец рассказывал, что есть такие федеральные тюрьмы, куда любого можно упрятать без суда и следствия, а затем уничтожить дело. Льюисберг, например, Форт-Ливенворт. Там устроены камеры для пожизненного заключения. Вы можете себе представить, чтобы кому-то пришло в голову проверять подобные застенки?
— Ну, скажем, какому-нибудь дотошному адвокату из независимых...
— Ха-ха! А как он узнает, что пропавший человек сидит именно в этой тюрьме? Ведь по документам он там не числится!
— Господи, вы рассуждаете так, словно мы живем в России! — протестующе воскликнула Дженет.
— А знаете, в прошлом году у нас в университете я познакомилась с одним аспирантом из России. Физик, но мы с ним все больше о политике говорили. Боже, до чего русские любят рассуждать о политике! — рассмеялась Линн. — Если бы вы слышали, как он смеялся над нашей верой в то, что мы живем в свободной стране... Предложил мне выяснить, насколько у нас за последние десять лет возросла численность полиции.
— И что же? — вопросительно взглянула на нее Дженет.
— Я попробовала и узнала много интересного. Знаете, например, сколько человек у вас в ФБР работает?
— Знаю, что много. Тысяч десять — пятнадцать...
— Двадцать семь не хотите? А десять лет назад их было шестнадцать тысяч. Пыталась установить точное число полицейских и не смогла. Может, вам удастся, если заинтересуетесь.
— Ну, численность полиции увеличивается потому, что растет преступность. Каждый день появляется сотня новых видов преступлений. Мошенничество в Интернете. Серийные убийства. Людоедство. Притоны, где педофилы покупают и продают детей за дозу кокаина... Шестьдесят две тысячи взрывов только за последние пять лет!
— Все правильно, однако возьмите инцидент в Техасе. Да, эти люди верили в светопреставление, наверняка среди них были и чокнутые. Ждали Судного дня, молились, чтобы он скорее настал. Конец тысячелетия, Второе пришествие и все такое... И только за это правительство сожгло их заживо? Такая казнь за убеждения канула в прошлое вместе с инквизицией. Во всяком случае, мы так думали...
— Их не наши агенты сожгли, а их гуру, — возразила Дженет.
— Допустим, — упрямо мотнула головой Линн. — Но к этому его ваши подтолкнули, когда двинули против них танки. Какого черта, просто отключили бы свет, воду, телефон и выждали бы несколько месяцев. Нет, в Вашингтоне решают пустить танки! А после этого начинают изворачиваться и заметать следы. Но когда всплывают такие факты, как применение зажигательных снарядов, кто же станет верить вашему ФБР и БАТО?
— Пусть так, но мы все равно не виноваты. Это их духовный лидер поджег лагерь. Он был смертельно ранен и знал, что ему нечего терять! — стояла на своем Дженет.
— Возможно, это и правда, — укоризненно взглянула на нее Линн. — Однако американская демократия вступила в век информационного бума. И если у ФБР или БАТО рыльце в пуху, этого не скроешь. В прошлом им это, может, и удалось бы. Сейчас не выйдет! И тогда им веры вообще никакой не будет.
Дженет тяжело вздохнула и отвела глаза. Линн ласково накрыла ее ладонь своей.
— Послушайте, я сознаю, что, спасая меня, вы рискуете своей головой. Не подумайте, что я вам не благодарна. Но несколько лет назад мой отец собрал компромат на самых влиятельных лиц в правительстве... Настолько серьезный, что высокопоставленный сотрудник ЦРУ перестрелял всю свою семью и наложил на себя руки, лишь бы сохранить эти факты в тайне. Папа, по-моему, не «исчез» только потому, что он очень умелый и изобретательный оперативник. Уволили его по звонку сверху.
— Так вы полагаете, что вся эта заваруха началась из-за той истории?
— Уверена, — твердо ответила Линн. — Мы это с папой обсуждали. С той поры о деле китайских шпионов стало известно очень много нового. И он опасался, что останется едва ли не единственным свидетелем. А папа знал не понаслышке, как в наши дни поступают в таких случаях. У них это называется «рубить концы».
— Откуда вы все это знаете? — Дженет поднялась, чтобы заменить капризно замигавшую лампу другой.
— После того как погибла мама, а его заставили уволиться, мы с папой много говорили. Обо всем. Я поставила такое условие. Сказала, что хочу узнать его, как он живет, чем занимается. Нет, не детали оперативной работы, конечно. Мне надо было понять, почему мама была так напугана. Почему она говорила про него такие вещи...
— Которые были неправдой...
Линн смотрела на нее пристальным взглядом. А глаза у нее точь-в-точь как у Крейса, только сейчас заметила Дженет. Серо-зеленые, пронзительные, смотрят прямо тебе в душу. Глаза, которые много видели и много знают.
— Но в том-то и дело, агент Картер, что почти все было правдой...
Дженет почему-то вспомнила лицо женщины, идущей за ними по следу, лицо с глазами гигантской белой акулы. Мисти. Она вздрогнула как от озноба. И тут они услышали заливистый лай собак.
* * *
Браун Макгаранд раздраженно потер щеки, нестерпимо чесавшиеся из-за щетины, которая уже успела пробиться на недавно чисто выбритом лице. Близился закат, он вел взятую напрокат машину в объезд арсенала. Ему надо было найти просеку возле ручья. Около ограждения арсенала ручей был совсем узким и протекал через бетонную трубу, поверх которой шла проволочная изгородь. Машину он спрячет и, проникнув на объект, пройдет пешком около мили до бункера под номером 887. Еще только приступая к осуществлению своего плана, он оборудовал себе в нем надежное убежище. Располагалось оно в самой отдаленной части складской территории, где хранились боеприпасы.
По дороге сюда он настроился на новостную радиостанцию и слушал ее передачи, не выключая ни на минуту. В центре внимания был, конечно, взрыв в здании БАТО, возбужденные репортеры сообщали о сотнях погибших и об огромном материальном ущербе всей деловой части города. Прямо с места событий они взахлеб живописали, как выглядят разрушенные здания, улицы, заваленные осколками стекла и обломками... Воспевали героическую работу пожарных команд и бригад «Скорой помощи». Предлагали отдельные леденящие душу кровавые сценки с Массачусетс-авеню... Официальные представители министерства финансов, министерства юстиции и — с некоторым промедлением — БАТО выступили с заявлениями, в которых предупредили о растущей угрозе терроризма, потребовали увеличения бюджетных ассигнований своим ведомствам, выразили соболезнования жертвам трагедии и поклялись найти преступников. Особенно впечатляющим оказалось одно интервью, когда репортер ткнул микрофон в залитое кровью лицо агента БАТО, раненного на крыше гаража. Тот дал страшную клятву достать из-под земли того, кто это сделал, и оторвать ему, сучаре — в этом месте вздрагивающий голос агента с некоторым запозданием заглушило деликатное электронное попискивание, — башку голыми руками. Браун хмыкнул: довольно истеричное и неосторожное высказывание, о котором большие начальники, несомненно, еще пожалеют.
В течение дня, однако, тон сообщений стал спокойнее. Выяснилось, что из большинства зданий людей успели эвакуировать. Кто-то в последнюю минуту сумел предупредить о грозящем взрыве. Десятки людей действительно получили ранения, однако пострадали в основном те, кто находился на улице неподалеку от здания БАТО, когда его верхние этажи взлетели на воздух. Когда Браун уже въезжал на просеку, передали сообщение о том, что три охранника погибли на крыше гаража, двадцать шесть человек было ранено в непосредственной близости от здания БАТО, четыре верхних этажа которого полностью уничтожены взрывом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53