Я его потеряла. Я выбрала его из связки ее ключей после того, как она умерла, и прекрасным образом его потеряла.
Тэфи слушала ночные звуки – шум ветра в листве деревьев, шелест волн, набегающих на берег. Спустя некоторое время она снова заговорила с женщиной, очень ласково, как с ребенком.
– А вы могли бы снова его найти, Селеста?
Женщина пожала плечами.
– Секрет известен одной лишь «Пушке».
Пушка! Селеста уже второй раз упоминает о пушке. Как это она выразилась прошлый раз? Что-то вроде «во времена пушки». И что-то про другую Селесту, которая была ее матерью. Тоже было совсем непонятно.
– Да ладно, не обращай на меня внимания, – неожиданно заявила Селеста. – Я так давно живу на этом острове, что мне иногда начинает казаться, что я сама – часть его, вроде большой скалы Арч-Рок, или гальки на берегу, или деревьев на вершинах холмов.
Тэфи сидела не двигаясь.
– Микилимакинау! – Селеста, как бы смакуя, произнесла отдельно каждый слог длинного слова. – Это – старинное индейское имя. Некоторые говорят, оно означает: «черепаха вернулась», потому что остров напоминает поднимающуюся из воды черепаху. Другие считают, что оно значит: «Родина Великих духов». Неважно – все равно оно древнее любых начал. Сначала – манито. Потом – краснокожий человек. Потом – французы, англичане и американцы. На островных лугах развертывались сражения, по ночам совершались тайные высадки на остров. Флаги поднимали и сворачивали вновь.
Тэфи затаила дыхание. Когда Селеста начинала говорить таким высоким слогом, казалось, тебе читают что-то из книжки.
– В давние времена велась большая торговля пушниной, когда через пролив на своих челноках и специальных лодках приезжали «вояжеры». Они высаживались на берегу, и весь остров оживал, всюду звучал смех, слышались песни. Всю зиму они проводили в дальних лесах, охотясь на пушного зверя. Потом, когда лед ломался, они приезжали на Макинау, чтобы получить от пушной компании плату за свой товар. Я вышла из среды этих людей. Именно тогда мне бы и следовало жить!
– Все это звучит замечательно! – тихим голоском заметила Тэфи.
Селеста начала тихонько напевать. Пела она по-французски, и Тэфи не понимала слов, но песня была пронизана пульсирующим ритмом. Казалось, волны и ветер в вершинах деревьев тоже слушают, затаив дыхание.
– Давно они не слыхали этой песни, – грустно сказала Селеста. – Джон Джейкоб Астор перенес свою компанию на северо-запад. Англичане отдали форт американцам, у которых они его вначале захватили, и все солдаты ушли. Не стало и «вояжеров» с перьями на шляпах, которые приезжали на специальных «лодках Макинау» через пролив. Теперь у нас есть только отели, туристы и робкие люди, приезжающие лишь в летнее время. А Селеста Клотьер работает поварихой в «Сансет хауз».
Тэфи понимала, что все это должно было казаться очень грустным. Великие дни миновали. И все-таки остров по-прежнему казался волнующим местом. Ей бы очень хотелось суметь как-то утешить Селесту.
Молчание длилось, у нее начали стучать зубы.
– Тебе холодно, – сказала Селеста. – А ну-ка быстренько беги в дом.
Тэфи поднялась и несколько раз помахала в воздухе руками. Однако она не сразу повернула в сторону дома.
– Вы говорили, что будет буря.
– Да, говорила. Буря будет, может быть, завтра.
Тэфи посмотрела на небо. Бесполезно было обращать внимание Селесты на яркие звезды, которые ни одно облачко не затмевало. Она снова попробовала вернуться к вопросу о слесаре.
– С этим будет задержка, – сказала Селеста, – а чем дольше мы ждем, тем лучше.
– Но почему? Разве комната не останется такою же, как была, когда бы мы ее ни открыли?
– Дай им время, – ответила Селеста, – и они заснут. Во сне они не могут причинить никакого вреда. Потому-то я и потеряла ключ – хотела дать им время. Но они еще не заснули. Ты слышала шорох, который раздался, когда упала картина?
– Единственное, что я слышала, – это гр-р-ох-хот стекла. – Зубы у Тэфи теперь по-настоящему стучали.
– А ну-ка, быстро, – скомандовала Селеста. – Сию же минуту – в дом. Быстрее!
Тэфи сдалась и побежала бегом через лужайку к ступеням заднего крыльца. Теперь, когда резкий ветер уже не настигал ее, зубы у нее перестали стучать. В этот момент из гостиной вышла ее мать и увидела ее.
– Тэфи! Куда ты запропастилась? Где я только тебя не искала!
– Я была внизу, около воды, разговаривала с Селестой, – ответила девочка.
Миссис Сондерс покачала головой.
– На воздухе без свитера! Надо тебе запомнить, что на острове бывает холодно по ночам и рано утром. Детка, а знаешь, некоторые из тех, кто зашел к нам сегодня пообедать, решили провести здесь весь свой отпуск. Наши две пустовавшие комнаты заняты, и отель теперь полон!
Тэфи обняла мать.
– Я уверена, что им понравились цветы на столах и ты в роли хозяйки.
– Какая лесть! – Но смех матери был ласковым. – А теперь пора в постель. Беги-ка домой. – Когда Тэфи начала подниматься по лестнице, она спросила: – Пожалуйста, скажи мне, зачем ты протянула веревку на своем окне и повесила на нее свой свитер?
– Это – сигнал для Дэвида, – объяснила Тэфи. – Он означает, что я смогу завтра пойти в форт.
– Ах вот что! Ну что ж, если ты думаешь, что он успел его разглядеть, сними его теперь. Когда смотришь на фасад гостиницы, это не так-то красиво выглядит.
Тэфи поднялась наверх. Пожалуй, надо договориться с Дэвидом об определенном часе для вывешивания сигналов. Если тайны будут продолжать множиться, он может в ближайшее время по-настоящему ей понадобиться. Пока что имелось лишь несколько странных, никак между собой не связанных вопросов, на которые никто не мог дать ответ.
ГЛАВА 8
Встреча у пушки
Утром белый туман клочьями летал по саду; свиваясь в круглые комочки, он катился по подъездной аллее возле дома. Вместо деревьев и кустов видны были лишь их смутные зеленые очертания, которые потихоньку исчезали из виду.
Тэфи, завтракавшая в ресторане, наблюдала за окнами. Помешает ли туман походу в форт, который наметили они с Дэвидом? Может, надвигается предсказанная Селестой буря?
Она задала этот вопрос Дорис, но официантка покачала головой.
– Селеста до тех пор бубнит о предстоящих бурях, пока какая-нибудь в самом деле не разразится. Конечно, если достаточно долго ждать, в конце концов дождешься бури. Селесте надо бы работать в кино. Я уверена, что у нее получались бы замечательные таинственные боевики.
Вскоре после этого появилась Донна и заняла свое место напротив Тэфи.
– Привет, – сказала Тэфи, вспомнив, что она решила быть с Донной сверхдружелюбной. – Мне понравились твои вчерашние танцы. Как бы я хотела уметь так танцевать!
Донна улыбнулась, и на ее щеке появилась ямочка.
– Мисс Эрвин не любила, когда я танцую. Она сказала маме… – Но Тэфи не суждено было узнать, что сказала мисс Эрвин, потому что я этот момент за их столик села миссис Такерман.
Экономка сказала «доброе утро» таким тоном, словно отнюдь не находила его таким уж добрым.
– У меня голова болит, – пояснила она и заказала чашку черного кофе. – Понравилось тебе вчерашнее представление? – спросила она Тэфи.
– По-моему, всем понравилось, – отозвалась Тэфи. – Я надеюсь, Донна будет еще танцевать.
Миссис Такерман ответила неопределенно:
– Я не совсем уверена…
– О, мама! – вмешалась Донна. – Ведь мисс Эрвин здесь больше нет, а миссис Сондерс танцы нравятся.
Миссис Такерман продолжала сомневаться.
– Все еще так неопределенно…
– Ты хочешь сказать, что в конечном итоге дом все-таки может отойти птицам? – спросила Донна.
Миссис Такерман покачала головой, укоризненно глядя на дочь. Это было своего рода предостережение – Тэфи хорошо знала этот жест, который делают матери, когда их дочки говорят лишнее. Но какую странную вещь Донна сказала! Тэфи слыхала выражение «отправляться к чертям собачьим»; «все пошло прахом», но чтобы что-то могло «отойти птицам» – такого она не слышала. Да и каким образом можно отдать «Сансет хауз» птицам? Еще одна тайна!
В этот момент у дверей зала появился Дэвид, и Тэфи поспешила закончить завтрак. Не доверяя островному теплу, она надела на себя пуловер. Мама сказала:
– Пока. Желаю хорошо провести время. Не опаздывай к ленчу.
Они с Дэвидом тут же тронулись в путь.
– О, мне это нравится, – вскричала Тэфи, ловя рукой клок тумана.
– Через некоторое время начнет припекать, – сказал Дэвид. – Посмотри вверх – светлее становится. Это солнце пытается пробиться сквозь туман.
Они шли по прибрежной дороге сквозь мягкий, вьющийся туман. Время от времени в поле зрения оказывался какой-нибудь дом, но, едва они проходили мимо, его снова проглатывал туман. Тэфи сообщила Дэвиду, что индейского мальчика зовут Генри, что он работает в «Сансет хауз», и что он – друг Донны. Новости про запертую комнату, про потерянный ключ и упоминания Селесты о какой-то пушке, которой-де известен секрет ключа, она припасла под конец.
– В форте около старых блокгаузов одна пушка, – сказал Дэвид. – Может, она спрятала ключ там, хотя мне кажется, это довольно неподходящее место, чтобы прятать там что-либо.
Туман поредел, и Тэфи видела куски воды. Вершины справа, на которых возвышался форт, были все еще неразличимы, но здесь можно было начать подъем. Один раз из тумана вынырнула статуя отца Маркета, но почти сразу же вновь исчезла.
– Мы пойдем по дороге под стеной, – сказал Дэвид, – и войдем внутрь через южные ворота для вылазок.
Пока они взбирались вверх, они вдруг очутились под яркими солнечными лучами, характерными для Макинау утром. Тэфи не удержалась и взвизгнула от восторга. Не было ни земли, ни воды, только остров среди облаков, и она стояла на нем.
– Ты лучше побереги силы, – сказал практичный Дэвид. – Подъем предстоит крутой.
Над ними возвышалась каменная белая стена. Они дошли до ворот для вылазок и проникли в форт. Вокруг них стояли аккуратные низенькие строения – казармы, где жили солдаты, и дома офицеров.
Дэвид вел ее к блокгаузу. Тэфи никогда еще не бывала в таком месте, которое заставляло думать о том, что она идет по тем же самым дорожкам, по которым люди ходили более ста пятидесяти лет назад, когда Америка была еще молодой. В блокгаузе стоял затхлый запах плесени. Дэвид пошел вперед, вверх по крутой деревянной лесенке, которая вела в верхнюю комнату. Вокруг были бойницы, через которые можно было вести огонь. Тэфи поглядела через одно глубоко посаженное окошко на гавань и почувствовала себя вернувшейся в прошлое.
Конечно же, на песчаном берегу за мысом будут вигвамы, и, если прислушаться, можно услышать «вояжеров», поющих в деревне. Если приглядеться, можно увидеть и их самих, важно вышагивающих в своих шляпах с перьями. Будут там и люди Джона Джэйкоба Астора, скупающие меха, чтобы украшать ими дам Квебека и Монреаля, Парижа и Лондона.
– Эй! – крикнул Дэвид. – Спустись-ка на землю.
Тэфи заморгала, чтобы отогнать видение.
– Господи! Ты ко мне обращался? Я думала о «вояжерах», про которых мне рассказала Селеста. Почему они носили перья на шляпах?
– Эти перья надо было еще заслужить, – ответил Дэвид. – Я читал об этом в одной из дедушкиных книг. Перо мог носить только глава отряда. Но, послушай-ка, я тебя о завещании спрашивал.
– Прости, пожалуйста. О каком завещании?
– О завещании, оставленном теткой твоей матери. Допустим, твоя мать не получит отель. Кому он тогда достанется? Что с ним будет?
Тэфи покачала головой.
– Мы не знаем. Тетя Марта сделала эту часть завещания секретной. Там имеется запечатанный конверт, который можно будет открыть только после того, как лето кончится.
– Ну а догадаться ты не можешь? У тебя что, никаких идей нет на этот счет?
– Мама говорит, что в последние годы своей жизни тетя Марта совершала такие странные поступки, что нечего даже пытаться строить на этот счет какие-либо догадки. Но сегодня утром за завтраком Донна сказала какую-то чудную фразу насчет того, что отель, мол, может перейти к птицам. Мать заставила ее замолчать. Как по-твоему, что она могла иметь в виду, говоря о птицах?
Дэвид был явно озадачен.
– Что-то я не вижу тут никакого смысла. Не понимаю, как птицы могут явиться и расположиться в нем. В общем, ладно, давай лучше пойдем к пушке и посмотрим, там ли Селеста спрятала ключ от запертой комнаты.
Они снова спустились вниз по лесенке и направились к блокгаузу мимо каких-то укреплений. На траве стояло старинное артиллерийское орудие, дуло которого было обращено в сторону гавани. Они заглянули в каждую щель и углубление, но ключа нигде не было. Да, собственно, не было и удобного места, где его можно было бы спрятать. Любой предмет, засунутый в дуло пушки, легко было увидеть.
– Если эта пушка и знает какие-то секреты, она свято их хранит, – проворчал Дэвид.
– Я думаю, она многое могла бы нам рассказать, если бы умела говорить, – произнес чей-то голос позади них.
Тэфи, приложившая было глаз к дулу, подняла голову и узнала кругленького человечка, который спрашивал у миссис Такерман насчет комнаты.
– Здравствуйте, – сказала она, чувствуя себя так, словно они знакомы. – Мне жаль, что вам вчера не удалось получить комнату.
Сначала он удивился, но потом узнал Тэфи и улыбнулся.
– О, ты – та самая юная барышня, которую я заметил в отеле. Уж не дочка ли ты миссис Сондерс случаем?
На этот раз удивилась Тэфи. Откуда этому человеку могло быть известно имя ее матери и то, что у нее имеется дочь? Но мужчина тем временем весело обратился к Дэвиду:
– А вы кто, молодой человек?
– Я – Дэвид Марш, сэр.
Мужчина кивнул.
– Наверное, внук миссис Томас Марш?
– Совершенно верно, – подтвердил Дэвид. – Вы знаете мою бабушку?
– Не близко, – сказал человек, – но мне случалось с ней встречаться. Моя фамилия – Богардус, Джереми Богардус.
Он был таким доброжелательным и веселым, что Дэвид и Тэфи без труда приняли его в свою компанию. После этого все трое прошли через форт вместе. Одно из строений было превращено в музей. Индейские реликвии и оружие, различные предметы, которыми пользовались торговцы мехами и «вояжеры», вещи, оставленные французами и англичанами во время оккупации ими территории Мичигана, – все это было разложено в застекленных витринах. Прошел час, показавшийся Тэфи захватывающе интересным, и мистер Богардус взглянул на свои часы.
– Завтрак мы давно пропустили, – весело объявил он, – а до ленча еще далеко. Как вы отнесетесь к тому, чтобы спуститься в деревню и немножко подкрепиться?
Идея показалась обоим ребятам великолепной. Они спустились с холма кратчайшим путем и зашагали по Мэйн-стрит. Сегодня на ней было тише, чем вчера. Лошади и экипажи сонно выстроились в ряд друг за другом. В этот день парохода не ждали, и отдыхающие на острове разгуливали по улицам с видом бывалых людей. «Вероятно, – подумала Тэфи, – они уже научились произносить вместо «Макинак» – «Макинау», а потому чувствовали себя завсегдатаями.
Усевшись за столик в аптеке, не только торговавшей лекарствами, но и имевшей особое отделение – вроде кафетерия. Тэфи долго изучала меню, и мистер Богардус, в отличие от матери, не пытался ее поторопить. Тэфи считала, что читать меню почти так же приятно, как вкушать блюдо, на котором ты в конце концов остановишь свой выбор. В воображении она успевала попробовать всего понемножку. Мама никогда этого не понимала. «Детка, – каждый раз говорила она, – ты же сама знаешь, что кончится тем, что ты закажешь «черную корову», так почему не заказать ее сразу же?»
На этот раз Тэфи понадобилось почти пять минут, чтобы «перепробовать» все блюда, значившиеся на карточке, так что, когда она в конце концов сообщила официантке, что хотела бы получить порцию «черной коровы», она была уверена, что действительно получила все, что предлагает меню.
– Мне надо зайти в «Сансет хауз» повидаться с твоей матерью, – сказал мистер Богардус, когда перед ними поставили то, что они заказали. – Не зря же я большую часть своей жизни отдал гостиничному делу – какие-то знания я из этого вынес. Я мог бы дать ей кое-какие полезные советы.
Тэфи взглянула на него с интересом.
– Вы хотите сказать, что вы сами управляли отелями?
– На востоке, – ответил мистер Богардус. На лице его было мечтательное выражение. – Было у меня небольшое заведение в Маниле, которое пользовалось популярностью у американцев, приезжавших на Филиппины. Управлял я и более крупным отелем – это было в Ханькоу, в Китае.
При одном упоминании о Маниле и Китае глаза Дэвида расширились. Тэфи же больше заинтересовали отели.
– Они принадлежали вам? – спросила она.
– К сожалению, нет. Я был молодым человеком, который работал на других. Но я все еще мечтаю когда-нибудь завести собственный отель.
Тэфи зачерпнула ложечку ванильного мороженого из стаканчика с шипучим напитком – это и была «черная корова» – и подождала, пока оно растает на языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Тэфи слушала ночные звуки – шум ветра в листве деревьев, шелест волн, набегающих на берег. Спустя некоторое время она снова заговорила с женщиной, очень ласково, как с ребенком.
– А вы могли бы снова его найти, Селеста?
Женщина пожала плечами.
– Секрет известен одной лишь «Пушке».
Пушка! Селеста уже второй раз упоминает о пушке. Как это она выразилась прошлый раз? Что-то вроде «во времена пушки». И что-то про другую Селесту, которая была ее матерью. Тоже было совсем непонятно.
– Да ладно, не обращай на меня внимания, – неожиданно заявила Селеста. – Я так давно живу на этом острове, что мне иногда начинает казаться, что я сама – часть его, вроде большой скалы Арч-Рок, или гальки на берегу, или деревьев на вершинах холмов.
Тэфи сидела не двигаясь.
– Микилимакинау! – Селеста, как бы смакуя, произнесла отдельно каждый слог длинного слова. – Это – старинное индейское имя. Некоторые говорят, оно означает: «черепаха вернулась», потому что остров напоминает поднимающуюся из воды черепаху. Другие считают, что оно значит: «Родина Великих духов». Неважно – все равно оно древнее любых начал. Сначала – манито. Потом – краснокожий человек. Потом – французы, англичане и американцы. На островных лугах развертывались сражения, по ночам совершались тайные высадки на остров. Флаги поднимали и сворачивали вновь.
Тэфи затаила дыхание. Когда Селеста начинала говорить таким высоким слогом, казалось, тебе читают что-то из книжки.
– В давние времена велась большая торговля пушниной, когда через пролив на своих челноках и специальных лодках приезжали «вояжеры». Они высаживались на берегу, и весь остров оживал, всюду звучал смех, слышались песни. Всю зиму они проводили в дальних лесах, охотясь на пушного зверя. Потом, когда лед ломался, они приезжали на Макинау, чтобы получить от пушной компании плату за свой товар. Я вышла из среды этих людей. Именно тогда мне бы и следовало жить!
– Все это звучит замечательно! – тихим голоском заметила Тэфи.
Селеста начала тихонько напевать. Пела она по-французски, и Тэфи не понимала слов, но песня была пронизана пульсирующим ритмом. Казалось, волны и ветер в вершинах деревьев тоже слушают, затаив дыхание.
– Давно они не слыхали этой песни, – грустно сказала Селеста. – Джон Джейкоб Астор перенес свою компанию на северо-запад. Англичане отдали форт американцам, у которых они его вначале захватили, и все солдаты ушли. Не стало и «вояжеров» с перьями на шляпах, которые приезжали на специальных «лодках Макинау» через пролив. Теперь у нас есть только отели, туристы и робкие люди, приезжающие лишь в летнее время. А Селеста Клотьер работает поварихой в «Сансет хауз».
Тэфи понимала, что все это должно было казаться очень грустным. Великие дни миновали. И все-таки остров по-прежнему казался волнующим местом. Ей бы очень хотелось суметь как-то утешить Селесту.
Молчание длилось, у нее начали стучать зубы.
– Тебе холодно, – сказала Селеста. – А ну-ка быстренько беги в дом.
Тэфи поднялась и несколько раз помахала в воздухе руками. Однако она не сразу повернула в сторону дома.
– Вы говорили, что будет буря.
– Да, говорила. Буря будет, может быть, завтра.
Тэфи посмотрела на небо. Бесполезно было обращать внимание Селесты на яркие звезды, которые ни одно облачко не затмевало. Она снова попробовала вернуться к вопросу о слесаре.
– С этим будет задержка, – сказала Селеста, – а чем дольше мы ждем, тем лучше.
– Но почему? Разве комната не останется такою же, как была, когда бы мы ее ни открыли?
– Дай им время, – ответила Селеста, – и они заснут. Во сне они не могут причинить никакого вреда. Потому-то я и потеряла ключ – хотела дать им время. Но они еще не заснули. Ты слышала шорох, который раздался, когда упала картина?
– Единственное, что я слышала, – это гр-р-ох-хот стекла. – Зубы у Тэфи теперь по-настоящему стучали.
– А ну-ка, быстро, – скомандовала Селеста. – Сию же минуту – в дом. Быстрее!
Тэфи сдалась и побежала бегом через лужайку к ступеням заднего крыльца. Теперь, когда резкий ветер уже не настигал ее, зубы у нее перестали стучать. В этот момент из гостиной вышла ее мать и увидела ее.
– Тэфи! Куда ты запропастилась? Где я только тебя не искала!
– Я была внизу, около воды, разговаривала с Селестой, – ответила девочка.
Миссис Сондерс покачала головой.
– На воздухе без свитера! Надо тебе запомнить, что на острове бывает холодно по ночам и рано утром. Детка, а знаешь, некоторые из тех, кто зашел к нам сегодня пообедать, решили провести здесь весь свой отпуск. Наши две пустовавшие комнаты заняты, и отель теперь полон!
Тэфи обняла мать.
– Я уверена, что им понравились цветы на столах и ты в роли хозяйки.
– Какая лесть! – Но смех матери был ласковым. – А теперь пора в постель. Беги-ка домой. – Когда Тэфи начала подниматься по лестнице, она спросила: – Пожалуйста, скажи мне, зачем ты протянула веревку на своем окне и повесила на нее свой свитер?
– Это – сигнал для Дэвида, – объяснила Тэфи. – Он означает, что я смогу завтра пойти в форт.
– Ах вот что! Ну что ж, если ты думаешь, что он успел его разглядеть, сними его теперь. Когда смотришь на фасад гостиницы, это не так-то красиво выглядит.
Тэфи поднялась наверх. Пожалуй, надо договориться с Дэвидом об определенном часе для вывешивания сигналов. Если тайны будут продолжать множиться, он может в ближайшее время по-настоящему ей понадобиться. Пока что имелось лишь несколько странных, никак между собой не связанных вопросов, на которые никто не мог дать ответ.
ГЛАВА 8
Встреча у пушки
Утром белый туман клочьями летал по саду; свиваясь в круглые комочки, он катился по подъездной аллее возле дома. Вместо деревьев и кустов видны были лишь их смутные зеленые очертания, которые потихоньку исчезали из виду.
Тэфи, завтракавшая в ресторане, наблюдала за окнами. Помешает ли туман походу в форт, который наметили они с Дэвидом? Может, надвигается предсказанная Селестой буря?
Она задала этот вопрос Дорис, но официантка покачала головой.
– Селеста до тех пор бубнит о предстоящих бурях, пока какая-нибудь в самом деле не разразится. Конечно, если достаточно долго ждать, в конце концов дождешься бури. Селесте надо бы работать в кино. Я уверена, что у нее получались бы замечательные таинственные боевики.
Вскоре после этого появилась Донна и заняла свое место напротив Тэфи.
– Привет, – сказала Тэфи, вспомнив, что она решила быть с Донной сверхдружелюбной. – Мне понравились твои вчерашние танцы. Как бы я хотела уметь так танцевать!
Донна улыбнулась, и на ее щеке появилась ямочка.
– Мисс Эрвин не любила, когда я танцую. Она сказала маме… – Но Тэфи не суждено было узнать, что сказала мисс Эрвин, потому что я этот момент за их столик села миссис Такерман.
Экономка сказала «доброе утро» таким тоном, словно отнюдь не находила его таким уж добрым.
– У меня голова болит, – пояснила она и заказала чашку черного кофе. – Понравилось тебе вчерашнее представление? – спросила она Тэфи.
– По-моему, всем понравилось, – отозвалась Тэфи. – Я надеюсь, Донна будет еще танцевать.
Миссис Такерман ответила неопределенно:
– Я не совсем уверена…
– О, мама! – вмешалась Донна. – Ведь мисс Эрвин здесь больше нет, а миссис Сондерс танцы нравятся.
Миссис Такерман продолжала сомневаться.
– Все еще так неопределенно…
– Ты хочешь сказать, что в конечном итоге дом все-таки может отойти птицам? – спросила Донна.
Миссис Такерман покачала головой, укоризненно глядя на дочь. Это было своего рода предостережение – Тэфи хорошо знала этот жест, который делают матери, когда их дочки говорят лишнее. Но какую странную вещь Донна сказала! Тэфи слыхала выражение «отправляться к чертям собачьим»; «все пошло прахом», но чтобы что-то могло «отойти птицам» – такого она не слышала. Да и каким образом можно отдать «Сансет хауз» птицам? Еще одна тайна!
В этот момент у дверей зала появился Дэвид, и Тэфи поспешила закончить завтрак. Не доверяя островному теплу, она надела на себя пуловер. Мама сказала:
– Пока. Желаю хорошо провести время. Не опаздывай к ленчу.
Они с Дэвидом тут же тронулись в путь.
– О, мне это нравится, – вскричала Тэфи, ловя рукой клок тумана.
– Через некоторое время начнет припекать, – сказал Дэвид. – Посмотри вверх – светлее становится. Это солнце пытается пробиться сквозь туман.
Они шли по прибрежной дороге сквозь мягкий, вьющийся туман. Время от времени в поле зрения оказывался какой-нибудь дом, но, едва они проходили мимо, его снова проглатывал туман. Тэфи сообщила Дэвиду, что индейского мальчика зовут Генри, что он работает в «Сансет хауз», и что он – друг Донны. Новости про запертую комнату, про потерянный ключ и упоминания Селесты о какой-то пушке, которой-де известен секрет ключа, она припасла под конец.
– В форте около старых блокгаузов одна пушка, – сказал Дэвид. – Может, она спрятала ключ там, хотя мне кажется, это довольно неподходящее место, чтобы прятать там что-либо.
Туман поредел, и Тэфи видела куски воды. Вершины справа, на которых возвышался форт, были все еще неразличимы, но здесь можно было начать подъем. Один раз из тумана вынырнула статуя отца Маркета, но почти сразу же вновь исчезла.
– Мы пойдем по дороге под стеной, – сказал Дэвид, – и войдем внутрь через южные ворота для вылазок.
Пока они взбирались вверх, они вдруг очутились под яркими солнечными лучами, характерными для Макинау утром. Тэфи не удержалась и взвизгнула от восторга. Не было ни земли, ни воды, только остров среди облаков, и она стояла на нем.
– Ты лучше побереги силы, – сказал практичный Дэвид. – Подъем предстоит крутой.
Над ними возвышалась каменная белая стена. Они дошли до ворот для вылазок и проникли в форт. Вокруг них стояли аккуратные низенькие строения – казармы, где жили солдаты, и дома офицеров.
Дэвид вел ее к блокгаузу. Тэфи никогда еще не бывала в таком месте, которое заставляло думать о том, что она идет по тем же самым дорожкам, по которым люди ходили более ста пятидесяти лет назад, когда Америка была еще молодой. В блокгаузе стоял затхлый запах плесени. Дэвид пошел вперед, вверх по крутой деревянной лесенке, которая вела в верхнюю комнату. Вокруг были бойницы, через которые можно было вести огонь. Тэфи поглядела через одно глубоко посаженное окошко на гавань и почувствовала себя вернувшейся в прошлое.
Конечно же, на песчаном берегу за мысом будут вигвамы, и, если прислушаться, можно услышать «вояжеров», поющих в деревне. Если приглядеться, можно увидеть и их самих, важно вышагивающих в своих шляпах с перьями. Будут там и люди Джона Джэйкоба Астора, скупающие меха, чтобы украшать ими дам Квебека и Монреаля, Парижа и Лондона.
– Эй! – крикнул Дэвид. – Спустись-ка на землю.
Тэфи заморгала, чтобы отогнать видение.
– Господи! Ты ко мне обращался? Я думала о «вояжерах», про которых мне рассказала Селеста. Почему они носили перья на шляпах?
– Эти перья надо было еще заслужить, – ответил Дэвид. – Я читал об этом в одной из дедушкиных книг. Перо мог носить только глава отряда. Но, послушай-ка, я тебя о завещании спрашивал.
– Прости, пожалуйста. О каком завещании?
– О завещании, оставленном теткой твоей матери. Допустим, твоя мать не получит отель. Кому он тогда достанется? Что с ним будет?
Тэфи покачала головой.
– Мы не знаем. Тетя Марта сделала эту часть завещания секретной. Там имеется запечатанный конверт, который можно будет открыть только после того, как лето кончится.
– Ну а догадаться ты не можешь? У тебя что, никаких идей нет на этот счет?
– Мама говорит, что в последние годы своей жизни тетя Марта совершала такие странные поступки, что нечего даже пытаться строить на этот счет какие-либо догадки. Но сегодня утром за завтраком Донна сказала какую-то чудную фразу насчет того, что отель, мол, может перейти к птицам. Мать заставила ее замолчать. Как по-твоему, что она могла иметь в виду, говоря о птицах?
Дэвид был явно озадачен.
– Что-то я не вижу тут никакого смысла. Не понимаю, как птицы могут явиться и расположиться в нем. В общем, ладно, давай лучше пойдем к пушке и посмотрим, там ли Селеста спрятала ключ от запертой комнаты.
Они снова спустились вниз по лесенке и направились к блокгаузу мимо каких-то укреплений. На траве стояло старинное артиллерийское орудие, дуло которого было обращено в сторону гавани. Они заглянули в каждую щель и углубление, но ключа нигде не было. Да, собственно, не было и удобного места, где его можно было бы спрятать. Любой предмет, засунутый в дуло пушки, легко было увидеть.
– Если эта пушка и знает какие-то секреты, она свято их хранит, – проворчал Дэвид.
– Я думаю, она многое могла бы нам рассказать, если бы умела говорить, – произнес чей-то голос позади них.
Тэфи, приложившая было глаз к дулу, подняла голову и узнала кругленького человечка, который спрашивал у миссис Такерман насчет комнаты.
– Здравствуйте, – сказала она, чувствуя себя так, словно они знакомы. – Мне жаль, что вам вчера не удалось получить комнату.
Сначала он удивился, но потом узнал Тэфи и улыбнулся.
– О, ты – та самая юная барышня, которую я заметил в отеле. Уж не дочка ли ты миссис Сондерс случаем?
На этот раз удивилась Тэфи. Откуда этому человеку могло быть известно имя ее матери и то, что у нее имеется дочь? Но мужчина тем временем весело обратился к Дэвиду:
– А вы кто, молодой человек?
– Я – Дэвид Марш, сэр.
Мужчина кивнул.
– Наверное, внук миссис Томас Марш?
– Совершенно верно, – подтвердил Дэвид. – Вы знаете мою бабушку?
– Не близко, – сказал человек, – но мне случалось с ней встречаться. Моя фамилия – Богардус, Джереми Богардус.
Он был таким доброжелательным и веселым, что Дэвид и Тэфи без труда приняли его в свою компанию. После этого все трое прошли через форт вместе. Одно из строений было превращено в музей. Индейские реликвии и оружие, различные предметы, которыми пользовались торговцы мехами и «вояжеры», вещи, оставленные французами и англичанами во время оккупации ими территории Мичигана, – все это было разложено в застекленных витринах. Прошел час, показавшийся Тэфи захватывающе интересным, и мистер Богардус взглянул на свои часы.
– Завтрак мы давно пропустили, – весело объявил он, – а до ленча еще далеко. Как вы отнесетесь к тому, чтобы спуститься в деревню и немножко подкрепиться?
Идея показалась обоим ребятам великолепной. Они спустились с холма кратчайшим путем и зашагали по Мэйн-стрит. Сегодня на ней было тише, чем вчера. Лошади и экипажи сонно выстроились в ряд друг за другом. В этот день парохода не ждали, и отдыхающие на острове разгуливали по улицам с видом бывалых людей. «Вероятно, – подумала Тэфи, – они уже научились произносить вместо «Макинак» – «Макинау», а потому чувствовали себя завсегдатаями.
Усевшись за столик в аптеке, не только торговавшей лекарствами, но и имевшей особое отделение – вроде кафетерия. Тэфи долго изучала меню, и мистер Богардус, в отличие от матери, не пытался ее поторопить. Тэфи считала, что читать меню почти так же приятно, как вкушать блюдо, на котором ты в конце концов остановишь свой выбор. В воображении она успевала попробовать всего понемножку. Мама никогда этого не понимала. «Детка, – каждый раз говорила она, – ты же сама знаешь, что кончится тем, что ты закажешь «черную корову», так почему не заказать ее сразу же?»
На этот раз Тэфи понадобилось почти пять минут, чтобы «перепробовать» все блюда, значившиеся на карточке, так что, когда она в конце концов сообщила официантке, что хотела бы получить порцию «черной коровы», она была уверена, что действительно получила все, что предлагает меню.
– Мне надо зайти в «Сансет хауз» повидаться с твоей матерью, – сказал мистер Богардус, когда перед ними поставили то, что они заказали. – Не зря же я большую часть своей жизни отдал гостиничному делу – какие-то знания я из этого вынес. Я мог бы дать ей кое-какие полезные советы.
Тэфи взглянула на него с интересом.
– Вы хотите сказать, что вы сами управляли отелями?
– На востоке, – ответил мистер Богардус. На лице его было мечтательное выражение. – Было у меня небольшое заведение в Маниле, которое пользовалось популярностью у американцев, приезжавших на Филиппины. Управлял я и более крупным отелем – это было в Ханькоу, в Китае.
При одном упоминании о Маниле и Китае глаза Дэвида расширились. Тэфи же больше заинтересовали отели.
– Они принадлежали вам? – спросила она.
– К сожалению, нет. Я был молодым человеком, который работал на других. Но я все еще мечтаю когда-нибудь завести собственный отель.
Тэфи зачерпнула ложечку ванильного мороженого из стаканчика с шипучим напитком – это и была «черная корова» – и подождала, пока оно растает на языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19