но он способен убить! Ведь чтобы убивать, совсем необязательно самому брать в руки оружие. Тебе ли, журналисту, этого не знать?..Голова раскалывалась.Итак, что он может сделать?Опередить заказ, убрав заказчика? Сдать собственного отца милиции? Но кто ему поверит, доказательств-то нет! Да и наверняка у отца в милиции все схвачено. …Черт, время идет, а он тянет кота за хвост! Если даже он каким-то образом заставит отца отказаться от участия в этом деле, где гарантии, что Федот не найдет другого посредника?..— Ой, Олежка, ты так рано? А я еще обедом не занималась. Что с тобой? Морозов! Да на тебе лица нет!Оказывается, каким-то образом он все же добрался до дома.— Алька, расскажи мне, о чем говорил Степаныч с моим отцом?— Расскажу, — быстро кивнула она, — только сначала ты мне ответь, что случилось?— Ничего.— Что у тебя с лицом?— Проблемы на работе.— Поэтому ты бледный и на себя непохожий?— Поэтому.Не паниковать! И сделать лицо попроще. Иначе она напугается по-настоящему, и так вон губы дрожат…— Олег, у тебя руки трясутся, — проговорила Алька, сумрачно наблюдая, как он прикуривает.— Я замерз.— Ну да. И еще у тебя проблемы на работе, я помню. Что случилось, ты можешь объяснить толком?Так. Осторожненько. Мелкими шажками. Очень аккуратно.— Мне поручили интервью взять у вашего Степаныча, а подходов к нему нет никаких.Алька смотрела недоуменно.— Ну и что?— А он… ничего такого не говорил моему отцу?— Какого — такого? — взорвалась она. — Я вообще не слышала, о чем они говорили!— Совсем ничего не слышала? — нервно уточнилОлег.— Я же уже тебе говорила! Я под столом сидела, потом дверь скрипнула, и Федот сказал что-то вроде, что у него мания преследования начинается, дескать, показалось, что ходит в приемной кто-то. А твой отец засмеялся, то есть, я еще не видела, что это твой отец, а просто услышала смех. Ну, а Федот вроде как обиделся и что-то насчет перестройки сказал, я не разобрала.— А потом?— Суп с котом! Я вылезла, а они позеленели оба!Олег закурил следующую сигарету.— Мой отец больше ничего не говорил?— Нет! Да пойди ты к нему и сам спроси!Он уже ходил. И без спросу многое узнал. Что же, интересно, они затеяли, что Федот испугался случайного свидетеля?!Но это вопрос не главный. Олег не станет докапываться до правды, она ему не нужна. Ему нужна Алька, живая и невредимая! И ему абсолютно неважно, из-за чего они собираются ее… убрать. Ему важно придумать что-то, чтобы этого не произошло.Может, надо пойти в горком и поклясться Федоту, что Алька ничего не слышала?.. Ведь так оно и было! Но кто ему поверит?Он быстро поцеловал ее и под каким-то предлогом сбежал из дома.Наткнувшись на пустую лавочку в сквере, Олег просидел здесь, пока не стемнело, куря одну сигарету за другой. А потом поехал в Бердск. ГЛАВА 26 Наверное, придется рассказывать и об этом… Как сидел на кухне у ее матери, проклиная свою беспомощность и невозможность справиться со всем в одиночку. Как довел ее до слез, нарочно преувеличив опасность.— Мы должны заставить ее уехать. Насовсем.— Так если ты уедешь, Олеженька, так и она с тобой.— Я не могу. В том-то и дело. Ей нужно не просто уехать, Катерина Андреевна. Иначе они точно решат, что она что-то знает, будут искать. Я знаю возможности своего отца, он… у него… в общем он не остановится, понимаете?— Так что же делать, Олеженька?Что делать, он придумал. Он только не знал, получится ли.— Вы ведь собирались в Москву, Катерина Андреевна?— Так это мы с Вероникой, к тетке… Алька-то с нами не собиралась.— Давайте поступим иначе, Катерина Андреевна, — решительно сказал он. — Вы останетесь здесь. Веронику нужно отправить в санаторий, деньги я найду. Главное, чтоб ее дома не было. А мы с вами устроим аварию.— Аварию?!Автокатастрофу, вот что. В которой Алька якобы погибнет.…Да, потом этот план ему самому казался безумным. Да, потом ему приходили в голову другие варианты. Единственным достоинством этого безумного плана было то, что он удался. Сработал. Какой ценой? О цене он тогда не думал. По сравнению с ценой Алькиной жизни все было мелочью.Год назад он писал статью о городских моргах. Поэтому знал, что за деньги сможет найти невостребованный труп. Тот, который потом «опознает» Катерина Андреевна.— А потом мы с вами должны будем устроить похороны. Вы справитесь, выдержите?— О господи, Олежек…— Поймите, у нас нет выбора!— Я постараюсь, Олежек…— Вот и хорошо. Завтра с утра вы позвоните тетке в Москву, пусть она пришлет телеграмму и срочно вызовет кого-то из вас. Мы уговорим поехать Альку. Она должна согласиться!— А потом? Что будет потом?Вот об этом Олег пока старался не думать. Надо решать проблемы по мере их поступления — так, кажется, говорил главный редактор его газеты?— Потом придется опять врать. Другого выхода нет. Вы поедете следом, и сюда ее не пустите, ясно?— Да ведь у вас же свадьба! Как же я не пущу?! Она сбежит просто-напросто!— Не сбежит, — он скрежетнул зубами, — не сбежит, если свадьбы не будет.— Как?!— Так. Мне придется остаться здесь еще на некоторое время, чтобы никаких подозрений не возникло. Альке я скажу, что раздумал жениться. Тогда она точно не приедет.— Олеженька, она ведь с ума сойдет! — убежденно проговорила Катерина Андреевна. — Она без тебя жить не захочет.— Придется, — жестко возразил он. — Некоторое время ей придется потерпеть. А потом я приеду.— Так может лучше рассказать ей все, как оно есть, а?— Ни в коем случае! — закричал Олег.Чего он тогда боялся больше? Того, что Алька с ее горячим характером откажется уезжать, прятаться? Или того, что она узнает правду об его отце?…Тогда он всеми силами старался не искать ответа на этот вопрос. А теперь? Как он расскажет все — не Альке уже, а Тине?.. ГЛАВА 27 — Пойдем в купе. Поговорим все-таки.Он не смотрел ей в глаза, сосредоточив взгляд на нейтральной территории — где-то в районе переносицы. Это почему-то разозлило ее, и Тина воинственно скрестила руки на груди.— Я не хочу разговаривать, Морозов, я устала.Она поймала себя на том, что врет. Ни капельки не устала. Тело легкое, в голове — пусто. Правда, на душе кошки скребут, но это же не от усталости, а наоборот. Слишком расслабилась, вот и результат. Теперь приходится расплачиваться.— Я устала, — упрямо повторила она. — Я всю ночь не спала.Ой, как это вырвалось? И зачем? Ему вовсе не обязательно знать, что от всех переживаний она заснула только под утро!— Я тоже не спал, — хмуро признался Морозов.— Ну вот, — кивнула Тина, — давай наверстаем упущенное и отдохнем сейчас, ладно?— Что, даже завтракать не будем? — неожиданно испугался он.Она против воли рассмеялась, узнав в этом трепетном опасении его извечный голод по утрам. Завтрак — это святое! И не какие-то там пошлые бутерброды с чашечкой кофе, а что-нибудь посущественней. Отбивные с картошечкой, котлетки с макаронами, тарелочку борща — можно все сразу и без хлеба. Главное, чтобы было на красивой тарелке и непременно с острым соусом или с горчичкой.Ей всегда нравилось смотреть, как он ест.Надо же… Вот как, оказывается, она ничего не помнит. Ничегошеньки! Буквально — полный нуль вместо памяти. Ага.— Что с тобой? — настороженно поинтересовался Олег, когда Тина за минуту раз пять изменилась в лице. То улыбалась, то хмурилась, то фыркала пренебрежительно. Как будто спорила с самой собой.— Ничего. Ты завтракай, не обращай на меня внимания.— Я и так не обращаю, — проворчал он и полез за Машиным пайком.— Морозов, а ты стихи еще пишешь? — вдруг спросила Тина.Он закашлялся.— Почему «еще»?— Ты же раньше писал. Я как-то случайно на них наткнулась. Извини.— Извиняю, — ухмыльнулся он. — Сама понимаешь, молод был, пылок. Сейчас не до этого.— Значит, только прозу строчишь?— Угу.— И как? Пользуется популярностью?Ей на самом деле было интересно.Олег пожал плечами.— Я точно не знаю.— Ой, врешь! Кокетничаешь! Разве бывает, чтобы писатель не знал, как раскупаются его книжки?Ее игривый тон застал Олега врасплох, и он снова поперхнулся.— Ты ешь, ешь, — разрешила Тина, и тут же потребовала ответа на следующий вопрос. Дескать, откуда сюжеты господин Морозов черпает.— Из жизни, — нервно откликнулся тот.— Морозов, а чего ты нервничаешь? — издевательским тоном поинтересовалась она.— А того! — сказал он и замолчал, поглощая бутерброды.Однако Тине было никак не уняться.— Так ты мне книжку с автографом подаришь? Типа, старому другу, на долгую память… Как там у вас, господ писателей, принято, а? — Она подалась вперед и с притворным восхищением уставилась ему в рот.— Хватит ерничать, пожалуйста, — попросил Морозов. — И делать вид, что между нами ничего не было.Тина сжалась, как будто перед броском, как будто собиралась немедленно бежать — далеко и не оглядываясь.На лице ее проступила паника.Но через секунду Олег заметил, что она взяла себя в руки.— Было, — выдавила она, — тут не поспоришь. Я только не понимаю, Морозов, что ты хочешь от меня?Все, сразу подумал он, провел ладонью по лбу, и ладонь стала влажной.— Так я жду, — зло напомнила она. — Может, для тебя случайный секс в поезде — дело обычное, а я впервые в жизни мужу изменила! И, пропади все пропадом, я теперь не знаю, не знаю…— Ты знаешь! — заревел он. — Ты знаешь, что это был не случайный секс.— Ну да, запланированный, — усмехнулась она сквозь отчаяние. Ирония — вот последнее, что ей оставалось.— Эх ты, трусиха! — выдохнул Олег и пересел к ней.Она отвернулась. Но он уже видел все, что могло бы иметь значение. Он уже многое понял. Улыбнувшись, он обнял ее.— Чего ты боишься на этот раз?— Отстань!— Меня?— Отпусти!— Себя?Она всхлипнула. Как-то так получалось, что рядом с ним она позволяла себе быть слабой.— Морозов, ты меня презираешь?Столько горечи было в ее голосе, что теперь испугался Олег. Что она придумала себе?— Дура! Ну какая же ты дура!— Я правда не знаю, что теперь делать, — едва слышно пробормотала Тина и посмотрела ему в глаза.Как будто запрокинула голову в небо. И оно — тяжелое и хмурое — просветлело от ее взгляда.— Ты очень красивая, — моргнув, сказал Олег.— Не ври!— Правда!Он медленно притянул ее к себе. У нее был еще шанс освободиться… А еще были его глаза совсем близко, и его тепло, и надежность плеча.И так хотелось вспомнить, каково это — беспечно, уверенно прильнуть к его плечу!Она поняла, что сейчас заплачет, и опустила ресницы. Вместе со слезами ее покидали страхи, сомнения, боль. Только он остался с ней, только он.Нежность растянула секунды в года.Держа в ладонях смуглые щеки, он думал, что мог бы смотреть бесконечно на эти губы, на пронзительность скул, на стежки морщин, на тонкие веки, прикрывшие бездну. Смотреть, как упрямится подбородок и удивляются брови.Смотреть и подмечать детали — трогательные, смешные, разные.Он мог бы смотреть на нее неотрывно. Но насмотреться — не мог.Тина осторожно открыла глаза и увидела его.За окном мельтешила зима, поезд трудолюбиво грохотал колесами, на столике подпрыгивал пластмассовый стаканчик.Они глядели друг на друга, спутавшись руками, ногами, вздохами.А потом — словно в одну секунду разверзлась небесная хлябь.…Теперь все получалось как-то иначе — медленно, связно, восхитительно бесстыдно. Каждое движение было отчетливо, каждая складочка, каждый изгиб раскрывался навстречу жадным губам и пальцам.Тина вдруг обнаружила, что в нем не осталось прежних мальчишеских острых углов, а весь он — плотный, складный, налитый жизнью. И эта жизнь сейчас принадлежала ей!Так же ликуя, Олег забредал в незнакомые переулки ее тела. И нежили пальцы сочную тяжесть груди, что раньше легко умещалась в ладони, и было губам горячо на рубце внизу живота, на окрепших бедрах… ГЛАВА 28 Наверное, кто-то из них, а может быть, оба не сдержали птичьей — секундной, страстной — песни на взлете. И в стену загрохотали возмущенные соседи.Тина засмущалась, но хихикнула невольно, когда Олег в притворном ужасе принялся пихать ее в угол, приговаривая:— Быстро, быстро, сейчас придет полиция нравов!— Дурак! Олег, ну, правда же, неудобно!— Извини, — он вытащил ее из угла и пристроил у себя под боком.— Да не это неудобно, — поморщилась она.Он как будто задумался.— А что?— То самое, — пробурчала она под нос. — Неприлично.Олег сделал вид, что не слышит. У него было занятие поинтересней. Ленивыми пальцами он забрался в шелковистую упругость ее волос, и носом терся в плечо, смутно мечтая скоротать вот так остаток вечности.Тина, разом обмякнув, прикрыла глаза.Да леший с ними, с соседями!— В каком ухе у меня звенит? — с тихим азартом вдруг прошептал Олег. — Только точно угадай. Я тогда желание загадаю.Он уже знал, какое.Чтобы поезд никогда не останавливался.— В левом, — поразмышляв, заявила Тина.— У, — протянул он разочарованно, как будто дорога на самом деле могла не кончаться.— Тогда в правом, — серьезно предположила она, приподняв голову, чтобы посмотреть на него.— Вот сейчас правильно, — кивнул Олег с важностью.Тина хлопнула по его широкой груди.— Вот дурак! Это же телефон звонит!— Телефон? — недоверчиво округлил он глаза.— Такая штука со шнуром и трубкой, — пояснила Тина, вскакивая. — Можно и без шнура.— А без трубки можно? — заинтересовался он, уже понимая, что этих минут не вернуть.Тина не ответила, роясь в куче одежды. Наконец, из кармана мятой блузки был извлечен сотовый. Он моментально разразился торопливым кудахтаньем:— Алле, Тина? Добрый день! Тут к нам Хромов приехал, говорит, вы с ним договаривались, я ему объясняю, что…— Кто это? — очумело спросила Тина.— Это Лена! — радостно пояснила трубка.Ах, Лена. Это многое объясняет, подумала Тина скептически.Через секунду ее осенило.Прозрение откликнулось барабанной дробью в висках — она забыла имя собственной секретарши.Кошмар!— Да, Леночка, — как можно приветливей защебетала она, — я тебя слушаю.Ни черта она не слушала. Занималась самобичеванием, лишь к концу разговора обретя способность нормально мыслить. Изложив все горести коллектива, Лена торжественно попрощалась, не требуя никаких конкретных ответов. Из чего Тина сделала вывод, что ничего непоправимого пока не случилось.Морозов все это время с преувеличенным интересом изучал потолок.Тина повернулась и мгновенно развеселилась.— Эй, мыслитель, тебе не холодно?— На себя посмотри, — хмуро отозвался он. — Шляешься по вагону в чем мать родила!— Какой вагон? Я в своем купе!— Оно такое же твое, как мое!— Тебе хочется, чтобы я оделась?Ему хотелось, чтобы она выкинула свою дурацкую трубку и легла с ним рядом. Но у нее были другие планы.— Слушай, давай поедим? — предложила она. — У тебя еще что-нибудь осталось?— Осталось, — кивнул он. — Вот, возьми свитер, а то замерзнешь.Она не стала спорить. Быстро влезла в мягкий кашемир, внутри которого пахло Морозовым. Потом, с удовольствием потянувшись, села за столик и принялась хозяйничать. Главным образом, эти хозяйственные хлопоты свелись к перестановке посуды с места на место.Просто нужно было руки занять. Просто нужно было глаза уткнуть.Олег наблюдал за ней исподлобья.— И что же такое тебе сообщили, что ты места себе не находишь?Почему-то ему было трудно смириться, что кто-то другой — не он! — заставил ее волноваться. Ревнует он, что ли? Тина сделала вид, что вопроса не услышала.— Ну, давай помолчим, — процедил он, обдумывая месть.Вот когда она что-нибудь спросит… Вот если ей приспичит узнать, отчего у него такой мрачный вид… Вот тогда посмотрим! Он будет не просто отмалчиваться! Он демонстративно выйдет из купе, оставив ее маяться от неизвестности!— Ты ответишь мне или нет?!Она покосилась с опаской и уже не могла отвести от него глаз.Лохматый, разгневанный, голый мужчина стоял посреди купе.— Расскажи, что случилось! — потребовал он.Да ничего! Просто звонок Леночки прозвучал, как будто с другой планеты. Из родного, далекого мира, о котором Тина совсем позабыла.Олег сомкнул пальцы на ее руке, потянул к себе, заставляя встать. И всем телом она ощутила его беспокойство.— Морозов, я не могу…— Ну, и не надо, — сразу же понял он.И правда, не надо. Не нужны ему ответы и объяснения, переживет. А ей необходима передышка.— Мне показалось, — пробормотала все-таки Тина, потихоньку успокаиваясь в его объятиях, — что я выпала из жизни…— Перестань, — прошептал Олег, гладя ее щеки, — перестань сейчас же. Завтра еще не конец света.Она понимала, о чем он. Но ей, в вечной суете бегущей к новому дню, засыпающей с мыслями о следующей ступеньке, которую удастся перешагнуть уже скоро, — скорей бы! — давно не приходилось так пристально вглядываться в настоящее.…Потом как-то сам собой, без всяких усилий построился разговор. Поспорили, кому мыть посуду. Потягались в остроумии. Между прочим, вспомнили, что сегодня — понедельник, день тяжелый. «Но интересный», — добавил Морозов. «Даже слишком», — добавила Тина. На чем тема была закрыта, и Олег с прямо-таки отцовской заботой справился, не желает ли она прилечь отдохнуть. Нет, нет, тарелки он по-прежнему мыть не собирается, а вот почитать чего-нибудь вслух для нее — с удовольствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23