Рядом с ним в постели, осторожно прижавшись к нему, лежала Лили. Это была их постель в Голубой Иве. Увидев, что он проснулся, она, приподнявшись на локте, поцеловала его и внимательно обследовала его повязку.
Золотой утренний свет проникал сквозь занавеси балконных дверей. Она была такой же теплой и мягкой, как этот свет.
Лили что-то шептала словно в гипнотическом трансе тихим, сокровенным голосом, выражающим любовь так, словно читала его мысли. Артемас с изумлением посмотрел на нее. Отбросив одеяло в сторону, она прильнула к нему так нежно, что он мгновенно забыл о боли и плохих снах.
Незабываемый рассказ о том, как их предшественники начинали свою жизнь.
* * *
Утреннее солнце смягчало нелепую пестроту. Хопвел открыл тяжелые шторы: невозможно вынести этот тусклый свет бра над гробом Джо. С карниза мело, и снежинки блестели подобно падающим бриллиантам за окном, украшенным инеем.
Он посмотрелся в зеркало в золоченой раме. В черном ладном костюме он выглядел крепким и сильным, тогда как чувствовал себя старым и ни на что не способным. Он остался один.
Хопвел устало опустился на софу. Запах цветов, стоящих в комнате, приводил его в трепет. Сколько друзей перебывало за это время, чтобы поставить подпись в книге регистрации и помолчать вместе несколько минут, лишь потому, что жалели его! Они свидетельствовали ему свое почтение, оставляли соболезнования и поспешно уходили.
Ни один не остался.
— Хопвел?
Маленькая Сис легко вошла в комнату с черной сумкой в руках. Ее опрятное, щеголеватое коричневое пальто и платье выглядели бы почти строгими, если бы не ярко-красная вышивка внизу на подоле и красный рождественский бант на седой голове.
Она бросила на него самый нежный взгляд, но он не знал, как выразить ей свою признательность. Не знал, как искупить все то, что ей пришлось пережить из-за Джо.
Она устроилась рядом, глядя прямо вперед.
— Прошлой ночью я совсем не могла уснуть, — начала она. — Не могла, потому что ты ушел из больницы, ни слова не сказав, где тебя искать.
— Я не мог и не могу ничего сказать до сих пор. Нет никаких слов, чтобы выразить мои чувства. — Слова застревали у него в горле, перед глазами поплыло.
— Понимаю. — Она тяжело вздохнула. — Но нельзя ли было пойти домой, или позвонить мне, или сделать что-нибудь, чтобы я не волновалась?
— Я не могу вернуться в свой дом. Мне мерещатся Джо и Дусия в каждой комнате. Надо куда-нибудь переехать, может, в Викторию…
— Никуда ты не уедешь! Просто переедешь в дом Мод. У нас есть лишняя комната. Никто ничего не скажет, если ты никому не сообщишь, где спишь.
Отшатнувшись, он дико посмотрел на нее.
— Я не стану жить с тобой в грехе!
— Тогда женись на мне. Женись!
Он бросил взгляд на закрытый гроб Джо. Разговаривать о таких вещах в комнате рядом с телом его сына?! Но Маленькая Сис ведь никогда не делает как положено, а всегда делает так, чтобы стало лучше. Он наконец понял это.
Он поднялся на ноги, испытывая стыд, огорчение и счастье, взял ее за руку и потянул прочь из этой комнаты, от этого маленького здания, в метущий снег и яркое солнце.
— Я люблю тебя! — произнес он.
Она завизжала и обняла его за шею:
— Я тоже тебя люблю.
Они целовались и кричали вместе, а когда он, оглянувшись, увидел в дверях хмурого распорядителя похоронной процессии, то нагнулся и бросил в него снежком. Он, слава Богу, не попал, но понурый ублюдок убрался восвояси.
Они с Маленькой Сис сели на скамейку и обнялись. Не в силах горевать о Джо, Хопвел не мог вымолвить ни слова, зато Снеси говорила без умолку:
— Феникс ты мой, воскресший из пепла!
Именно так он себя и чувствовал.
* * *
Артемас с Лили молча смотрели на амбар. Коулбрук приказал рабочим убрать туши, но не так-то просто стереть ужасные воспоминания. Ее печаль находила в нем отклик.
— Надо снести амбар и выбросить всю эту рухлядь, — сказала она. — Не хочу даже ступать туда.
Слава Богу, показалась машина; это хоть как-то отвлекло ее от мрачных мыслей. Лили в недоумении обернулась и увидела ярко-красный «ягуар» Маленькой Сис.
— Что? — Она нахмурилась. — Что это?
— Сюрприз, — буркнул он.
Маленькая Сис остановила машину под деревом. Мистер Эстес открыл дверцу, и, взявшись за руки, они поспешили навстречу Лили и Артемасу.
— Спасибо, что вы пришли на похороны Джо. — Хопвел обратился к ним обоим, затем чуть заметно склонил голову перед Артемасом. — Спасибо, что пришла вся ваша семья.
— Они сами. Я не настаивал.
Мистер Эстес сунул руку в карман пальто и, вытащив оттуда какой-то свернутый документ, протянул его дрожащей рукой:
— Лили! Теперь все переписано на твое имя. Это свадебный подарок. Пусть Артемас заверит, что ты не исчезнешь, тогда я смогу подарить это тебе.
Она осторожно взяла бумагу, словно счастье могло рассыпаться от ее прикосновения:
— Спасибо!
— Мы с тобой продолжим нашу работу, если тебе, конечно, не надоел раздражительный старик.
Она обняла его, он от смущения засопел, но не отстранился:
— Ты не станешь больше здесь жить…
— Я буду жить в Голубой Иве. — Она посмотрела на Артемаса. — Но эти два дома теперь неразделимы.
— Коулбруки и Маккензи соседствовали на протяжении ста пятидесяти лет. Если верить легенде, семьи Коулбруков не было бы в Америке, если бы Элспет Маккензи не позаботилась о раненом старшем Артемасе. Мы вернулись туда, где они вместе начинали. Теперь никому не удастся разлучить нас.
Маленькая Сис кашлянула.
— А если мы с Хопвелом распишемся и будем присматривать за этой фермой?
— Жить здесь?! — изумилась Лили. — Вам так хочется?
Мистер Эстес печально глядел на нее.
— Ну конечно, пожалуйста! Живите вместе с Маленькой Сис!
— Тогда… тогда все в порядке. — Она снова кинулась к нему, но он замахал рукой. — Ступай! Ступай!
— Застенчивый, — объяснила за него Сисси.
Они уехали так же быстро, как и приехали. Лили положила документ в нагрудный карман пальто Артемаса.
— Это мой свадебный подарок тебе, — вполголоса сказала она.

Эпилог
Она сидела под холодным зимним небом на почерневшей зимней траве рядом с гранитным склепом. Она крепко обхватила колени, легкий ветерок распахнул ее куртку и продувал сквозь плотный свитер. Казалось, события последних двух лет были как дурной сон, но в памяти они всплывали такими же свежими, будто все это происходило вчера. Она обернулась на приглушенный шум мотора. Машина въехала на кладбищенский холмик и остановилась. Артемас!
Она вытерла рукой влажные глаза.
— Я заезжал на ферму. — Он бросился ей навстречу. — Мистер Эстес сказал, что ты рано закончила работу и зачем-то поехала в Атланту.
— Он беспокоится обо мне, как старый петух!
— Он обожает тебя. — Артемас протянул руки. — Почему ты приехала сюда одна, без меня?
— Я хотела поговорить со Стивеном и с Ричардом. Я будто бы брела по длинному туннелю, но теперь в конце его забрезжил свет. — И после паузы добавила: — Ты породил его.
— Я теперь всегда с тобой.
Она оказалась в его объятиях.
— Я хотела сказать что-нибудь Стивену, он ведь все чувствует, — прошептала она. У нее перехватило дыхание. — Я не хочу забывать его. Я никогда не приезжала сюда прежде, потому что боялась, что это убьет меня… Я нашла это внутри склепа. — Она скользнула рукой в карман пиджака и вытащила крохотного плюшевого медвежонка. — Это ты принес?
Он кивнул:
— На протяжении стольких лет эти маленькие символы неизменно связывали нас. Теперь они могут показаться примитивными и даже сентиментальными, но..
— Нет. Они значили для меня очень много, если не все, и по-прежнему остались такими.
— Я не могу вернуть тебе Стивена, но всегда с радостью вспоминаю о нем.
Она взяла его за руку, открыв железную дверь, потащила в помещение. Лили посадила крохотного медвежонка на пол, туда, где он сидел прежде, потом коснулась выгравированных на каменной плите букв имени своего сына.
— Ты всегда со мной, — прошептала она.
Затем так же коснулась имени Ричарда. Артемас нежно поцеловал ее макушку.
Они вышли из склепа, закрыв ворота. Он привлек ее к себе, и в этом объятии чувствовались печаль и взаимное уважение. Лили улыбнулась: пора возвращаться в Голубую Иву и начинать новый год.
* * *
Чистый розоватый рассвет озарил их спальню. Артемас нахмурился, ощутив рядом пустоту, и поднялся с кровати. Прошелся по комнатам, разыскивая ее. Повсюду стояла тишина. Холодный воздух. Пустые комнаты.
Он вернулся в спальню, посмотрел на кровать, как будто она могла за это время появиться, и негромко позвал. Тихий, холодный ветерок, пахнущий землей и солнцем, коснулся его лица.
Одна из дверей приоткрылась Розовато-голубое небо на горизонте сливалось с горами Пахнуло вечностью, и все вокруг ненадолго замерло.
Он вышел на балкон, бросил взгляд на озеро, на лес, разыскивая ее.
— Доброе утро, — донесся снизу голос Лили, мелодичный и звонкий, как колокольчик.
Он тотчас опустил глаза на зимний сад под балконом. Она стояла на коленях, босая, завернувшись в одеяло.
Лили только что посадила голубую иву. Крепкое маленькое деревце, изящное, поражающее своей необычайной красотой.
У Артемаса перехватило дыхание.
— Скоро весна. Я так много всего здесь посадила. В самых непредсказуемых местах.
Облокотившись на каменную балюстраду, он улыбнулся:
— Для начала ты выбрала превосходное место, любимая.
— На счастье, — ответила Лили, кивнув в сторону ивы. — Это будет самая замечательная ива, которую ты когда-либо видел. Мы с радостью станем наблюдать, как она растет.
— Каждый день, каждый год, каждое десятилетие. Она посажена именно там, где надо.
Лили, подняв голову, засмеялась и тотчас взбежала на балкон. Он протянул руки ей навстречу — грациозно, галантно, в предвкушении приятного развлечения.
— Это не просто какое-то там маленькое дерево, — протянула она, прежде чем поцеловать его.
Голубая ива — символ их надежды.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47