Но фарфор Коулбрука она не продавала никогда.
Чайник он выкупил.
Артемас понимал, как сильно она нуждается. Тяжко было осознавать, что она скорее продаст такую сентиментальную ценность чужим, чем попросит его о помощи. Он хотел быть частью ее жизни, и это желание постоянно мучило его.
Он прошел по большой, пустынной галерее с ее высокими потолками и книжными шкафами красного дерева и открыл стеклянную дверь на балкон. Плотно запахнув махровый халат, он вышел на гладкие каменные плиты, холодные и мокрые от росы. Под усеянным бриллиантовыми звездами небом он вдруг показался себе жалким и смешным среди этого обшарпанного интерьера, беспорядка, пыли, обломков материалов, рассеянных по этажам комнат и коридоров.
Он облокотился о балюстраду и посмотрел на расчищенную террасу далеко внизу. Сады спускались к большой, зеркальной поверхности озера. Когда-то там цвели розы, поддерживаемые деревянными решетками. Несколько оставшихся розовых и красных цветов в чащах, как писала ему юная Лили, наводили ее на мысли о леди в элегантных платьях.
Теперь террасы ожидали ее внимания. Он знал, что этого никогда не случится и что ему не следует медлить с наймом ландшафтных дизайнеров. Каждый день он только и делал, что думал о несбыточности своих желаний. Это безрассудство было сродни покупке чайника.
Он снова закурил. Красная точка вскоре растаяла, и ее невидимое тепло рассеялось в темноте.
* * *
Этого человека Хопвел не знал. Незнакомцы обычно приходили к его двери, чтобы продавать, просить или проповедовать все то, что он ненавидел. Хорошо одетые незнакомцы с кожаными портфелями, подъезжавшие на иномарках последней модели, были вдвойне подозрительны.
Хопвел соскользнул с крутящегося кресла перед телевизором. Злость — единственное, что заставляло его еще что-то делать. Он поспешно прошел через захламленную гостиную и открыл входную дверь.
Он не боялся ни призраков, ни чертей и тотчас поинтересовался причиной посещения.
— Мистер Эстес? — полувопросительно ответил мужчина. Привлекали его гладкие, блестящие волосы и ногти.
— Мне не нужно никакой страховки, — парировал Хопвел.
— Я не продаю. Я покупаю. — Человек шагнул ближе и улыбнулся, не открывая рта. — Покупаю ваше сотрудничество. В свою очередь, я гарантирую будущее вашему сыну.
Хопвел застыл как вкопанный:
— Кто вы?
— Я представляю одного из тех, кто действует из лучших побуждений. Одного из тех, кто может заверить, что он досрочно выйдет из тюрьмы в следующем году. Одного из тех, кто, позаботившись о его освобождении, даст ему шанс начать новую жизнь, такую, чтобы вы могли им гордиться.
— Конкретнее, пожалуйста. Чьи интересы вы представляете?
— Не имеет значения, мистер Эстес.
Человек вытащил кремовую визитную карточку и протянул ее Хопвелу. Тот прочел название юридической фирмы, которое ему ни о чем не говорило.
— Могу ли я войти? Всего на минуту. Не сомневаюсь, вы захотите выслушать меня ради вашего сына.
Ради Джо! О, Джо всегда был мерой его жизни и умерших желаний Дусии.
— Проходите.
Адвокат прошел в дом и присел на диван, пропахший сигарным дымом и потом. Хопвел выжидающе глядел на него. Открыв кожаный портфель, мужчина вытащил какие-то бумаги.
— Клиент, которого я представляю, сделает все возможное, чтобы обеспечить освобождение Джо в следующем году, ибо он стал примерным заключенным. Мой клиент все устроит с деньгами, работой, домом и значительными вложениями, если у Джо возникнут какие-нибудь, гм, будем говорить, трудности.
— Джо потребуются гоночные машины. На них он тратил эти ужасные деньги, заработанные на наркотиках. Марио Андретти — вот кем он хотел бы быть.
— В таком случае мой клиент станет его спонсором, вложит необходимые средства и поможет ему достичь цели. Хопвел раскрыл рот и плюхнулся в кресло.
— Зачем? Клиенту-то вашему какая выгода?
Адвокат положил руки на стол и стал похож на евангелиста, выступающего по телевизору.
— Все, что мой клиент, в свою очередь, просит, состоит в том, чтобы вы выселили Лили Портер из дома, который принадлежит вам.
Хопвел почувствовал удушье. Словно эти бледные, исцеляющие руки обвились вокруг его шеи и сжали горло так сильно, что даже собственное достоинство и отвращение куда-то подевались.
— Я… я не могу, — выдавил он.
— Вы заключили с ней формальный контракт?
— Да. Годовая аренда. С февраля по февраль. Я не могу нарушить его. И не просите.
«Все это — проявление добропорядочности».
— Гм. — Адвокат нахмурился. — Значит, время окончания аренды примерно совпадет со временем освобождения вашего сына. Полагаю, вас это должно устраивать. Не соглашайтесь продлевать аренду миссис Портер и под каким-нибудь предлогом запретите ей оставаться в вашем доме.
Хопвел подался вперед. В ушах звенело. Он полез в карман за лекарством, затем проглотил таблетку. Адвокат терпеливо наблюдал за ним.
— Это его предложение, да? — просвистел Хопвел тонким голосом. — Артемас Коулбрук! Он стоит за этим.
— Я не уполномочен раскрыть вам имя моего клиента, но вы ошибаетесь.
— Лжец.
Хопвел схватился руками за голову. Будущее Джо или месть?! Будущее Джо или собственное достоинство?! Будущее Джо. Джо был слабовольным. Хопвел уже думал о новых неприятностях, которые, вероятно, неизбежны, раз уж он выйдет из тюрьмы. Здесь кое-что светило: дать Джо шанс все сделать правильно, и, может быть, этого хватит, если Коулбрук готов потратиться на Джо.
Лили примет удар Коулбрука на себя. Вдруг она согласится выйти замуж за уголовника?
«Нет, это ошибка, ты виноват перед ней».
Все это делалось ради Джо.
Адвокат вытащил ручку с золотым пером, не сомневаясь в результате.
Хопвел нерешительно поднялся:
— Уноси свою задницу из моего дома, и чтоб я тебя больше здесь не видел!
Адвокат выложил на кофейный столик какие-то визитные карточки.
— У вас будет почти год, чтобы принять решение. Мое предложение в силе. До свидания, сэр.
Незваный гость ушел, а Хопвел заметался по комнате словно пойманный в ловушку зверь. Он плотно закрыл входную дверь и долгое время, как под гипнозом, смотрел на карточки, боясь прикоснуться. Наконец медленно, словно на спиритическом сеансе, он взял их и сунул в ящик стола.
* * *
— Джеймс? — крикнула Элис, двигаясь через темные комнаты особняка и пытаясь отыскать его. Накинутый поверх ночной рубашки халат не спасал от дрожи. Это повторялось почти каждую ночь — она просыпалась, а его не было рядом. Она, волнуясь, искала его и находила сидящим где-нибудь в темноте: либо в доме, либо на лужайке на берегу Чатахучи.
Она увидела полоску света из библиотеки внизу и направилась туда вдоль стены с гобеленами. Сцены насилия в средневековой Англии — бойцы с резкими чертами лица, сидящие на скачущих конях с копьями наперевес, — резко контрастировали с мягкими акварелями и абстракциями — ее пристрастием. И это как-то разделяло особняк, а кроме того, порождало тревогу и некую обособленность от Джеймса.
Он сидел, погрузившись в раздумья, за тяжелым черным столом при свете маленькой лампы, подперев подбородок кулаком. Лицо его почему-то казалось таким же резким и свирепым, как и лица рыцарей на гобеленах. Халат, красный, как бургундское вино, распахнулся на груди, обнажив густую растительность. Вместе с ежедневными процедурами для ноги он вернулся к своим прежним тренировкам. Первое время, наблюдая за его упорной борьбой, она мучилась. Слова сочувствия приводили его в ярость. Он не хотел ни помощи, ни симпатии.
Мягко ступая по ковру, Элис вошла в библиотеку. Она чуть не плакала от отчаяния. Джеймс, прищурившись, посмотрел на нее, потом откинулся в кресле, как на троне. Набросил халат на свою искалеченную ногу. Она хотела закричать, обидеться на него, но вместо этого подошла и забралась в кресло. Подняла свой халат и рубашку, выдерживая его задумчивый взгляд. Все эти дни он никак не реагировал на проявление ласки с ее стороны, сейчас же в этой звенящей тишине она заметила, как что-то зажглось в глазах мужа. Он поймал ее губы и направил руку.
Она обвила его за шею руками, зарылась лицом в волосы на груди и принялась раскачиваться на нем. Как не хватало ей этой нежности! А когда он конвульсивно прижался к ней и застонал у нее на плече, счастливые слезы выступили у нее на глазах. Он ласкал ее спину, заглушая боль соприкосновения.
Он не остановится до тех пор, пока не накажет кого-нибудь за то, что с ним случилось. Но наказывать было некого, за исключением Лили Портер, которая не заслуживала этого, и Джеймс упал до разрушения невинной человеческой жизни?! Элис никогда не думала, что он способен на это.
Глава 21
На заброшенной ферме у горы Виктория, которая превратилась в небольшой туристический городок с достаточным количеством мест для жилья, еды и антикварных магазинчиков, Лили купила трактор. Он уже отработал свое, прошел более тысячи миль, но все равно это была удачная покупка, несмотря на то, что передачу тут же заклинило на второй скорости (если не произойдет чуда, то до дома придется тащиться несколько дней со скоростью пять миль в час), а лопнувшие колеса мешали использованию бороны или плуга.
К трактору прилагался полный набор инструментов и специальное приспособление для расклинивания педали сцепления, когда требовалось подтолкнуть трактор. Вероятно, продавец в свое время очень пожалел кого-то, купив такую развалюху. Теперь же он сочувствовал Лили и старался по возможности помочь.
Проезжая по мощеной дороге мимо Голубой Ивы, она заметила у ворот охранника, который, увидев ее, тут же покатился со смеху. Лили кивнула ему и остановилась в высокой траве. Опустив опоры трактора, она быстро вырыла длинной металлической рукой яму и, установив сосновый столб, забетонировала его. К столбу был прикручен почтовый ящик с надписью: «„Голубая Ива“. Оранжерея и питомник». Пусть сие послужит своеобразной рекламой для проезжающих мимо трактористов!
Закончив работу, она залезла в кабину и, ухватив Люпу за ошейник, выжала сцепление. Трактор рванул с места и, громыхая, двинулся дальше. Охранник с интересом наблюдал за происходящим.
Лили не сомневалась, что об этом немедленно известят заинтересованных.
На следующий день в новом ящике лежал факсимильный ответ Артемаса: «Все еще фросаешь моченые яблоки?»
* * *
— Что случилось с моим газонным автомобилем? — требовательно спросил Хопвел, указывая рукой на пустое место.
Из новой оранжереи вышла Маленькая Сис, заложив руки за спину. Он и не думал, что найдет ее здесь. Лили хотела сохранить вход в оранжерею и питомник подальше от дороги, и Хопвел старался помочь ей всем необходимым. Совесть беспрестанно напоминала о себе, но при взгляде на Маленькую Сис ему стало еще хуже.
— Ваш черный никудышный газонный автомобиль? — отозвалась она, склонив голову набок. — Он попал в катастрофу.
— Что?!
Она вздохнула:
— К несчастью, я купила «ягуар», он оказался слишком резвым для меня. Я нажала на газ и полетела.
Хопвел бросил шляпу на землю, раскалившись добела:
— Этот автомобиль никак не мог помешать!
— Мне он не нравится. Более того, он не нравится и Лили. А ты так беспокоишься о нем, что она, просто ради того, чтобы сохранить мир, решила перекрасить его в белый цвет. — Сис улыбнулась и легкой походкой подошла к нему. — Я знаю, что ты не деревенщина, ты просто старый медведь настроения, которого прямо-таки необходимо обнять.
Она лукаво посмотрела на него. Он смущенно кашлянул.
— Лили ненавидит мой газонный автомобиль?
— Да. Она старалась щадить твои чувства, а ты тупее, чем утес. Я просто пытаюсь расколоть тебя, но пока не нашла трещину. — Маленькая Сис подошла ближе. Она вдруг принялась теребить ворот его тонкой хлопчатой рубашки. — Но как только обнаружу, я просто туда скользну.
От нее пахло корицей, во всяком случае, приятно. Она нравилась ему. Почему, он не знал, но, видимо, в следующую зиму, когда он скажет Лили, чтобы она оставила ферму, Сис ему перестанет нравиться.
— Да, — ласково мурлыкала она, — я просто скользну прямо в твою щель, старый большой утес.
— Подобно ужасной пуэрарии , — парировал он, чувствуя себя мальчишкой.
Она приложила ладонь к губам — Боже, эта женщина слишком стара, чтобы пользоваться такой яркой помадой! — и потом коснулась окрашенным кончиком пальца его щеки:
— Прошу, не говори ей ничего об этом автомобиле.
Он наконец пришел в себя:
— Если он не нравится Лили, то мне больше нечего сказать, но у меня там был неплохой керамический двигатель…
— Думаю, что я случайно переехала и твоих лошадок.
Хопвел поднял свою шляпу с земли и махнул ей, словно пытаясь отвязаться:
— Существует ли у меня что-нибудь такое, что ты не пыталась бы искоренить?
Она медленно обняла его и взглянула из-под длинных накрашенных ресниц.
— Лили мне как дочь. Я хочу помочь ей. — Она сделала паузу и беззастенчиво сказала: — Но, Хопвел, мне бы также хотелось дружить и с тобой.
Ему хотелось возразить, но, увидев тоскливое выражение ее лица, он осекся. Друзья… Может быть, может быть; если он попытается быть с ней помягче, она, вероятно, простит ему, когда придет время пожертвовать Лили ради Джо. Он мельком посмотрел на ее руки в родинках. Ее длинные красные ногти были чертовски сексуальны.
— Вопреки моему желанию я думаю, мы сможем стать друзьями.
Отводя ее руку, он на секунду нежно пожал ее. Сис вспыхнула. Хопвел, сверкнув глазами, поспешно направился к грузовику. Пожалуй, потеря безумного внимания Маленькой Сис принесет значительно больше вреда, чем он думал.
* * *
Тимор Парке, маленький суровый человечек средних лет, когда-то учился с отцом Лили в одной школе. По своему характеру Парке был очень робок и в разговоре с ней и двух слов связать не мог. Его сыновья, ровесники Лили, тоже были молчунами. Она и семья тихого Паркса прекрасно обходились друг без друга и использовали при встрече всего два слова: «Привет» и «Пока».
Правда, они помогли ей убрать пастбища, спилили деревья в лесу и прекрасно отремонтировали дом с небольшим трубопроводом и бетонным перекрытием.
Лили в одиночестве распахивала заново расчищенные земли, борясь с накренившимся старым трактором и натирая огромные волдыри на ладонях.
Люпа целыми днями бегала рядом, гоняя с возделанных пастбищ оленей или зайцев.
На дешевых сандвичах и чистой ключевой воде Лили похудела. Ее рабочий день начинался с восходом солнца и оканчивался с закатом. Огромный садовый участок с решетками для фасоли и аккуратно размеченными рядами для семян принял ухоженный вид. Парни Паркса поправили запущенную ограду дома и установили купленные ею подержанные холодильник и плиту. Джо, уехав отсюда, забрал все стоявшие здесь бытовые приборы.
Она удобрила яблоневый сад за задним двором дома в надежде, что осенью он принесет урожай. Но восстановить амбар ей было не под силу.
Однажды утром Тимор увидел ее в огороде.
— Ты работаешь упорнее, чем любая женщина, какую я когда-либо встречал.
Она в изумлении подняла голову:
— Мистер Парке, вы просто не видели, как работала моя мать.
— Видел. Я очень благодарен тебе за предоставленную нам работу и, кроме того, в знак восхищения прошу принять от меня подарок. Ты хотела бы иметь несколько рыжих родосцев ?
Он раскрыл большую картонную коробку. Сыновья молча стояли за ним, переминаясь с ноги на ногу.
Она вскочила и заглянула внутрь. Два десятка пушистых цыплят, розовых, рыжих, пестрых, теснились на дне коробки.
— Пасхальные остатки из магазина моего кузена в Атланте, — брезгливо морщась, объяснил Тимор. — Но они вырастут.
— Замечательные цыплятки! Спасибо.
Этой ночью она, поставив коробку в теплое место, легла спать под их приятное попискивание. Сквозь раскрытые окна проникали ночные звуки — совы с ухающими свистами, лаяние лис, жужжание насекомых. Рядом с ней повизгивала Люпа. Ночь была спокойной, и сразу же нахлынули воспоминания о Стивене и Ричарде, а затем почему-то тревога за Артемаса.
Стараясь отделаться от неприятных ощущений, она выскочила в сад, чтобы при лунном свете высадить циннию.
* * *
Мистер Парке и еще человек двадцать из общины, включая тетю Мод и сестер, однажды без предупреждения нагрянули к ней в грузовике, доверху наполненном прекрасным полупрозрачным полиэтиленом. Они приехали восстанавливать амбар, поскольку знали, что Лили мечтала о второй оранжерее. Тетя Мод и ее сестры заплатили за материал.
— Это подарок к дню рождения, — пояснила тетя Мод. Мистер Парке, с трудом подавив свою застенчивость, добавил:
— Хопвел Эстес вряд ли позволит тебе долго находиться здесь, да и Коулбрукам не нравится твое присутствие, но мы всегда тебе рады.
Лили растроганно опустилась на крыльцо, онемев от восторга. Большая Сис отдавала распоряжения приехавшим, а Маленькая Сис, в рабочей одежде с искусственными бриллиантами и вышивкой, задумчиво подсела к Лили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Чайник он выкупил.
Артемас понимал, как сильно она нуждается. Тяжко было осознавать, что она скорее продаст такую сентиментальную ценность чужим, чем попросит его о помощи. Он хотел быть частью ее жизни, и это желание постоянно мучило его.
Он прошел по большой, пустынной галерее с ее высокими потолками и книжными шкафами красного дерева и открыл стеклянную дверь на балкон. Плотно запахнув махровый халат, он вышел на гладкие каменные плиты, холодные и мокрые от росы. Под усеянным бриллиантовыми звездами небом он вдруг показался себе жалким и смешным среди этого обшарпанного интерьера, беспорядка, пыли, обломков материалов, рассеянных по этажам комнат и коридоров.
Он облокотился о балюстраду и посмотрел на расчищенную террасу далеко внизу. Сады спускались к большой, зеркальной поверхности озера. Когда-то там цвели розы, поддерживаемые деревянными решетками. Несколько оставшихся розовых и красных цветов в чащах, как писала ему юная Лили, наводили ее на мысли о леди в элегантных платьях.
Теперь террасы ожидали ее внимания. Он знал, что этого никогда не случится и что ему не следует медлить с наймом ландшафтных дизайнеров. Каждый день он только и делал, что думал о несбыточности своих желаний. Это безрассудство было сродни покупке чайника.
Он снова закурил. Красная точка вскоре растаяла, и ее невидимое тепло рассеялось в темноте.
* * *
Этого человека Хопвел не знал. Незнакомцы обычно приходили к его двери, чтобы продавать, просить или проповедовать все то, что он ненавидел. Хорошо одетые незнакомцы с кожаными портфелями, подъезжавшие на иномарках последней модели, были вдвойне подозрительны.
Хопвел соскользнул с крутящегося кресла перед телевизором. Злость — единственное, что заставляло его еще что-то делать. Он поспешно прошел через захламленную гостиную и открыл входную дверь.
Он не боялся ни призраков, ни чертей и тотчас поинтересовался причиной посещения.
— Мистер Эстес? — полувопросительно ответил мужчина. Привлекали его гладкие, блестящие волосы и ногти.
— Мне не нужно никакой страховки, — парировал Хопвел.
— Я не продаю. Я покупаю. — Человек шагнул ближе и улыбнулся, не открывая рта. — Покупаю ваше сотрудничество. В свою очередь, я гарантирую будущее вашему сыну.
Хопвел застыл как вкопанный:
— Кто вы?
— Я представляю одного из тех, кто действует из лучших побуждений. Одного из тех, кто может заверить, что он досрочно выйдет из тюрьмы в следующем году. Одного из тех, кто, позаботившись о его освобождении, даст ему шанс начать новую жизнь, такую, чтобы вы могли им гордиться.
— Конкретнее, пожалуйста. Чьи интересы вы представляете?
— Не имеет значения, мистер Эстес.
Человек вытащил кремовую визитную карточку и протянул ее Хопвелу. Тот прочел название юридической фирмы, которое ему ни о чем не говорило.
— Могу ли я войти? Всего на минуту. Не сомневаюсь, вы захотите выслушать меня ради вашего сына.
Ради Джо! О, Джо всегда был мерой его жизни и умерших желаний Дусии.
— Проходите.
Адвокат прошел в дом и присел на диван, пропахший сигарным дымом и потом. Хопвел выжидающе глядел на него. Открыв кожаный портфель, мужчина вытащил какие-то бумаги.
— Клиент, которого я представляю, сделает все возможное, чтобы обеспечить освобождение Джо в следующем году, ибо он стал примерным заключенным. Мой клиент все устроит с деньгами, работой, домом и значительными вложениями, если у Джо возникнут какие-нибудь, гм, будем говорить, трудности.
— Джо потребуются гоночные машины. На них он тратил эти ужасные деньги, заработанные на наркотиках. Марио Андретти — вот кем он хотел бы быть.
— В таком случае мой клиент станет его спонсором, вложит необходимые средства и поможет ему достичь цели. Хопвел раскрыл рот и плюхнулся в кресло.
— Зачем? Клиенту-то вашему какая выгода?
Адвокат положил руки на стол и стал похож на евангелиста, выступающего по телевизору.
— Все, что мой клиент, в свою очередь, просит, состоит в том, чтобы вы выселили Лили Портер из дома, который принадлежит вам.
Хопвел почувствовал удушье. Словно эти бледные, исцеляющие руки обвились вокруг его шеи и сжали горло так сильно, что даже собственное достоинство и отвращение куда-то подевались.
— Я… я не могу, — выдавил он.
— Вы заключили с ней формальный контракт?
— Да. Годовая аренда. С февраля по февраль. Я не могу нарушить его. И не просите.
«Все это — проявление добропорядочности».
— Гм. — Адвокат нахмурился. — Значит, время окончания аренды примерно совпадет со временем освобождения вашего сына. Полагаю, вас это должно устраивать. Не соглашайтесь продлевать аренду миссис Портер и под каким-нибудь предлогом запретите ей оставаться в вашем доме.
Хопвел подался вперед. В ушах звенело. Он полез в карман за лекарством, затем проглотил таблетку. Адвокат терпеливо наблюдал за ним.
— Это его предложение, да? — просвистел Хопвел тонким голосом. — Артемас Коулбрук! Он стоит за этим.
— Я не уполномочен раскрыть вам имя моего клиента, но вы ошибаетесь.
— Лжец.
Хопвел схватился руками за голову. Будущее Джо или месть?! Будущее Джо или собственное достоинство?! Будущее Джо. Джо был слабовольным. Хопвел уже думал о новых неприятностях, которые, вероятно, неизбежны, раз уж он выйдет из тюрьмы. Здесь кое-что светило: дать Джо шанс все сделать правильно, и, может быть, этого хватит, если Коулбрук готов потратиться на Джо.
Лили примет удар Коулбрука на себя. Вдруг она согласится выйти замуж за уголовника?
«Нет, это ошибка, ты виноват перед ней».
Все это делалось ради Джо.
Адвокат вытащил ручку с золотым пером, не сомневаясь в результате.
Хопвел нерешительно поднялся:
— Уноси свою задницу из моего дома, и чтоб я тебя больше здесь не видел!
Адвокат выложил на кофейный столик какие-то визитные карточки.
— У вас будет почти год, чтобы принять решение. Мое предложение в силе. До свидания, сэр.
Незваный гость ушел, а Хопвел заметался по комнате словно пойманный в ловушку зверь. Он плотно закрыл входную дверь и долгое время, как под гипнозом, смотрел на карточки, боясь прикоснуться. Наконец медленно, словно на спиритическом сеансе, он взял их и сунул в ящик стола.
* * *
— Джеймс? — крикнула Элис, двигаясь через темные комнаты особняка и пытаясь отыскать его. Накинутый поверх ночной рубашки халат не спасал от дрожи. Это повторялось почти каждую ночь — она просыпалась, а его не было рядом. Она, волнуясь, искала его и находила сидящим где-нибудь в темноте: либо в доме, либо на лужайке на берегу Чатахучи.
Она увидела полоску света из библиотеки внизу и направилась туда вдоль стены с гобеленами. Сцены насилия в средневековой Англии — бойцы с резкими чертами лица, сидящие на скачущих конях с копьями наперевес, — резко контрастировали с мягкими акварелями и абстракциями — ее пристрастием. И это как-то разделяло особняк, а кроме того, порождало тревогу и некую обособленность от Джеймса.
Он сидел, погрузившись в раздумья, за тяжелым черным столом при свете маленькой лампы, подперев подбородок кулаком. Лицо его почему-то казалось таким же резким и свирепым, как и лица рыцарей на гобеленах. Халат, красный, как бургундское вино, распахнулся на груди, обнажив густую растительность. Вместе с ежедневными процедурами для ноги он вернулся к своим прежним тренировкам. Первое время, наблюдая за его упорной борьбой, она мучилась. Слова сочувствия приводили его в ярость. Он не хотел ни помощи, ни симпатии.
Мягко ступая по ковру, Элис вошла в библиотеку. Она чуть не плакала от отчаяния. Джеймс, прищурившись, посмотрел на нее, потом откинулся в кресле, как на троне. Набросил халат на свою искалеченную ногу. Она хотела закричать, обидеться на него, но вместо этого подошла и забралась в кресло. Подняла свой халат и рубашку, выдерживая его задумчивый взгляд. Все эти дни он никак не реагировал на проявление ласки с ее стороны, сейчас же в этой звенящей тишине она заметила, как что-то зажглось в глазах мужа. Он поймал ее губы и направил руку.
Она обвила его за шею руками, зарылась лицом в волосы на груди и принялась раскачиваться на нем. Как не хватало ей этой нежности! А когда он конвульсивно прижался к ней и застонал у нее на плече, счастливые слезы выступили у нее на глазах. Он ласкал ее спину, заглушая боль соприкосновения.
Он не остановится до тех пор, пока не накажет кого-нибудь за то, что с ним случилось. Но наказывать было некого, за исключением Лили Портер, которая не заслуживала этого, и Джеймс упал до разрушения невинной человеческой жизни?! Элис никогда не думала, что он способен на это.
Глава 21
На заброшенной ферме у горы Виктория, которая превратилась в небольшой туристический городок с достаточным количеством мест для жилья, еды и антикварных магазинчиков, Лили купила трактор. Он уже отработал свое, прошел более тысячи миль, но все равно это была удачная покупка, несмотря на то, что передачу тут же заклинило на второй скорости (если не произойдет чуда, то до дома придется тащиться несколько дней со скоростью пять миль в час), а лопнувшие колеса мешали использованию бороны или плуга.
К трактору прилагался полный набор инструментов и специальное приспособление для расклинивания педали сцепления, когда требовалось подтолкнуть трактор. Вероятно, продавец в свое время очень пожалел кого-то, купив такую развалюху. Теперь же он сочувствовал Лили и старался по возможности помочь.
Проезжая по мощеной дороге мимо Голубой Ивы, она заметила у ворот охранника, который, увидев ее, тут же покатился со смеху. Лили кивнула ему и остановилась в высокой траве. Опустив опоры трактора, она быстро вырыла длинной металлической рукой яму и, установив сосновый столб, забетонировала его. К столбу был прикручен почтовый ящик с надписью: «„Голубая Ива“. Оранжерея и питомник». Пусть сие послужит своеобразной рекламой для проезжающих мимо трактористов!
Закончив работу, она залезла в кабину и, ухватив Люпу за ошейник, выжала сцепление. Трактор рванул с места и, громыхая, двинулся дальше. Охранник с интересом наблюдал за происходящим.
Лили не сомневалась, что об этом немедленно известят заинтересованных.
На следующий день в новом ящике лежал факсимильный ответ Артемаса: «Все еще фросаешь моченые яблоки?»
* * *
— Что случилось с моим газонным автомобилем? — требовательно спросил Хопвел, указывая рукой на пустое место.
Из новой оранжереи вышла Маленькая Сис, заложив руки за спину. Он и не думал, что найдет ее здесь. Лили хотела сохранить вход в оранжерею и питомник подальше от дороги, и Хопвел старался помочь ей всем необходимым. Совесть беспрестанно напоминала о себе, но при взгляде на Маленькую Сис ему стало еще хуже.
— Ваш черный никудышный газонный автомобиль? — отозвалась она, склонив голову набок. — Он попал в катастрофу.
— Что?!
Она вздохнула:
— К несчастью, я купила «ягуар», он оказался слишком резвым для меня. Я нажала на газ и полетела.
Хопвел бросил шляпу на землю, раскалившись добела:
— Этот автомобиль никак не мог помешать!
— Мне он не нравится. Более того, он не нравится и Лили. А ты так беспокоишься о нем, что она, просто ради того, чтобы сохранить мир, решила перекрасить его в белый цвет. — Сис улыбнулась и легкой походкой подошла к нему. — Я знаю, что ты не деревенщина, ты просто старый медведь настроения, которого прямо-таки необходимо обнять.
Она лукаво посмотрела на него. Он смущенно кашлянул.
— Лили ненавидит мой газонный автомобиль?
— Да. Она старалась щадить твои чувства, а ты тупее, чем утес. Я просто пытаюсь расколоть тебя, но пока не нашла трещину. — Маленькая Сис подошла ближе. Она вдруг принялась теребить ворот его тонкой хлопчатой рубашки. — Но как только обнаружу, я просто туда скользну.
От нее пахло корицей, во всяком случае, приятно. Она нравилась ему. Почему, он не знал, но, видимо, в следующую зиму, когда он скажет Лили, чтобы она оставила ферму, Сис ему перестанет нравиться.
— Да, — ласково мурлыкала она, — я просто скользну прямо в твою щель, старый большой утес.
— Подобно ужасной пуэрарии , — парировал он, чувствуя себя мальчишкой.
Она приложила ладонь к губам — Боже, эта женщина слишком стара, чтобы пользоваться такой яркой помадой! — и потом коснулась окрашенным кончиком пальца его щеки:
— Прошу, не говори ей ничего об этом автомобиле.
Он наконец пришел в себя:
— Если он не нравится Лили, то мне больше нечего сказать, но у меня там был неплохой керамический двигатель…
— Думаю, что я случайно переехала и твоих лошадок.
Хопвел поднял свою шляпу с земли и махнул ей, словно пытаясь отвязаться:
— Существует ли у меня что-нибудь такое, что ты не пыталась бы искоренить?
Она медленно обняла его и взглянула из-под длинных накрашенных ресниц.
— Лили мне как дочь. Я хочу помочь ей. — Она сделала паузу и беззастенчиво сказала: — Но, Хопвел, мне бы также хотелось дружить и с тобой.
Ему хотелось возразить, но, увидев тоскливое выражение ее лица, он осекся. Друзья… Может быть, может быть; если он попытается быть с ней помягче, она, вероятно, простит ему, когда придет время пожертвовать Лили ради Джо. Он мельком посмотрел на ее руки в родинках. Ее длинные красные ногти были чертовски сексуальны.
— Вопреки моему желанию я думаю, мы сможем стать друзьями.
Отводя ее руку, он на секунду нежно пожал ее. Сис вспыхнула. Хопвел, сверкнув глазами, поспешно направился к грузовику. Пожалуй, потеря безумного внимания Маленькой Сис принесет значительно больше вреда, чем он думал.
* * *
Тимор Парке, маленький суровый человечек средних лет, когда-то учился с отцом Лили в одной школе. По своему характеру Парке был очень робок и в разговоре с ней и двух слов связать не мог. Его сыновья, ровесники Лили, тоже были молчунами. Она и семья тихого Паркса прекрасно обходились друг без друга и использовали при встрече всего два слова: «Привет» и «Пока».
Правда, они помогли ей убрать пастбища, спилили деревья в лесу и прекрасно отремонтировали дом с небольшим трубопроводом и бетонным перекрытием.
Лили в одиночестве распахивала заново расчищенные земли, борясь с накренившимся старым трактором и натирая огромные волдыри на ладонях.
Люпа целыми днями бегала рядом, гоняя с возделанных пастбищ оленей или зайцев.
На дешевых сандвичах и чистой ключевой воде Лили похудела. Ее рабочий день начинался с восходом солнца и оканчивался с закатом. Огромный садовый участок с решетками для фасоли и аккуратно размеченными рядами для семян принял ухоженный вид. Парни Паркса поправили запущенную ограду дома и установили купленные ею подержанные холодильник и плиту. Джо, уехав отсюда, забрал все стоявшие здесь бытовые приборы.
Она удобрила яблоневый сад за задним двором дома в надежде, что осенью он принесет урожай. Но восстановить амбар ей было не под силу.
Однажды утром Тимор увидел ее в огороде.
— Ты работаешь упорнее, чем любая женщина, какую я когда-либо встречал.
Она в изумлении подняла голову:
— Мистер Парке, вы просто не видели, как работала моя мать.
— Видел. Я очень благодарен тебе за предоставленную нам работу и, кроме того, в знак восхищения прошу принять от меня подарок. Ты хотела бы иметь несколько рыжих родосцев ?
Он раскрыл большую картонную коробку. Сыновья молча стояли за ним, переминаясь с ноги на ногу.
Она вскочила и заглянула внутрь. Два десятка пушистых цыплят, розовых, рыжих, пестрых, теснились на дне коробки.
— Пасхальные остатки из магазина моего кузена в Атланте, — брезгливо морщась, объяснил Тимор. — Но они вырастут.
— Замечательные цыплятки! Спасибо.
Этой ночью она, поставив коробку в теплое место, легла спать под их приятное попискивание. Сквозь раскрытые окна проникали ночные звуки — совы с ухающими свистами, лаяние лис, жужжание насекомых. Рядом с ней повизгивала Люпа. Ночь была спокойной, и сразу же нахлынули воспоминания о Стивене и Ричарде, а затем почему-то тревога за Артемаса.
Стараясь отделаться от неприятных ощущений, она выскочила в сад, чтобы при лунном свете высадить циннию.
* * *
Мистер Парке и еще человек двадцать из общины, включая тетю Мод и сестер, однажды без предупреждения нагрянули к ней в грузовике, доверху наполненном прекрасным полупрозрачным полиэтиленом. Они приехали восстанавливать амбар, поскольку знали, что Лили мечтала о второй оранжерее. Тетя Мод и ее сестры заплатили за материал.
— Это подарок к дню рождения, — пояснила тетя Мод. Мистер Парке, с трудом подавив свою застенчивость, добавил:
— Хопвел Эстес вряд ли позволит тебе долго находиться здесь, да и Коулбрукам не нравится твое присутствие, но мы всегда тебе рады.
Лили растроганно опустилась на крыльцо, онемев от восторга. Большая Сис отдавала распоряжения приехавшим, а Маленькая Сис, в рабочей одежде с искусственными бриллиантами и вышивкой, задумчиво подсела к Лили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47