— Конечно, здорова. Что за странный вопрос… А почему ты здесь?..— Ну, я… я… заходил на съемочную площадку целых три дня подряд, но никто не знает, где ты и как с тобой связаться. То же самое я услышал в офисе и просмотровом зале. Я…Стивен замолчал, смутившись оттого, что я узнала, сколь упорно он искал меня. Он великолепно выглядел в респектабельном костюме с галстуком.— Я беспокоился, — объяснил он, — это вроде бы непохоже на тебя. По крайней мере выглядело странно. И никто не давал твои новый телефон. Прямо завеса секретности, да и только.Я улыбнулась; он все обошел — идеальный журналист даже в обыденной жизни.— И как же ты меня отыскал? — спросила я.— На третий день отправился в твой старый отель, и там сказали, где тебя можно найти. Пришлось вытягивать информацию из портье. Сначала он отказывался, в конце концов я пригрозил, что вздерну его на дыбе, если он не расколется.— То есть ты всучил ему пару песет, да?— Только пару, но… какое это имеет значение? Главным было найти тебя. Ты получила мое письмо?— Да, сегодня, — солгала я.На лице Стивена появилась улыбка — дружеская, без тени интимности, несмотря на письмо. С обладателем такой улыбки можно дружить, даже если он женат на другой. Одно его присутствие делало меня счастливой, бодрой. Он действовал на меня точно так же, как в Коста-Брава. Жаль, что я не накрасила губы, не нарумянилась, не подвела глаза… «Это сейчас ни к чему… Просто глупо. Пригласи его зайти».— Очень рада, что ты здесь, Стивен. Пожалуйста, проходи.— У меня мало времени.— У меня тоже. Я уже собиралась уходить, но пожалуйста, загляни ко мне.Закрывая дверь, я с удивлением отметила что моя рука слегка дрожит. Надеюсь, он этого не заметил.— Ты правда здорова, Элизабет? У тебя измученный вид.— У меня была простуда, но мне уже лучше. Хочешь выпить?Я прошла на кухню.— Есть бренди… Годится? Что ты сказал?.. Да… Я здесь недавно. Извини за разбросанную одежду.Я поставила бокалы на стол. При виде Стивена я испытывала прилив энергии, о которой почти забыла. Она бурлила, как капли воды на раскаленной сковороде. Я суетилась… ходила… болтала. Однако все происходит со мной, это реальность. Я прислонилась к раковине. «Возьми себя в руки. Пройди в гостиную. Сядь, успокойся…» Я прошла в гостиную с бренди и опустилась на диван возле Стивена.— Я очень удивилась, увидев тебя. Я и понятия не имела… Я…— И я тоже, — закончил он за меня. — Но в Штатах меня ожидало новое задание. Разворот на сто восемьдесят градусов. Проблема употребления стероидов в олимпийской деревне. Я уже торчу здесь некоторое время, но я выжидал. Хотел, чтобы ты до нашей встречи получила мое письмо.Кажется, моя кожа стала слишком чувствительной. Сердце стучало очень громко. Слишком быстро, даже чересчур… Сбавь, сбавь темп!— Элизабет, — произнес Стивен, — знаешь, я бы вернулся, даже если бы не получил этого нового задания.Невозможно ответить.— Объясни, как ты относишься ко мне, к нашей ситуации. Я не могу разобраться, потому что ты ничего не хочешь говорить. Делаешь одно, говоришь другое. Надо же мне знать.Внутри у меня все обмякло, захотелось крикнуть: «Я люблю тебя». Распахнуть окна и крикнуть на всю улицу: «Я люблю тебя, люблю». Очень странно. Такое чувство и так быстро, чуть ли не с первого взгляда. Что-то произошло. «Ты потеряла рассудок, — подумала про себя… — утомление ослабило психологическую защиту, .. Ты раскрылась… Завтра ты пожалеешь об этом… Будь благоразумной… »— Стивен, все происходит слишком быстро для меня, — произнесла я наконец.— Элизабет. — Стивен был полон решимости высказаться до конца.Я подняла голову, посмотрела на него. Он приблизился.— Я слышал, что ты сказала в аэропорту, когда я улетал в Лос-Анджелес… но клянусь, в глазах у тебя было совсем иное. В Калифорнии я никак не мог забыть твои глаза. Теперь я вижу их снова.«Осторожно!.. Осторожно!… Не раскрывайся», — твердила я себе и вместо того, чтобы раскрыть рот и выпустить готовую фразу: «я люблю тебя», — произнесла:— Стивен, ты мне небезразличен, но все так быстро. Слишком быстро для меня.— Давай побудем некоторое время вместе, Элизабет, дадим шанс…— Моя жизнь и душа полностью заняты этим фильмом, — выпалила я. — Ему посвящены все мои дни и ночи. Последний срок уже на носу, а мы еще не закончили. Мне нельзя отвлекаться. Кроме того, я скоро вернусь в Нью-Йорк. Мы всегда будем в разных странах, разных городах.На лице Стивена появилась та же боль, которую я видела там во время нашего пикника в Монсерра; как и тогда, он медленно опустил голову.Надо что-то сказать, ужасно, что я причиняю ему страдания. Что я делаю? Попытаюсь объяснить.— Я должна мыслить ясно, у меня нет времени, я связана обязательствами, контрактами.— Все это только отговорки, для влюбленного это ничего не значит. Меня интересует другое.Мы посмотрели друг на друга. Стивен поднялся. — Я вернулся в надежде, что твое отношение изменится. Но как бы мне ни хотелось этого, я не в силах повлиять на твои чувства. Извини, я сделал ошибочный вывод в Коста-Брава.Он вышел.Я замерла; звук хлопнувшей двери все еще отдавался во мне. Все произошло почти мгновенно. Снова сон? Или реальность? Я не могла определить.«Что ты делаешь? — стучало у меня в висках. — Ты даже не понимаешь, что случилось, что ты сказала… Понятия не имеешь об этом!.. Как ты могла? Он не вернется! Думаешь, нет? Ведь он действительно любит тебя. Стивен проделал такой путь. Чего еще тебе нужно?.. А вдруг он узнает? Что если он?.. Что? Что? Что? Даже Мерседес с Ивом любят друг друга, а что имеешь ты? Только свои сомнения… Он любит тебя! Ты любишь его! Не отпускай его».Я открыла дверь. Стивен уже спустился по крутой, шаткой лестнице.— Стивен, — тихо произнесла я; вряд ли бы кто-то другой меня услышал.Он повернулся, и внезапно мы оба оказались на середине лестницы. Стивен наклонился и прижался своими губами к моей руке. Мы поддались проснувшемуся в Коста-Брава чувству. Ничего другого в этот момент не существовало. Слова бессильны, речь слишком скудна, чтобы выразить ЭТО. Да и зачем? Мы оба чувствовали одинаково. Аэропорт? Поездка? Кафе? «Авени-да Палас»? Монсерра?.. Но теперь-то он здесь! Я упала в его объятия и повела вверх по лестнице.Мы молча раздевали друг друга в моей скромной комнатке. Мягкий свет проникал в комнату из коридора, ненавязчиво прорезая темноту. Блузка соскользнула с моего плеча. Стивен прикоснулся ко мне губами. Рубашка упала на пол, я дотронулась до его груди, потом обняла.Внезапно пахнуло потом и мужской туалетной водой: опять то же удушье, но все же мне удалось отогнать его на какие-то доли секунды, зная, что ощущение еще вернется и заявит о себе… я падала… падала… цеплялась за Стивена… Он целовал меня. Странно, что наш первый поцелуй застиг нас уже в постели.— Элизабет, я искал тебя по всему миру. Все случилось в Коста-Брава, но теперь я знаю точно.Прежде об этом писали в романах — тела любовников чудесным образом сплелись, сливаясь воедино каждым своим изгибом. Плечи, грудь, бедра, каждая выпуклость, каждая впадина — все смешалось, порождая неведомые доселе ощущения. Наши ноги, руки, да все пропорции, были рассчитаны Господом абсолютно точно.Он поцеловал мою грудь, затем, начав со страстного поцелуя, мы понемногу растворялись друг в друге. Путешествовали сквозь время, плавали по древним морям, где еще не бывала ни одна пара влюбленных. Каждый узнавал в другом самого себя, проникал глубоко в душу. Такое взаимное притяжение не могло быть случайным. Казалось, и Венера, и Афродита рады выполнить обещанное.Я почти сразу же пришла в экстаз. После мгновения покоя Стивен разделил со мной мой восторг. Впервые оргазм мужчины доставил мне большее удовольствие, чем мой собственный.Стивен медленно отстранился и стал меня целовать, ласкать твердые соски. Я прижалась к нему всем телом. Он губами коснулся золотистых волос чуть ниже живота. Меня снова охватило возбуждение, и я подалась навстречу ему. Язык Стивена коснулся основного чувствительного центра, и вмиг все исчезло в потоке вроде бы уже знакомых ощущений.Лежа в полумраке комнаты, мы со Стивеном понимали, что все прежние любовные контакты были всего лишь чередой физических наслаждений, мгновений страсти, принимаемых за любовь; они лишь удовлетворяли наши желания в предвкушении встречи с идеальным партнером, позволяющей тотчас почувствовать разницу.Часы уже показывали девять вечера.— Тебе пора уходить, Стивен? — спросила я.— Нет.— Мне показалось, ты сказал…— А ты, Элизабет? Ты тоже собиралась уходить. По важному делу.— Нет.Мы улыбнулись друг другу, как заговорщики. Наконец снова появились силы целоваться, дразнить, ласкать, и я спросила:— Откуда ты взялся, Стивен?— Я нашел тебя…— Но в самолете ты говорил, что это судьба…— Не совсем так.— То есть?— Ну… Не заставляй меня говорить…— Теперь уже поздно.— Увидев тебя в зале аэропорта, я подумал: «Эффектная женщина». Но ты с головой погрузилась в изучение своего рабочего календаря. Я тебя нисколько не интересовал. И тогда справился у служащей про твое место в самолете; оказалось, ты сидела довольно далеко.— Уж не собираешься ли ты убедить меня, что она просто так поменяла места?— Конечно, не просто так. Не все еще зарегистрировались, а увидев мой паспорт, она узнала меня по фамилии и согласилась. Возможно, чтобы похвастаться на вечеринке, как этот бабник Брендон, не тратя времени даром, расположился возле эффектной блондинки, которая к тому же является исключительно талантливым продюсером. Иногда плохая репутация приносит дивиденды.— Ошибаешься, на самом деле я заметила тебя в аэропорту, но решила не подавать виду — именно из-за твоей репутации.Мы снова рассмеялись и предались любви.— Поведай мне кое-что еще. Я уже предвижу осложнения. После своего решительного ухода, когда, помедлив, я бросилась за тобой, почему ты оказался на лестнице?— Я никуда не спешил.— И знал, что я позову?— Надеялся.— Никогда еще не встречала столь романтичного мужчину. — Я покрыла поцелуями его лицо. — Тем более с такой скандальной славой. Вот уж никогда бы не подумала…— Прежде я был чужд романтики. Думаю, был скорее хитрым, ловким. Самому удивительно. письмо?— О, это очень просто. Ты затронула во мне какую-то струну, и она зазвенела. Никогда прежде не писал таких писем. Думаю, искал свою любовь. Что было делать? Упустить ее?— Нет…Мы решили принять ванну. Кафель на стенах комнаты потрескался. Стивен включил горячую воду. И, окутанная паром, я ощутила незабываемый аромат знакомого коньяка, услышала беззвучную классическую музыку… мы замерли потом забрались в глубокую старомодную ванну.— Закрой глаза, дорогая. — Стивен провел по моей спине губкой.— А теперь ты угадай, что это. — Я дотронулась парой бигуди до его спины.Мы использовали в любовной игре мыло, кусок пемзы, зубные щетки, касались ими ног и рук, залили водой весь пол ванной.Наконец забрались на диван и с аппетитом набросились на еду — помидоры под майонезом, ветчину, поминутно отрываясь на бесконечные поцелуи. Мы съели хрустящий хлеб, сыр, клубнику, пирог с начинкой, шоколадный мусс.— Поедешь завтра со мной в Таррагону? — Стивен крепко обнял меня в постели, куда мы тотчас нырнули, оставив стол в беспорядке. — Будет здорово. Снова вниз по побережью, только в другую сторону. Часа на два. Давай вместе посмотрим на всю эту красоту — древние римские развалины, обнесенные каменными стенами города…— Давай, — с жаром согласилась я.— Я люблю тебя, дорогая, — сказал Стивен, когда мы вновь слились под простыней. — Скажи, что любишь меня, Элизабет.— Просто обожаю, Стивен.— Это не одно и то же. Скажи, что ты меня любишь.Я посмотрела на Стивена: он хочет, чтобы наш роман был счастливым и свободным. Я выключила свет, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, прижалась к нему сильнее.Позже Стивен заполнил собой все. Я прислушивалась к его дыханию, подстраиваясь под ритм; парила в небесах, утратив страх. Захваченная этой эйфорией, я потеряла осторожность, оставила дверь спальни приоткрытой. И вдруг мое сердце замерло: на стене появилась тень, видения вновь догнали меня…
… белая комната… двенадцатилетняя девочка лежит в кровати и смотрит в коридор через приоткрытую дверь; мужчины и женщины в белых халатах заходят в комнату проверить пульс, взять кровь на анализ… доктора и медсестры… Девочка садится… Нет, она не больна, совсем не больна. Все здесь исключительно добры к ней, кажется, даже готовы защитить ее… Медсестра все объяснила: «Тебе надо отдохнуть, вот и все. Смерть мамы стала для тебя серьезным ударом», и вкатили в отделение с табличкой «Детская психиатрия». Сколько времени прошло с того момента, когда она прибыла сюда «отдохнуть»? Бог с ним, теперь ей не было дела ни до чего… кроме нового секрета, который она прятала под подушкой.«Приве-е-е-т. — В палате появилась ночная медсестра с вьющимися волосами — принесла снотворное в маленькой бумажной чашечке. — Приве-е-е-т. Тебе повезло. Завтра возвращаешься домой».«Нет, — думает девочка, — я не вернусь домой…»«У тебя такой очаровательный папа», — воркует девушка.… девочка смотрит сквозь приоткрытую дверь… медсестры в коридоре столпились вокруг ее отца, который прямо-таки царит среди них. Доктора в зеленых хирургических халатах и свисающих до подбородка масках протискиваются, чтобы пожать ему руку, все проходящие мимо кланяются… Группа удаляется по коридору… теперь девочка сосредоточилась на секрете…Ночная медсестра разглаживает простыню, потом подходит к металлическому шкафу. «Папа принес тебе такие прекрасные туалеты, в которых ты завтра отправишься домой».«Я не поеду завтра домой», — думает девочка… Медсестра внимательно рассматривает одежду девочки. Достает из шкафа белый летний плащ из пике с зауженной талией, хлопчатобумажное платье в цветочек, кружевную комбинацию на ароматизированной вешалке. Она встряхивает наряды, тщательно изучает, убеждается в отсутствии булавок и других острых предметов. Потом аккуратно вешает все назад. На прошлой неделе ей пришлось, к сожалению, забрать новую заколку для волос, потому что край замка был слишком острым. «Спокойной ночи, Куколка Бетти». Девушка направляется к двери. Теперь все сестры зовут ее «Куколкой Бетти» и не ждут ответа, знают, что она не говорит…Как только медсестра уходит, девочка запускает руку под подушку, проверяет, на месте ли секрет. Возможно ли такое, все всегда проявляют такую бдительность?! Однако рука девочки ползет по простыне к шести золотым булавкам, которые она спрятала два часа назад, заслышав шаги медсестры. Закрыв глаза, Бетти пересчитывает булавки пальцами. Да, это правда, под ее подушкой лежат булавки, которыми крепились ярлыки — «Ланц Ориджинал», «Женфий»… Сегодня в часы для посещений медсестры, обхаживая ее знаменитого отца, постоянно заходили в палату. «У него австрийский акцент?» — спрашивали они друг у друга. «Да, многие скрипачи родом из Австрии». Восхищаясь ее новыми туалетами, чтобы отдать ему должное, они забыли проверить наличие булавок…Девочка поворачивается к окну, чтобы через дверь никто не увидел ее лица… Натягивает на себя простыню и какое-то время лежит неподвижно… думает… Еще в течение двух часов будет светло, почти до девяти вечера. Она методично, бесстрастно достает булавки из-под подушки. По-прежнему отвернувшись к окну, Бетти разгибает их и изучает запястья. Какие тонкие ручки, прозрачная кожа, под которой хорошо видны вены… Она довольна… пожалуй, надо подождать еще несколько часов… она же давно задумала это. Задолго до этого дня!.. Девочка слышала, что на запястьях нет нервных окончаний, боли не будет… подействует ночное снотворное, успокаивает себя девочка, она совсем ничего не почувствует… воткнет шесть золотых булавок в вены и к утру будет мертва… Да, все правильно… она давно приняла решение, привыкала к нему… Обдумывала детали целый день, пока папа сидел у кровати… Она наденет на себя белый плащ из пике. Как будет выглядеть алая кровь на белом плаще? Блестящая ткань намокнет, прилипнет к телу красным саваном? Или на белом пике проявятся лишь красные пятна и полосы?.. Не все ли равно?… Девочка встает и направляется к металлическому шкафу, где висит плащ из пике… останавливается посреди комнаты… Нет!Вдруг они услышат скрип дверцы и поймают ее?.. Нет, ждать нельзя! Давай прямо сейчас!.. Да! Это правильно… Она не ожидала, что ей будет так страшно. Бетти бросается обратно в постель, сворачивается под простыней в маленький клубок подальше от двери… Давай прямо сейчас… Прямо сейчас… Нечего ждать… Могут зайти… Будет не больно… Помнишь, как вчера у тебя брали кровь?.. Ты не почувствовала боли… Давай прямо сейчас!.. Девочка втыкает первую булавку в запястье… не больно… она загоняет ее глубже, потекла кровь, девочка втыкает вторую и третью булавки в другое запястье… руки и простыни забрызганы кровью… но теперь ее мучит невыносимая боль, булавки выскальзывают… Бетти кричит и втыкает булавки в вены, кричит и втыкает, кричит и втыкает…
Наступившее утро оказалось слишком ярким и солнечным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26