Нелепо. Правда же здесь, на кончике ее языка, правда о том, кто она и откуда.
Шли секунды.
Ничего не происходило.
Она разлепила веки.
– Я не знаю, кто я.
Жаркое ругательство сорвалось с губ мужчины.
Для этой ситуации должно существовать логическое объяснение, рассудила она, непременно должно. Нужно только подумать, выждать минуту, сосредоточиться.
Она спросила как можно спокойнее, хотя до спокойствия было далеко:
– Мы любовники? Или муж и жена?
Он фыркнул.
– Нет.
– Тогда – друзья? Знакомые?..
– Нет.
Она нервно оглядела комнату. Маленькая спальня: кровать, старый столик, кресло-качалка. Подняв глаза, она увидела деревенский бревенчатый потолок. В окнах открывается впечатляющий горный пейзаж.
Деревянная хижина.
И никакого, даже самого маленького колокольчика, который бы напомнил…
– Вы живете здесь?
Он ответил коротким кивком.
Она беспокойно пошевелилась под покрывалом.
– И это ваша кровать?
– Да. – В его глазах сверкнула едва заметная, но опасная искра. – У меня она одна. Я подумал, что вам на ней будет удобнее, чем на диване.
– Я… вам признательна.
Он снова быстро кивнул и поднялся.
– Вам, скорее всего, надо отдохнуть.
Она инстинктивно подняла руку и схватила его за запястье.
– Подождите. Пожалуйста.
Хмурясь, он взглянул вниз.
– Что такое?
– Извините. – Вспыхнув, она отпустила руку. – Я только хочу знать, что произошло…
– Потом. Отдыхайте.
Он повернулся к двери.
– Назовите хотя бы ваше имя.
Он остановился, но не обернулся.
– Дэн.
– Дэн… А дальше?
– Дальше вам ни к чему.
С этими словами он покинул комнату. Вслед ему смотрела женщина, потерявшая память, но желающая задать еще миллион вопросов.
Когда спустились сумерки, положив конец этому дню, мужчина приволок в комнату наколотые утром дрова и швырнул их перед камином.
Всякий физический труд был для него спасением. Когда его разум проваливался в прошлое или уносился в будущее, он брался за топор, а когда требовалось прочистить мозги, шел выгребать навоз из стойла Ранкона.
Но не сегодня.
Таинственная женщина с призывным голосом и причудливыми интонациями, та, что заснула в его постели, на его простынях, медленно, но верно сводила его с ума на протяжении последних четырех часов.
Он уже совершенно убедил себя, что она – преступница, шпионка или еще что-нибудь в этом роде, однако его подозрительность медленно, но верно перерастала в куда более опасное чувство: желание. От единого взгляда на женщину кровь начинала пульсировать сильнее, а любопытство достигало высочайшей точки; давно он не испытывал таких ощущений.
И не хотел когда-либо испытать вновь.
Если он намерен сохранить хотя бы толику рассудка, эта женщина должна исчезнуть. И как можно скорее. Роман не входит в его жизненные планы. Подобные вещи закончились для него четыре года назад.
К тому же связи с неизвестными иностранками не в его духе. И тем более – с неизвестными иностранками, у которых отшибло память. Понятно, у нее есть родные, друзья, какой-нибудь шикарный парень в Англии, Шотландии или откуда она там прибыла, и все они ждут известий о ней.
Дэн разжег огонь в камине, достал из холодильника бутылку пива, откупорил, сделал внушительный глоток и рухнул на диван. Завтра, если позволит состояние женщины, он отвезет ее в город, передаст врачам и вернется сюда, к тишине, одиночеству и никогда не надоедавшему ощущению покоя.
Дэн хотел было снова поднести банку ко рту, но его рука замерла, и он произнес:
– Вам нельзя вставать.
Услышав тихий вздох, он повернул голову. Миниатюрная красавица стояла, заложив руки за спину, в нескольких шагах от него. Все в том же измятом туристском наряде. Лунный свет, льющийся через окно, освещал ее лицо. Судя по всему, она все еще слегка не в себе. Но красива. Чересчур красива.
– Вам нужен покой.
– Знаю. – Она обошла вокруг дивана и опустилась рядом с Дэном. – Я проснулась, мне стало страшно, поэтому я подумала…
– Подумали, что хорошо бы покрутиться около меня?
– Только если вы не возражаете.
Возражать? С чего бы ему возражать? Из-за того, что его тело оживало, стоило ему взглянуть на нее?
– Нет, я не возражаю. Но не делайте ошибки, не думайте, что здесь вы в большей безопасности.
Губы у нее разомкнулись, сверкнули убийственные глаза, а на щеках выступил румянец. Чтобы разрядить обстановку, он протянул ей свою бутылку:
– Попить хотите?
Она осторожно, не совсем уверенно улыбнулась.
– Нет, спасибо.
– Наверное, сейчас вам это повредит.
Как пиво, так и общество.
– Может, в другой раз.
Ее слова пронзили его. Вполне невинные, они оказались для него серой на головке спички, которой только что чиркнули по коробку.
Его пальцы крепче стиснули горлышко бутылки. Он внимательно наблюдал, как она отбросила со лба длинную вьющуюся челку, как огонь в камине отбрасывает ей на волосы красные, белые, коричневые блики.
Если бы не шрам на лбу, она была бы все тем же ангелом.
Он сделал добрый глоток пива, откинулся на спинку дивана и спросил:
– Вы получше себя чувствуете?
– Устала, пожалуй. Все тело ноет. А в остальном – неплохо.
– А как голова? Вы ведь серьезно ушиблись при падении.
Она сделала резкий вдох.
– Я упала? Где? В горах? Из-за чего?
– Не волнуйтесь так, леди. Я знаю только одно: сегодня утром вы и мой конь страшно напугали друг друга и в результате вы пострадали. Но мы доставим вас туда, откуда вы явились. – Он снова глотнул из бутылки. – Может, теперь вы мне расскажете, как ваша голова?
– Ладно. – Легкая улыбка тронула ей губы. – Боль прошла, и голова все еще на месте.
– А память?
Улыбка исчезла.
– Я ничего не помню.
– Обязательно вспомните.
– Раз вы говорите, я должна поверить.
Ему показалось, что кто-то туже стянул железный обруч, сжимавший его сердце.
– Это почему же?
– Не знаю. Я просто… Мне кажется, вам я могу доверять.
На его губах появилась циничная усмешка.
– Доверять нельзя никому.
У нее в глазах мелькнуло смущение. Теперь Дэн точно знал ее адрес: угол Невинность-авеню и улицы Неведения, беспорочный город Наивность. Такие люди всегда выводили его из себя. Если хочешь выжить, нужно видеть мир, в который тебя занесло. Неужели она этого не знает?
Не знает, конечно.
– Есть хотите? – спросил он, чтобы отвлечь ее и себя от подступивших мыслей.
Она охотно кивнула.
– Только, если вы не возражаете, я бы сначала хотела освежиться.
– Нисколько не возражаю. Примете душ?
Она широко открыла глаза.
– Душ?
Дэну захотелось расхохотаться. И он расхохотался бы, если бы помнил, как это делается.
– Это джентльменское предложение, не уловка.
– Уловка?
– Не способ заставить вас раздеться и заполучить мокрой и пахнущей мылом.
Красивое лицо немедленно раскраснелось от смущения.
– О-о…
Ситуация выходит из-под контроля. Эта ее первозданная чистота пробирается к нему под кожу, заставляя гудеть все тело.
С недовольной гримасой Дэн поднялся, взял ее за руку и повел к ванной комнате и своему гардеробу. Он достал из шкафа несколько вещей, которые, несомненно, будут висеть на ней мешком (что к лучшему), и протянул ей:
– Вот.
– Что это?
– Чистая одежда.
– Я понимаю, – ответила она. – Но это ваша одежда?
– Да. Это вам мешает?
Какое-то мгновение она смотрела на него, потом покачала головой.
– Ничуть.
– Отлично.
Он подвел ее к двери ванной, посторонился, пропуская, и вошел следом.
Она заметила его не сразу. А заметив, повернулась и вздернула упрямый подбородок.
– Дэн, куда вы идете?
Он указал ей за спину.
– Туда.
Она моргнула.
– Со мной?
– Правильно.
– Совершенно неправильно!
– Послушайте, леди, я же сказал: никаких уловок.
Она скрестила руки на груди.
– Тогда что же это?
Он раздраженно откашлялся, решительно прошел мимо нее, откинул темно-синюю занавеску и включил горячую воду.
– У вас черепная травма. Я должен быть здесь. Вдруг что-нибудь случится?
– Что, например?
– Вы можете почувствовать головокружение, потерять сознание, упасть…
Она помотала головой.
– Мне уже намного лучше, ничего такого не будет.
Дэн набросил на нее белое полотенце.
– Я обязан быть в этом уверенным.
Она, не двигаясь, смотрела на него.
– Лучше я в другой раз приму душ.
Он со вздохом прислонился к стене.
– Ради всего святого… ради вас самой. Или вы думаете, что я настроен провести ночь, карауля возле душевой занавески?
Пожав плечами, она крепче прижала к себе одежду и полотенце. Вообще говоря, у нее нет основания для подозрений. Она не знает, кто он. Не знает, кто она сама .
Пусть она и разожгла в нем костер, он не подонок, он не станет пользоваться своим преимуществом, оказавшись рядом с обнаженной женщиной, которая разбила голову и к тому же потеряла память.
Конечно, если она не попросит его об этом.
– Послушайте меня, принцесса, занавеска темная. Согласитесь, я же ничего не увижу!
При последних словах она застыла, как манекен, только жилка дергалась под правым глазом. А потом спросила сквозь зубы:
– Почему вы меня так назвали?
Он был ошеломлен ее неожиданной реакцией.
– Что? Как я вас назвал? Принцессой? Не знаю. Просто вы…
Она смело выдержала его взгляд, ее решительности позавидовал бы Рэмбо. Чертовски сексуально.
– Никогда меня так не называйте.
– Почему?
– Я… Не помню. Но мне это не нравится.
Несмотря на шум воды, жесткость в ее голосе не оставляла сомнений.
– Хорошо. Но должен я вас как-нибудь называть? Похоже, она всерьез задумалась над этим вопросом.
– Может быть, Беатриса?
Дэн сдвинул брови.
– Беатриса? Откуда это имя?
Она пожала плечами.
– Просто красивое имя. Гораздо лучше, чем слово на букву «п».
Дэн решил не углубляться в проблему под названием «принцесса». Даст Бог, уже завтра ему не придется никак ее называть. А на сегодняшний вечер необходимо что-то выбрать. Беатриса ей не подходит. Да вообще непонятно, что бы ей подошло. Загадочная женщина. То сама невинность, то пылает огнем.
– А если – Ангел?
Она медленно улыбнулась.
– Вы считаете, что я – ангел?
Ее улыбка пронзила его насквозь, это был удар, на мгновение Дэн позабыл себя, утратил рассудок и самообладание.
– Я считаю, что у вас внешность ангела. О прочем я ничего не знаю…
Предательский взгляд окинул ее с головы до ног, а глупые губы добавили:
– Пока.
Какого черта ему понадобилось играть с ней в эти игры, мысленно выругал себя Дэн. В игры, которые закончатся, не начавшись.
Ответ прост: он не думал.
Он увидел, как шевельнулись у нее губы; он ждал, что она бросит ему какое-нибудь ругательство, произнесенное со сладким провинциальным акцентом, прикажет ему убираться и катиться в преисподнюю.
Но она ничего не сказала, только облизнула нижнюю губу – медленно, соблазнительно, неосознанно.
Дэн отбросил занавеску, горячий пар заполнил тесное помещение.
– Вперед, раздевайтесь, Ангел, пора.
Глава третья
Горячая вода ударила по ноющим мышцам. Она закрыла глаза и откинула голову, чтобы струя промыла тело и душу. Пахнущий свежим лимоном шампунь потек с волос на спину, грудь, мыльная пена ласкала бедра.
Все тревоги уходили с клубами пены и дневной грязью.
– Как вы там?
Пульс у нее забился при этом грубоватом оклике.
Только расслабилась…
Дэн стоит там на страже, его безупречная фигура всего в каких-нибудь дюймах от ее обнаженного тела. Она едва узнала это тело и это лицо, когда взглянула на себя в зеркало. Странность ее положения лишала ее равновесия, а где-то в глубине опустевшего сознания маячило ощущение, что ее спаситель рядом.
Но ничего не поделаешь, ей предстоит остаться на ночь в его лесной хижине, наедине с неодолимым стремлением и необходимостью дойти хоть до самого ада, лишь бы сохранить холодный рассудок.
В сущности, первый шаг сделан, и пока все прошло без сучка, без задоринки. Прежде чем избавиться от одежды и ступить под душ, она избавилась от Дэна. Оказавшись в безопасности за синей занавеской, она сказала ему, что он может возвратиться – согласно договору.
Да, им пришлось заключить договор. Этот человек оказался предельно упрямым, заботливым, наглым, красивым…
– Ангел!
Имя скользнуло по ее разгоряченной коже, словно мягкая мочалка, которую она держала в руке.
– Что?
– Я спросил: как у вас дела?
– Все хорошо, просто отлично, спасибо. Никаких проблем, не беспокойтесь.
Одного только она не сказала: что она, как слабоумная, не в состоянии мыслить связно.
– Вам точно не нужно чем-нибудь помочь?
– Безусловно. Вот только…
– Что такое?
– Да вот одна вещь… Мыло.
– Вам не нравится?
– Его нет.
– О, прошу прощения, наверное, я все извел утром.
– Ладно, я попробую шампунь…
– Нет-нет, я принесу новый кусок.
Сквозь плеск воды она расслышала, как открывается дверца шкафа, потом треск разрываемой бумаги. Не успела она опомниться, вздохнуть или моргнуть, как сбоку за занавеску просунулась рука – рука Дэна.
– Вот, пожалуйста.
– Спасибо, – торопливо пробормотала она.
Но мыла не взяла. Она вообще не шелохнулась.
Увидев эту руку, эти длинные, тонкие пальцы, сжимавшие голубой брусок, она почувствовала себя удивительно беззащитной. Электрический разряд парализовал ее, проникая все ниже, пока перед мысленным взором вставали эти же пальцы, сжимающие нечто другое… Ее лицо, ее бедро, ее грудь.
– У него мужской аромат, но свое дело оно сделает.
Кашлянув, она выговорила:
– Да-да, конечно.
Остается только взять проклятый брусок. Да что с ней? Может быть, ушиб при падении раскрыл какие-то до того неведомые ей способности? Боже правый, никогда прежде не приходили ей в голову такие мысли.
– Ангел, берете вы его или нет?
Она протянула дрожащую руку и взяла мыло. Их пальцы соприкоснулись.
Мягкая, влажная кожа дотронулась до сухой и шершавой.
Она выдохнула, и пальцы у нее сжались.
У него тоже.
– Ангел.
Она отдернула руку, мыло выскользнуло и со стуком упало в ванну. Она смотрела на него, не в силах потянуться за ним.
– Я почти закончила, – проговорила она, – осталось совсем чуть-чуть. Идите. Правда. Я оденусь сама.
Он помолчал.
– Вы уверены?
– Пожалуйста, идите. Я хорошо себя чувствую. Оденусь и сразу выйду к вам.
– Хорошо. Только выходите осторожно, там скользко.
Едва он вышел, она подхватила пресловутый кусок мыла, прислонилась к стене и постаралась вернуть себе самообладание. Клубы пара, словно живые, поднимались к потолку.
Внезапно она вспомнила: она уже была здесь, или в каком-то похожем месте, и ее так же окутывал белый туман. И было это не однажды.
Она попыталась полнее воспроизвести ощущения из прошлого, но видение испарилось, остались лишь самые последние воспоминания, от которых тело напряглось и появилось пугающее и все-таки влекущее возбуждение.
Она выпрямилась под горячей струей, надеясь, что вода унесет непрошеные чувства, но когда она поднесла к коже благоухающий кусок мыла, то окончательно потеряла себя: всего несколько мгновений назад этот брусок держала его рука.
Дэн разложил подогретые консервированные спагетти в две миски, положил на тарелку несколько намазанных маслом кусков хлеба и отнес все это на стол. Повар из него никакой. Слишком много дел, слишком мало времени для чего-то другого.
– Можно вам помочь?
Дэн повернулся на звук шелкового голоса. Женщина, раскрасневшаяся, с распущенными влажными волосами, выходила из ванной комнаты.
– Нет, все уже готово.
На ней его вещи. Все чересчур большое, висит мешком, но головокружение его не оставляет. Не лучше, чем в ванной.
Он стоял возле душевой занавески, приказывая себе не думать о том, чтобы расстегнуть молнию на брюках, откинуть занавеску и прыгнуть туда, к ней. И вот она перед ним, в его сером балахоне. И вот… Бедра, колени, груди – ничего не скрывает прилипшая к телу ткань.
Усилием воли Дэн взял себя в руки и вновь стал тем здравомыслящим сыщиком, которым до сих пор был. Может, ребята из участка решили сыграть с ним шутку? Или это сексуальное создание подослали к нему вышестоящие чины, рассчитывая свести его с ума, окунуть в пучину и заставить рвануться навстречу миру. А для этого он должен признать, что был не прав, когда испортил все дело с той тварью, которая убила его невесту.
– Как все красиво, – заметила она, осматривая стол.
И не покривила душой…
– Вам удобно в этом?
Она приподняла рубаху (будь она неладна) настолько, что он увидел сколько-то дюймов плоского живота.
– Резинка чересчур свободная, приходится придерживать брюки рукой. Но ничего страшного.
Он почувствовал, что внизу у него горячо. Это уже слишком. Дэн пробрался в кухню, залез в шкаф, добыл кусок веревки и возвратился.
– Еще раз поднимите рубаху.
– Зачем?
– Поднимите.
Она повиновалась – чтобы посмотреть, что будет дальше. В долю секунды Дэн обвил веревку вокруг ее талии и затянул узел.
– Ну вот.
Она подняла на него глаза, и у нее на губах появилась неуверенная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13