OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Райт, Лора. Ночь с красавицей: Роман»: Радуга; Москва; 2004
ISBN 5-05-005947-X
Аннотация
Дэн становится свидетелем несчастного случая: молодая прекрасная девушка упала, поскользнувшись на горной тропе. Первую помощь оказать ей он готов, но, как выяснилось, девушка при падении ударилась головой и потеряла память…
Лора Райт
Ночь с красавицей
Пролог
Принцесса Кэтрин Оливия Энн Торн сидела, выпрямившись, во главе стола между отцом и тетей Фарой и наблюдала, как едят, пьют, танцуют и веселятся обитатели Лландарона. В обществе недоставало только старшего брата, Алекса; отмечалось же возвращение младшего брата, Максима, и его жены Фрэн из свадебного путешествия, длившегося ровно месяц. А еще семья праздновала потрясающую весть о беременности молодой жены.
Чествовали любовь.
Двадцать четыре музыканта заливали музыкой ярко освещенный зал со всех четырех сторон. Теплые запахи жареной баранины и вереска витали над радостно кружащимися парами.
Но в сердце Кэти поселилась холодная тяжесть.
Она смотрела куда-то поверх голов брата и его молодой жены, прильнувших друг к другу в танце, светившихся улыбками, предназначенными только им двоим.
Всякий увидел бы без труда, как сильно они влюблены. Нет, Кэти не завидовала их взаимному счастью. Ни в малейшей степени. Она всей душой любила брата и восхищалась Фрэн. Дело в том, что ей хотелось испытать самой частичку такого счастья. Такой любви.
– Кэтрин, твой восточный вояж продлевается на месяц.
Что-то сжалось у Кэтрин внутри. Всего три дня назад она вернулась из Австралии, но на начало следующей недели у нее уже был запланирован отъезд в Россию.
И вот – еще месяц.
– Кэти, дорогая, что-то ты побледнела, – заботливо заметила Фара, прищурив темные старческие глаза.
Большой, седовласый, похожий на медведя мужчина прикоснулся к затянутой в перчатку руке дочери.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, папа.
Точнее – нет, папа . Образ уравновешенной, знающей себе цену принцессы боролся в ней с живущей в ее сердце необузданной, своенравной женщиной. В последние месяцы что-то в ней, в ее разуме, в душе, в крови, выкипело, надорвалось. Разочарование нарастает из месяца в месяц, от поездки к поездке. Нет, она любит разъезжать по миру, предана своей благотворительной деятельности. Но она вымотана.
Кэти поднялась и бросила шелковую салфетку рядом с тарелкой, к которой не прикоснулась.
– Я страшно устала. Папа, Фара, пожалуйста, извините меня.
Она едва дождалась их кивка, после чего со всем прирожденным и воспитанным изяществом покинула зал, вышла в пустой холл и поднялась по лестнице. Ее бледно-лиловое бальное платье едва прикрывало подгибающиеся колени. После бесконечных месяцев непременной светской чопорности, неусыпного контроля, хищного внимания прессы уединение было необходимо ей как воздух. И покой домашней спальни, пусть недолгий, представлялся благословением Божьим.
Но путь в спальню был перекрыт.
– О, чудесные янтарные кудри! О, огромные аметистовые глаза!
На лестничной площадке ее поджидала тучная, обезображенная годами дама в длинном и широком красно-фиолетовом платье и с оранжевыми бусами на шее. Кэти не узнала ее.
– Девочка моя, вы стали настоящей красавицей, как я и предсказывала вашей матери.
Кэти ухватилась за перила.
– Вы знали мою маму?
– Да. Покойную королеву я знала. – Тонкие губы незнакомой женщины изогнулись в циничной улыбке. – Когда вы еще были в утробе, я попросила у ее королевского величества позволения заглянуть в ваше будущее. Но она отказалась от моего дара, посмеялась надо мной. Вот оно как.
Эта женщина раздражена, как капризный ребенок. И она не отступит, если ее немедленно не успокоить. Кэти насторожилась.
– А кто вы?
Женщина пропустила вопрос мимо ушей.
– Король и королева не оценили моего дара, но я сказала им, что вы будете красивой, доброй, умной. Смелой и энергичной. – Большие карие глаза незнакомки потемнели. – И если они не станут о вас заботиться…
Ледяная дрожь охватила Кэти при звуках голоса этой женщины. Но она не имела права выдать свой страх. Призвав на помощь все свое царственное самообладание, она проговорила:
– Мне кажется, вам следует все мне рассказать.
Презрительная улыбка старухи сделалась шире.
– Я сказала вашим родителям, что если они не будут очень осторожны, то потеряют вас.
– Потеряют меня? – вырвалось у Кэти.
– Ну да.
Самообладание не покинуло Кэти.
– Что вы имеете в виду?
– Кэти, ты здесь?
Этот возглас нарушил молчание, словно заворожившее обеих женщин. Кэти обернулась, стараясь унять сердцебиение, и увидела поднимающуюся по лестнице Фрэн. Светлые волосы молодой супруги брата рассыпались по плечам.
– Кэт, что такое?
Она заметила страх в глазах невестки.
– Эта женщина…
Фрэн тряхнула головой.
– Что еще за женщина?
Кэти замерла, ощущая лихорадочный пульс в висках. И медленно повернула голову. Старухи уже не было.
Кэти поднялась на верхнюю площадку, хотя ноги едва слушались ее. Фрэн тенью следовала за ней. Кэти прогнала мысль о том, куда подевалась престарелая незнакомка и была ли она вообще. Нельзя задаваться такими вопросами, если не желаешь сойти с ума.
На пороге спальни Фрэн спросила:
– Кэт, ты в порядке?
Кэти присела на кровать и опустила голову. Нет же, отнюдь не в порядке, она полностью разбита. И все-таки она нашла силы для ответа:
– За двадцать пять лет жизни я почти никогда не оставалась одна. Счастья я тоже почти не знала, а любви не знала никогда. И я безумно устала от того, что приходится жить по законам, которые устанавливают для меня другие. – Она посмотрела в глаза своей – отныне – сестре. – Фрэн, можешь ты понять, что это такое?
Фрэн опустилась на кровать рядом с Кэти и взяла ее за руку.
– Да, поверь мне. Я сама вообще не жила до тех пор, пока не встретила твоего брата.
– А почему так, а? Или ты боялась жизни, или…
– Наверное, я не осмеливалась поверить, что любовь существует и для меня. – Губы Фрэн тронула улыбка – улыбка, которая означала, что теперь-то Фрэн лучше разбирается в жизни. – Мне случилось испытать потрясение, и я не хотела идти на ту же плаху снова. А твой брат предоставил мне второй шанс.
Кэти вздохнула.
– А мне нужен первый шанс. Чтобы жить. По-моему, это я заслужила.
– Конечно, да.
Семь лет размышлений, планов, полуночных грез, сердцем выстраданных надежд пронеслись вихрем в мозгу Кэти. Была ли она достаточно смелой? Хватит ли ей куража, чтобы ухватиться за то, что ей воистину нужно?
Может, та женщина приносила ей предупреждение, а отнюдь не воспоминание о прошлом? Предупреждение от матери или даже от самой Кэти, предупреждение, гласящее: если Кэти не сойдет с накатанного пути, не отступится от существования в отказе от счастья, от подлинной жизни, то она будет потеряна для этого мира.
Что-то царапнуло ее в глубине сердца, но она отогнала от себя это чувство.
– Фрэн, мы с тобой теперь сестры. Я могу на тебя положиться?
Фрэн сжала ей руку.
– Только скажи, что я могу для тебя сделать.
– Помоги собрать вещи.
Глава первая
Комары впивались в затылок Кэти, неведомые животные издавали непонятные звуки, проглоченная час назад овсяная каша комом легла в желудке.
Но никогда в жизни Кэти не была так счастлива.
Прошло трое суток с той минуты, как она, одетая как рядовая студентка, вооруженная фальшивым паспортом (который обошелся ей весьма недешево) и изъясняющаяся с американским акцентом, которым она виртуозно овладела за годы странствий, приступила к осуществлению разработанного семь лет назад плана: оставила Лландарон и вылетела в Соединенные Штаты.
Верная своему слову Фрэн помогла ей собраться и отвезла в аэропорт. Поскольку миссия передачи королю известия о бегстве его дочери обещала быть достаточно тяжелой, Кэти решила не сообщать невестке о своем маршруте.
Во время полета Кэти не могла не думать о реакции отца на ее отъезд. Но, оказавшись в «Большом Яблоке», она заставила себя выбросить все тревоги из головы. Да, он ничего не будет знать о ее местонахождении, но ему придется смириться с тем, что в ее нынешнем настроении она не сможет быть полезной ни ему, ни тем людям, визиты к которым он для нее запланировал.
Из Нью-Йорка она вылетела в Даллас, оттуда в Денвер, где взяла напрокат машину и отправилась в туристическую фирму. Упиваясь при этом каждым свободным шагом.
Путешествие проходило точно по плану, и Кэти не сомневалась, что никто за ней не следует.
Она улыбалась, ее уверенность ничто не могло поколебать.
Справа, сквозь ветви роскошной сосны, пробивалось утреннее солнце, будто специально, чтобы осветить тропинку Кэти. Слева серебряные струи ручья стремились по каньону к реке. Плеск воды расслаблял, хотя одновременно напоминал о шуме отцовских волшебных фонтанов. Плато Колорадо оказалось изумительным, как и говорила ей когда-то школьная подруга.
Где же, как не здесь, спрятаться от мира усталой принцессе?
В соответствии с договором, представители туристической компании высадили Кэти у подножия гор, то есть там, где начинались разветвляющиеся тропы, ведущие вверх. С полным рюкзаком за плечами, с походной тростью в руках, вооруженная баллончиком с жидкостью против комаров и радиопередатчиком для непредвиденных ситуаций, Кэти углубилась в горы. Придерживаясь предписанного маршрута, она проводила ночи в разбросанных на плато и предназначенных для туристов домиках, принадлежащих компании. Она питалась тем, что ей предоставила компания, спала на тонких, неудобных матрасах и ни о чем не жалела.
Ее охватило ощущение свободы, будущих приключений, поджидающей на каждом шагу опасности.
Слово «опасность» кольнуло ее и заставило замереть на середине тропы. Сработал инстинкт. Кэти склонила голову набок и прислушалась.
И кое-что услышала.
В десяти футах под ней плескалась о скалу вода, высоко над головой среди ветвей деревьев весело щебетали птицы. И все это она слышала и раньше.
Значит, было что-то еще.
Кэти не успела проанализировать, что же такое донеслось до ее слуха, как ее способность размышлять была парализована. Из глубины леса прямо к ней направлялся некто на вороном жеребце. Время замедлило ход.
Сердце молотом колотилось в груди Кэти. Собраться с мыслями она не могла. Она сделала неосторожный шаг, услышала шорох сосновых игл под ногами и поскользнулась на камне, еще влажном от росы.
Нога поехала вниз, рюкзак соскользнул с плеч и остался на камне. Кэти вскрикнула, в мозгу мелькнуло предсказание старухи: «Если они не будут очень осторожны, то потеряют вас…»
И земля начала стремительно приближаться.
Поток яростных ругательств эхом огласил горный воздух. Стиснув зубы, Дэн Мейсон спрыгнул с захромавшего коня и пробрался к пострадавшей. Он взял ее за руку, но она не шевельнулась и не издала ни единого звука. Да откуда она вообще взялась? Он огляделся. На этих тропах никогда никого нет. Особенно в шесть часов утра, когда вроде бы маловероятно встретиться с вчерашними или прошлогодними призраками.
Осторожно – насколько это было в силах человека, привыкшего иметь дело с опасными преступниками, – он перевернул женщину, отбросил со лба рыжеватые волосы и прикоснулся к нижней части шеи. Пульс ровный. Дэн наклонился и подбородком почувствовал дыхание.
Он тряхнул головой и испустил тяжелый вздох.
Тем временем опытные глаза помощника шерифа округа уже составили представление о ее состоянии. Переломов вроде нет. Есть, впрочем, синяк на лбу. Благодарение Богу, не более чем синяк.
Постепенно глаза полицейского становились глазами мужчины, и с этим он ничего не мог поделать. Низкий, похотливый негодяй. А она похожа на ангела. Полные губы, шелковистая кожа, длинная шея. И твердый подбородок – свидетельство упрямого характера.
Взгляд скользнул ниже: тонкий серый спортивный свитер, потертые джинсы. Потрясающие воображение формы.
Он глубоко вздохнул, не забыв обозвать себя развратным кретином. В сущности, туристка как туристка. Если бы не сапоги. Здесь ошибки быть не могло – высший класс. У этой женщины водятся деньги.
Река гудела в десяти футах внизу, словно пожарная сирена. У Дэна задергалась жилка на шее. Женщина могла сорваться в пропасть.
Он наклонился и прошептал:
– Леди, очнитесь.
Никакого результата. Дэн только почувствовал дьявольски заманчивый запах.
– Леди, вы меня слышите?
Бледно-розовые губы разомкнулись, послышался слабый стон. Женщина шевельнулась, и лицо у нее исказилось – вне всякого сомнения, от боли. Видно, здорово ей досталось, подумал он. Но надо привести ее в чувство.
– Очнитесь. Откройте глаза, посмотрите на меня, – сказал он громко, словно перед ним была не пострадавшая женщина, а закоренелый преступник.
Рыжеватые ресницы дрогнули, и глаза открылись. Фиалковые глаза глянули на Дэна, отчего в груди у него что-то сжалось.
– Вы меня слышите?
Моргнув, словно пьяная, она кивнула.
– Вы здесь одна?
На ангельском лице отразилось смущение. Она хрипло пробормотала:
– Я не знаю.
– У вас кружится голова? Не тошнит?
– Немножко.
Дэн нахмурился. Ему-то кое-что известно о травмах головы. Похоже, у этой дамы сотрясение мозга.
– Голова болит?
– Болит.
Она отвечала с трудом, почти шептала. Но он видел выражение ее глаз, ее замешательство, страх и, не сдержавшись, скрипнул зубами. Перед мысленным взором предстала другая женщина – его напарница, его невеста; ее взгляд, направленный на мускулистого детину ростом в шесть футов пять дюймов, беглого заключенного, на которого следовало направить не взгляд, а дуло пистолета.
Разве Дженис не походила на эту женщину? Охваченную страхом, отчаянием?
Челюсти Дэна сжались до боли. Слава богу, после того жуткого вечера прошло уже четыре года. До каких пор он будет снова и снова переживать тот ужас? И он не мог тогда прийти ей на помощь, он был привязан к больничной койке, так как в его бедре сидела пуля.
К тому же теперь тот мерзавец – за решеткой, то есть там, где ему самое место. Ну и конечно, шрамов и синяков у него побольше, чем было тогда, когда он впервые познакомился с камерой. Дэн об этом позаботился – запер на ключ в таком месте, где у него будет время подумать о том, что он совершил, и, может быть, узнать, что такое раскаяние.
Дэн хмыкнул. Долго его начальникам придется дожидаться такого исхода.
Лежащая перед ним женщина болезненно вздохнула и прикрыла глаза. Все вопросы, все воспоминания отступили – сейчас надо было заняться более неотложными делами.
Этой женщине нужен врач. Как же его позвать? Рюкзак полетел в овраг и сейчас, должно быть, лежит где-то далеко. Сотового телефона у него нет.
В сущности, если быть до конца честным, он не хотел поддерживать контакты с окружающим миром. А сейчас из-за этой женщины вынужден действовать безотлагательно.
Выбора у него нет, до города скакать целый день.
Он со вздохом поднял на руки легкое женское тело, натянул поводья Ранкона и поехал к своей хижине.
Глава вторая
Очертания усеянных цветами холмов, скалистая линия берега, опасно красивый мужчина… Все это возникало и гасло в ее затуманенном мозгу, который пытался справиться с острой болью над левой бровью и тупым гудением в голове.
Откуда-то издалека донесся стон – женский, но в то же время низкий и хриплый. Ей захотелось броситься к этой женщине, обнять ее, прошептать ей на ухо что-нибудь успокаивающее. Но где же она?
– Вам обязательно нужно очнуться.
Мужской голос пробился сквозь туман в голове. Острая боль усилилась, когда она попыталась выполнить его пожелание. Она попробовала пошевелиться, потрясти головой, но все члены отяжелели, словно наполнились водой. Ей хотелось только спать, спать и больше ничего.
– Я знаю, вы меня слышите, – вновь зазвучал мужской голос. – Откройте глаза, иначе вам станет хуже.
Она почувствовала, как прохладные, сильные пальцы касаются ее шеи. Она глубоко вздохнула, ощутив при этом запах хвои, кожи, пота… Мужчины…
С огромным усилием она приоткрыла глаза и в нескольких дюймах от себя увидела мужчину – безжалостно красивого мужчину. И эти спутанные черные волосы, пронзительные глаза, упрямый подбородок и некогда сломанный нос она уже видела…
Когда?
Мышцы напряглись от страха. Она всмотрелась в карие глаза, темные как шоколад, жидкий, горячий шоколад, и сумела прошептать:
– Кто вы?
Твердый, смелый взгляд остановился на ее лице, губах, потом глазах. Человек прищурился.
– Сначала скажите вы.
Она смешалась, на лбу появились складки, но спорить она не стала. Случилось что-то очень тревожное. Она открыла рот, чтобы легко, не раздумывая произнести свое имя. Но… ничего не последовало.
Внутри стал нарастать ужас, он не имел направления, адреса. Ее стало трясти, горло как будто высушил летний самум. Она закрыла глаза и приказала себе сосредоточиться, успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13