тогда они наконец осознали бы, что бедные любят своих близких не меньше, чем богатые, а может быть, даже больше.
– Хотите кофе? – предложил Клаудио.
Мишель вспомнила кухню, по которой они прошли, когда отправлялись на прогулку к вершине холма, и ей очень захотелось отказаться, но она никогда не простила бы себе подобной брезгливости. Самое смешное заключалось в том, что она терпеть не могла крепкого сладкого кофе, который варили повсюду в Рио, но решила, что обязательно выпьет до дна. Если, конечно, не заявится полиция.
– Вы не боитесь, что нас обнаружат здесь? – спросила она, обращаясь к обоим мужчинам.
Несколько секунд Клаудио смотрел на нее невозмутимыми карими глазами, потом опустил внука на пол и сказал:
– Они не придут. Они дали понять, что знают о происходящем, и я не сомневаюсь, что с минуты на минуту поступит сигнал о том, что они уехали.
– Но если полицейским известно, что вы разговариваете со мной, значит, вам грозит опасность, – возразила Мишель.
– Может быть. Но я старый человек и все равно скоро умру. Куда больше я беспокоюсь о Луисе.
– Луис? – переспросила Мишель, чувствуя, как ее охватывает возбуждение. – Тот самый юноша, который побывал в «Преисподней»? Он здесь?
Клаудио помрачнел.
– Полицейские, которые только что въехали в район, почти наверняка служат у Пастиллиано. Они ищут Луиса. Они понимают, что Луис может заговорить, а ваше присутствие убеждает их в том, что он прячется где-то неподалеку.
– Он действительно рядом? – усомнилась Мишель.
Клаудио кивнул:
– Да, но только на то время, пока вы здесь. Ваше присутствие обеспечивает ему относительную безопасность – полицейские не могут убить его на ваших глазах, только если убьют и вас тоже. А они не настолько глупы, чтобы расправиться с американским подданным.
– На самом деле я англичанка, – сообщила Мишель.
– Это одно и то же, – заверил ее старик и, вынув из пачки следующую сигарету, закурил и выпустил из ноздрей две струи дыма. – Но если все же они поднимут на вас руку, то не от глупости, а потому, что у них не останется другого выхода, так что берегитесь. Мы живем в таком страхе, – с горечью продолжал Клаудио, – что боимся даже молиться, потому что для этого нужно закрыть глаза. Военная диктатура закончилась, но, кажется, кто-то забыл сказать об этом полицейским и людям вроде Педро Пастиллиано, который хочет стать нашим новым губернатором. И если его выберут – а в этом почти не приходится сомневаться, – то на окрестных холмах воцарится нечто страшное. Незаконное лишение свободы, пытки и уничтожение нашей молодежи примут еще больший размах, чем при нынешнем режиме, который и без того присвоил себе право действовать практически безнаказанно. Я могу назвать множество высокопоставленных лиц, которые не только одобряют политику Педро Пастиллиано, но и лично принимают участие в кровавых ритуалах, которые отправляются в его частных тюрьмах. Это люди, которых вы ежедневно видите на страницах газет и телеэкранах. Бизнесмены, политики, полицейские, журналисты, знаменитости – люди, обладающие властью и влиянием. Вы когда-нибудь задавались вопросом, кто снабжает зельем наркодельцов, торгующих в кварталах бедноты?
Мишель посмотрела на него. Она заранее знала ответ, но хотела услышать его из уст Клаудио.
– Те самые люди, о которых я только что говорил, – сказал он. – Люди, которые держат город в руках. Они контролируют правоохранительные органы, они же заправляют преступностью. Иными словами, никто не может чувствовать себя в безопасности и никому нельзя доверять. Что же до Педро Пастиллиано, то он разворачивает грандиозное шоу, жертвуя беднякам тысячи реалов, предлагая нам льготные условия, чтобы мы могли отовариваться в его магазинах, покупать его телевизоры, видеомагнитофоны и музыкальную аппаратуру. Он скармливает нам объедки из своих ресторанов и сулит множество благ, которыми одарит нас, став губернатором. Он обещает возвести очистные станции, наладить водоснабжение, снизить плату за проезд в городском транспорте, сделать все, лишь бы облегчить жизнь обитателей трущоб. Ему нужны наши голоса, и многие из нас так отчаялись, что готовы поверить ему, хотя и знают, что под маской благопристойности, которую Пастиллиано являет общественному мнению, скрывается отпетый негодяй. Его «эскадроны смерти» состоят из полицейских и служащих охранных структур. Главная их задача – убивать или пытать, либо то и другое вместе. Нас следует душить, словно крыс. Убийцы почти никогда не предстают перед судом. Пастиллиано хвастается этим точно так же, как похваляется своей личной тюрьмой и теми ужасами, которые творятся в ее стенах. Все это не просто бесчеловечно, это столь отвратительно, что вам будет трудно поверить моим словам.
– Я вам верю, – сказала Мишель.
Старик улыбнулся.
– Иначе я бы не стал разговаривать с вами, – ответил он. – Марсио так верил в вас, что отдал вам своего ребенка. Моя жена тоже доверяет вам. Вам удалось найти в Рио прокурора, который согласится помочь нам?
Мишель кивнула.
– Его зовут Карлос Камилло, – сообщила она. – Это достойный, честный человек, он готов даже пожертвовать карьерой, лишь бы не позволить Пастиллиано творить злодеяния с еще большим размахом, чем сейчас.
Клаудио кивнул.
– Я слышал о нем, – сказал он, раздавив сигарету в пепельнице. – Вы знакомы с судьей да Сильва?
– Я встречалась с ней несколько раз, – ответила Мишель. Том называл да Сильву одной из самых бесстрашных и неподкупных женщин-юристов в Бразилии.
– Она хороший человек, – продолжал Клаудио. – В ее суде бедняки могут добиться справедливости и даже снисхождения. В прочих органах правопорядка ни то ни другое нам не доступно. А сейчас я дам вам возможность поговорить с Луисом. У него нет ни матери, ни отца. Нам не удалось найти вообще каких-либо его родственников. Он знает лишь, что его зовут Луис и что ему около четырнадцати лет. Мы познакомились с ним через Марсио – они состояли в одной группировке. Вряд ли он долго протянет, побывав в «Преисподней», поэтому нам удалось уговорить его встретиться с вами. Если он погибнет, вы должны поведать миру правду о его судьбе и проследить, чтобы убийцы понесли наказание. – Над трущобами прогремело еще три взрыва, и Клаудио умолк. – Это сигнал о том, что полиция уехала, – сообщил он. – Но они вернутся, и я хочу, чтобы вы дали слово защитить Луиса после того, как поговорите с ним.
Мишель положила руку на сердце.
– Клянусь, – сказала она.
– Луис может назвать вам имена по меньшей мере двух офицеров «эскадронов смерти». Он поведает о том, что творится в застенке, о других юношах, которые побывали там, но остались живы и которым тоже есть что рассказать. Сомневаюсь, что они согласятся беседовать с вами, но некоторые разрешили Луису рассказать вам об их злоключениях. – Он поднял голову и посмотрел на жену, входившую в комнату с подносом и покрытыми пятнами жира стаканчиками, на донышке которых плескалось немного густого сладкого кофе. – Иди сюда, Луис, – сказал Клаудио.
Мишель и Антонио повернулись, с удивлением рассматривая высокого угловатого подростка, возникшего из тени смежной комнаты, в которой он, должно быть, прятался до сих пор. Он робко заковылял к гостям. Сначала увечья было трудно разглядеть, большую их часть прикрывали джинсы и футболка, но как только он приблизился и неловко уселся в кресло, которое ему уступил Клаудио, на его лице, шее и предплечьях стали видны темно-багровые незажившие ожоги. Полуприкрытый правый глаз юноши окружала пунцовая опухоль, его губы были изрезаны и до сих пор кровоточили.
Мишель смотрела на него с жалостью и состраданием. Ее душу переполняла решимость заставить палачей поплатиться за то, что они сделали.
– Мне повезло, – сказал Луис, с трудом шевеля израненными губами. – У меня уцелели ноги. В тюрьме часто ломают ноги.
Представив себе это, Мишель поморщилась, потом, посмотрев на Клаудио, сунула руку в сумочку.
– Ты не возражаешь, если я запишу наш разговор на пленку? – спросила она.
Юноша насторожился. Его налитые кровью глаза метнулись к магнитофону, потом он посмотрел на Клаудио и произнес несколько слов, смысл которых ускользнул от Мишель.
– Луис хочет знать, где вы спрячете его после того, как он расскажет вам свою историю, – объяснил старик.
– Мы отвезем его к прокурору Карлосу Камилло, – ответила Мишель. Затем, повернувшись к Луису, добавила: – Прокурор Карлос и судья да Сильва организовали несколько убежищ для защиты свидетелей – как в самом Рио, так и в его предместьях. Ни я, ни Антонио не можем сказать точно, где эти дома, ради безопасности их местоположение скрывают даже от нас. Но даю тебе слово, что, если потребуется, я лично отправлю тебя за границу, прочь от Педро Пастиллиано и его «эскадронов смерти».
Луис вновь посмотрел на магнитофон. В его глазах по-прежнему угадывались страх и неуверенность. Он принялся сжимать и разжимать кулаки.
– Ничего страшного, – мягко произнесла Мишель, убирая аппарат в сумочку. – Мы можем просто поговорить. Нет нужды записывать беседу, пока ты сам этого не хочешь.
Жена Клаудио присела на подлокотник кресла, в котором сидел Луис, и успокаивающе обняла юношу за плечи.
– Сеньора не оставит тебя в беде, – шепотом сказала она. – Ты должен верить ей и вот этому сеньору из приюта. Они помогут тебе. Они помогут нам всем, но для этого ты должен рассказать им все, что знаешь.
– Может быть, для начала ты расскажешь мне, где находится «Преисподняя»? – предложила Мишель.
Луис вновь обратил на нее взгляд круглых припухших глаз и, чуть поколебавшись, ответил:
– Не знаю. Никто не знает. Туда доставляют в фургоне без окон – если, конечно, ты находишься в сознании. Но чаще всего бывает иначе. Иногда завязывают глаза. Тех, кого отпускают, вывозят точно так же. А бежать еще никому не удавалось.
Мишель кивнула. Как бы ни разочаровал ее ответ, она не ждала ничего другого.
– Что ты слышал, пока находился там? – спросила она. – Может быть, шум океана, дорожного движения, звук пролетающих самолетов?
Юноша на секунду задумался, потом сказал:
– Я слышал шум воды. Но не океана. Скорее, звук текущей воды. Кажется, это был водопад.
Мишель ободряюще улыбнулась.
– Значит, это могло быть в горах? – предположила она.
Луис моргнул, явно не понимая, почему она так решила.
Мишель предпочла не допытываться.
– Ты хотя бы догадываешься, как выглядит здание «Преисподней»? – спросила она. – Ты видел его снаружи?
Луис покачал головой:
– Я знаю лишь, что камера, в которой мы сидели, находится под землей. Там нет ни света, ни воздуха, ни уборной. Лишь одна дверь, которую все время держат на запоре.
– Ее не открывали, даже чтобы накормить вас? – удивилась Мишель.
Юноша вновь покачал головой:
– Нас не кормили. Давали одни огрызки и немного воды. А дверь открывали, только чтобы вывести кого-нибудь наружу или посадить в камеру новичка. Снаружи были ступени, ведущие вверх, на улицу, но когда ты выходишь, солнечный свет кажется таким ярким, что ты ничего не видишь, а потом тебя ведут в другое подземелье, в комнату, в которой они… – Луис отвел взгляд.
– Что это за комната? – осторожно спросила Мишель.
– Каменная, – пробормотал юноша. – Там все из камня – стены, потолок, пол. Ни одного окна. Таких комнат там много, одна за другой. Они маленькие, больше, чем этот дом, но все же маленькие.
– Ты запомнил, что находится в этих комнатах? – спросила Мишель.
Луис опустил лицо, едва не касаясь подбородком груди, и покачал головой.
– Расскажи ей, – негромко произнес Клаудио.
Луис по-прежнему не поднимал глаз. Жена Клаудио взяла его руку и успокаивающе стиснула.
– Куриный насест, – сказал Луис так тихо, что Мишель не расслышала его слов.
Она посмотрела на Клаудио, но тут в разговор вмешался Антонио.
– Куриный насест, – повторил он, – это нечто вроде качелей. Человека заставляют повиснуть на нем, цепляясь коленями, потом его руки связывают за спиной и приторачивают к лодыжкам. Он висит вниз головой, а его тем временем избивают.
Мишель посмотрела на Луиса:
– Тебя тоже так пытали?
Луис кивнул.
– Зачем они это делают? – спросила Мишель у Клаудио. – Чтобы получить информацию?
– Да, иногда, – подтвердил старик. – Им нужны имена конкурирующих банд, либо они демонстрируют наркоторговцам, что с ними случится, если те захотят лишить полицию доли в прибылях.
– Так в этом и была твоя вина? – спросила Мишель. – Ты пытался избавиться от полицейских поборов?
– Не я, Марсио, – ответил юноша. – За это его и убили.
Мишель на секунду закрыла глаза, вспоминая, какой страх был написан на лице Марсио в тот день, когда он пришел в приют.
– Расскажи, что еще случилось с тобой, пока ты был в «Преисподней», – попросил Клаудио. – Расскажи о…
Мишель не поняла слова, которое он произнес, и вопросительно посмотрела на Антонио. Тот перевел, и Мишель, широко распахнув глаза, вновь повернулась к Луису:
– Они насиловали тебя?
Луис старательно избегал ее взгляда.
– Вот почему ему так трудно ходить, – объяснил Клаудио. – Они насиловали его дубинками, не только… – Он указал на свой пах.
– Они разжимали Маньо зубы и совали ему в рот члены! – вдруг выпалил Луис.
От ужаса у Мишель перехватило дыхание.
– Кто такой Маньо? – спросила она.
– Он умер, – ровным голосом произнес Луис. – Его застрелили.
– Ты видел, как его убивали? – осведомилась Мишель.
Юноша кивнул:
– В него стрелял Цезарь.
– Цезарь? – переспросила Мишель.
– Эдуардо Цезарь, – пояснил Клаудио. – Он проявил отвагу, застрелив двух мужчин в соседнем районе, и его повысили в звании. Он был капитаном, стал майором.
– Значит, он полицейский? – произнесла Мишель.
Клаудио кивнул.
Мишель бросила взгляд на Антонио, потом вновь повернулась к Луису:
– Ты видел Педро Пастиллиано, когда сидел в «Преисподней»?
Юноша покачал головой:
– Я не знаю, как он выглядит, знаю лишь его имя.
– Ты слышал, как кто-нибудь произносил его?
– Точно не помню. Но другие – Чико, Маньо, Хосе, – они говорят, что видели Пастиллиано.
– Чико и Хосе, – повторила Мишель. – Они все еще в тюрьме или их застрелили, как Маньо?
– Нет, их отпустили вместе со мной, – ответил Луис. – Но они не хотят говорить с вами.
Мишель понимающе кивнула и тут же резко обернулась. В открытом дверном проеме появилась фигура, и в комнате стало темно. На мгновение Мишель показалось, что это полиция, а потом она поняла, что это Альдо, который остался сторожить на улице. Она уже собиралась что-то сказать, и вдруг в дом хлынули люди.
– В чем дело? Что случилось? – шепнула она Антонио, который поставил ее на ноги и заслонил собой.
– Марсело, – сказал Клаудио, заслоняя собой Луиса, словно пытаясь уберечь его от угрозы, сверкавшей в глазах нежданного гостя.
– Я говорил тебе, – прорычал тот, кого называли Марсело, – этот парень должен держать язык за зубами. Я предупреждал тебя!
Мужчины, толпившиеся за его спиной, были вооружены автоматами, и у Мишель от ужаса пересохло в горле. Ей не было нужды спрашивать, кто это такие. Татуировки пришедших подсказывали женщине, что перед ней члены группировки «Эстрелла».
Казалось, Клаудио ничуть не испуган. Он выкрикнул что-то на непонятном Мишель диалекте, всем своим видом и жестами выказывая презрение и насмешку. За его спиной Луис скорчился в кресле. Его избитое худощавое тело содрогалось от страха, а Клаудио тем временем старался не подпустить к нему главаря банды.
Внезапно Марсело повернулся к Мишель и прошипел:
– Нам не нужна твоя помощь! От тебя одни неприятности! Уходи сейчас же! Оставь мальчишку нам!
Холодея от страха, Мишель тем не менее шагнула к нему, но прежде чем она успела что-то сказать, стену за ее спиной прошила автоматная очередь. Ошеломленная, она метнулась к Антонио, и в ту же секунду ее голову пронзила слепящая боль.
Мишель осела на пол. Она слышала крики мужчин, слышала, как Клаудио пытается выгнать бандитов из дома. Потом ее рывком поставили на ноги, и она увидела перед собой Марсело.
– Ты привела сюда полицейских! – прорычал он. – Они приехали из-за тебя. – Он ткнул пальцем себе за плечо, указывая на Луиса. – Этот парень, считай, труп. Он меченый, а из-за тебя и все мы стали мечеными. Так что проваливай отсюда и больше не возвращайся!
Его лицо то расплывалось, то вновь проглядывало отчетливо. Мишель пыталась обрести равновесие и освободиться от его хватки.
– Ты трус, – пробормотала она, едва соображая, что говорит. – Ты хочешь запугать…
Антонио схватил ее и толкнул к двери.
– Не делай глупостей, – прошептал он, выводя Мишель из дома. – Они убьют нас. Или мальчишку… Альдо! Почему ты нас не предупредил? – крикнул он провожатому, но потом увидел автоматный ствол, нацеленный в его шею. – Он нужен нам, чтобы выбраться отсюда, – прерывающимся, испуганным голосом сказал Антонио бандиту, который держал Альдо на мушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Хотите кофе? – предложил Клаудио.
Мишель вспомнила кухню, по которой они прошли, когда отправлялись на прогулку к вершине холма, и ей очень захотелось отказаться, но она никогда не простила бы себе подобной брезгливости. Самое смешное заключалось в том, что она терпеть не могла крепкого сладкого кофе, который варили повсюду в Рио, но решила, что обязательно выпьет до дна. Если, конечно, не заявится полиция.
– Вы не боитесь, что нас обнаружат здесь? – спросила она, обращаясь к обоим мужчинам.
Несколько секунд Клаудио смотрел на нее невозмутимыми карими глазами, потом опустил внука на пол и сказал:
– Они не придут. Они дали понять, что знают о происходящем, и я не сомневаюсь, что с минуты на минуту поступит сигнал о том, что они уехали.
– Но если полицейским известно, что вы разговариваете со мной, значит, вам грозит опасность, – возразила Мишель.
– Может быть. Но я старый человек и все равно скоро умру. Куда больше я беспокоюсь о Луисе.
– Луис? – переспросила Мишель, чувствуя, как ее охватывает возбуждение. – Тот самый юноша, который побывал в «Преисподней»? Он здесь?
Клаудио помрачнел.
– Полицейские, которые только что въехали в район, почти наверняка служат у Пастиллиано. Они ищут Луиса. Они понимают, что Луис может заговорить, а ваше присутствие убеждает их в том, что он прячется где-то неподалеку.
– Он действительно рядом? – усомнилась Мишель.
Клаудио кивнул:
– Да, но только на то время, пока вы здесь. Ваше присутствие обеспечивает ему относительную безопасность – полицейские не могут убить его на ваших глазах, только если убьют и вас тоже. А они не настолько глупы, чтобы расправиться с американским подданным.
– На самом деле я англичанка, – сообщила Мишель.
– Это одно и то же, – заверил ее старик и, вынув из пачки следующую сигарету, закурил и выпустил из ноздрей две струи дыма. – Но если все же они поднимут на вас руку, то не от глупости, а потому, что у них не останется другого выхода, так что берегитесь. Мы живем в таком страхе, – с горечью продолжал Клаудио, – что боимся даже молиться, потому что для этого нужно закрыть глаза. Военная диктатура закончилась, но, кажется, кто-то забыл сказать об этом полицейским и людям вроде Педро Пастиллиано, который хочет стать нашим новым губернатором. И если его выберут – а в этом почти не приходится сомневаться, – то на окрестных холмах воцарится нечто страшное. Незаконное лишение свободы, пытки и уничтожение нашей молодежи примут еще больший размах, чем при нынешнем режиме, который и без того присвоил себе право действовать практически безнаказанно. Я могу назвать множество высокопоставленных лиц, которые не только одобряют политику Педро Пастиллиано, но и лично принимают участие в кровавых ритуалах, которые отправляются в его частных тюрьмах. Это люди, которых вы ежедневно видите на страницах газет и телеэкранах. Бизнесмены, политики, полицейские, журналисты, знаменитости – люди, обладающие властью и влиянием. Вы когда-нибудь задавались вопросом, кто снабжает зельем наркодельцов, торгующих в кварталах бедноты?
Мишель посмотрела на него. Она заранее знала ответ, но хотела услышать его из уст Клаудио.
– Те самые люди, о которых я только что говорил, – сказал он. – Люди, которые держат город в руках. Они контролируют правоохранительные органы, они же заправляют преступностью. Иными словами, никто не может чувствовать себя в безопасности и никому нельзя доверять. Что же до Педро Пастиллиано, то он разворачивает грандиозное шоу, жертвуя беднякам тысячи реалов, предлагая нам льготные условия, чтобы мы могли отовариваться в его магазинах, покупать его телевизоры, видеомагнитофоны и музыкальную аппаратуру. Он скармливает нам объедки из своих ресторанов и сулит множество благ, которыми одарит нас, став губернатором. Он обещает возвести очистные станции, наладить водоснабжение, снизить плату за проезд в городском транспорте, сделать все, лишь бы облегчить жизнь обитателей трущоб. Ему нужны наши голоса, и многие из нас так отчаялись, что готовы поверить ему, хотя и знают, что под маской благопристойности, которую Пастиллиано являет общественному мнению, скрывается отпетый негодяй. Его «эскадроны смерти» состоят из полицейских и служащих охранных структур. Главная их задача – убивать или пытать, либо то и другое вместе. Нас следует душить, словно крыс. Убийцы почти никогда не предстают перед судом. Пастиллиано хвастается этим точно так же, как похваляется своей личной тюрьмой и теми ужасами, которые творятся в ее стенах. Все это не просто бесчеловечно, это столь отвратительно, что вам будет трудно поверить моим словам.
– Я вам верю, – сказала Мишель.
Старик улыбнулся.
– Иначе я бы не стал разговаривать с вами, – ответил он. – Марсио так верил в вас, что отдал вам своего ребенка. Моя жена тоже доверяет вам. Вам удалось найти в Рио прокурора, который согласится помочь нам?
Мишель кивнула.
– Его зовут Карлос Камилло, – сообщила она. – Это достойный, честный человек, он готов даже пожертвовать карьерой, лишь бы не позволить Пастиллиано творить злодеяния с еще большим размахом, чем сейчас.
Клаудио кивнул.
– Я слышал о нем, – сказал он, раздавив сигарету в пепельнице. – Вы знакомы с судьей да Сильва?
– Я встречалась с ней несколько раз, – ответила Мишель. Том называл да Сильву одной из самых бесстрашных и неподкупных женщин-юристов в Бразилии.
– Она хороший человек, – продолжал Клаудио. – В ее суде бедняки могут добиться справедливости и даже снисхождения. В прочих органах правопорядка ни то ни другое нам не доступно. А сейчас я дам вам возможность поговорить с Луисом. У него нет ни матери, ни отца. Нам не удалось найти вообще каких-либо его родственников. Он знает лишь, что его зовут Луис и что ему около четырнадцати лет. Мы познакомились с ним через Марсио – они состояли в одной группировке. Вряд ли он долго протянет, побывав в «Преисподней», поэтому нам удалось уговорить его встретиться с вами. Если он погибнет, вы должны поведать миру правду о его судьбе и проследить, чтобы убийцы понесли наказание. – Над трущобами прогремело еще три взрыва, и Клаудио умолк. – Это сигнал о том, что полиция уехала, – сообщил он. – Но они вернутся, и я хочу, чтобы вы дали слово защитить Луиса после того, как поговорите с ним.
Мишель положила руку на сердце.
– Клянусь, – сказала она.
– Луис может назвать вам имена по меньшей мере двух офицеров «эскадронов смерти». Он поведает о том, что творится в застенке, о других юношах, которые побывали там, но остались живы и которым тоже есть что рассказать. Сомневаюсь, что они согласятся беседовать с вами, но некоторые разрешили Луису рассказать вам об их злоключениях. – Он поднял голову и посмотрел на жену, входившую в комнату с подносом и покрытыми пятнами жира стаканчиками, на донышке которых плескалось немного густого сладкого кофе. – Иди сюда, Луис, – сказал Клаудио.
Мишель и Антонио повернулись, с удивлением рассматривая высокого угловатого подростка, возникшего из тени смежной комнаты, в которой он, должно быть, прятался до сих пор. Он робко заковылял к гостям. Сначала увечья было трудно разглядеть, большую их часть прикрывали джинсы и футболка, но как только он приблизился и неловко уселся в кресло, которое ему уступил Клаудио, на его лице, шее и предплечьях стали видны темно-багровые незажившие ожоги. Полуприкрытый правый глаз юноши окружала пунцовая опухоль, его губы были изрезаны и до сих пор кровоточили.
Мишель смотрела на него с жалостью и состраданием. Ее душу переполняла решимость заставить палачей поплатиться за то, что они сделали.
– Мне повезло, – сказал Луис, с трудом шевеля израненными губами. – У меня уцелели ноги. В тюрьме часто ломают ноги.
Представив себе это, Мишель поморщилась, потом, посмотрев на Клаудио, сунула руку в сумочку.
– Ты не возражаешь, если я запишу наш разговор на пленку? – спросила она.
Юноша насторожился. Его налитые кровью глаза метнулись к магнитофону, потом он посмотрел на Клаудио и произнес несколько слов, смысл которых ускользнул от Мишель.
– Луис хочет знать, где вы спрячете его после того, как он расскажет вам свою историю, – объяснил старик.
– Мы отвезем его к прокурору Карлосу Камилло, – ответила Мишель. Затем, повернувшись к Луису, добавила: – Прокурор Карлос и судья да Сильва организовали несколько убежищ для защиты свидетелей – как в самом Рио, так и в его предместьях. Ни я, ни Антонио не можем сказать точно, где эти дома, ради безопасности их местоположение скрывают даже от нас. Но даю тебе слово, что, если потребуется, я лично отправлю тебя за границу, прочь от Педро Пастиллиано и его «эскадронов смерти».
Луис вновь посмотрел на магнитофон. В его глазах по-прежнему угадывались страх и неуверенность. Он принялся сжимать и разжимать кулаки.
– Ничего страшного, – мягко произнесла Мишель, убирая аппарат в сумочку. – Мы можем просто поговорить. Нет нужды записывать беседу, пока ты сам этого не хочешь.
Жена Клаудио присела на подлокотник кресла, в котором сидел Луис, и успокаивающе обняла юношу за плечи.
– Сеньора не оставит тебя в беде, – шепотом сказала она. – Ты должен верить ей и вот этому сеньору из приюта. Они помогут тебе. Они помогут нам всем, но для этого ты должен рассказать им все, что знаешь.
– Может быть, для начала ты расскажешь мне, где находится «Преисподняя»? – предложила Мишель.
Луис вновь обратил на нее взгляд круглых припухших глаз и, чуть поколебавшись, ответил:
– Не знаю. Никто не знает. Туда доставляют в фургоне без окон – если, конечно, ты находишься в сознании. Но чаще всего бывает иначе. Иногда завязывают глаза. Тех, кого отпускают, вывозят точно так же. А бежать еще никому не удавалось.
Мишель кивнула. Как бы ни разочаровал ее ответ, она не ждала ничего другого.
– Что ты слышал, пока находился там? – спросила она. – Может быть, шум океана, дорожного движения, звук пролетающих самолетов?
Юноша на секунду задумался, потом сказал:
– Я слышал шум воды. Но не океана. Скорее, звук текущей воды. Кажется, это был водопад.
Мишель ободряюще улыбнулась.
– Значит, это могло быть в горах? – предположила она.
Луис моргнул, явно не понимая, почему она так решила.
Мишель предпочла не допытываться.
– Ты хотя бы догадываешься, как выглядит здание «Преисподней»? – спросила она. – Ты видел его снаружи?
Луис покачал головой:
– Я знаю лишь, что камера, в которой мы сидели, находится под землей. Там нет ни света, ни воздуха, ни уборной. Лишь одна дверь, которую все время держат на запоре.
– Ее не открывали, даже чтобы накормить вас? – удивилась Мишель.
Юноша вновь покачал головой:
– Нас не кормили. Давали одни огрызки и немного воды. А дверь открывали, только чтобы вывести кого-нибудь наружу или посадить в камеру новичка. Снаружи были ступени, ведущие вверх, на улицу, но когда ты выходишь, солнечный свет кажется таким ярким, что ты ничего не видишь, а потом тебя ведут в другое подземелье, в комнату, в которой они… – Луис отвел взгляд.
– Что это за комната? – осторожно спросила Мишель.
– Каменная, – пробормотал юноша. – Там все из камня – стены, потолок, пол. Ни одного окна. Таких комнат там много, одна за другой. Они маленькие, больше, чем этот дом, но все же маленькие.
– Ты запомнил, что находится в этих комнатах? – спросила Мишель.
Луис опустил лицо, едва не касаясь подбородком груди, и покачал головой.
– Расскажи ей, – негромко произнес Клаудио.
Луис по-прежнему не поднимал глаз. Жена Клаудио взяла его руку и успокаивающе стиснула.
– Куриный насест, – сказал Луис так тихо, что Мишель не расслышала его слов.
Она посмотрела на Клаудио, но тут в разговор вмешался Антонио.
– Куриный насест, – повторил он, – это нечто вроде качелей. Человека заставляют повиснуть на нем, цепляясь коленями, потом его руки связывают за спиной и приторачивают к лодыжкам. Он висит вниз головой, а его тем временем избивают.
Мишель посмотрела на Луиса:
– Тебя тоже так пытали?
Луис кивнул.
– Зачем они это делают? – спросила Мишель у Клаудио. – Чтобы получить информацию?
– Да, иногда, – подтвердил старик. – Им нужны имена конкурирующих банд, либо они демонстрируют наркоторговцам, что с ними случится, если те захотят лишить полицию доли в прибылях.
– Так в этом и была твоя вина? – спросила Мишель. – Ты пытался избавиться от полицейских поборов?
– Не я, Марсио, – ответил юноша. – За это его и убили.
Мишель на секунду закрыла глаза, вспоминая, какой страх был написан на лице Марсио в тот день, когда он пришел в приют.
– Расскажи, что еще случилось с тобой, пока ты был в «Преисподней», – попросил Клаудио. – Расскажи о…
Мишель не поняла слова, которое он произнес, и вопросительно посмотрела на Антонио. Тот перевел, и Мишель, широко распахнув глаза, вновь повернулась к Луису:
– Они насиловали тебя?
Луис старательно избегал ее взгляда.
– Вот почему ему так трудно ходить, – объяснил Клаудио. – Они насиловали его дубинками, не только… – Он указал на свой пах.
– Они разжимали Маньо зубы и совали ему в рот члены! – вдруг выпалил Луис.
От ужаса у Мишель перехватило дыхание.
– Кто такой Маньо? – спросила она.
– Он умер, – ровным голосом произнес Луис. – Его застрелили.
– Ты видел, как его убивали? – осведомилась Мишель.
Юноша кивнул:
– В него стрелял Цезарь.
– Цезарь? – переспросила Мишель.
– Эдуардо Цезарь, – пояснил Клаудио. – Он проявил отвагу, застрелив двух мужчин в соседнем районе, и его повысили в звании. Он был капитаном, стал майором.
– Значит, он полицейский? – произнесла Мишель.
Клаудио кивнул.
Мишель бросила взгляд на Антонио, потом вновь повернулась к Луису:
– Ты видел Педро Пастиллиано, когда сидел в «Преисподней»?
Юноша покачал головой:
– Я не знаю, как он выглядит, знаю лишь его имя.
– Ты слышал, как кто-нибудь произносил его?
– Точно не помню. Но другие – Чико, Маньо, Хосе, – они говорят, что видели Пастиллиано.
– Чико и Хосе, – повторила Мишель. – Они все еще в тюрьме или их застрелили, как Маньо?
– Нет, их отпустили вместе со мной, – ответил Луис. – Но они не хотят говорить с вами.
Мишель понимающе кивнула и тут же резко обернулась. В открытом дверном проеме появилась фигура, и в комнате стало темно. На мгновение Мишель показалось, что это полиция, а потом она поняла, что это Альдо, который остался сторожить на улице. Она уже собиралась что-то сказать, и вдруг в дом хлынули люди.
– В чем дело? Что случилось? – шепнула она Антонио, который поставил ее на ноги и заслонил собой.
– Марсело, – сказал Клаудио, заслоняя собой Луиса, словно пытаясь уберечь его от угрозы, сверкавшей в глазах нежданного гостя.
– Я говорил тебе, – прорычал тот, кого называли Марсело, – этот парень должен держать язык за зубами. Я предупреждал тебя!
Мужчины, толпившиеся за его спиной, были вооружены автоматами, и у Мишель от ужаса пересохло в горле. Ей не было нужды спрашивать, кто это такие. Татуировки пришедших подсказывали женщине, что перед ней члены группировки «Эстрелла».
Казалось, Клаудио ничуть не испуган. Он выкрикнул что-то на непонятном Мишель диалекте, всем своим видом и жестами выказывая презрение и насмешку. За его спиной Луис скорчился в кресле. Его избитое худощавое тело содрогалось от страха, а Клаудио тем временем старался не подпустить к нему главаря банды.
Внезапно Марсело повернулся к Мишель и прошипел:
– Нам не нужна твоя помощь! От тебя одни неприятности! Уходи сейчас же! Оставь мальчишку нам!
Холодея от страха, Мишель тем не менее шагнула к нему, но прежде чем она успела что-то сказать, стену за ее спиной прошила автоматная очередь. Ошеломленная, она метнулась к Антонио, и в ту же секунду ее голову пронзила слепящая боль.
Мишель осела на пол. Она слышала крики мужчин, слышала, как Клаудио пытается выгнать бандитов из дома. Потом ее рывком поставили на ноги, и она увидела перед собой Марсело.
– Ты привела сюда полицейских! – прорычал он. – Они приехали из-за тебя. – Он ткнул пальцем себе за плечо, указывая на Луиса. – Этот парень, считай, труп. Он меченый, а из-за тебя и все мы стали мечеными. Так что проваливай отсюда и больше не возвращайся!
Его лицо то расплывалось, то вновь проглядывало отчетливо. Мишель пыталась обрести равновесие и освободиться от его хватки.
– Ты трус, – пробормотала она, едва соображая, что говорит. – Ты хочешь запугать…
Антонио схватил ее и толкнул к двери.
– Не делай глупостей, – прошептал он, выводя Мишель из дома. – Они убьют нас. Или мальчишку… Альдо! Почему ты нас не предупредил? – крикнул он провожатому, но потом увидел автоматный ствол, нацеленный в его шею. – Он нужен нам, чтобы выбраться отсюда, – прерывающимся, испуганным голосом сказал Антонио бандиту, который держал Альдо на мушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51