Он с жалостью представил, каково ей будет на приеме, и уже не в первый раз почувствовал ненависть к мужчине, который причинил ей такие страдания. Он протянул ей платок. Джастин вытерла слезы и улыбнулась. Взоры всего мира вновь обратились на нее, и чувство собственного достоинства не позволило девушке выдать свои переживания. Она сделала вид, что растрогана восхищением, с которым публика восприняла фильм. Сидевший за три кресла от нее Линден Форсит, сыгравший главную мужскую роль, протянул руку и поднял Джастин на ноги, чтобы вместе с ней принять аплодисменты.
Виктор Уоррен встал последним. Пока он раскланивался с друзьями и коллегами, Джастин повернулась к Майку и, придерживая рукой изящную бриллиантовую диадему, шепнула:
– Потерпите, пока все это закончится, а потом, если можно, отвезите меня домой.
Ее ясные зеленые глаза блестели от слез, но улыбка оставалась безупречной.
– Да, разумеется, – отозвался Майк.
В печальных глазах девушки на мгновение мелькнул лукавый огонек.
– Люди наверняка заметят, что нас обоих не было на приеме, – сказала она. – Вас это не беспокоит?
Майк улыбнулся и покачал головой.
Уже пробило одиннадцать, когда лимузин доставил их к дому Джастин на Бель-Эйр. Убедившись в том, что она не собирается делать глупостей, Майк сел в автомобиль, который оставил у ее крыльца, и поехал в Беверли-Хиллз. Он понимал, что поступает неразумно и Эллин вряд ли простит его и пустит на порог, но не хотел пренебрегать даже самым ничтожным шансом. Если не получится, что ж, черт побери, он будет пытаться вновь и вновь, пока не добьется своего.
Двадцать минут спустя он остановился у ворот и назвал охраннику номер нужной ему квартиры.
Прошло немало времени, прежде чем Эллин ответила. Майк уже решил, что ее нет дома. Но потом охранник сказал что-то, секунду помолчал, прислушиваясь, и, положив трубку на рычаг, вышел из будки.
– Извини, дружище, – промолвил он, – но леди велела не пускать тебя.
Майк посмотрел на него, отвел глаза и вынул из бумажника десятидолларовую купюру.
– Передай ей, что я буду ждать здесь до тех пор, пока она не согласится встретиться со мной.
Охранник взглянул на деньги, взял их, пожал плечами, вернулся в будку и поднял трубку.
– Леди говорит, – сообщил он, вернувшись через несколько минут, – что ее ответ окончательный и ты понапрасну теряешь время.
Майк выпятил губу и кивнул.
– Как я понимаю, вы не пропустите меня внутрь? – произнес он.
Охранник покачал головой.
– Не могу, дружище, – ответил он. – Вчера один парень пустил кого-то из кинозвезд, и все равно его уволили. Я не хочу терять работу.
– Ладно, – сказал Майк. – Где можно поставить машину, чтобы никому не мешать?
Охранник махнул рукой в сторону стоянки у ворот:
– Сиди там хоть всю ночь, но, судя по тому, как говорила леди, она вряд ли передумает.
Майк включил задний ход.
– Позвони ей и скажи, что я настроен серьезно и буду ждать до тех пор, пока она не согласится принять меня.
Пролетали минуты, и теплая, напоенная ароматами ночь становилась все прохладнее. Майк вновь и вновь спрашивал себя, зачем он продолжает упорствовать. Он заранее знал, что у них с Эллин нет будущего, и менее всего ему хотелось опять заставить ее страдать. Может быть, ему хотелось объясниться с ней или хотя бы увидеть ее, обнять еще раз. А может быть, его удерживали тут какие-то иные, безотчетные и куда более опасные стремления. Майк твердо знал одно: он не откажется от своего слова и будет ждать, пока Эллин не впустит его или не выйдет сама.
Он просидел в машине более часа, и наконец в окошко постучал охранник.
– Леди только что звонила и спрашивала, здесь вы или уже уехали, – сообщил он, когда Майк опустил стекло.
– Ты сказал, что я здесь?
– Да, разумеется. – Майк промолчал, и охранник добавил: – Она сказала, что я могу вас впустить.
Майк посмотрел ему в глаза. Охранник не отвел взгляд, и наконец на его симпатичном чернокожем лице появилась улыбка.
– Ну, дружище, давай пять, – произнес он, протягивая руку.
Майк со смехом шлепнул по его ладони и, повернув ключ, завел мотор.
Несколько минут спустя он стоял в коридоре, дожидаясь, пока Эллин откроет дверь.
Томиться пришлось недолго, и Майку было достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять – под маской гнева и оскорбленного достоинства Эллин прячет искреннюю боль. Не задумываясь ни на секунду, он обнял ее.
– Извини, – прошептал он. – Мне так жаль! Клянусь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину. Не знаю как, но сделаю.
Он еще крепче прижал ее к себе и поцеловал ее волосы.
– Ты смотрела премьеру? – спросил он.
Эллин кивнула.
– Я все объясню, – сказал Майк.
– Не нужно.
– Нет, нужно, и я все тебе объясню.
– О Господи! – Эллин рассмеялась и отвела взгляд. – Я чувствую себя такой дурой! Я понимаю, мы были вместе всего лишь раз… Извини, может быть, не следует этого говорить, но в последнее время у меня случилось так много всего, и… О Боже, прости, мне надо собраться с мыслями…
– Все в порядке, – сказал Майк. Он прикоснулся губами ко лбу Эллин и, не отпуская ее от себя, повел в комнаты.
На ней был толстый купальный халат, под которым виднелась тонкая хлопчатобумажная пижама. Волосы Эллин были схвачены на макушке, несколько прядей спускались на шею и окружали лицо, кремовая кожа которого сияла чистотой и здоровьем. К горлу Майка подступил ком; он подумал, что еще ни разу в жизни не видел такой прекрасной женщины – цвет лица и губ Эллин был столь же естественным, как ее нежный женственный запах.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила она. – Может быть…
– Ничего не надо, – перебил Майк, беря ее за руку и усаживая на софу рядом с собой. Комнату освещали только полная луна и маленькая лампа в дальнем углу. – Ну как? Хорошо? – поинтересовался он, когда Эллин положила ноги ему на колени и опустила голову ему на плечо.
– М-м-м… – отозвалась Эллин, глядя, как он переплетает ее пальцы со своими. – Расскажи о фильме. Тебе понравилось?
– Да, – ответил Майк. – Но я предпочел бы поговорить о том, что случилось с тобой.
– Имеешь в виду, кроме того, что ты не позвонил? – полушутя, полусерьезно спросила она.
Майк приподнял подбородок Эллин и посмотрел ей в глаза.
– Прости меня, – шепнул он. – Я сделал большую глупость.
– Ничего страшного, – дрогнувшим голосом ответила Эллин. – Теперь ты здесь.
Майк завладел ее губами в нежном, ласковом поцелуе, и Эллин захлестнул поток чувств, которых она более не могла сдержать.
Впоследствии Эллин не могла доподлинно вспомнить, с чего она начала. Она знала лишь, что рассказала ему все – о том, что отец не желает разговаривать с ней, о том, как она боится потерять работу в Эй-ти-ай, о фотографиях, которыми ее шантажировал Тед Фаргон, о Клее, который вчера пытался изнасиловать ее, о страхах, что он, Майк, не позвонил ей, потому что так легко сумел ее соблазнить.
Последняя фраза вызвала у Майка улыбку, но потом он понял, что Эллин говорит серьезно, и, прикоснувшись кончиком пальца к ее губам, сказал:
– Вовсе не легко, просто мы оба давно этого хотели, и ты прекрасно это знаешь.
Сердце Эллин подпрыгнуло в груди. Майк крепче обнял ее, и она почувствовала, как ее охватывает жаркая истома. Майк запустил пальцы ей в волосы, Эллин подняла голову, ища его губы, и негромко застонала, когда он начал ее целовать.
– Чем ты собираешься заняться в ближайшие пять дней? – произнес Майк, почти прикасаясь губами к ее рту.
В глазах Эллин отразилось изумление. Увидев, как смотрит на нее Майк, она спросила:
– А что?
– Я хотел бы побыть с тобой, и если ты сумеешь выкроить несколько дней, я постараюсь сделать то же самое.
Эллин отвела взгляд, потом вновь посмотрела на Майка и, покачав головой, заулыбалась.
– Хорошо, – сказала она.
Их губы слились в долгом поцелуе, потом Майк негромко обронил:
– Надо разобраться с Фаргоном.
Эллин смотрела на него широко распахнутыми глазами, не зная, что сказать.
Майк чмокнул ее в нос.
– У Инголла остались еще полароидные снимки? – поинтересовался он.
Эллин покачала головой:
– Не знаю. Я думала, он уничтожил их, но… не уверена.
– Мы найдем способ выяснить.
Эллин рассмеялась.
– Как тебе это удается? – спросила она.
– Что именно?
– Делать все сложное простым.
Майк пожал плечами.
– Думаю, мне это удается потому, что жизнь по сути своей проста, – ответил он. – Трудности начинаются тогда, когда человек сам их создает.
Эллин, нахмурившись, обдумала сказанное.
– Мне бы не хотелось, чтобы между нами возникли сложности, – произнесла она, – но до сих пор без них не обходилось.
Майк улыбнулся и, не говоря ни слова, вновь прильнул губами к ее рту. Целуя Эллин, он распахнул ее халат, расстегнул пижаму и, обнажив одну грудь, принялся ласкать ее рукой. Эллин задышала глубже, и они долго сидели так, время от времени поглядывая друг на друга и обмениваясь поцелуями.
Наконец Майк поднялся на ноги и, продолжая обнимать Эллин, сказал:
– Я хочу тебя, но если ты против…
– Нет, – ответила она. – Ничуть.
В глазах Майка блеснул лукавый огонек, и Эллин рассмеялась.
– Я рада, что ты пришел, – добавила она, входя вместе с ним в спальню.
– Я тоже, – пробормотал Майк и, поставив Эллин перед собой, стал раздевать ее.
Следующие пять дней были самыми радостными и счастливыми в жизни Эллин. До сих пор она и не догадывалась, что можно так много смеяться, заниматься любовью такими разнообразными способами, чувствовать себя такой прекрасной и беззаботной. Они с Майком ни на секунду не выпускали друг друга из виду, чем бы ни занимались – гуляли ли по каньонам, отдыхали в ее квартире, катались по побережью. Они вели нескончаемые беседы, обсуждая все на свете – от экзистенциализма до экспрессионизма, от преступления до страсти, от чудес до самых обыденных вещей. Майк слушал, как Эллин разговаривает по телефону с матерью, и ей удалось уговорить его сказать в трубку «привет». Потом настал ее черед говорить с родными Майка – с тремя племянниками, сестрой и Клодой. Майк рассказал Эллин о том, как тяжело он переживает размолвку с Сэнди, девушкой из его конторы, которую уволил из-за того, что она влюбилась в него. Он признался, что соблазнил Сэнди, потому что его терзало желание переспать с ней, Эллин. Эллин от всей души посочувствовала девушке. Ей было нетрудно понять, какие мучения выпали на долю несчастной.
Майк рассказал ей о договоре, который собирался заключить с австралийцем Марком Бергином, и о том, какое значение эта сделка может иметь для международного сотрудничества в области шоу-бизнеса. Эллин видела, как взволнован Майк этой перспективой, и отлично понимала его, ведь этот проект, если он осуществится, обещал стать самым крупным и престижным предприятием из всех, о которых ей доводилось слышать. Бергин уже довел свой взнос до шести миллионов фунтов, а нью-йоркский партнер Майка был готов предложить еще два миллиона. «Маккан и Уолш» планировала вложить три миллиона и, если удастся договориться с банками, добавить еще столько же. Оставалось найти четвертого партнера в Лос-Анджелесе, который пользовался бы непререкаемым авторитетом и которому доверяли бы трое остальных, так как обычной практикой Голливуда было скупать предприятия, а не вкладывать в них средства. Эллин очень хотелось войти в число участников проекта, она была уверена, что достанет деньги – если, конечно, первым делом избавится от Фаргона, – но понимала, что это предложение должно исходить от Майка, а тот старательно обходил молчанием их будущие отношения невзирая на возникшую между ними близость.
Эллин откладывала этот разговор до последнего вечера, который они провели вместе в «Богемии», ресторане в стиле французского мюзик-холла, расположенном в Санта-Монике. На протяжении всего обеда Майк не сказал ни слова о том, когда они встретятся вновь, не упомянул даже о тех чувствах, которые их связывают, и это испугало и опечалило Эллин. В глубине души она была уверена, что минувшие пять дней значили для него ничуть не меньше, чем для нее самой, но сомневалась, что ей удастся заставить Майка признаться в этом. А даже если удастся, его признание вряд ли даст ответ на вопрос о том, как они будут жить дальше.
Официант поставил на стол две чашки кофе и спросил, не желают ли гости завершить трапезу рюмкой спиртного. Майк посмотрел на Эллин, и та покачала головой.
– Принесите счет, – велел Майк. Официант ушел, и он, взяв со стола чашку, посмотрел Эллин в глаза. – С тобой все в порядке?
Эллин кивнула и, следуя его примеру, принялась за кофе.
– Ты сегодня на редкость молчалива, – заметил Майк.
Эллин взглянула на стол, отставила чашку и вновь подняла глаза на его освещенное огоньками свеч лицо.
– Мне грустно оттого, что ты завтра уезжаешь, – сказала она.
Майк тут же отвел взгляд, и сердце Эллин заныло от желания услышать, что он тоже будет по ней скучать.
– Тебе было хорошо со мной? – спросила она.
– Да, конечно, – ответил Майк.
Эллин попыталась улыбнуться, однако улыбка не получилась. Она уже хотела открыть ему свои сокровенные желания, но не смогла.
– Ты вернешь Сэнди в контору? – осведомилась она и, увидев, как нахмурился Майк, пояснила: – Девушку, которую ты уволил. Ты возьмешь ее на работу?
Майк покачал головой.
– Вряд ли, – сказал он. – Я дал Сэнди хорошие рекомендации, и ей не составит труда найти новое место.
– А как же ее работа в службе сопровождения? Не окажется ли она препятствием для нее? Я имею в виду: возьмут ли Сэнди на работу, если станет известно о ее прошлом?
– В наши дни люди отличаются широтой взглядов, – ответил Майк.
– Только не ты.
– Я уже говорил тебе, что это был лишь повод избавиться от Сэнди, – откровенно признался Майк, – но никак не причина. Именно поэтому мне так стыдно. – Он вздохнул. – Что сделано, то сделано.
Эллин промолчала, гадая, когда же она отважится заговорить о том, что волнует ее по-настоящему.
– Ты уже решила, как быть с Эй-ти-ай? – произнес Майк.
Сердце Эллин болезненно сжалось. Неужели Майк все же позовет ее в Лондон? Или он спросил, только чтобы поддержать разговор?
– Если ты решишь уволиться оттуда, – продолжал Майк, – то скажи Фаргону, что мне известны факты из его биографии, которые он наверняка предпочтет сохранить в тайне, и если он не оставит тебя в покое, я задам ему перцу.
Эллин улыбнулась и посмотрела на свою чашку.
– Ты мой рыцарь, – негромко сказала она и, подняв глаза на Майка, спросила: – Как ты думаешь, мы еще встретимся?
Не отрывая взгляда от лица Эллин, Майк потянулся к ней и, стиснув ее ладонь, опустил глаза.
У Эллин заныло сердце. Молчание Майка был тем самым ответом, которого она больше всего опасалась. Она подумала, что вряд ли выдержит, если Майк выскажет свои мысли вслух.
– Ты все еще любишь Мишель? – допытывалась она, по наитию догадываясь, кто ее соперница.
Она тут же почувствовала, как напрягся Майк, хотя он не выпустил ее ладонь.
– Все не так просто, – промолвил он и, оторвав взгляд от ее руки, продолжал: – Окажись все иначе… если бы я не… – Официант принес счет, и Майк умолк. Вынув из бумажника четыре двадцатидолларовые купюры, он положил их на стол. – Идем отсюда, – сказал он, поднимаясь из-за стола.
– Нет, – ответила Эллин, даже не подумав двинуться с места.
Майк вопросительно посмотрел на нее.
– Я не могу, Майк, – пояснила Эллин, стараясь говорить бесстрастным голосом.
Он вновь опустился в кресло.
– Я не могу провести с тобой ночь, – продолжала Эллин. – Не могу, зная, что завтра ты уедешь и мы скорее всего никогда больше не встретимся. Если настала пора навсегда распрощаться, давай сделаем это здесь. Я вызову такси, отправлю твои вещи в отель…
– Послушай, – перебил Майк, вновь беря ее за руку. – Минувшие пять дней так же дороги мне, как и тебе. Я замечательно провел время, нам обоим было хорошо, и если бы мы могли продолжать в том же духе, то поверь – я был бы только счастлив. Но ты живешь в Лос-Анджелесе, а я в Лондоне, и тут ничего нельзя изменить. Подумай сама, неужели ты готова удовольствоваться общением по телефону или короткими встречами в выходные? Разумеется, мы могли бы время от времени видеться в Нью-Йорке, но, что ни говори, долго такое продолжаться не может.
– Как-то раз ты сказал, что для меня всегда найдется работа в Лондоне, – напомнила Эллин. В ее глазах сверкнул огонек оскорбленной гордости.
– Но ты не пожелала принять мое предложение.
– Ты ничего не предлагал.
– Хорошо. Хочешь работать у меня?
Эллин отвернулась.
– Вот видишь, – мягко произнес Майк. – Ты не хочешь покидать Штаты, а я не хочу уезжать из Англии.
– Дело не в географии, – сказала Эллин, – а в двух людях, которые нравятся друг другу и хотели бы проводить вместе больше времени. Во всяком случае, так хочет один из этих двух. А ты?
Майк кивнул.
– Так что же мешает нам встречаться в выходные и во время отпуска в Нью-Йорке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Виктор Уоррен встал последним. Пока он раскланивался с друзьями и коллегами, Джастин повернулась к Майку и, придерживая рукой изящную бриллиантовую диадему, шепнула:
– Потерпите, пока все это закончится, а потом, если можно, отвезите меня домой.
Ее ясные зеленые глаза блестели от слез, но улыбка оставалась безупречной.
– Да, разумеется, – отозвался Майк.
В печальных глазах девушки на мгновение мелькнул лукавый огонек.
– Люди наверняка заметят, что нас обоих не было на приеме, – сказала она. – Вас это не беспокоит?
Майк улыбнулся и покачал головой.
Уже пробило одиннадцать, когда лимузин доставил их к дому Джастин на Бель-Эйр. Убедившись в том, что она не собирается делать глупостей, Майк сел в автомобиль, который оставил у ее крыльца, и поехал в Беверли-Хиллз. Он понимал, что поступает неразумно и Эллин вряд ли простит его и пустит на порог, но не хотел пренебрегать даже самым ничтожным шансом. Если не получится, что ж, черт побери, он будет пытаться вновь и вновь, пока не добьется своего.
Двадцать минут спустя он остановился у ворот и назвал охраннику номер нужной ему квартиры.
Прошло немало времени, прежде чем Эллин ответила. Майк уже решил, что ее нет дома. Но потом охранник сказал что-то, секунду помолчал, прислушиваясь, и, положив трубку на рычаг, вышел из будки.
– Извини, дружище, – промолвил он, – но леди велела не пускать тебя.
Майк посмотрел на него, отвел глаза и вынул из бумажника десятидолларовую купюру.
– Передай ей, что я буду ждать здесь до тех пор, пока она не согласится встретиться со мной.
Охранник взглянул на деньги, взял их, пожал плечами, вернулся в будку и поднял трубку.
– Леди говорит, – сообщил он, вернувшись через несколько минут, – что ее ответ окончательный и ты понапрасну теряешь время.
Майк выпятил губу и кивнул.
– Как я понимаю, вы не пропустите меня внутрь? – произнес он.
Охранник покачал головой.
– Не могу, дружище, – ответил он. – Вчера один парень пустил кого-то из кинозвезд, и все равно его уволили. Я не хочу терять работу.
– Ладно, – сказал Майк. – Где можно поставить машину, чтобы никому не мешать?
Охранник махнул рукой в сторону стоянки у ворот:
– Сиди там хоть всю ночь, но, судя по тому, как говорила леди, она вряд ли передумает.
Майк включил задний ход.
– Позвони ей и скажи, что я настроен серьезно и буду ждать до тех пор, пока она не согласится принять меня.
Пролетали минуты, и теплая, напоенная ароматами ночь становилась все прохладнее. Майк вновь и вновь спрашивал себя, зачем он продолжает упорствовать. Он заранее знал, что у них с Эллин нет будущего, и менее всего ему хотелось опять заставить ее страдать. Может быть, ему хотелось объясниться с ней или хотя бы увидеть ее, обнять еще раз. А может быть, его удерживали тут какие-то иные, безотчетные и куда более опасные стремления. Майк твердо знал одно: он не откажется от своего слова и будет ждать, пока Эллин не впустит его или не выйдет сама.
Он просидел в машине более часа, и наконец в окошко постучал охранник.
– Леди только что звонила и спрашивала, здесь вы или уже уехали, – сообщил он, когда Майк опустил стекло.
– Ты сказал, что я здесь?
– Да, разумеется. – Майк промолчал, и охранник добавил: – Она сказала, что я могу вас впустить.
Майк посмотрел ему в глаза. Охранник не отвел взгляд, и наконец на его симпатичном чернокожем лице появилась улыбка.
– Ну, дружище, давай пять, – произнес он, протягивая руку.
Майк со смехом шлепнул по его ладони и, повернув ключ, завел мотор.
Несколько минут спустя он стоял в коридоре, дожидаясь, пока Эллин откроет дверь.
Томиться пришлось недолго, и Майку было достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять – под маской гнева и оскорбленного достоинства Эллин прячет искреннюю боль. Не задумываясь ни на секунду, он обнял ее.
– Извини, – прошептал он. – Мне так жаль! Клянусь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину. Не знаю как, но сделаю.
Он еще крепче прижал ее к себе и поцеловал ее волосы.
– Ты смотрела премьеру? – спросил он.
Эллин кивнула.
– Я все объясню, – сказал Майк.
– Не нужно.
– Нет, нужно, и я все тебе объясню.
– О Господи! – Эллин рассмеялась и отвела взгляд. – Я чувствую себя такой дурой! Я понимаю, мы были вместе всего лишь раз… Извини, может быть, не следует этого говорить, но в последнее время у меня случилось так много всего, и… О Боже, прости, мне надо собраться с мыслями…
– Все в порядке, – сказал Майк. Он прикоснулся губами ко лбу Эллин и, не отпуская ее от себя, повел в комнаты.
На ней был толстый купальный халат, под которым виднелась тонкая хлопчатобумажная пижама. Волосы Эллин были схвачены на макушке, несколько прядей спускались на шею и окружали лицо, кремовая кожа которого сияла чистотой и здоровьем. К горлу Майка подступил ком; он подумал, что еще ни разу в жизни не видел такой прекрасной женщины – цвет лица и губ Эллин был столь же естественным, как ее нежный женственный запах.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила она. – Может быть…
– Ничего не надо, – перебил Майк, беря ее за руку и усаживая на софу рядом с собой. Комнату освещали только полная луна и маленькая лампа в дальнем углу. – Ну как? Хорошо? – поинтересовался он, когда Эллин положила ноги ему на колени и опустила голову ему на плечо.
– М-м-м… – отозвалась Эллин, глядя, как он переплетает ее пальцы со своими. – Расскажи о фильме. Тебе понравилось?
– Да, – ответил Майк. – Но я предпочел бы поговорить о том, что случилось с тобой.
– Имеешь в виду, кроме того, что ты не позвонил? – полушутя, полусерьезно спросила она.
Майк приподнял подбородок Эллин и посмотрел ей в глаза.
– Прости меня, – шепнул он. – Я сделал большую глупость.
– Ничего страшного, – дрогнувшим голосом ответила Эллин. – Теперь ты здесь.
Майк завладел ее губами в нежном, ласковом поцелуе, и Эллин захлестнул поток чувств, которых она более не могла сдержать.
Впоследствии Эллин не могла доподлинно вспомнить, с чего она начала. Она знала лишь, что рассказала ему все – о том, что отец не желает разговаривать с ней, о том, как она боится потерять работу в Эй-ти-ай, о фотографиях, которыми ее шантажировал Тед Фаргон, о Клее, который вчера пытался изнасиловать ее, о страхах, что он, Майк, не позвонил ей, потому что так легко сумел ее соблазнить.
Последняя фраза вызвала у Майка улыбку, но потом он понял, что Эллин говорит серьезно, и, прикоснувшись кончиком пальца к ее губам, сказал:
– Вовсе не легко, просто мы оба давно этого хотели, и ты прекрасно это знаешь.
Сердце Эллин подпрыгнуло в груди. Майк крепче обнял ее, и она почувствовала, как ее охватывает жаркая истома. Майк запустил пальцы ей в волосы, Эллин подняла голову, ища его губы, и негромко застонала, когда он начал ее целовать.
– Чем ты собираешься заняться в ближайшие пять дней? – произнес Майк, почти прикасаясь губами к ее рту.
В глазах Эллин отразилось изумление. Увидев, как смотрит на нее Майк, она спросила:
– А что?
– Я хотел бы побыть с тобой, и если ты сумеешь выкроить несколько дней, я постараюсь сделать то же самое.
Эллин отвела взгляд, потом вновь посмотрела на Майка и, покачав головой, заулыбалась.
– Хорошо, – сказала она.
Их губы слились в долгом поцелуе, потом Майк негромко обронил:
– Надо разобраться с Фаргоном.
Эллин смотрела на него широко распахнутыми глазами, не зная, что сказать.
Майк чмокнул ее в нос.
– У Инголла остались еще полароидные снимки? – поинтересовался он.
Эллин покачала головой:
– Не знаю. Я думала, он уничтожил их, но… не уверена.
– Мы найдем способ выяснить.
Эллин рассмеялась.
– Как тебе это удается? – спросила она.
– Что именно?
– Делать все сложное простым.
Майк пожал плечами.
– Думаю, мне это удается потому, что жизнь по сути своей проста, – ответил он. – Трудности начинаются тогда, когда человек сам их создает.
Эллин, нахмурившись, обдумала сказанное.
– Мне бы не хотелось, чтобы между нами возникли сложности, – произнесла она, – но до сих пор без них не обходилось.
Майк улыбнулся и, не говоря ни слова, вновь прильнул губами к ее рту. Целуя Эллин, он распахнул ее халат, расстегнул пижаму и, обнажив одну грудь, принялся ласкать ее рукой. Эллин задышала глубже, и они долго сидели так, время от времени поглядывая друг на друга и обмениваясь поцелуями.
Наконец Майк поднялся на ноги и, продолжая обнимать Эллин, сказал:
– Я хочу тебя, но если ты против…
– Нет, – ответила она. – Ничуть.
В глазах Майка блеснул лукавый огонек, и Эллин рассмеялась.
– Я рада, что ты пришел, – добавила она, входя вместе с ним в спальню.
– Я тоже, – пробормотал Майк и, поставив Эллин перед собой, стал раздевать ее.
Следующие пять дней были самыми радостными и счастливыми в жизни Эллин. До сих пор она и не догадывалась, что можно так много смеяться, заниматься любовью такими разнообразными способами, чувствовать себя такой прекрасной и беззаботной. Они с Майком ни на секунду не выпускали друг друга из виду, чем бы ни занимались – гуляли ли по каньонам, отдыхали в ее квартире, катались по побережью. Они вели нескончаемые беседы, обсуждая все на свете – от экзистенциализма до экспрессионизма, от преступления до страсти, от чудес до самых обыденных вещей. Майк слушал, как Эллин разговаривает по телефону с матерью, и ей удалось уговорить его сказать в трубку «привет». Потом настал ее черед говорить с родными Майка – с тремя племянниками, сестрой и Клодой. Майк рассказал Эллин о том, как тяжело он переживает размолвку с Сэнди, девушкой из его конторы, которую уволил из-за того, что она влюбилась в него. Он признался, что соблазнил Сэнди, потому что его терзало желание переспать с ней, Эллин. Эллин от всей души посочувствовала девушке. Ей было нетрудно понять, какие мучения выпали на долю несчастной.
Майк рассказал ей о договоре, который собирался заключить с австралийцем Марком Бергином, и о том, какое значение эта сделка может иметь для международного сотрудничества в области шоу-бизнеса. Эллин видела, как взволнован Майк этой перспективой, и отлично понимала его, ведь этот проект, если он осуществится, обещал стать самым крупным и престижным предприятием из всех, о которых ей доводилось слышать. Бергин уже довел свой взнос до шести миллионов фунтов, а нью-йоркский партнер Майка был готов предложить еще два миллиона. «Маккан и Уолш» планировала вложить три миллиона и, если удастся договориться с банками, добавить еще столько же. Оставалось найти четвертого партнера в Лос-Анджелесе, который пользовался бы непререкаемым авторитетом и которому доверяли бы трое остальных, так как обычной практикой Голливуда было скупать предприятия, а не вкладывать в них средства. Эллин очень хотелось войти в число участников проекта, она была уверена, что достанет деньги – если, конечно, первым делом избавится от Фаргона, – но понимала, что это предложение должно исходить от Майка, а тот старательно обходил молчанием их будущие отношения невзирая на возникшую между ними близость.
Эллин откладывала этот разговор до последнего вечера, который они провели вместе в «Богемии», ресторане в стиле французского мюзик-холла, расположенном в Санта-Монике. На протяжении всего обеда Майк не сказал ни слова о том, когда они встретятся вновь, не упомянул даже о тех чувствах, которые их связывают, и это испугало и опечалило Эллин. В глубине души она была уверена, что минувшие пять дней значили для него ничуть не меньше, чем для нее самой, но сомневалась, что ей удастся заставить Майка признаться в этом. А даже если удастся, его признание вряд ли даст ответ на вопрос о том, как они будут жить дальше.
Официант поставил на стол две чашки кофе и спросил, не желают ли гости завершить трапезу рюмкой спиртного. Майк посмотрел на Эллин, и та покачала головой.
– Принесите счет, – велел Майк. Официант ушел, и он, взяв со стола чашку, посмотрел Эллин в глаза. – С тобой все в порядке?
Эллин кивнула и, следуя его примеру, принялась за кофе.
– Ты сегодня на редкость молчалива, – заметил Майк.
Эллин взглянула на стол, отставила чашку и вновь подняла глаза на его освещенное огоньками свеч лицо.
– Мне грустно оттого, что ты завтра уезжаешь, – сказала она.
Майк тут же отвел взгляд, и сердце Эллин заныло от желания услышать, что он тоже будет по ней скучать.
– Тебе было хорошо со мной? – спросила она.
– Да, конечно, – ответил Майк.
Эллин попыталась улыбнуться, однако улыбка не получилась. Она уже хотела открыть ему свои сокровенные желания, но не смогла.
– Ты вернешь Сэнди в контору? – осведомилась она и, увидев, как нахмурился Майк, пояснила: – Девушку, которую ты уволил. Ты возьмешь ее на работу?
Майк покачал головой.
– Вряд ли, – сказал он. – Я дал Сэнди хорошие рекомендации, и ей не составит труда найти новое место.
– А как же ее работа в службе сопровождения? Не окажется ли она препятствием для нее? Я имею в виду: возьмут ли Сэнди на работу, если станет известно о ее прошлом?
– В наши дни люди отличаются широтой взглядов, – ответил Майк.
– Только не ты.
– Я уже говорил тебе, что это был лишь повод избавиться от Сэнди, – откровенно признался Майк, – но никак не причина. Именно поэтому мне так стыдно. – Он вздохнул. – Что сделано, то сделано.
Эллин промолчала, гадая, когда же она отважится заговорить о том, что волнует ее по-настоящему.
– Ты уже решила, как быть с Эй-ти-ай? – произнес Майк.
Сердце Эллин болезненно сжалось. Неужели Майк все же позовет ее в Лондон? Или он спросил, только чтобы поддержать разговор?
– Если ты решишь уволиться оттуда, – продолжал Майк, – то скажи Фаргону, что мне известны факты из его биографии, которые он наверняка предпочтет сохранить в тайне, и если он не оставит тебя в покое, я задам ему перцу.
Эллин улыбнулась и посмотрела на свою чашку.
– Ты мой рыцарь, – негромко сказала она и, подняв глаза на Майка, спросила: – Как ты думаешь, мы еще встретимся?
Не отрывая взгляда от лица Эллин, Майк потянулся к ней и, стиснув ее ладонь, опустил глаза.
У Эллин заныло сердце. Молчание Майка был тем самым ответом, которого она больше всего опасалась. Она подумала, что вряд ли выдержит, если Майк выскажет свои мысли вслух.
– Ты все еще любишь Мишель? – допытывалась она, по наитию догадываясь, кто ее соперница.
Она тут же почувствовала, как напрягся Майк, хотя он не выпустил ее ладонь.
– Все не так просто, – промолвил он и, оторвав взгляд от ее руки, продолжал: – Окажись все иначе… если бы я не… – Официант принес счет, и Майк умолк. Вынув из бумажника четыре двадцатидолларовые купюры, он положил их на стол. – Идем отсюда, – сказал он, поднимаясь из-за стола.
– Нет, – ответила Эллин, даже не подумав двинуться с места.
Майк вопросительно посмотрел на нее.
– Я не могу, Майк, – пояснила Эллин, стараясь говорить бесстрастным голосом.
Он вновь опустился в кресло.
– Я не могу провести с тобой ночь, – продолжала Эллин. – Не могу, зная, что завтра ты уедешь и мы скорее всего никогда больше не встретимся. Если настала пора навсегда распрощаться, давай сделаем это здесь. Я вызову такси, отправлю твои вещи в отель…
– Послушай, – перебил Майк, вновь беря ее за руку. – Минувшие пять дней так же дороги мне, как и тебе. Я замечательно провел время, нам обоим было хорошо, и если бы мы могли продолжать в том же духе, то поверь – я был бы только счастлив. Но ты живешь в Лос-Анджелесе, а я в Лондоне, и тут ничего нельзя изменить. Подумай сама, неужели ты готова удовольствоваться общением по телефону или короткими встречами в выходные? Разумеется, мы могли бы время от времени видеться в Нью-Йорке, но, что ни говори, долго такое продолжаться не может.
– Как-то раз ты сказал, что для меня всегда найдется работа в Лондоне, – напомнила Эллин. В ее глазах сверкнул огонек оскорбленной гордости.
– Но ты не пожелала принять мое предложение.
– Ты ничего не предлагал.
– Хорошо. Хочешь работать у меня?
Эллин отвернулась.
– Вот видишь, – мягко произнес Майк. – Ты не хочешь покидать Штаты, а я не хочу уезжать из Англии.
– Дело не в географии, – сказала Эллин, – а в двух людях, которые нравятся друг другу и хотели бы проводить вместе больше времени. Во всяком случае, так хочет один из этих двух. А ты?
Майк кивнул.
– Так что же мешает нам встречаться в выходные и во время отпуска в Нью-Йорке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51