Вкус у нее изысканный, но нет ничего проще в приготовлении. Нужны всего лишь спагетти, чеснок, оливковое масло, острый перец и сыр пармезан. Уверена, даже в Англии найдутся все необходимые ингредиенты.
– Ну, вот мы и дома, – говорит мистер Маршалл, въезжая на парковку перед домом из красного кирпича и выключая мотор. – Милый, милый дом.
Меня удивляет, что мистер Маршалл выходит вместе с нами. Я-то думала, что он подбросит нас до квартиры Эндрю и поедет к себе домой куда-нибудь в другое место – где обитает семья Эндрю, которая состоит, насколько я помню из его писем, из отца-учителя, матери – социального работника, двух младших братьев и колли.
Но, может, мистер Маршалл решил помочь с моими сумками, поскольку Эндрю живет на последнем этаже этого милого дома?
Вот только когда мы преодолеваем длинную лестницу, ведущую к входной двери, ключи достает мистер Маршалл. И его встречает любопытная золотисто-белая колли.
– Привет! – кричит мистер Маршалл, и я понимаю, что это вовсе не фойе многоквартирного дома, а холл дома на одну семью. – Мы приехали!
Я тащу свой рюкзак, а Эндрю втаскивает сумку по ступенькам, не трудясь даже приподнимать ее – бум-бум-бум. Клянусь, я чуть не бросила рюкзак – черт с ним с феном – когда увидела собаку.
– Эндрю, – шепчу я, развернувшись к нему, – ты что, живешь… дома? С родителями?
– Конечно, – говорит Эндрю с раздражением. – А ты что думала?
Только звучит это как «А ты фто думала?».
– Разве ты живешь не в отдельной квартире? – Не хочется обвинять его. Я просто… удивлена. – Ты же говорил мне в мае, что собираешься снять квартиру на лето, когда вернешься в Англию.
– Ах да, – говорит Эндрю. Раз уж мы задержались на лестнице, он решает покурить и достает сигарету.
Что ж, мы и в самом деле долго ехали из аэропорта, а отец не разрешил ему курить в машине.
– С квартирой не вышло. Мой приятель – помнишь, я писал тебе о нем? Он должен был одолжить мне свою квартирку, поскольку получил работу на жемчужной ферме в Австралии. Но потом он встретил тут телку и решил никуда не ехать. А мне пришлось переехать к родителям. А что? Какие-то проблемы?
Какие-то проблемы? КАКИЕ-ТО ПРОБЛЕМЫ? Да все мои мечты о том, как Эндрю приносит мне завтрак в постель – его королевскую постель с шелковыми простынями – рассыпаются в прах. Я не приготовлю спагетти для его соседей и родителей. Ну, может, для родителей и приготовлю, но это совсем не то же самое, когда они просто спускаются из своей комнаты и когда приезжают откуда-то из своего дома…
А потом меня посещает мысль, от которой кровь застыла в жилах.
– Но, Эндрю, – говорю я, – как же ты… – как же мы с тобой будем, если твои родители все время рядом?
– А, об этом не беспокойся, – Эндрю выпускает дым уголком рта. Надо признать, я нахожу это волнующим и сексапильным. Дома у нас никто не курит, даже бабуля – с тех пор как подожгла ковер в гостиной. – Это же Лондон, а не скованная Библией Америка. У нас здесь к таким вещам относятся просто. А мои родители – особенно.
– Ладно, извини. Я просто, понимаешь, удивилась. Но это и правда неважно. Главное, что мы будем вместе. Но твои родители точно не будут возражать, если мы поселимся в одной комнате?
– Да, кстати, об этом, – как-то отрешенно говорит Эндрю и пинает мою сумку. – У меня нет своей комнаты в этом доме. Понимаешь, родители переехали сюда только в этом году, пока я был в Америке. А я им сказал, что не буду приезжать домой летом. Но это было еще до того, как у меня возникли проблемы со студенческой визой… В общем, они решили, что я больше не буду жить дома, и поэтому взяли дом с тремя спальнями. Но ты не волнуйся, я – как вы говорите в Штатах? – делю комнату с моим братом Алексом…
Я смотрю на Эндрю, стоящего на ступеньку ниже. Он такой высокий, что даже сейчас мне приходится задирать голову, чтобы заглянуть в его серо-зеленые глаза.
– Ах, Эндрю, – говорю я, и сердце мое тает. – Твой брат уступил мне свою комнату? Право, не стоило!
Странное выражение промелькнуло на лице Эндрю:
– Он и не уступил. От него не дождешься. Ты же знаешь, какие бывают дети, – кривая усмешка искажает его лицо. – Но ты не волнуйся. Моя мама просто собаку съела на всех этих проектах «сделай сам». Она соорудила навесную кровать для тебя. Вернее, для меня, но ты можешь пока занять ее.
У меня брови ползут вверх:
– Навесную кровать?
– Да, такая клевая. Мама сделала ее из ДСП. Кровать стоит в прачечной. Прямо над стирально-сушильной машиной! – Видя мое выражение лица, Эндрю добавляет: – Не беспокойся, мама натянула занавеску между прачечной и кухней. Ты прекрасно сможешь там уединиться. Туда все равно никто не заходит, кроме собаки. У нее там миска с едой.
Собака? Миска? Значит… вместо того чтобы спать со своим парнем, я буду спать с их собакой. И с ее миской с едой.
Впрочем, ладно. Все отлично. Учителя, как отец Эндрю, и социальные работники, как его мать, больших денег не зарабатывают, а недвижимость в Англии безумно дорогая. Мне еще повезло, что у них вообще нашлось для меня место! Ведь у них нет места даже для старшего сына, а они умудрились втиснуть кровать для меня!
И с какой стати кому-то из братьев Эндрю уступать мне свою комнату? Если мне всегда приходилось уступать МОЮ комнату любому из приезжавших к нам гостей, еще не значит, что семья Эндрю делает точно так же…
Тем более что я вовсе не такая важная персона. Я всего лишь будущая жена Эндрю, в конце концов!
В своих планах.
– Ладно, пошли, – говорит Эндрю. – Шевелись. Мне нужно переодеться на работу.
– Работу? Тебе нужно идти на работу? Сегодня? – Я собиралась подняться на ступеньку выше, но замерла.
– Угу. – По крайней мере, у него хватило совести принять виноватый вид. – Но это ненадолго, Лиз. Мне нужно всего лишь обслужить обед и ужин…
– Ты… ты официант?
Я говорю это без всякой пренебрежительности. Ничего не имею против людей, работающих в ресторанах, правда. Как и все в свое время, я поработала в системе общественного питания. И носила капроновые штаны с гордостью.
Но…
– А как же твоя интернатура? – спрашиваю я. – В престижной частной школе для одаренных детей?
– Интернатура? – Эндрю стряхивает пепел, и он падает прямо в кусты роз у крыльца. Но пепел часто используют как удобрение, так что нельзя сказать, что он мусорит. – О, это оказалось катастрофой эпических масштабов. Ты знаешь, что они не собирались заплатить мне? Ни цента!
– Но… – С трудом сглатываю. Слышу, как поют птички в ветвях деревьев. Хоть что-то здесь такое же, как в Мичигане. – Но поэтому она и называется интернатура. Платой тебе будет полученный опыт.
– Ну, на опыт пива с друзьями не выпьешь, – шутит Эндрю. – К тому же оказалось, что у них две тысячи заявлений на одно место… Да еще не будут платить! Здесь не так, как в Штатах, где достаточно иметь британский акцент и тебе гарантировано огромное преимущество перед всеми остальными. Вы, янки, почему-то убеждены, что любой, кто говорит «томаут», а не «томат», интеллигентнее остальных… Если честно, Лиз, я даже не стал подавать заявление. Какой смысл?
Я в полном ступоре смотрю на него. Куда делось желание поработать, чтобы испытать себя и получить опыт? Куда делось желание учить детей читать?
– И потом, – добавляет он, – хотелось бы работать с настоящими детишками, а не с гениальными аристократическими отпрысками… с детьми, которым действительно необходим позитивный образец мужского поведения…
– Значит, ты подал заявление на работу в городскую школу на лето? – Я воспряла духом.
– О, черт, нет, – отвечает Эндрю. – Там платят гроши. Единственный способ свести концы с концами в этом городе, это податься в официанты. У меня еще самая лучшая смена – с одиннадцати до одиннадцати. Вообще-то, мне уже пора бежать, а то опоздаю…
«Но я же только что приехала!» – хочется закричать мне. Я только приехала, а ты убегаешь? И не просто оставляешь, а оставляешь с твоей семьей, где я никого не знаю, НА ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ.
Но ничего этого я не говорю. Ведь, в конце концов, вот он Эндрю, приглашает меня пожить, совершенно бесплатно, в доме его семьи, а я недовольна тем, что ему приходится работать, и тем, какая у него работа. Ну и что я за подруга тогда?
Вот только мое лицо выдает, что я не в восторге от ситуации, поэтому Эндрю обнимает меня за талию и придвигает ближе к себе.
– Слушай, Лиз, не волнуйся. Мы увидимся вечером, когда я приду с работы. – Он вдруг тушит окурок ботинком, а его губы прижимаются к моей шее. – И когда я приду, – жарко шепчет он, – я устрою тебе лучшую в мире встречу. Договорились?
Трудно размышлять здраво, когда красивый парень с британским акцентом водит носом по твоей шее.
О чем тут думать. Мой парень меня обожает – это же очевидно. Я самая счастливая девушка в мире.
– Что ж, – говорю, – звучит зама…
И тут губы Эндрю накрывают мои, и мы начинаем целоваться прямо на парадном крыльце дома его родителей.
Надеюсь, у Маршаллов в соседях нет пугливых старушек, подглядывающих в окна.
– Черт! – обрывает поцелуй Эндрю. – Мне пора. Увидимся вечером.
У меня небогатый опыт по части поцелуев, но мне кажется, Эндрю целуется лучше всех в мире. К тому же от моего внимания не ускользает шевеление в области ширинки, и мне это льстит.
– Тебе на самом деле очень нужно идти? – спрашиваю. – Нельзя как-нибудь забить на работу?
– Не сегодня. Но завтра у меня выходной. У меня кое-какие дела в городе. А потом будем делать все, что захочешь. О господи. – Он целует меня еще несколько раз, потом прижимается лбом ко мне. – Как мне оторваться от тебя? Не скучай, ладно?
А я смотрю на него и думаю, как же он красив, даже в этом жутком пиджаке. Он мил и скромен. Ведь он все же намерен пойти по стопам отца и учить детей читать. Просто пока он в поиске…
Как же мне повезло, что я принимала душ в нужный момент, когда начался пожар из-за той девчонки, и что именно Эндрю дежурил в тот вечер по общежитию.
Мне вспомнился первый поцелуй возле «МакКрэкен Холла». Я в полотенце, он в джинсах, выцветших именно там, где нужно. От него пахнет дымом – от сигарет, а не от пожара, – и его дыхание обжигает мне горло.
Я помню все его звонки и письма по электронной почте. Да, я спустила все деньги на билет до Англии. Пусть я не поеду в Нью-Йорк с Шери и Чазом, зато буду жить у родителей моего жениха и проведу с ним весь следующий семестр.
Улыбнувшись, я говорю:
– Хорошо, скучать не буду.
– Ну, тогда пока. – Эндрю целует меня еще раз и уходит.
Одним из самых ранних известных знатоков моды была византийская императрица Теодора, дочь дрессировщика медведей. Во время конкурса талантов она обошла тысячи других девушек, претендовавших на руку и сердце императора Юстиниана. Молва утверждала, что в этой охоте на императора ей изрядно помог опыт танцовщицы и акробатки.
И хотя пришлось издать особый закон, позволявший Юстиниану жениться на девушке столь низкого сословия, Теодора оказалась достойной императрицей. Она отрядила двух императорских шпионов, чтобы они проникли в Китай и выкрали червей-шелкопрядов. Ей хотелось одеваться так, чтобы ее приняли в обществе. И если Магомет не мог пойти к горе, Теодора заставила гору идти к Магомету.
История моды. Дипломная работа Элизабет Николс
5
«Я никогда ничего не передаю» – вот сакраментальная фраза светских людей, на которой держатся все сплетни.
Марсель Пруст (1871–1922), французский романист, критик и эссеист
Я здесь! Наконец я в Англии! Пусть это не совсем то, что мне виделось в мечтах. Ведь я рассчитывала, что у Эндрю своя квартирка.
Но нельзя сказать, что он ЛГАЛ мне.
И может, все к лучшему. Мне придется общаться с его семьей. Мы сможем вроде как проверить друг друга и посмотреть, насколько совместимы. В конце концов, кому охота выходить замуж и жить в семье, где тебя все ненавидят?
К тому же пока Эндрю на работе, я начну писать дипломную работу. Может, кто-нибудь из Маршаллов даст попользоваться своим компьютером. Да и небольшое исследование в Британском музее для дипломной работы не помешает.
Да, так гораздо лучше. Я действительно лучше узнаю Эндрю и его семью и успею многое сделать для диплома. Может, вообще допишу его до возвращения домой! Это было бы здорово! Родители и не узнают, что у меня произошла задержка с выпуском из университета.
Ммм… с кухни доносится какой-то запах. Интересно, что это? Пахнет вкусно… вроде бы. Совсем не похоже на омлет с беконом, на котором специализируется моя мама. Как это мило, что миссис Маршалл готовит мне завтрак. Я же говорила ей, что не стоит беспокоиться… Мама Эндрю очень симпатичная, и ей очень идет короткая стрижка. Она разрешила называть ее Таней, но я ни за что не буду. У нее глаза округлились, когда я вошла и мистер Маршалл представил меня. Но что именно насторожило ее во мне, она так и не сказала.
Очень надеюсь, она не догадалась о моем белье. Вернее, что его на мне нет. Может, поэтому она так смотрела на меня? Надеюсь, она все-таки не подумала, что из всех девушек Америки ее сын приволок домой потаскуху. Так и знала, надо было надеть что-нибудь другое. Еще и замерзла в этом дурацком платье. Наверное, я уже вся мурашками покрылась. Может, стоит переодеться во что-нибудь… потеплее? Да, именно так я и сделаю. Я переоденусь в джинсы и расшитый свитер – хотя их я приберегала для вечеров, когда будет прохладнее…
Откуда ж мне было знать, что тут весь день холодно.
Ладно. Ух ты, не знаю, что там готовит миссис Маршалл, но пахнет… сильно. Интересно, что это? И почему пахнет так знакомо?
Между прочим, моя кровать из ДСП оказалась вовсе не так плоха. Она даже удобная, правда. Так, ладно, я готова. Только взобью немного волосы и – хмм, плохо, что тут нет зеркала. Что ж, видать, британцы не так зациклены на пустяках, как мы, американцы. Кого волнует, размазана у меня тушь или нет? Уверена, что выгляжу потрясающе. Сейчас отдерну занавеску и…
– А, милая, – радушно говорит миссис Маршалл. – Я думала, ты приляжешь и немного отдохнешь.
Разве не то же самое она говорила мне чуть раньше? Я что-то ее не понимаю. Господи, ну почему Эндрю нужно было идти на работу? Мне тут явно нужен переводчик.
– Простите, – говорю я, – но я слишком возбуждена, чтобы спать!
– Ты первый раз в Англии? – интересуется миссис Маршалл.
– Я вообще первый раз выехала за пределы Штатов. Не знаю, что вы готовите, но пахнет вкусно. – Это небольшое вранье. То, что она готовит, просто… пахнет. Но, наверное, это будет вкусно. – Может, вам помочь?
– Да нет, дорогая, у меня все под контролем. Как тебе твоя кровать? Не жестко?
– О, нет, все прекрасно. – Я присаживаюсь на табурет у кухонного стола. Трудно сказать, что кипит у нее на плите, поскольку все кастрюли накрыты крышками. Кухонька маленькая – скорее камбуз, чем нормальная кухня. Окошко из кухни выходит на залитый солнцем садик с цветущими розами. Миссис Маршалл сама как роза – розовощекая и цветущая, в джинсах и блузе крестьянского стиля.
Хотя, похоже, блуза не из коллекции этого сезона. Если совсем честно, из прошлого века.
Теперь понятно, почему для Эндрю в порядке вещей разгуливать в брейк-дансерском пиджаке. Но если некоторые вещицы ретро – как, например, блуза миссис Маршалл – смотрятся нормально, то другие – типа пиджака Эндрю – просто ужасны. По-моему, семейство Маршаллов надо просветить на эту тему.
Как хорошо, что у них есть я. И нужно отнестись тактично к тому, что они не могут тратить много денег на одежду. Кстати, я сама – живое доказательство, что не нужно тратить много, чтобы выглядеть превосходно. Вот этот набор свитеров я купила в Интернете за двадцать долларов! А мои джинсы-стрейч – из магазина распродаж. Да, пусть они из детского отдела… но представляете, в каком восторге я была, когда влезла в вещь из детского отдела?
Но в наш век одержимости идеей снижения веса не стоит хвастать таким фактом. И вообще. Почему женщина должна влезать в детские размеры, чтобы считаться красивой и желанной? Это неправильно.
Хотя… это ведь девятый размер! Я влезла в девятый размер! Мне никогда не лезли девятки, даже в том возрасте, когда я должна была их носить.
– Очень милый топ, – говорит миссис Маршалл о моем свитерочке.
– Спасибо. А я как раз любовалась вашей блузой! Услышав это, она смеется:
– Что, этим старьем? Да ей лет тридцать, если не больше.
– Она прекрасно смотрится. Мне нравятся старые вещи.
Класс! Мы с матерью Эндрю находим общий язык. Может, потом даже пойдем с ней по магазинам – только она и я. Ей, наверное, не хватает женских разговоров, ведь у нее три сына. Мы сходим на маникюр-педикюр и отправимся куда-нибудь выпить шампанского. Погодите-ка – а британцы делают маникюр с педикюром?
– Просто выразить не могу, как я рада познакомиться с вами. Я столько слышала о вас, – говорю я. И нисколько при этом не лукавлю. Это правда. – Я в таком восторге, что приехала сюда!
– Как мило, – отзывается миссис Маршалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26