– Рональд, если кто-то подписывает картины чужим именем, это незаконно?
– Еще бы! Считается подделкой. Впрочем, какое мне до этого дело? Клеа, Мейсон вовсе не такой, каким он тебе кажется. Он…
– Поглядывает на Гвен Гуднайт. Знаю. А сейчас помолчи, дай мне подумать.
С чего бы вдруг Матильда Гуднайт стала подделывать Скарлет Ходж? Не иначе как тут пахнет большими деньгами. И сейчас главное – накопать что-то на Тильду Гуднайт, поскольку именно с ней спит Дэви. А ведь никто лучше Клеа не знает, как относится Дэви к женщинам, с которыми спит.
– Клеа…
– Можешь ты помолчать хоть минуту?
Итак, все, что нужно сделать, – это пригрозить Тильде разоблачением, и Дэви волей-неволей придется вернуть денежки.
Клеа нахмурилась еще больше.
Ничего он ей не вернет, если она не сумеет доказать, в чем именно замешана Тильда, а этого не удастся сделать, если у нее на руках не будет картины. Значит, первым делом необходимо вернуть картину. А Дэви наверняка отдал картину Тильде, в этом можно не сомневаться.
– Как определить подделку? – неожиданно спросила она Рональда.
Тот недовольно насупился.
– Да сотней способов. Клеа, нам нужно обсудить наше будущее.
– Приведи хотя бы один.
– Покажи картину художнику, чьим именем она подписана, – раздраженно объяснил Рональд. – Знаешь, Клеа, я очень терпелив, но любому…
– Что еще?
– Покажи свидетелю, который мог бы уличить подделывателя. Который видел, как тот работает над картиной. А теперь насчет нашего…
«Гомер Ходж!» – осенило Клеа.
Правда, Мейсон до сих пор не нашел Гомера, но, может, ей повезет больше? У нее настоящий талант разыскивать мужчин. А если и не найдет, Тильде вовсе не обязательно об этом знать.
– Клеа, ты меня слушаешь? – взывал к ней Рональд.
Клеа неохотно подняла глаза:
– Рональд, ты меня предал.
– Но он меня вынудил, – вспыхнул тот.
– Я прощу тебя, если в ближайшие два дня ты сумеешь держать Дэви Демпси подальше от меня.
– Он уехал. Я звонил ему сегодня утром, и мне сказали, что он уехал.
«Получил мои денежки и смылся. Бедная Тильда Гуднайт».
– Прекрасно, – сказала она. – Рональд, мне нужны мои деньги.
– Номера его счетов мне неизвестны, – поспешно сообщил Рональд. – Дэви их сменил. Он мне больше не доверяет.
– Я все равно получу их. Но мне нужно время. Поэтому убирайся.
Рональд вскочил и гордо выпятил грудь.
– Клеа, ты не смеешь так бесцеремонно обращаться со мной. Я знаю много такого, что тебе жизненно необходимо.
– Рональд, только из-за тебя я потеряла три миллиона долларов. Скажи спасибо, что я не поручила Форду сбросить тебя с крыши, – разозлилась Клеа.
Рональд попятился.
– А теперь будь хорошим мальчиком и проваливай. Говорю же, мне нужно все обдумать.
Он попытался протестовать, но Клеа уже не обращала на него внимания. Итак, первым делом нужно получить картину, и не одну, а все, что есть у Тильды. Мейсон сказал, что всего их было шесть. Если за дело взялся Дэви, значит, теперь у Тильды имеется полное собрание работ Скарлет Ходж. Будет что подарить Мсйсону – и пусть Гвен Гуднайт попробует ее переплюнуть.
Потом она позвонит Дэви и пообещает, что Тильда окажется в тюрьме, если он не отдаст деньги. Даже если он к тому времени бросит Тильду, он не допустит, чтобы ее арестовали. Дэви всегда защищает своих женщин.
При этой мысли у нее сжалось сердце. На какой-то короткий миг Клеа вдруг засомневалась: уж не был ли ошибкой их тогдашний разрыв? Может, зря она его бросила?
Но она тут же вспомнила, что у Дэви не было ни гроша, а у Зейна имелись денежки. Дэви и разбогател только потому, что украл у нее деньги. Нет, в этом мире она может полагаться исключительно на себя.
Итак, прежде всего ей необходимо отобрать картины у Тильды.
Затем она отберет деньги у Дэви.
А потом подарит картины Мейсону и будет его соблазнять, не давая опомниться, пока тот и думать забудет о Гвен Гуднайт.
А если не забудет, она заставит Форда позаботиться о Гвен.
– Прекрасно, – сказала Клеа вслух и огляделась.
Рональд исчез.
– Прекрасно, – повторила она и стала одеваться. Самое время встретиться с Тильдой.
– Он там, – сообщил Фин, едва Дэви взбежал на крыльцо сельского домика. – Говорит, что ему нравится Темптейшн. Подумывает провести здесь последние годы. И привез с собой эту бабу-альбиноса.
– Она не альбинос. Просто редко бывает на солнце, – поправил Дэви. – Он уже просил денег?
– Нет, если только не делает это прямо сейчас. Я не оставлял его ни на минуту. Господи, как же он утомителен! Я готов откупиться, лишь бы он убрался.
Дэви, уже взявшийся за ручку двери, замер:
– Знаешь, а может, именно это и есть его план.
– Что же, вполне разумно. По крайней мере, действенно.
– Ну уж нет, – прошипел Дэви, открывая сетчатую дверь. – Привет, папа. Забавно встретить тебя здесь.
– Дэви! – обрадовалась Софи, вскочив с дивана, где Майкл держал на коленях розовощекого малыша. Не успел Дэви оглянуться, как сестра бросилась ему на шею, стиснула и шутливо ткнула в плечо. – Где ты пропадал столько времени?
Дэви поцеловал ее в щеку:
– До чего же я рад тебя видеть! Кстати, подарок на годовщину свадьбы – в машине. Бери мужа и идите смотреть.
– Наша годовщина только в сентябре, – напомнила Софи, когда он шагнул к дивану.
– Не важно. Пойдем посмотрим, – позвал Фин, взяв жену за руку.
– Но… – начала Софи и тут же, получив толчок от мужа, исчезла за дверью.
– Нам нужно поговорить, – сказал Дэви Майклу и, взяв малыша, передал испуганной Доркас, ошеломленно молчавшей в продолжение всей сцены.
– Я еду домой, – объявила она, глядя на Демпси, как на инопланетянина.
– Его мать сейчас вернется, – успокоил ее Дэви и, взяв Майкла за руку, заставил его подняться с дивана. – Тебе понравится заднее крыльцо. Там мы сможем спокойно поговорить. Шагай.
Глава 20
– Послушай, – обратился Майкл к Дэви, силком тащившему его через кухню.
– Привет, дядя Дэви, – окликнула стоявшая у холодильника Дилли – Хочешь шоколадку?
– Привет, солнышко. Не хочу, – бросил он на ходу и, открыв дверь, выпихнул Майкла на крыльцо.
– Да погоди же, – отбивался тот. – Я…
– Ты уже успел здесь оглядеться? – рявкнул Дэви.
– Я не… – растерянно начал Майкл.
– Это местечко как две капли воды похоже на десятки забытых Богом дыр, по которым ты имел привычку таскать всех нас. Копия тех городишек, где ты успевал нагадить, прежде чем смыться. Только на этот раз здесь новый дом Софи. У нее муж, двое детишек и прекрасная репутация. Мало того, она здешний мэр, но ты и это можешь испохабить в одну минуту, тут тебе равных нет.
– Я никогда бы не напакостил своей дочери, – возразил Майкл на этот раз довольно искренне.
– Намеренно, да. Но почему-то дело всегда кончается плохо. Ты просто не можешь иначе. Обман у тебя в крови, даже когда ты честно хочешь идти по прямой дорожке.
– Я никогда не собирался идти по прямой дорожке, – запротестовал Майкл.
– Да, верно. Беда в том, что ты жить не сможешь, если кого-то не проведешь. Ты погубишь Софи, причем из самых лучших побуждений.
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ладно, я иду к дочери…
– Сколько ты собирался у нее выманить? – напрямую спросил Дэви и впервые в жизни увидел, как краснеет отец. – Всего лишь небольшой заем, верно?
– Только на обзаведение. Сущая чепуха, – заверил Майкл. Дэви вынул из заднего кармана брюк пухлый конверт и показал отцу.
– Здесь сто тысяч долларов. – Майкл выжидающе замер. – И они будут твоими, если пообещаешь никогда не возвращаться сюда без меня.
– Здесь мои дети! – возмутился Майкл. – И мой внук.
– А теперь послушай меня внимательно. За последние два дня я многое усвоил и понял, что на прошлой неделе ты сказал чистую правду. Нельзя идти против своей природы, не смирившись с тем, кто ты есть на самом деле. Все равно метка остается на всю жизнь. А ведь я – твой сын, и с этим ничего уже не поделать.
– Можно подумать, это такой уж порок! А ведь я дал тебе образование, какого не смог бы дать никто.
– Знаю. И за это я благодарен тебе, – кивнул Дэви. – Но главное для меня – Софи. Это она спасла нас после смерти матери, спасла меня, и я сделаю все, чтобы она была счастлива, даже если для этого придется швырнуть тебя в реку с камнем на шее. – Он снова поднял конверт. – Это все твое, если немедленно уберешься и оставишь ее в покое. Хочешь, пересчитай.
– Не нужно. Я тебе доверяю.
– Да неужели ты способен кому-то доверять? Смех и слезы!
– У воров тоже существует понятие чести, – бросил Майкл.
– Возьми деньги, – повторил Дэви. – Но отныне, когда окажешься в Огайо, иди прямо ко мне. И не пытайся явиться сюда один.
– Ты решил остаться здесь? – спросил Майкл с ужасом, лучше всяких слов выразившим все, что он думает о Темптейшне.
– Нет, в Колумбусе, – пояснил Дэви, протягивая отцу конверт. – Бери. Может, сумеешь разбогатеть. Если же нет, по крайней мере, месяца два поживешь в свое удовольствие.
Майкл взял конверт.
– Я не собирался торчать тут, – устало вздохнул он. – Просто хотел повидать Софи и Эми. И малыша Демпси. Уж очень боялся, что наш род прервется.
– Не бойся, я и об этом позабочусь, – пообещал Дэви.
– Тильда, – кивнул Майкл. – То, что тебе надо. Может, я вернусь к Рождеству. Посмотреть, как идут дела.
– Прежде позвони. Вдруг мы будем заняты.
– Безжалостный ты сукин сын, – трагически заявил Майкл, засовывая конверт в карман. – Это у тебя по материнской линии. Священники, что с них возьмешь! Будут спасать твою душу, пока не сведут в могилу.
– Вы с Доркас можете вернуться сегодня.
– Боюсь, Доркас уже в пути. Она сказала, что неплохо провела время, но теперь хочет рисовать. Пообещала соскучиться к Рождеству. Но я сегодня переночую здесь. – Дэви открыл было рот, чтобы запротестовать, но Майкл властно поднял руку. – Я остаюсь. Эми пригласила нас завтра на ужин. Ждет не дождется. А у Дилли завтра футбольный матч, который я обещал посмотреть. Я ничего такого не сделаю, Дэви. Обещаю. – Он похлопал себя по нагрудному карману. – Да и зачем мне? А послезавтра я исчезну.
– Если ты хотя бы вынешь колоду в присутствии Дилли… – начал Дэви.
– Даю слово, – перебил Майкл, и Дэви удивленно замолчал.
– Тогда… – после паузы начал он, но тут на крыльце появилась Софи.
– Кровать просто великолепна! – воскликнула она, но, увидев лицо Майкла, осеклась. – Что тут у вас?
– Ничего, – улыбнулся Дэви. – Говорят, завтра мы все идем на футбол, а потом примем дозу птомаина у Эми. – И, заметив стоявшего в дверях Фина, громко добавил: – А в воскресенье тронемся в обратный путь.
– Слишком рано, – нахмурилась Софи, но смотрела при этом не на отца, а на брата. – А как твоя квартирная хозяйка?
– Ее зовут Матильда. И я тебе все о ней расскажу.
Тильда поднялась на чердак, расставила картины Скарлет и прошла вдоль ряда. Какая невероятная смесь! Первая – в жуткой дешевой рамке, вторая и третья – в полном порядке, три последних нуждаются в чистке.
Кроме того, шестую нужно закончить.
Она уселась на пол перед шестой картиной, коснулась смазанных голов танцоров. Вспомнила обиду, но не почувствовала боли. Эндрю – хороший человек. Когда-то она любила его. Но он – не Дэви.
Тильда твердила себе, что слишком остро реагирует на случившееся. Не так уж сложно убедить себя, что ты влюблена в парня, укравшего ради тебя картины, возродившего не только галерею, но и твои достоинство и уверенность в себе, говорившего, что ты красива и великолепна, любившего до потери сознания, уверявшего, что любит всем, что у него есть…
Нет, она на самом деле влюблена.
Тильда снова коснулась картины. Может, пора исправить сделанное? Снова стать Скарлет, но на этот раз.
– А, вот вы где, – пропел кто-то за ее спиной.
Резко обернувшись, Тильда увидела невероятно соблазнительную Клеа Льюис, стоявшую посреди чердака.
– Что вы здесь делаете? – бросила потрясенная Тильда, забыв о вежливости.
– А вот и они, – продолжала Клеа, словно не слыша. – Значит, Дэви раздобыл все шесть?
– Э… – промычала Тильда, не представляя, как будет выпутываться.
– Я так и знала, – кивнула Клеа, подходя ближе. – Он всегда добивается своего. – Она по-приятельски улыбнулась Тильде. – Он сбежал, верно?
– Просто уехал дня на два. – Тильда вздернула подбородок.
– Вот уж нет. Когда Дэви уходит, это навсегда. Но зато он оставил вам картины. Как это на него похоже! Ничего не скажешь, человек он щедрый, – с сожалением вздохнула Клеа. – Обидно только, что небогат!
– Он вернется, – твердо сказала Тильда. – Простите, но что вам понадобилось в моей спальне?
– Пришла за картинами, разумеется, – усмехнулась Клеа.
– А почему вы думаете, что я вам отдам? – проговорила Тильда, пораженная ее наглостью.
– Потому что тогда я никому не расскажу, что вы и есть Скарлет. И те люди, которых вы обвели вокруг пальца, не узнают, кто вы такая на самом деле. И вы не попадете в тюрьму. А поскольку именно вы содержите семью, ваши родные не будут голодать. Думаю, это неплохой обмен.
Тон был дружеским, но в глазах стыл лед, и Тильда поняла, что Клеа знает о Гвенни и Мейсоне.
– Воображаете, что эти картины помогут вам вернуть Мейсона? – спросила она, и Клеа передернуло.
– Не ваше собачье дело, – прошипела она.
Тильда кивнула, пытаясь выиграть время.
– Их нужно почистить. Снять с первой дешевую рамку. Мейсон ненавидит дешевые рамы. И… – Она подошла к последней картине, той, которую смазала кистью и швырнула в отца, когда он сказал, что она рождена для живописи, а не для любви. – И еще мне нужно закончить последнюю. Я отдам их вам завтра.
– Завтра? – недоверчиво протянула Клеа.
– Краски успеют высохнуть, Я сама приеду к вам. Можете мне доверять.
– Я никому не доверяю, – отрезала Клеа. – Но, думаю, у вас нет выхода. Значит, завтра утром.
– Да. Завтра утром вы их получите.
А внизу, в галерее, не иссякал поток покупателей. Когда же в пять часов ушел последний из них, Гвен отослала Мейсона домой, заперла дверь и подошла к Надин.
– У нас нет телефона Томаса? Его вещи остались здесь. Кстати, не могла бы ты вынести мусор?
– Сейчас, – кивнула Надин. – Ничего не знаю насчет Томаса, но все равно нужно выгулять Стива. Заодно и мусор вынесем. Стив сегодня был великолепен, не находишь?
Гвен взглянула на Стива, лежавшего на полу. Пес тяжело вздохнул.
– Знаю, – сказала она ему. – Не жизнь, а сущий ад.
– Ему нравится, – заверила Надин, открывая дверь офиса, – Пойдем, щен, вынесем мусор и обдуем мусорный ящик. Ты это любишь.
Стив потрусил за ней, Итан последовал его примеру, а Гвен восхищенно покачала головой. Молодец Надин, ничто ее не тревожит!
Но тут она ошибалась, потому что минутой, позже в комнату влетела Надин.
– Вызывай полицию! – велела она, и Гвен оцепенела. – Мертвец за мусорным контейнером!
– Дэви? – Сердце Гвен сжалось.
– Нет. Томас, – ответила Надин.
Тем временем ничего не подозревающая Тильда успела очистить картины и снять рамку с первой. Поставила незаконченную работу на стол, отрегулировала освещение и стала внимательно изучать. Нужно вспомнить старую манеру письма. Никаких осторожных набросков, никакой грунтовки, только свободные смелые мазки. Такие картины подделывать всего труднее, потому что любая нерешительность мгновенно отразится на холсте и станет просто кричать о лжи. И тогда картина будет испорчена. А этого она не хотела.
«Практика. Нужно попрактиковаться, чтобы стать прежней», – сказала она себе.
Тильда попыталась сделать несколько пробных мазков на бумаге, но это было совсем не то. Получалось беспомощно и неуклюже. Она больше не Скарлет. И сама не понимает, в кого превратилась.
«Дэви знает, кто я». Но Дэви в Темптейшне. Она одна. Сама по себе.
Снова подделывает картину. В холоде одиночества.
Но она сможет! Сможет сделать это.
Тильда оглядела снежно-белую комнату. «Просто нужно вспомнить».
Тильда подняла большой кусок угля и широкими взмахами нарисовала на стенах листья, подражая Скарлет, стараясь не напрягать руку. Закончив делать наброски, она пустила в ход краски, и листья оживали на глазах, округлые, теплые, листья, которых хотелось коснуться. Именно так делала Скарлет. В ее картины хотелось войти и остаться там навсегда. В те дни она была молода, счастлива, она рисовала…
«Вот в чем разгадка последней картины», – поняла Тильда, нанося последний штрих. Скарлет прекратила существование, потому что Эндрю полюбил Ив, и Тильда больше не смогла рисовать радость. Она остановилась, потому что не имела права любить Эндрю. Может, сейчас пора начать, потому что она любит Дэви? Потому что снова поверила в будущее. Потому что Дэви вернется.
Тильда посмотрела на джунгли, расцветшие на стенах. И еще потому, что она была рождена, чтобы рисовать именно так.
Тильда поднесла последнюю Скарлет к свету и на этот раз поняла, что именно нужно делать. Как дописать вечно тянущихся друг к другу в лунном свете темноволосых любовников.
Это будет история ее жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40