Только под именем Скарлет, а этого я не хотела. Поэтому для меня все дороги оказались закрытыми.
– Но как он мог? Как мог сотворить с тобой такое? Он сам художник. Знал, что это означает. Как он мог сделать это с собственным ребенком?!
– Понимаешь… он не был художником, – вздохнула Тильда.
– Что это значит?
– Он был никудышным художником, – повторила она и, прислонясь к шкафу, соскользнула на пол, как тряпичная кукла в красивом шелковом платье, такая измученная, что у Дэви сжалось сердце. – Ты можешь изучить все приемы. Но если не рожден с чувством света, цвета и линии, никогда не станешь мастером. Именно это случилось с отцом. Это все равно что родиться в семье музыкантов без музыкального слуха. У Ив тоже не было способностей, хотя отец пытался ее учить. А вот у меня были.
Дэви больше не смог вынести мучений Тильды. Он подошел, уселся рядом и обнял ее.
– Я умела рисовать еще до того, как научилась писать собственное имя, – продолжала Тильда. – И схватывала все налету. – Она жалобно шмыгнула носом, стараясь сдержать; слезы, и Дэви крепче сжал ее руку. – Думаю, отец возненавидел меня за это. Он так любил Ив, но меня… меня… Тогда я никак не могла понять, в чем дело. Решила, что если буду рисовать лучше, он полюбит меня больше. Я не сообразила, что отец… Вот и старалась, из кожи вон лезла и действительно становилась все лучше… а он…
– О Боже, Тильда! Мне так жаль. И я правда ненавижу твоего отца.
– Нет, – всхлипнула она в его рубашку. – Он делал все, что мог. А я ушла. Только вот не догадалась взять с собой Скарлетов. Знаешь, он требовал, чтобы я ставила подпись «Джеймс». Джеймс Ходж, сын Гомера. Это я сама назвалась «Скарлет». Я придумала это имя!
– И правильно сделала, – убежденно сказал Дэви, продолжая прижимать ее к себе.
– Нет, – возразила Тильда, глядя на него мокрыми глазами, – Это ты все сделал правильно, когда вернул их мне. Отец продал эти картины, но ты вернул их все. Каждую чертову Скарлет.
– О, милая, – выдохнул он и поцеловал Тильду, ощущая влагу ее слез на своих щеках, и сильнее сжал руки, когда она вытерла лицо о его рубашку.
– Прости, я знаю, что выгляжу настоящим чучелом, стоит мне хоть немного отсыреть, – прорыдала она.
– Ну да, сейчас это самое важное, – кивнул Дэви, все еще не выпуская ее. – Успокойся, дорогая.
Дэви оглядел собрание подделок Гуднайтов, и все они вдруг показались ему скопищем мертвецов. Одним огромным склепом.
– Нам нужно избавиться от этого хлама.
– Не могу, – устало сказала Тильда. – Мне ужасно хочется. Но я даже не могу поговорить с тобой на эту тему без того, чтобы не залить слезами все вокруг. Представь меня пытающейся…
– Зато могу я, – перебил Дэви. – И, будь уверена, избавлюсь. А ты немедленно уберешься из проклятого подвала, и чтобы больше ноги твоей тут не было.
– Но это хорошая мастерская, – заспорила Тильда. – Тут все условия…
– Это – адская дыра. Сколько бы белил ни было потрачено на это место, тут все стены забрызганы кровью. Знаешь, мы перенесем все твои вещи на чердак. Там полно места. Можешь уже с завтрашнего утра рисовать на солнышке.
– Отец не был плохим человеком, – начала Тильда. – Он…
– Понятно. Он был сущим ангелом, только вот рисовать не умел. Ну и хрен с ним. – Дэви отпустил ее, оттолкнулся, встал и, протянув руку, поднял Тильду с пола. – Что именно тебе нужно захватить отсюда?
– Дэви, я не…
– Наверх, Матильда, – сурово велел он. – И возьми все необходимое. Я не могу задать твоему отцу трепку, потому что сукина сына угораздило умереть, зато вполне могу вытащить тебя из этой ямы. Собирайся.
Дэви принялся рассовывать подделки в их гробы, и Тильда робко поинтересовалась:
– Ты это серьезно?
– Что именно? – спросил он, тычком отправляя на место Ван Гога.
– Думаешь, что сумеешь продать все это?
– Я могу продать все на свете. Но не желаю и пальцем касаться этой дряни. По-моему, вполне возможно предложить ее на аукцион в соответствующую фирму.
– Я об этом подумывала, – созналась Тильда. – Некоторые люди коллекционируют подделки. Хорошо, если бы удалось сделать это анонимно. Но боюсь, кто-нибудь непременно обнаружит правду, и начнутся расспросы. И тогда я…
– Я позабочусь обо всем, – оборвал ее Дэви, швырнув на место последнюю картину. – Собирайся.
Тильда не пошевелилась. Не услышав ответа, Дэви обернулся.
– Прости, – сказала она, избегая его взгляда. – Я не собиралась вываливать на тебя все свои неурядицы. Не хотела быть такой… мелодраматичной. Театральной героиней. – Тильда попыталась рассмеяться. – Ты, должно быть, ненавидишь плаксивых женщин.
– Совершенно верно. – Дэви шагнул к ней, обнял и притянул к себе. – Но к тебе это не относится, Скарлет, – заверил он, целуя ее в макушку. – Можешь вытворять все, что тебе в голову придет, я все равно буду тебя любить. – Она замерла в его объятиях, и Дэви сказал: – Знаешь, я не думал, что когда-нибудь скажу это.
– Если хочешь, возьми свои слова обратно, – пробормотала Тильда, уткнувшись ему в грудь. – Все потому, что я промочила тебя насквозь и ты меня пожалел.
– Нет. Все потому, что ты поцеловала меня в шкафу, и усыновила Стива, и нарисовала скамеечку с броненосцами и знойных русалок. Потому что ты – Матильда Скарлет и я рожден для того, чтобы любить тебя. И это так же верно, как и то, что я был рожден, чтобы дурачить людей, черт бы все это побрал. – Тильда подняла голову, чтобы взглянуть на него, и он добавил: – И я люблю тебя всем, что есть во мне. А это означает, что твой гнусный подонок папаша ошибался.
Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, скользкая и горячая в своем шелковистом, запутавшемся между ними платье. Губы ее оказались мягкими и приоткрытыми, нежными и зовущими, не таившими больше никаких секретов, и если бы Дэви уже не был влюблен, то сейчас наверняка потерял бы голову.
– Собирай свои шмотки, – прошептал он ей в рот и с силой стиснул ее. – Мы уходим отсюда.
Тильда оглянулась.
– Ты прав, – вздохнула она, податливо прильнув к Дэви. – Но очень жалко, если столько места будет пропадать зря.
– Верно. Неплохо бы нарисовать на стене фреску с русалками, поставить, стол для пула и музыкальный автомат с репертуаром нынешнего века. – И, ощутив, как Тильда хихикает ему в рубашку, он повторил: – Я люблю тебя, Матильда.
Знакомый запах корицы ударил ему в ноздри.
– Я тоже люблю тебя, – призналась Тильда, и Дэви почувствовал, как ушло державшее его до сих пор напряжение. Потому ли, что она сказала это? – Только я не играю в пул.
– Научишься. Эта игра как раз для тебя, А теперь собирайся.
Мейсон торчал наверху всего полчаса, а Гвен уже пыталась придумать, что ей с ним делать. Он оказался умелым любовником, он был хорошим человеком, и все такое, но она хотела только одного: чтобы он поскорее убрался из ее комнаты, из ее дома и, по возможности, из ее жизни, хотя это скорее всего была чересчур бурная реакция на сегодняшние события. Ну почему он не может, как другие мужчины, слететь с кровати, оправдываясь завтрашними делами, совещаниями или встречами?
– Это было восхитительно, Гвенни, – шепнул он, снова целуя ее.
«Слезь с моей ноги!»
– Восхитительно, – согласилась она, – но, думаю, тебе пора. Надин еще внизу, и я не хочу, чтобы она догадалась…
– Разумеется, – кивнул Мейсон, привлекая ее к себе. – Ты абсолютно права.
Он снова поцеловал ее и наконец поднялся, что дало Гвен возможность схватить свой халат. Странно, откуда такое раздражение? Почему она так нервничает? Мейсон очень мил, а первый опыт всегда проблематичен, по крайней мере так казалось в юности, давным-давно, когда приобретался этот самый первый опыт…
– Не нужно меня провожать, – великодушно разрешил Мейсон, одеваясь и подходя к кровати, чтобы снова ее поцеловать. – Увидимся завтра. – Он взглянул на часы, понял, что уже половина первого, и добавил с почти смущенной улыбкой: – Вернее, уже сегодня. Новый день на дворе, Гвенни.
– Да, – кивнула она, улыбаясь в ответ и мысленно умоляя его уйти.
Гвенни все-таки проводила его до двери, погладила по руке. Мейсон бодро зашагал к лестнице, но, к несчастью, столкнулся с Фордом как раз в тот момент, когда тот поднимался по ступенькам. Завидев Гвенни, Форд остановился.
«Ну и что? Ты киллер! Так дай мне хоть немного покоя!»
Он покачал головой и вошел к себе; захлопнув за собой дверь, а она едва не умерла от стыда, что было уж совершенным бредом.
Гвен вернулась в спальню и оглядела смятую постель, белоснежную в свете лампы, почему-то вспомнив место принесения в жертву девственницы. Чертовски забавно, если учесть; сколько времени прошло с тех пор, как она была девственницей, и какой длинный список мужчин числился за ней до того, как она встретила Тони.
Может, сейчас самое время для водки с соком? Она превращается в алкоголичку, правда, для этого есть все причины. И миллион проблем.
Гвен потуже затянула пояс халата, вышла в коридор, и Форд мгновенно приоткрыл дверь.
– Послушайте, – выпалила она, прежде чем он успел открыть рот, – не морочьте мне голову. У меня и без того нелегкая жизнь.
– Ты идиотка.
– Уж позвольте мне самой выбирать мужчин!
– Только не в том случае, когда выбор – самый что ни на есть дерьмовый. Не могла подождать еще неделю?
– При чем тут неделя? – начала она, и тут ее осенило. «Дэви!» – Послушайте, не пора ли завязывать с убийствами?!
– Убийствами?
– Кое-кто подслушал ваш телефонный разговор, – пояснила Гвен, глядя в потолок, но, услышав шорох, поспешно опустила глаза. И обнаружила, что Форд стоит рядом. Он стал целовать ее, заслонив собой весь свет, его губы стерли все мысли, а ведь Гвен хотела дать ему пощечину.
Но вместо этого она только что не залезла в его рубашку, отдаваясь поцелую, и ему даже пришлось слегка отстранить ее, чтобы посмотреть в глаза.
– Ладно, но если сделаешь это снова, здорово ошибешься.
– Да? – усмехнулась она, поднимая левую руку. – И помолвлена, вот, смотрите.
Не успела она оглянуться, как Форд проворно стянул кольцо с пальца.
– А теперь – нет, – усмехнулся он и положил кольцо в карман.
– Что это, черт возьми, вы себе позволяете?! – возмутилась Гвен, стараясь не выглядеть одной из тех женщин, которых заводят властные мужчины, что было просто смешно, если вспомнить о Тони. – Я могу целоваться, с кем хочу. Обручаться, с кем хочу. И спать, с кем хочу. Немедленно отдайте кольцо.
– Нет, – коротко бросил он.
– Но я все равно помолвлена, – возразила она и вернулась к себе, захлопнув дверь перед его носом и неожиданно почувствовав себя чертовски хорошо. Мир перевернулся, и всего за одну ночь ее атаковали двое мужчин. Совсем неплохо для уже немолодой бывшей певицы и бабушки. И все произошло, потому что она хотела этого, потому что нуждалась в переменах, потому что покончила с многолетней спячкой, в которую превратилась ее жизнь.
И Тильда не возражает против ее отъезда. Теперь Гвен может покинуть этот дом.
Впервые за все эти годы Гвен потеряла интерес к кроссвордам. Однако это еще не значило, что она сделала правильный выбор. Мейсон определенно не для нее. «О чем только я думала!»
Ну, прежде всего, конечно, о закладной, но, может, они все-таки сумеют заработать эти деньги?
И уж точно не киллер в комнате напротив. Она уже была замужем за очаровательным мошенником. С нее хватит.
И все-таки кто-то должен быть. Обязан. Потому что я определенно снова в игре.
Гвен решила поменять простыни и неожиданно обнаружила, что мурлычет одну из этих бездарных песенок с давно забытыми словами и незабываемой мелодией. И заметила, что в походке появилась давно утраченная упругость. Гвен порхала вокруг кровати и, когда простыни легли ровно и гладко, взяла телефон и позвонила в офис.
– Итан! Ты не знаешь, что это такое?
Она пропела несколько тактов, поставив Итана в тупик.
– Подождите, сейчас позову Надин, – пообещал он.
– Что там? – спросила Надин, поднимая трубку.
Гвен снова запела.
– А, это что-то из «Бич Бойз». Не помню точно, кажется, «Ямайка, о-о-о, я заберу тебя туда».
– Аруба, Ямайка, – медленно выговорила Гвен, ощущая, как песня умирает на губах.
– А где эта Аруба?
– В Карибском море. Принеси мне водки, милая. Хорошо?
– Насчет Муссолини и бабушки, – вспомнила Тильда уже гораздо позже, в постели, когда Дэви, обняв ее, почти дремал.
– Тебе придется хорошенько попросить, прежде чем мы это сделаем, – сонно пробормотал он.
– Придется, – согласилась Тильда, пытаясь вытянуть из-под него руку. – И когда, по-твоему, мы поиграем?
– Когда хочешь.
– Нет, я имела в виду…
Она осеклась, услышав мерный храп. Стив воспринял его как сигнал и проворно вскочил на кровать.
– Я хочу знать, – сказала Тильда, обращаясь к бесчувственному телу Дэви, – когда ты оставишь меня, ублюдок ты этакий, и вернешься ли назад? – Тильда с трудом сглотнула. – Потому что я верю в тебя, а это добром не кончится.
Он снова всхрапнул, и Тильда на секунду заподозрила, что это чистое притворство. Правда, она тут же вспомнила, что прошлой ночью Дэви не удалось поспать, весь вечер он продавал мебель, а потом перетащил наверх все необходимое из мастерской, а только что безудержно любил ее вот на этой кровати.
– Он в самом деле отключился, Стив, – сообщила она собаке. – Но завтра мы его спросим. Мы не из тех, кто разевает рот и считает ворон, а потом об этом жалеет. Он сказал, что любит меня. И что избавится от подделок. Он остается, правда?
Стив вздохнул и сунул нос под одеяло. Тильда подняла край, и он шмыгнул в теплый тоннель.
– Ты никогда не оставишь меня, правда, Стив? – спросила она и, поглядев на спящего Дэви, добавила: – И он тоже.
Тильда оглядела чердак, забитый мольбертами, палитрами, красками, холстами. В углу даже стояла чертежная доска.
«Это намного лучше. Намного правильнее».
Она снова посмотрела на спящего Дэви, наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом скользнула под одеяло, между двух мужчин своей жизни, и мирно заснула.
Когда же на следующее утро Тильда спустилась вниз за булочками, она застала там Ив, бледную как смерть.
– Что? – рассеянно спросила Тильда, все еще не отошедшая после ночи. – Что случилось?
– Не могли бы мы пойти куда-нибудь? Я хочу убраться подальше от этого места.
– Конечно. А что стряслось?
– Я сказала Саймону, что Луиза – это я.
– О Господи! – ахнула Тильда. – Пойдем скорее.
Глава 19
– Что случилось? – повторила Тильда, когда они уселись в кабинке закусочной и заказали по омлету.
– Он уезжает, – хрипло выдавила Ив. Тильда сочувственно сжала руку сестры.
– Это хорошо? – спросила она, изогнув шею, чтобы увидеть лицо Ив. – Нет?
– Он не поверил мне. По крайней мере, сначала. Пришлось снять парик и показаться ему.
– А потом?
– Потом он на стенку полез от злости. Пришлось сказать, что если бы он уделял мне чуть больше внимания, заметил бы гораздо раньше. Как Дэви, например. Объяснить, что он получает двух по цене одной. Я сказала, что у него, возможно, тоже есть секреты от меня, и я готова это понять.
– А он не купился, – констатировала Тильда, лихорадочно пытаясь найти выход. – Может, если дашь ему время…
– Он вор, – коротко бросила Ив.
Тильда разинула рот.
– Он бросил это мне в лицо, когда я сказала насчет секретов, которые готова понять. Заявил, что вряд ли я на это способна, поскольку он много лет занимался воровством, прежде чем ФБР предложило Дэви сотрудничать с ними. Чуть ли не с детства, представляешь? Обокрал кучу народа.
– Всякий делает ошибки, – вступилась за Саймона Тильда.
– Он воровал, Тильда, – повторила Ив, отнимая руку. – Вламывался в чужие дома и брал чужие вещи. И до сих пор не считает, что это плохо. Твердит, что крал лишнее у тех, кто может себе позволить купить новые вещи взамен пропавших. – Ив покачала головой. – Это как Форд. Тот вроде бы тоже убивает только тех, кто это заслужил. Но ведь суть в том, что он сделал, а не в том, кем именно были жертвы.
– Но ведь Саймон исправился. Изменился к лучшему. Может…
– Такого не бывает. Люди не способны исправляться. Значит, была в нем какая-то червоточина, позволявшая этим заниматься. И он даже не раскаивается. Ужасно зол из-за Луизы.
– Думаю, что дело не в этом. Наверное… – начала Тильда.
– Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Как будто видимся впервые.
– Но ведь так оно и есть.
Ив покачала головой:
– Я думала только о том, что спала с ним, а он оказался вором. Он же повторял, что поверить не может, что спал с матерью Надин. Правда, насчет «спал» я преувеличила. Он ничего такого не говорил. А я даже не объяснила, что спад он не со мной, а с Луизой. Он бы все равно не понял. Мне было наплевать.
Тильда вздохнула:
– Слушай, вы бросились в постель ровно через четверть часа после встречи, а потом лгали друг другу почти три недели, чтобы без помех продолжать в том же духе. Неудивительно, что ничего из этого не вышло. Не можешь просто записать на свой счет классный секс и новые впечатления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Но как он мог? Как мог сотворить с тобой такое? Он сам художник. Знал, что это означает. Как он мог сделать это с собственным ребенком?!
– Понимаешь… он не был художником, – вздохнула Тильда.
– Что это значит?
– Он был никудышным художником, – повторила она и, прислонясь к шкафу, соскользнула на пол, как тряпичная кукла в красивом шелковом платье, такая измученная, что у Дэви сжалось сердце. – Ты можешь изучить все приемы. Но если не рожден с чувством света, цвета и линии, никогда не станешь мастером. Именно это случилось с отцом. Это все равно что родиться в семье музыкантов без музыкального слуха. У Ив тоже не было способностей, хотя отец пытался ее учить. А вот у меня были.
Дэви больше не смог вынести мучений Тильды. Он подошел, уселся рядом и обнял ее.
– Я умела рисовать еще до того, как научилась писать собственное имя, – продолжала Тильда. – И схватывала все налету. – Она жалобно шмыгнула носом, стараясь сдержать; слезы, и Дэви крепче сжал ее руку. – Думаю, отец возненавидел меня за это. Он так любил Ив, но меня… меня… Тогда я никак не могла понять, в чем дело. Решила, что если буду рисовать лучше, он полюбит меня больше. Я не сообразила, что отец… Вот и старалась, из кожи вон лезла и действительно становилась все лучше… а он…
– О Боже, Тильда! Мне так жаль. И я правда ненавижу твоего отца.
– Нет, – всхлипнула она в его рубашку. – Он делал все, что мог. А я ушла. Только вот не догадалась взять с собой Скарлетов. Знаешь, он требовал, чтобы я ставила подпись «Джеймс». Джеймс Ходж, сын Гомера. Это я сама назвалась «Скарлет». Я придумала это имя!
– И правильно сделала, – убежденно сказал Дэви, продолжая прижимать ее к себе.
– Нет, – возразила Тильда, глядя на него мокрыми глазами, – Это ты все сделал правильно, когда вернул их мне. Отец продал эти картины, но ты вернул их все. Каждую чертову Скарлет.
– О, милая, – выдохнул он и поцеловал Тильду, ощущая влагу ее слез на своих щеках, и сильнее сжал руки, когда она вытерла лицо о его рубашку.
– Прости, я знаю, что выгляжу настоящим чучелом, стоит мне хоть немного отсыреть, – прорыдала она.
– Ну да, сейчас это самое важное, – кивнул Дэви, все еще не выпуская ее. – Успокойся, дорогая.
Дэви оглядел собрание подделок Гуднайтов, и все они вдруг показались ему скопищем мертвецов. Одним огромным склепом.
– Нам нужно избавиться от этого хлама.
– Не могу, – устало сказала Тильда. – Мне ужасно хочется. Но я даже не могу поговорить с тобой на эту тему без того, чтобы не залить слезами все вокруг. Представь меня пытающейся…
– Зато могу я, – перебил Дэви. – И, будь уверена, избавлюсь. А ты немедленно уберешься из проклятого подвала, и чтобы больше ноги твоей тут не было.
– Но это хорошая мастерская, – заспорила Тильда. – Тут все условия…
– Это – адская дыра. Сколько бы белил ни было потрачено на это место, тут все стены забрызганы кровью. Знаешь, мы перенесем все твои вещи на чердак. Там полно места. Можешь уже с завтрашнего утра рисовать на солнышке.
– Отец не был плохим человеком, – начала Тильда. – Он…
– Понятно. Он был сущим ангелом, только вот рисовать не умел. Ну и хрен с ним. – Дэви отпустил ее, оттолкнулся, встал и, протянув руку, поднял Тильду с пола. – Что именно тебе нужно захватить отсюда?
– Дэви, я не…
– Наверх, Матильда, – сурово велел он. – И возьми все необходимое. Я не могу задать твоему отцу трепку, потому что сукина сына угораздило умереть, зато вполне могу вытащить тебя из этой ямы. Собирайся.
Дэви принялся рассовывать подделки в их гробы, и Тильда робко поинтересовалась:
– Ты это серьезно?
– Что именно? – спросил он, тычком отправляя на место Ван Гога.
– Думаешь, что сумеешь продать все это?
– Я могу продать все на свете. Но не желаю и пальцем касаться этой дряни. По-моему, вполне возможно предложить ее на аукцион в соответствующую фирму.
– Я об этом подумывала, – созналась Тильда. – Некоторые люди коллекционируют подделки. Хорошо, если бы удалось сделать это анонимно. Но боюсь, кто-нибудь непременно обнаружит правду, и начнутся расспросы. И тогда я…
– Я позабочусь обо всем, – оборвал ее Дэви, швырнув на место последнюю картину. – Собирайся.
Тильда не пошевелилась. Не услышав ответа, Дэви обернулся.
– Прости, – сказала она, избегая его взгляда. – Я не собиралась вываливать на тебя все свои неурядицы. Не хотела быть такой… мелодраматичной. Театральной героиней. – Тильда попыталась рассмеяться. – Ты, должно быть, ненавидишь плаксивых женщин.
– Совершенно верно. – Дэви шагнул к ней, обнял и притянул к себе. – Но к тебе это не относится, Скарлет, – заверил он, целуя ее в макушку. – Можешь вытворять все, что тебе в голову придет, я все равно буду тебя любить. – Она замерла в его объятиях, и Дэви сказал: – Знаешь, я не думал, что когда-нибудь скажу это.
– Если хочешь, возьми свои слова обратно, – пробормотала Тильда, уткнувшись ему в грудь. – Все потому, что я промочила тебя насквозь и ты меня пожалел.
– Нет. Все потому, что ты поцеловала меня в шкафу, и усыновила Стива, и нарисовала скамеечку с броненосцами и знойных русалок. Потому что ты – Матильда Скарлет и я рожден для того, чтобы любить тебя. И это так же верно, как и то, что я был рожден, чтобы дурачить людей, черт бы все это побрал. – Тильда подняла голову, чтобы взглянуть на него, и он добавил: – И я люблю тебя всем, что есть во мне. А это означает, что твой гнусный подонок папаша ошибался.
Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, скользкая и горячая в своем шелковистом, запутавшемся между ними платье. Губы ее оказались мягкими и приоткрытыми, нежными и зовущими, не таившими больше никаких секретов, и если бы Дэви уже не был влюблен, то сейчас наверняка потерял бы голову.
– Собирай свои шмотки, – прошептал он ей в рот и с силой стиснул ее. – Мы уходим отсюда.
Тильда оглянулась.
– Ты прав, – вздохнула она, податливо прильнув к Дэви. – Но очень жалко, если столько места будет пропадать зря.
– Верно. Неплохо бы нарисовать на стене фреску с русалками, поставить, стол для пула и музыкальный автомат с репертуаром нынешнего века. – И, ощутив, как Тильда хихикает ему в рубашку, он повторил: – Я люблю тебя, Матильда.
Знакомый запах корицы ударил ему в ноздри.
– Я тоже люблю тебя, – призналась Тильда, и Дэви почувствовал, как ушло державшее его до сих пор напряжение. Потому ли, что она сказала это? – Только я не играю в пул.
– Научишься. Эта игра как раз для тебя, А теперь собирайся.
Мейсон торчал наверху всего полчаса, а Гвен уже пыталась придумать, что ей с ним делать. Он оказался умелым любовником, он был хорошим человеком, и все такое, но она хотела только одного: чтобы он поскорее убрался из ее комнаты, из ее дома и, по возможности, из ее жизни, хотя это скорее всего была чересчур бурная реакция на сегодняшние события. Ну почему он не может, как другие мужчины, слететь с кровати, оправдываясь завтрашними делами, совещаниями или встречами?
– Это было восхитительно, Гвенни, – шепнул он, снова целуя ее.
«Слезь с моей ноги!»
– Восхитительно, – согласилась она, – но, думаю, тебе пора. Надин еще внизу, и я не хочу, чтобы она догадалась…
– Разумеется, – кивнул Мейсон, привлекая ее к себе. – Ты абсолютно права.
Он снова поцеловал ее и наконец поднялся, что дало Гвен возможность схватить свой халат. Странно, откуда такое раздражение? Почему она так нервничает? Мейсон очень мил, а первый опыт всегда проблематичен, по крайней мере так казалось в юности, давным-давно, когда приобретался этот самый первый опыт…
– Не нужно меня провожать, – великодушно разрешил Мейсон, одеваясь и подходя к кровати, чтобы снова ее поцеловать. – Увидимся завтра. – Он взглянул на часы, понял, что уже половина первого, и добавил с почти смущенной улыбкой: – Вернее, уже сегодня. Новый день на дворе, Гвенни.
– Да, – кивнула она, улыбаясь в ответ и мысленно умоляя его уйти.
Гвенни все-таки проводила его до двери, погладила по руке. Мейсон бодро зашагал к лестнице, но, к несчастью, столкнулся с Фордом как раз в тот момент, когда тот поднимался по ступенькам. Завидев Гвенни, Форд остановился.
«Ну и что? Ты киллер! Так дай мне хоть немного покоя!»
Он покачал головой и вошел к себе; захлопнув за собой дверь, а она едва не умерла от стыда, что было уж совершенным бредом.
Гвен вернулась в спальню и оглядела смятую постель, белоснежную в свете лампы, почему-то вспомнив место принесения в жертву девственницы. Чертовски забавно, если учесть; сколько времени прошло с тех пор, как она была девственницей, и какой длинный список мужчин числился за ней до того, как она встретила Тони.
Может, сейчас самое время для водки с соком? Она превращается в алкоголичку, правда, для этого есть все причины. И миллион проблем.
Гвен потуже затянула пояс халата, вышла в коридор, и Форд мгновенно приоткрыл дверь.
– Послушайте, – выпалила она, прежде чем он успел открыть рот, – не морочьте мне голову. У меня и без того нелегкая жизнь.
– Ты идиотка.
– Уж позвольте мне самой выбирать мужчин!
– Только не в том случае, когда выбор – самый что ни на есть дерьмовый. Не могла подождать еще неделю?
– При чем тут неделя? – начала она, и тут ее осенило. «Дэви!» – Послушайте, не пора ли завязывать с убийствами?!
– Убийствами?
– Кое-кто подслушал ваш телефонный разговор, – пояснила Гвен, глядя в потолок, но, услышав шорох, поспешно опустила глаза. И обнаружила, что Форд стоит рядом. Он стал целовать ее, заслонив собой весь свет, его губы стерли все мысли, а ведь Гвен хотела дать ему пощечину.
Но вместо этого она только что не залезла в его рубашку, отдаваясь поцелую, и ему даже пришлось слегка отстранить ее, чтобы посмотреть в глаза.
– Ладно, но если сделаешь это снова, здорово ошибешься.
– Да? – усмехнулась она, поднимая левую руку. – И помолвлена, вот, смотрите.
Не успела она оглянуться, как Форд проворно стянул кольцо с пальца.
– А теперь – нет, – усмехнулся он и положил кольцо в карман.
– Что это, черт возьми, вы себе позволяете?! – возмутилась Гвен, стараясь не выглядеть одной из тех женщин, которых заводят властные мужчины, что было просто смешно, если вспомнить о Тони. – Я могу целоваться, с кем хочу. Обручаться, с кем хочу. И спать, с кем хочу. Немедленно отдайте кольцо.
– Нет, – коротко бросил он.
– Но я все равно помолвлена, – возразила она и вернулась к себе, захлопнув дверь перед его носом и неожиданно почувствовав себя чертовски хорошо. Мир перевернулся, и всего за одну ночь ее атаковали двое мужчин. Совсем неплохо для уже немолодой бывшей певицы и бабушки. И все произошло, потому что она хотела этого, потому что нуждалась в переменах, потому что покончила с многолетней спячкой, в которую превратилась ее жизнь.
И Тильда не возражает против ее отъезда. Теперь Гвен может покинуть этот дом.
Впервые за все эти годы Гвен потеряла интерес к кроссвордам. Однако это еще не значило, что она сделала правильный выбор. Мейсон определенно не для нее. «О чем только я думала!»
Ну, прежде всего, конечно, о закладной, но, может, они все-таки сумеют заработать эти деньги?
И уж точно не киллер в комнате напротив. Она уже была замужем за очаровательным мошенником. С нее хватит.
И все-таки кто-то должен быть. Обязан. Потому что я определенно снова в игре.
Гвен решила поменять простыни и неожиданно обнаружила, что мурлычет одну из этих бездарных песенок с давно забытыми словами и незабываемой мелодией. И заметила, что в походке появилась давно утраченная упругость. Гвен порхала вокруг кровати и, когда простыни легли ровно и гладко, взяла телефон и позвонила в офис.
– Итан! Ты не знаешь, что это такое?
Она пропела несколько тактов, поставив Итана в тупик.
– Подождите, сейчас позову Надин, – пообещал он.
– Что там? – спросила Надин, поднимая трубку.
Гвен снова запела.
– А, это что-то из «Бич Бойз». Не помню точно, кажется, «Ямайка, о-о-о, я заберу тебя туда».
– Аруба, Ямайка, – медленно выговорила Гвен, ощущая, как песня умирает на губах.
– А где эта Аруба?
– В Карибском море. Принеси мне водки, милая. Хорошо?
– Насчет Муссолини и бабушки, – вспомнила Тильда уже гораздо позже, в постели, когда Дэви, обняв ее, почти дремал.
– Тебе придется хорошенько попросить, прежде чем мы это сделаем, – сонно пробормотал он.
– Придется, – согласилась Тильда, пытаясь вытянуть из-под него руку. – И когда, по-твоему, мы поиграем?
– Когда хочешь.
– Нет, я имела в виду…
Она осеклась, услышав мерный храп. Стив воспринял его как сигнал и проворно вскочил на кровать.
– Я хочу знать, – сказала Тильда, обращаясь к бесчувственному телу Дэви, – когда ты оставишь меня, ублюдок ты этакий, и вернешься ли назад? – Тильда с трудом сглотнула. – Потому что я верю в тебя, а это добром не кончится.
Он снова всхрапнул, и Тильда на секунду заподозрила, что это чистое притворство. Правда, она тут же вспомнила, что прошлой ночью Дэви не удалось поспать, весь вечер он продавал мебель, а потом перетащил наверх все необходимое из мастерской, а только что безудержно любил ее вот на этой кровати.
– Он в самом деле отключился, Стив, – сообщила она собаке. – Но завтра мы его спросим. Мы не из тех, кто разевает рот и считает ворон, а потом об этом жалеет. Он сказал, что любит меня. И что избавится от подделок. Он остается, правда?
Стив вздохнул и сунул нос под одеяло. Тильда подняла край, и он шмыгнул в теплый тоннель.
– Ты никогда не оставишь меня, правда, Стив? – спросила она и, поглядев на спящего Дэви, добавила: – И он тоже.
Тильда оглядела чердак, забитый мольбертами, палитрами, красками, холстами. В углу даже стояла чертежная доска.
«Это намного лучше. Намного правильнее».
Она снова посмотрела на спящего Дэви, наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом скользнула под одеяло, между двух мужчин своей жизни, и мирно заснула.
Когда же на следующее утро Тильда спустилась вниз за булочками, она застала там Ив, бледную как смерть.
– Что? – рассеянно спросила Тильда, все еще не отошедшая после ночи. – Что случилось?
– Не могли бы мы пойти куда-нибудь? Я хочу убраться подальше от этого места.
– Конечно. А что стряслось?
– Я сказала Саймону, что Луиза – это я.
– О Господи! – ахнула Тильда. – Пойдем скорее.
Глава 19
– Что случилось? – повторила Тильда, когда они уселись в кабинке закусочной и заказали по омлету.
– Он уезжает, – хрипло выдавила Ив. Тильда сочувственно сжала руку сестры.
– Это хорошо? – спросила она, изогнув шею, чтобы увидеть лицо Ив. – Нет?
– Он не поверил мне. По крайней мере, сначала. Пришлось снять парик и показаться ему.
– А потом?
– Потом он на стенку полез от злости. Пришлось сказать, что если бы он уделял мне чуть больше внимания, заметил бы гораздо раньше. Как Дэви, например. Объяснить, что он получает двух по цене одной. Я сказала, что у него, возможно, тоже есть секреты от меня, и я готова это понять.
– А он не купился, – констатировала Тильда, лихорадочно пытаясь найти выход. – Может, если дашь ему время…
– Он вор, – коротко бросила Ив.
Тильда разинула рот.
– Он бросил это мне в лицо, когда я сказала насчет секретов, которые готова понять. Заявил, что вряд ли я на это способна, поскольку он много лет занимался воровством, прежде чем ФБР предложило Дэви сотрудничать с ними. Чуть ли не с детства, представляешь? Обокрал кучу народа.
– Всякий делает ошибки, – вступилась за Саймона Тильда.
– Он воровал, Тильда, – повторила Ив, отнимая руку. – Вламывался в чужие дома и брал чужие вещи. И до сих пор не считает, что это плохо. Твердит, что крал лишнее у тех, кто может себе позволить купить новые вещи взамен пропавших. – Ив покачала головой. – Это как Форд. Тот вроде бы тоже убивает только тех, кто это заслужил. Но ведь суть в том, что он сделал, а не в том, кем именно были жертвы.
– Но ведь Саймон исправился. Изменился к лучшему. Может…
– Такого не бывает. Люди не способны исправляться. Значит, была в нем какая-то червоточина, позволявшая этим заниматься. И он даже не раскаивается. Ужасно зол из-за Луизы.
– Думаю, что дело не в этом. Наверное… – начала Тильда.
– Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Как будто видимся впервые.
– Но ведь так оно и есть.
Ив покачала головой:
– Я думала только о том, что спала с ним, а он оказался вором. Он же повторял, что поверить не может, что спал с матерью Надин. Правда, насчет «спал» я преувеличила. Он ничего такого не говорил. А я даже не объяснила, что спад он не со мной, а с Луизой. Он бы все равно не понял. Мне было наплевать.
Тильда вздохнула:
– Слушай, вы бросились в постель ровно через четверть часа после встречи, а потом лгали друг другу почти три недели, чтобы без помех продолжать в том же духе. Неудивительно, что ничего из этого не вышло. Не можешь просто записать на свой счет классный секс и новые впечатления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40